The Neverending Story: Malec

*** Магнус уже много лет руководил фермой Лайтвудов, занимаясь выращиванием лошадей. Для него все это было намного больше, чем просто работа. Он здесь родился и прожил всю жизнь, он привык к уединению и близости к природе. Но главное — он обожал лошадей. Ему нравилось работать с ними, находить подход, нравилось просто наблюдать за ними. И в этом маленьком, но уютном мирке он был счастлив! Вот только все хорошее рано или поздно заканчивается. И произошло это с появлением Александра Лайтвуда, которого отец насильно сослал на ферму из-за вспыхнувшего вокруг них скандала. Алек был истинным сыном своих богатеньких родителей — едкий, ершистый зазнайка. Иногда Магнусу хотелось его придушить! По несчастливому стечению обстоятельств, из всех работников фермы именно на его долю выпало особое внимание Алека: большая часть его колкостей и шпилек летели прямиком в Магнуса. Впрочем, с теми же Катариной и Рагнором этот хлыщ неплохо ладил, из чего можно было сделать вывод, что он может быть милым парнем, в общем-то. Если захочет. С Магнусом ему не хотелось быть милым. С Магнусом он вел себя, как король мудаков, что грозило ему возможностью быть погребенным под копытами какой-нибудь излишне спесивой лошадки. Хотя, к величайшему разочарованию, в седле этот мерзкий тип держался очень даже неплохо. Не так, как Магнус, конечно, но вполне сносно для любителя. Их отношения полностью изменились в один из спокойных, тихих вечеров. Алек тогда уехал в ближайший городок, решив наведаться в бар, но, когда вернулся, выглядел, мягко говоря, не лучшим образом. Магнус заметил его и, вздохнув, поплелся за аптечкой. Хоть его и раздражал этот Лайтвуд, но привитые с пеленок правила помощи тем, кто попал в беду, оказались сильнее. — Сам обработаешь или позволишь мне? — спросил он, ставя рядом с Алеком белую сумку с красным крестом. Тот хмуро посмотрел на Магнуса, словно размышляя о чем-то, после чего ответил: — Я не смогу сам. Тут даже зеркала нет. Чтобы Лайтвуд адекватно попросил о помощи? Не дождетесь. — Хорошо, — выдохнул Магнус, собираясь обработать рассеченную бровь, скулу и губу Алека. — Где ты так нарвался? — В баре, — спокойно сказал тот. — Налетел какой-то грузный мужик, похожий на блондинистую гориллу. — Ходж? — искренне удивился Магнус. — Вроде он, — согласился Алек. — Ходж довольно мирный парень, что-то не припомню случаев немотивированной агрессии в его исполнении. Возможно, ты как-то непреднамеренно его спровоцировал? Магнус быстро обработал скулу и бровь. Алеку явно было больно от всех этих манипуляций, но он старался не показывать этого. — Именно так. Я его спровоцировал тем, что родился не с той ориентацией, которую одобряют в местных краях. От этих слов движение Магнуса прервалось и он застыл каменным изваянием. — У тебя тоже с этим проблемы? — мгновенно ощерился Алек. — Стремно прикасаться к педику? — Что? Нет! — твердо возразил тот. — Не в этом дело. Он не стал пояснять причин, по которым так среагировал на признание Алека, и продолжил обрабатывать его раны. — Что с костяшками? — уточнил Магнус. — Сам справлюсь, — коротко бросил тот, вероятно, пожалев, что взболтнул лишнего. — Знаешь… Если ты смог наподдать такому здоровяку, как Ходж, то другие к тебе не сунутся, — сказал Магнус, нервно переступая с ноги на ногу. Алек же смотрел на него со смесью подозрительной настороженности, будто удивляясь тому, что они до сих пор разговаривают. — Ясно, — ответил он. — Доброй ночи, Александр, — попрощался Магнус, сбегая к себе в комнату. Это было странно, ведь он столько лет жил в этой глуши и скрывал то, кем являлся, а все ради чего? Чтобы в один прекрасный день городской пижон собирал те тумаки, которые должны были достаться ему. В ту ночь Магнус очень долго ворочался, прежде чем уснуть. На утро, пока он возился в амбаре, к нему подошел Алек. — Привет, — прозвучало растерянное приветствие. — Ты что-то хотел? — Да, проверить одну теорию, — сказал Алек. — Она пришла мне на ум, но я не уверен, насколько мое предположение верно. Поможешь? — Я не силен в математике или науках, — признался Магнус, откладывая вилы, которыми раскидывал сено, — но чем смогу… — Отлично, — ухмыльнулся Алек и схватил его за грудки, притягивая к себе и напористо целуя. Божебожебоже! В жизни Магнуса никогда не происходило ничего подобного. Он только пискнул и напрягся, уперев руки в грудь Алека. Но все его сопротивление было не таким уж и сильным: он действовал скорее от неожиданности, нежели выражая неприязнь. Еще пара секунд — и последний оплот пал. Магнус теснее прижался к нему, позволяя свершиться первому в его жизни настолько греховному и желанному поцелую. Впрочем, это было не последнее греховное и желанное, совершенное им с Алеком. Многократно. Черт, он просто влюбился в этого выскочку! Хотя с теми, кто ему нравился, Лайтвуд умел быть милым. А Магнус ему очень даже нравился.