Сферы Равновесия

Всё-таки кэмпинг — хороший способ отвлечься: природа ласкает слух тишиной, такой отличной от городской суеты, чистый воздух остужает разгорячённую голову и, кажется, нет ничего лучше, когда надо разобраться в себе и отдохнуть от повседневных проблем. В сложившейся ситуации Тарани видела лишь один минус: отдохнуть ей требовалось от стражниц, а Корнелия с радостью приняла предложение Питера (даже мама, придерживающаяся достаточно строгих взглядов на жизнь, согласилась, смягчившись от уговоров так редко появляющегося дома сына), и теперь сидела с ним у самой кромки большого озера, настраивая рыболовные снасти (ну или делая вид, что настраивает: оба голубка больше времени уделяли друг другу, чем удочкам). Родители были где-то там же, увлеченно болтая со старыми товарищами, тоже приехавшими к озеру, а Тарани ни рыбалка, ни болтовня взрослых, не интересовала. И вышла из бунгало она с фотоаппаратом, намереваясь провести день с хоть какой-то пользой. Забегая в бунгало за наживкой, принося взамен целое ведро (ведёрко. детское такое, желтенькое, для песочницы) мелких рыбёшек, Питер вдруг задержался подле сестры. Необычайно рассеянный и необычайно счастливый: в семейном кругу и с Корнелией он в последнее время бывал крайне редко. — Может, к нам пойдёшь? — весело предложил он, зазывающе потряхивая пакетом с червяками. Стражница быстро скользнула взглядом по пологому берегу реки. Корнелия стояла далеко и будто бы на них не смотрела, чересчур внимательно наблюдая за компанией через три бунгало от них: насколько Тарани видела, трое девушек там за что-то отчитывали одного — то ли щуплого парня, то ли лохматую девчонку. Среди них мелькнуло и сразу же исчезло в окне смутно знакомое лицо, но на развитие мысли не хватило времени. — Нет, — наконец ответила Тарани, натянуто улыбаясь. — Не люблю рыбалку. — Девчонки, — Питер закатил глаза, мученически возводя их к безоблачному небу. — Можете использовать меня как живой щит в своей ссоре, не обижусь, но, ради всего святого, перестаньте ду… — Мы не в ссоре, — отрезала стражница, и Питер, подняв руки в поражении, отскочил к озеру. — Просто… так вышло. Стражица действительно не имела повода не разговаривать с Корнелией: и всё же на душе после вчерашнего было гадко. Не первая ссора внутри команды, да и не последняя, но всё же беспокойство за Хай Лин, Кондракар и сама ссора переплелись воедино, придав простой перепалке слишком уж большое значение: а ведь именно сейчас им всем нужно быть во всеоружии! Тарани глубоко вздохнула, спрыгивая с крыльца их крохотного бунгало: домика с очень просторной верандой с огромным столом и двумя малюсенькими жилыми комнатами. Хорошее место для смерти со скуки. Поудобнее перехватив свою старенькую камеру, девочка двинулась к лесу. Далеко уходить не хотелось, но вдали от суеты утренних рыбаков думалось спокойней. Мелькнувшая справа вспышка привлекла внимание стражницы. В хищном оскале фотоохотника она обернулась с камерой наперевес — и успела заснять поразительного светлячка: мало того, что он был раза в три крупнее сородичей, так ещё и выбрался на свет до прихода вечерних сумерек, и сейчас, заслышав щелчок камеры, не торопился улетать. — Прелесть, — завороженно прошептала Тарани, протягивая руку к светлячку — но тот сразу же, как и ожидалось, вспорхнул со травинки и устремился… — Спасибо, что нашла Лампо, — мягко улыбнулась вышедшая из-за плотного кустарника Ури, запуская насекомое в футляр на поясе своего комбинезона. — Ей не стоило улетать среди бела дня, — и уже чуть тише прошептала что-то через плечо, закатывая глаза. — Так это твоя?.. — Ручная почти, — кивнула иностранка, забавно тряхнув кудряшками. — Прогуляемся?.. И, не дожидаясь ответа, потянула её к лесу, болтая, болтая, болтая… Появлению Ури Тарани почти не удивилась: та, кажется, как-то обмолвилась, что собирается посмотреть природу пригорода. И всё же странное совпадение. Тарани не раз замечала, что эта иностранка появляется в слишком неожиданных местах, точно следит за ней, но в злой умысле не хотелось верить до последнего. А сейчас всё смешалось: молчание Кондракара, изоляция, ссора подруг и Корнелии, непонятная тревога, а теперь ещё и стремящаяся набиться в друзья особа… очень хотелось связать это воедино и покончить со всеми проблемами за раз. — Ты за мной специально ходишь? — хотелось спросить спокойно и взвешено, а получилось резко и почти истерично. Ури вздрогнула, чуть не выронив фотоаппарат: — Я чем-то тебя обидела? — Не уходи от темы, пожалуйста — ещё больше смутилась Тарани. Её словно коснулось что-то… тёплое. Будто ветерок подул, но вместо того, чтобы спокойно улететь на все четыре стороны, облепил её маревом, забирающимся под кожу и набивающим уши ватой. — Тарани?.. Стражница привалилась к дереву, пытаясь унять кружащуюся голову. —…у тебя аллергия? Тебе плохо? Болеешь? — Н-нет, — Тарани покачала головой. — Просто голова закружилась. И выпрямилась почти без помощи Ури. Только сейчас она поняла, как далеко они ушли от озера, но это осознание не пугало. Почти. Ури выглядела такой же растерянной, озираясь по сторонам с широко распахнутыми глазами, и винить в уходе от лагеря стоило винить только себя. Право слово, сколько можно искать соринки в чужих глазах! Она ведет себя не лучше Корнелии, приставая к иностранке с обвинениями! — Ури, — нерешительно позвала стражница, вздыхая. Говорить было сложно, но позволить себе смолчать она не могла. — Мммм? — иностранка сидела на корточках, изучая ствол какого-то древнего раскидистого дерева. Кажется, тополя. На коре его — гладкой, с вкраплениями чёрных пятнышек-наростов — чьими-то шаловливыми ручками были вырезаны какие-то непонятные каракули. Ури смотрела на них, беззвучно шевеля губами и хмурясь. Выглядело это… странно. Но Тарани решительно отмела все своим конспирологические теории: в конце-концов, чувствительной иностранке, могло быть просто-напросто жалко изувеченное дерево! — Извини, — пробормотала стражница, как только Ури нехотя, но оторвалась от дерева и поднялась на ноги. —— Я не должна была на тебя злиться. — Злиться вообще плохо и вредно, — Ури беззлобно передёрнула плечами, мягко улыбаясь. — Поэтому я не держу обиды. — Ещё раз извини, — упрямо повторила Тарани, не смотря на неё. — Я устала, вчера был тяжелый день, да и… не важно. — Твои проблемы важны, — иностранка покачала головой, сжимая плечо девочки. — Даже самая мелкая вздорная мысль может перерасти в большой пожар — и большую беду. Хранить в себе гнев — всё равно что сидеть на расбухающей бочке с порохом. Я понимаю, мы не такие большие друзья, но лучше поговорить с кем-нибудь — с подругами, например — и тебе станет легче! С девочками… Да когда с ними вообще можно было поговорить о плохом настроении или хронической, беспричинной усталости! Так и видишь: «ой, Вилл, отставь проблемы Кондракара, я тут месяц плохо сплю!»!. И ведь дело даже не в том, что они чёртствые или что-то такое. Просто… сейчас, в состоянии боеготовности перед неизвестным, они были именно напарницами… а будут ли они чем-то большим, сложив эти обязанности? А когда разъедутся по стране, каждая — в своих заботах, со своими проблемами, карьерой, семьёй… Но надо ли вываливать это всё на малознакомого человека? Очевидно, не стоит. — Я не могу говорить с девочками о проблемах, в которых они сами принимают участие! — выпалила Тарани, не сдержавшись, и тут же вжала голову в плечи, точно сказала что-то гадкое. Право слово, зачем девушке, у которой в распоряжении целый неисследованный город с миллионом возможностей новых знакомств и интересного досуга, таскаться за малявкой-старшеклассницей и слушать её стенания о попорченной (или нет?) дружбе? Ури имела полное право пожать плечами, пробормотать «бывает» и сменить тему, но она вдруг шумно выпустила носом воздух — и, мотнув головой, призналась: — Знакомо. Очень. И замолчала, теребя браслет на руке. — А ты, — попыталась внести ясность Тарани, счастлива увести разговор от своих проблем, — с кем прибыла? Я никогда не видела тебя в компании. — В составе студенческой группы, — та будто бы была готова именно к этому вопросу. — Мы со школы друг друга знаем. Некоторых хотелось бы не знать вовсе, но у меня есть подруги там. Хорошие подруги! Мы не раз друг друга выручали, но… иногда хочется побыть одной, не правда ли? Тем более, у них и свои дела есть… — У нас сейчас тоже не всё гладко, — призналась Тарани. — Есть один общий… интерес, но сейчас заняться вместе почти что и не чем. А я всё думаю: будем ли мы продолжать общение когда закончится школа? — Хотелось бы знать… — Ури покачала головой, но тут же встрепенулась. — Знаешь, всё зависит от вас самих. Да, после выпуска бывает сложно поддерживать прежнюю близость, вы и сами меняетесь, но никто же не запрещает оставаться вместе… — Кажется, нам и без школы есть из-за чего разругаться! Я… я не понимаю, почему меня это так задело, но… Одна моя подруга поссорилась с другой — но больше с нами всеми. Хай уверяет нас, что всё в порядке, но я не могу просто проигнорировать такое! Это почти не моё дело, но она не должна была терпеть это! Не знаю, стерпела бы я, но… если так пойдёт дальше, какая мы тогда команда… друзей? — То есть, — чуть помедлив, уточнила Ури, присаживаясь на ствол поваленного дерева — судя по свежему запаху древесины, оно лежало тут меньше пары месяцев и ещё не успело зарасти травой и мхом, — тебя задела личная ссора двух твоих подруг? — Это не моё дело, наверное. Не меня же задело! — А кто сказал, что не заденет тебя? — иностранка сложила руки в замок. — Быть безучастным — худшее, что можно сделать. — Да ладно, — фыркнула Тарани. — Лучше, чем наворотить всякого… Она действительно всегда считала за благо промолчать, если есть такая возможность, и сердце не требует вмешаться немедленно. Признавая, что, копя в себе негативные эмоции и в конце концов взрываясь, Тарани себе лучше не делает, она, однако, не считала, что во все проблемы нужно влезать, не задумываясь. Благо, участия в разгребании чужих ошибок хватало на сверхъестественной работе. Они с Ури — убеждённой идеалисткой, до устоев которой даже Тарани было далеко, поспорили ещё немного, а потом та вдруг, увлёкшись, сверкнула глазами: — В вашей культуре ведь есть легенда о бунте Люцифера? — неожиданный вопрос застал стражницу врасплох. — Ну… да, — чуть помедлив, кивнула она. — Ангелы, ушедшие с Люцифером, стали дьяволами, верные ангелы остались в раю. Мир просто разделился на две части. — На три, — Ури кривовато улыбнулась, — тем, кто так и не смог определиться, пришлось хуже всего. По сказаниям, на них ополчились обе воюющие стороны, да так и уничтожили. Их сейчас совсем не осталось. Так что в стороне… не всегда безопасней. — Сейчас не осталось… — тихо повторила Тарани, и по спине пробежал холодок. — Я никогда не слышала о… третьей стороне легенды. Это же просто история, ведт так? — Так! — торопливо бросила Ури, но в её глазах на мгновение мелькнуло что-то, что стражница так и не смогла понять. — Это ведь просто легенда, но… поучительная. А мне… мне надо бежать. Иначе Меф и Кира там всё разнесут, и Раф по пути затопчут… однокурсники мои. Пока! И, невпопад кивнув на прощание, устремилась к озеру. Тарани же была… в замешательстве. И дело было даже не в странном побеге собеседницы. Она не могла обратить свои мысли в складные слова, но в затылок внезапно холодком кольнул давний вопрос: почему на всей Земле — огромном мире, больше Меридиана уж точно — так ничтожно мало магии? И ведь ладно бы просто не было: есть миры, населенные совершенно непримечательными, лишенными любой сверхъестественной силы, народами, туда даже Кондракар почти не заглядывает. Но именно на Земле рождаются Стражницы Измерений! Неужели ресурсы планеты столь малы, что способны породить лишь пятерых магов раз в полвека? Или же… Или на Земле есть другая магия, вот только они о ней не знают? Тарани твёрдо решила разобраться с этим по приезду в Хиттерфилд. Возможно, у них наконец-то появилась зацепка — а с ней и чуть больше шансов быть готовым к возможной угрозе! Даже злость на Корнелию пропала: глупые подростковые метания отошли сейчас на задний план, вперед вышла самая неоднозначная и в то же время понятная жизнь — жизнь Стражницы. На фоне разноголосых мыслей, отчаянно трепещущих в голове, Тарани почти не отреагировала на увязавшегося за ней паренька — тот казался совсем безобидным со своей лохматой шевелюрой, заплетающимся языком и странным монологом. Кажется, он рассказывал про своих друзей, занимающихся лишь избиением друг друга, и стражница не совсем понимала, зачем ей эта бесценная информация. Неприятно потянуло виски. — Так зачем ты общаешься с ними, раз они такие изверги? — Тарани возвела глаза к небу, начиная нервничать: одна в лесу, незнакомый приставучий парень… Поляна у озера и стена первого бунгало показались совсем рядом. Паренек тем временем отчего-то развесилился. — Во-от, усё пральна! — ухмыльнулся он. — Давай к нам в шалаш, забей на подружку. Пробормотав что-то невнятное, Тарани скользнула в сторону домиков, оставляя собеседника позади. Его предложение ей категорически не нравилось, а в висках раздражённо пульсировала боль. Уже перед самыми домиками Тарани обернулась — и парня в лесу не увидела. Куда он делся? Она не была уверена, что хочет это знать — и со всех ног припустила к семейному бунгало. Мокрый ветер с озера немного охладил разгоряченные щёки, но не ослабил острую хватку на лёгких. Стражница собралась было зайти внутрь, рухнуть на кровать и спокойно всё обдумать — но судьба распорядилась иначе. От озера в полном одиночестве шла Корнелия, на ходу беззаботно затягивая волосы в конский хвост. Комбинезон её был частично мокрым, а с озера доносился смех родителей и Питера: они, как и многие здесь, распаковали переносную грилль, отчаявшись выловить из озера что-то большее, чем малюсеньких карасиков. А ещё подруга сразу заметила её. И, помедлив, всё же подошла, тихо поинтересовавшись, всё ли в порядке. Тарани рассеянно присела на крыльцо, унимая бешенный стук сердца. Разговор с Ури почти вылетел из памяти от быстрого бега и приставаний того паренька, но стражница скурпузезно держала в голове то, что ей удалось узнать. Возможно, и её мысли покажутся Корнелии бредом и она высмеет её так же, как и страхи Хай Лин, но… попробовать стоит. В который раз Тарани пришлось загнать обиды и чувство справедливости куда подальше: в конце-концов, не её это дело, пусть сами разбираются! — Есть разговор, — вздохнула она, махнув рукой в сторону пустого на данный момент домика. — По… работе. Корнелия серьезно кивнула. Кажется, ей тоже не особо хотелось ворошить вчерашний скандал.

***

Корнелии хватило такта оставить Питера пообщаться с семьей, но не хватило духа найти Тарани. Ей всё ещё казалось, что та на неё злится — будто собственной неловкости за случившееся мало! Да и раздражение — глухое и глупое — никуда не пропало. Зря, зря всё-таки она поехала на озеро: так бы уже разобралась во всём, извинилась бы перед Хай Лин, а не слонялась бы в замкнутом пространстве, ловя на себе осуждающие взгляды Тарани. Да что… да что она вообще понимает во всём этом? Вот Вилл бы поняла. Она, пусть и отчаянно пыталась быть достойной звания Хранителя Сердца, оставалась очень и очень вспыльчивой — и ситуация с Кондракаром тяготила и её тоже, отчего пятая стражница стала похожа на петарду: одна искра — и много взрывного шума. Не обошлось бы без отповеди, но Вилл бы не стала молча дуться, а высказала бы всё честно! Корнелия была бы рада поговорить даже с Элион. Наверное. Может быть. Только вот та и до запрета Кондракара покидать Землю была с головой погружена в «королевские дела» — а на деле витала в облаках, лишь усложняя придворным министрам жизнь своими идеалистическими мечтами. И, возможно, дело было в том, что Корнелии не хотелось видеть, как в прошлом ближайшая подруга проводит слишком уж много времени с тем, кого сама Корнелия считала своей судьбой. Она, конечно, уже не страдает по Калебу, но к страничке, на которой он остался, очень не хотелось возвращаться даже ненадолго. Даже не по-настоящему. Стражница сама не заметила, как ноги привели её к другому концу пляжа. Выныривая из собственных мыслей, она четко решила не возвращаться к ним в ближайшее время — и услышала обрывки чужого разговора, внезапно её заинтересовавшего. —…всё с ним в порядке, — процедила расположившаяся на складном кресле у пирса девушка, откидывая с глаз под огромными солнцезащитными очками завитую тёмную прядь. — Насколько это может быть после… всего. — Понимаю, — собеседницу её Корнелия сначала не заметила: та сидела на самом пирсе, будто бы спрятавшись в тени кресла. — Поэтому и спрашиваю. Стражница уже собиралась уйти, не желая подслушивать чужие неинтересные разговоры, как вдруг… — А к Корнелии, я так понимаю, ты не пойдёшь? — Пока — нет. — Что, подружку ждёшь? Ей до тебя дела сейчас нет. — Нет, — с тихой резкостью бросила сидящая на пирсе девушка с собранными в низкий хвост светлыми волосами. Со спины было видно плохо, но, кажется, она просто смотрела на воду, почти касаясь её босыми ногами. О чём бы они не говорили, стоит убедиться, что это не какие-нибудь школьные сплетницы или, того хуже, враги! Корнелия осторожно ступила на пирс, намереваясь подобраться ближе… и скрипнувшая доска сразу же выдала её с головой. Обе девушки как по команде обернулись. Лицо той, что в жезлонге, почти полностью закрывали тёмные очки, но такую раз увидишь — точно не забудешь, вторая, блондинка с огромными, точно у куклы, голубыми глазами и кричаще-неуместной красной прядью в чёлке, тоже была достаточно заметной. — Услышала своё имя, — холодно уведомила их Корнелия, раздасованно понимая, что ни одну из особ не знает — а, значит, они могут быть кем угодно. — Мы точно не о тебе, дорогуша, — брюнетка всплеснула руками, и с плеча её сполз лёгкий синий платок. — Я говорила о маленькой проблеме этой недотёпы. Но ты, если хочешь, присаживайся к нам. Давай-давай, не люблю когда кто-то ходит за моей спиной. — У нас осталось немного сока, — проговорила блондинка, немного смягчая тон своей собеседницы, отодвигаясь к краю пирса и приглашающе протягивая термос. Отказываться было неудобно, да и глупо: хотелось убедиться, что брюнетка не врёт, и говорят они действительно не о неё. Корнелии ничего не оставалось, кроме как сесть между ними. Ощущение, что она прервала чужой разговор, не проходило: эти девушки не выглядели подругами, и, судя по всему, и терпели друг друга с трудом, а поэтому беседа у них не клеилась. Чувствуя некоторую неловкость, Корнелия решила поддержать разговор о погоде на озере — и незаметно втянулась. —…я привыкла к жаркому климату, но не люблю его, — вещала Кира — так представилась брюнетка, раскинувшись в кресле. — Дома всегда полно кондиционеров, а в этом сарае даже душа приличного нет! Солнце палит, приходится закутываться, от этого мерзкого загара спасаясь… И сыро — волосы тяжелеют! Корнелия, не наблюдавшая фатального влияния климата на гриву незнакомки, пожала плечами, признавая её правоту в отношении как минимум своих волос! Постепенно разговор перешёл к маскам и шампуням. — А ты, — запоздало повернулась Корнелия вправо, вспоминая, что третья собеседница за время разговора не проронила ни слова, — чем пользуешься? — Раф от природы повезло во всём, — невежливо, но уверенно перебила только открывшую рот блондинку Кира. — Может что хочет делать — сухой выйдет из воды в любом случае! — Вообще-то нет, — тихо, но твёрдо ответила Раф, отводя глаза, — у каждого действия есть последствия. Может быть, не сразу, но всё, что ты делаешь — с волосами ли, с жизнью ли — несомненно вернутся к тебе бумерангом. Поверь. Корнелия нахмурилась, не понимая смысла такой внезапной и неуместной отповеди, Кира хихикнула, а Раф, выйдя из заторможенного транса, вдруг улыбнулась и весело продолжила: — Я один раз полдня отмывалась от торта, а в конце дня обнаружила, что у меня кусок шоколада на носу… В меня тогда тортом кинули, очень… липким. — Тортом?.. — В нашей школе было принято швыряться едой, — небрежно пояснила Кира, всем своим видом показывая, что занятие то было едва ли не частью образовательной программы. — Мы с друзьями как-то поспорили, кто больше а… однокурсников забросает! — И кто победил? — заинтересовалась Корнелия. — Конечно же я, — усмехнулась Кира. — У них просто не было шанса. — Потому что К… Кимберли сломала ноготь в первую же минуту, Гас ел больше, чем кидал, а у… — Нет, — снова перебила Раф брюнетка, и платок снова слетел с её плеча, оголяя бледную до нездоровости кожу. — Поверь, если бы они хотели победить, им бы ни ногти, ни голод не помешали бы! Просто мои друзья знают, что у меня есть свои… пунктики. Я ненавижу проигрывать, поэтому они благоразумно предоставили мне возможность быть первой. В этом и заключается секрет нашей дружбы. — Дружба — взаимная поддержка, а не когда все терпят одного! Это неправильно… — По себе знаешь? — Может и да! — Тогда кого ты пытаешься обмануть, давая советы, которым сама не следуешь? Себя саму? — Давать советы — моя работа… Раф встала на ноги, позабыв про термос. Её руки поддрагивали, а глаза снова опустились в пол — точно она сама не верила в то, что говорит. Кира хотела сказать ещё что-то, но тут вмешалась Корнелия, которую всё это уже порядком утомило: — И что ты к ней прицепилась? Она говорит… правильные вещи. Возможно, их сложно воплощать в жизнь, но от этого они не становятся менее правильными! Никто из нас не идеален! — А некоторые должны бы быть, — тонко улыбнулась Кира, снимая и аккуратно складывая очки. Глаза у неё были странные: ярко-ярко красные — такие с карими в жизни не спутаешь. — Но я твёрдо убеждена в том, что каждый, кузнец своего собственного счастья. Если ты хочешь держать подле себя людей, которые не будут учитывать твои маленькие слабости и желания, то только твоей проблемой будет одиночество среди кучи якобы «друзей», которым до тебя не будет никакого дела! — Или же ты можешь отпугнуть от себя даже тех, кто хотел бы тебе помочь. Спорящие замолчали, переводя дыхание. Корнелия встала, тут же оказавшись едва ли не на голову выше снова ушедшей в себя Раф, испытывая стойкое желание убраться от них обеих подальше: от этих криков у неё жутко разболелась голова. — Вы, девочки, психологи? — тихо поинтересовалась стражница, оглядывая их сверху вниз (Киру не удалось даже при учете того, что та единственная осталась сидеть). — Только учимся. — Учитесь, пожалуйста, не на мне, — вкрадчиво попросила она и, развернувшись спиной к озеру, направилась к бунгало, надеясь найти там Питера и немного отвлечься от этих странных дамочек. Но встретила она там Тарани и, лишь завидев её издалека, поняла одну вещь: вчера, слушая скандал в Серебрянном Драконе, та чувствовала себя не лучшим образом, и сейчас испытывала неловкость и раздражение — прямо как сама Корнелия, с той лишь разницей, что Кира и Раф друзьями ей не были, и махнуть рукой на их конфликт было не в пример проще, чем на вчерашний. Возможно, у Тарани был повод на неё дуться? Возможно, не лишним будет извиниться ещё и перед ней, не дожидаясь того, что та сама решит начать разговор. Скандалов с Ирмой пару лет назад хватило, чтобы понять: быть царственной «снежной королевой» в компании соратниц ей явно не хотелось. …выслушав Тарани, Корнелия решила, что та принимает всё близко к сердцу, но спорить не стала. В конце концов, лучше перелопатить побольше книг, чем обмусоливать вчерашнюю ссору! А ещё… ещё надо извиниться перед Хай Лин, но это завтра — когда они вернутся в город.