Ты - моя работа, ничего личного

Ксюха не могла пошевелиться — Элджей лёг сверху и прижал её к кровати — но попыталась хотя бы отвернуться. Ей показалось, что парень едва сдерживает торжествующую, самодовольную улыбку, и видеть это ей почему-то не хотелось. Она почувствовала его руку на своём бедре и обречённо прикрыла глаза. Он начал целовать её в шею, а тяжесть его тела была таким приятным и волнующим ощущением, что ей стоило большого труда не присоединиться к его ласкам. — Ты бы мог не делать этого сейчас? — попросила она, пытаясь отстраниться. — Ну ты ж сама меня разбудила, Ксюш, — томно растягивая слова, явно наслаждаясь её смятением, сказал он. — Я думал, для этого… Собственное имя в его устах сладко кольнуло Ксюху, но она, не желая поддаваться, дернулась и спихнула Элджея с себя, стараясь не обращать внимания на хватающие её руки и возмущенные возгласы. Она тут же вскочила с кровати и кинулась к шкафу, достала длинную футболку и быстро нырнула в неё, чтобы хоть чем-нибудь прикрыть свою наготу. Однако обнаженную так неудачно душу прикрыть ей было нечем. В груди защемило, горло сдавил спазм, и Ксюха испугалась, что сейчас разревётся от досады на саму себя. Спалилась так глупо! Это только потому, что он её вконец затрахал и подчинил себе. Она собралась, решительно обернулась к нему и уже мысленно приготовилась к его издёвкам. — Ну что ты врёшь? Ты не спал, а подслушивал! — воскликнула она и попросила с наездом, жестами приглашая его нападать, — Ну давай. — Чё? — якобы отсутствующим голосом спросил Элджей, беззастенчиво разглядывая её. Похоже, одетой он находил её не менее привлекательной, чем голышом. Ксюха быстро окинула себя взглядом в зеркале — волосы всклокоченные, истерзанные поцелуями губы красные и опухшие, а соски по сложившейся традиции — торчком. Чтобы лишить его этого развлечения, она уселась в кресло, поджала ноги под себя, натянула футболку на коленки, а руки скрестила на груди, пряча маленьких предателей. — Давай хвастай, говорю, — злясь на себя, выпалила она. Элджей сосредоточился на её лице, на её словах, обдумывая их, шумно вздохнул и покачал головой с таким видом, словно она сморозила несусветную чушь. Потом поднялся, сгрёб с кровати покрывало и укутался в него по плечи. — Бляяяя, где мои штаны? — спросил он, опять как будто не при делах, озираясь по сторонам. — Курить хочу, шо пиздец. — Там, — Ксюха порывисто ткнула пальцем в сторону ванной и пробормотала, прищурившись: — И что за манера, уходить от ответа постоянно? Элджей недоуменно поднял брови, но смолчал, а потом неуклюже посеменил в указанном ею направлении, подобрав полы покрывала как олдовая дамочка в кринолине. Через некоторое время он появился уже с небрежно зажатой в зубах сигаретой и зажигалкой в руках. Ксюха никогда не была поклонницей этого пагубного увлечения, но признавала, что некоторым людям сигареты шли, как красивые аксессуары. Это был как раз тот случай. Его не портила даже импровизированная тога, выполненная в технике пэчворк, даже туча татуировок, из-за которых и сам Элджей выглядел как лоскутное одеяло. Ксюха невесело фыркнула про себя и подумала, что ещё немного, и она будет не хуже его фанаток — восхищаться любым его движением, словом и многозначительным молчанием, окутанным клубами сигаретного дыма. Парень почапал к балконной двери и только начал открывать её, как Ксюха окликнула его: — Включи вытяжку и кури тут, презренный раб привычки. Думаю, пару твоих перекуров я переживу, зато ты достоинство себе не отморозишь. На нас всех возлагается большая ответственность, мы все должны тебя беречь. Элджей снова хотел что-то сказать, даже рот приоткрыл, но передумал, только кивнул ей со скупой благодарностью и подошёл к плите. Прикурил, глубоко затянулся и виртуозно выпустил вверх белёсое колечко, с наслаждением запрокинув голову. Потом уселся прямо на соседний разделочный стол, и, болтая голыми ногами, уставился на неё. Его чересчур пристальный и серьёзный взгляд, которым он прямо-таки обжёг Ксюху, разительно отличался от его расслабленных жестов и беззаботных движений, за которыми затаилось плохо скрываемое волнение. — Так чё за базар? Я весь внимание, блять. — Ты же всё знаешь, — проговорила Ксюха, — сам сказал. Элджей снова затянулся и ответил: — Но я начинаю подозревать, что ты жёстко стебёшься надо мной. Ксюха вопросительно посмотрела на него. — Ты можешь мне прямо в ебло сказать всё, что у тебя там наболело. Прёшься ж по мне, я вижу, — криво ухмыльнувшись, сказал он. — А ты не прёшься? — с усмешкой спросила она. — Я ваще от всего тащусь, чё, не заметно? — жестко парировал Элджей. — Если б понял, чего ты добиваешься, меня настигло бы настоящее счастье. В голове Ксюхи мелькнула только одна мысль «Ах, вот оно что!» Она дернула плечами, помолчала, прижав руку к губам, потом спросила, улыбаясь: — Такое впечатление, что я чего-то добиваюсь? — Все вокруг меня чего-то добиваются, с моей помощью. Все абсолютно. Ничё, я привык. — Прикалываешься? Без вариантов, я — первая. Премию мне за тебя Марьяна даст, — с горечью в голосе проговорила Ксюха. — Это ж надо, так обслужить звезду! Меня ждёт промоушен, на год раньше запланированного. Она встала и подошла к кухонному шкафу, по соседству от сидящего Элджея, пошарила на полке и достала бутылку виски и стакан. Он наблюдал за ней сверху вниз, изредка выпуская струйку дыма. — Я вот даже выпью щас за это, — губы Ксюхи, всё ещё растянутые в улыбку, задрожали. — Будешь? Парень, не реагируя на её широкий жест, докурил сигарету и затушил её в раковине. Как будто не слыша её предложения, он спросил: — А чё за горячие признания тогда, на хуй? На слабо берёшь? Привязываешь? И постоянно пилишь, что это, на хуй, ненадолго, до завтра, до утра, блять, долбишь меня этим в голову! Она налила себе полстакана и выпила, давясь, залпом, желая только одного — чтобы обжигающая жидкость немедленно подействовала, и в груди перестало болеть. Элджей сильной рукой отобрал у неё посуду и виски. — Считай просто, что это вообще не тебе предназначалось. Так, в ноосферу… послание, — сказала Ксюха. Он почти со злостью выпалил: — Давай, не пизди, сучка. Так меня ещё не наёбывали. У тебя ж все ходы просчитаны на шаг вперед. Как только я тя увидел, сразу понял, что с тобой всё непросто, но даж в кошмаре не приснится у такой цацы такой разрульный ум. Тут Ксюха почувствовала, что от ярости, которая её переполняла, голос перестал дрожать, и теперь можно было продолжать эту словесную дуэль до бесконечности. — Прям как только увидел? — переспросила она. — Слушай, ты параноик. Точно ничего не глотал сегодня? — Только тебя, детка, — Элджей провел пальцем по горлу, — во как нахапался. Ксюха рассмеялась: — Да уж, вылизывал на пять! Я б тебя сделала своим личным дрочером, если б не твой гнилой характер. — Тя дрочить, нехуй делать, шлюшка, школьник справится, — усмехнулся парень ей в ответ. — Трахаешься отлично, но ты конченый, — Ксюха закатила глаза и покачала головой. — Не трахал я тя, курица безмозглая, — сказал он, резко спрыгивая и оказываясь совсем рядом с Ксюхой. — Я. Тя. Любил. — И не давая ей опомниться, прибавил: — Но трахать я тож могу, ещё как!.. Одеяло с него упало, и Элджей развернул её к себе спиной уже знакомым Ксюхе быстрым умелым движением и наклонил на стол. Когда он прижался к ней сзади, Ксюха поняла, что он снова возбуждён.