***
— Наташа, тебе пришла телеграмма… От Юрия. Наташа? — стуча в дверь спальни дочери, мягко произнесла Елена. Наталья, пришедшая под утро, с трудом оторвала голову от подушки и, накинув халат, открыла дверь. Зевнув в ладонь, она забрала послание и кивнула: — Спасибо. — Спустишься к завтраку? — Капралова знала, во сколько вернулась дочь, поскольку мучилась бессонницей. Ей было тревожно от мысли, что Наталья снова угодила в сети Поплавского. — Нет, я не голодна. Ещё отдохну, — улыбнулась Наташа и закрыла дверь. Сев за стол, она прочла телеграмму от своего жениха. Он, как и прежде, был добр и нежен. Ждал встречи и интересовался, как у неё дела. Наталья не ответила на предыдущую весточку, а теперь и подавно не желала. Что она может ему сказать? Нужно было изображать влюблённость и лгать, а этого женщине категорически не хотелось делать. Вздохнув, он смяла телеграмму в шар и бросила его в вазочку. Вернувшись в постель, Наталья снова подумала о Ковале, о его руках и губах… Господи, как же дожить до новой встречи?***
Дмитрий и двое мужчин сидели в столовой и пили кофе с грушевым пирогом. Дядя Филипп читал лекции в университете, Виталий ещё не выходил из спальни, поэтому никто не мог знать сути беседы этой троицы. Одного из гостей звали Феликсом Булагиным, второго — Борисом Поплавским. Это был немолодой черноволосый мужчина с морщинами, тронувшими когда-то достаточно привлекательное лицо. Казалось, этот человек родился с надменным карим взглядом. — Я думаю, вам следует как можно скорее передать своим, что Петрухин был убит, — вдумчиво произнёс Булагин, педантично покручивая в руках чашку. — Сегодня же отправлю шифр, — кивнул Дмитрий. — У вас, кажется, есть брат? Писатель, — Поплавский всегда говорил так, словно каждое его слово стоило мешочек золота. — Именно. — И кто-то ещё? — Сёстры. Наталья и Татьяна. А отчего вы спрашиваете? — изогнув бровь, с удивлением спросил Дмитрий. — Просто так. Вероятно, хорошо иметь большую семью, — усмехнулся Борис. — Когда как. Но нет, я не жалуюсь. — Почему вы стали меньшевиком? — помолчав, спросил Поплавский, не глядя на своего собеседника и делая глоток кофе. — Вы видите, что творится в стране. Не мне вам рассказывать… — Я не об этом, — жёстко прервал его Поплавский. — Вы из обеспеченной семьи. Ваши руки не знали изматывающей заводской работы, в поле вы тоже спину не гнули. Неужто вы искренне и всей душою болеете за отчизну? — Верно. Болею за неё. Не могу оставаться в стороне, когда страна рыдает от ран, — холодно отозвался Капралов, с вызовом посмотрев в глаза собеседника. Тот ухмыльнулся, отвечая на взгляд, но ничего не сказал. Вместо этого встал и, опираясь на трость, направился на выход: — Оставляю вас, господа. Феликс Эдуардович, вас я жду в субботу. — Да, конечно, — ответил тот и откусил немного от пирога. — Право слово, вкусно. — Мне тоже нравится. Дмитрий смотрел на Булагина и думал, что очень странно видеть его в столь светлой и домашней обстановке. Этот человек был настолько загадочной личностью, наводящей ужас на некоторых людей, что впору было думать, что тот спит в гробу и купается в крови своих слуг. — Что вы так уставились на меня, любезный? — глухо спросил Феликс, слегка подаваясь вперёд. — О вас слагают легенды. Я впечатлён, — улыбнулся Капралов. — Поменьше верьте городским сплетням, — поморщился Булагин. — Я надеюсь, что однажды вы расскажете мне о себе чуть больше. Приоткроете завесу, скажем так. — А вы не боитесь? — Чего? — хмыкнул Дмитрий, неотрывно глядя на Феликса. — Что истина окажется страшнее домыслов. Так иногда случается, — встав, Булагин обошёл стол и встал за спиной Капралова. — А это ещё интереснее… — тихо ответил Дмитрий, ощущая странное волнение. — Закройте глаза и станьте на миг слепым. Всё с чистого листа. Никакого прежнего опыта, — прошептал мужчина, кладя ладони на глаза Капралова и погружая того во тьму. Замерший в дверях Виталий изумлённо наблюдал за происходящим. Феликс, ощутив на себе взгляд, поспешно убрал руки. Натянуто улыбнувшись, он кивком поприветствовал писателя и покинул дом дяди Филиппа. — Это что было? — ухмыльнулся Виталий. — Это не «что», а «кто». Булагин, неужто не узнал? — иронично спросил Дмитрий, прекрасно маскируя волнение, вызванное прикосновением. — Слишком остроумно даже для тебя! — Спасибо, — самодовольно улыбнулся Дмитрий, а когда Виталий вышел из дома, нервно выпил остатки кофе. В столовой всё ещё стоял аромат булагинского парфюма… Виталий сходил в типографию, где встретился с Беляевым, человеком, который хотел выпустить его роман «Синий обелиск» в рамках новой серии. Уже возвращаясь домой, писатель увидел Голицына. Тот сидел на бордюре и курил дешёвые папиросы. На нём было простенькое и видавшее виды серое пальто в чёрную крапинку. Сердце Виталия пустилось вскачь. Приблизившись к мужчине, он невольно улыбнулся: — Добрый день. Вы сегодня рано. — Сегодня работает сменщик и я свободен, — выбросив папиросу, Станислав выпустил дым в сторону и встал. — Мне открыл какой-то мужик. — Мой брат Дмитрий. — Вы с ним совсем не похожи… — Да, это правда. Куда отправимся? — Чёрт его знает. Есть пожелания? — с неожиданной нежностью посмотрев в серые глаза, спросил Голицын. — В театр? — Можно… — Но и просто побродить по городу — прекрасная идея. Осенний Петербург чудесен. Кстати, вы будете удивлены, но прогулка с вами вдохновила меня на работу. Я написал две главы, — с трудом сдерживая волнение в голосе, признался Капралов. — О, я польщён… Это очень приятно слышать… — шепнул Станислав. И они побрели, соприкасаясь рукавами испытывая то лёгкое волнение, которое свойственно только зарождающейся влюблённости.