Нам дана возможность выбора,
но не дано возможности избежать выбора.
Айн Рэнд «Атлант расправил плечи»
Как же быстро человек теряет голову. Это происходит мгновенно. Скорость пули кажется немыслимо медленной, по сравнению с этим. Говорят, когда мы совершаем преступление, то можем находиться в состоянии аффекта. Как люди могут входить в такое состояние? Как они перестают управлять собой? Можно вспылить и сказать лишнего, может даже ударить ненамеренно, но как можно вонзить нож и даже после этого не осознать, что происходит? Как можно выкрикивать похабную брань и угрожать, держа в это время холодное оружие, испачканное кровью в своих руках? В тот момент у меня было столько вопросов, но ответов я так и не получил. Я помню, как мы пришли в тот бар. Это было наше любимое место. Очень часто мы собирались там с друзьями субботними вечерами, но именно в эту субботу никто из них не пришел. Мы были одни. Мне так даже больше нравилось. Такое дело — я с трудом делил его с кем-то. За два года отношений я, возможно, успел надоесть ему этим, вот только он мне никогда не надоедал. Мы виделись каждый день, но для меня этих дней было все равно недостаточно. Все считают меня однолюбом. Возможно, это так, ведь Минхо был моей самой главной любовью. Странно… Я был глупым мальчишкой, витающим где-то в облаках и верящим в любовь до гроба, но почему-то не замечающим, что любимый человек вовсе не милый и не добрый, а жестокий и хладнокровный. Может любовь и вправду слепа? Я встречал злых и пагубных людей. Они всегда были и будут в наших жизнях. К счастью, я не был хорошо с ними знаком, поскольку предпочитал обрубать связи с подобными людьми на корню. Скрывать не стану, на подлых и мерзких особ у меня глаз всегда был наметан, вот только мне не удалось разглядеть подлости и мерзости в том, кто был самым близким для меня человеком. В тот день — точнее вечер — мы посидели в баре, выпили пива, послушали хорошую музыку, а затем решили поехать к нему, чтобы окончательно остаться наедине. Выходя из бара, я закурил. Вредная привычка появилась где-то на втором курсе. Даже не помню, кто меня на это подсадил. На улице было тепло, все-таки май месяц. На мне был накинут легкий пиджак, под ним белая футболка, а снизу джинсы и кожаные ботинки. Мой спутник был в спортивной олимпийке, джинсах и кроссовках. Он не курил — спортсмен, да и меня пытался отучить от этого, заставлял заниматься бегом, но из-за травмы, полученной ещё в детстве, мне было это в тягость. И тогда он сдался. В итоге я продолжил курить, а он бегать. Через минуту к нам подошли трое крепких ребят и спросили, кого из нас зовут Минхо. Долго выяснять не пришлось. Именно так его звали. Один из парней ударил Минхо прямо в живот, второй повалил на землю. Я выбросил сигарету и собирался было вступиться, как меня тут же уложили на мокрый асфальт. Запах резины ударил в нос, отчего я неприятно поморщился. В боку неприятно защемило, будто при падении было задето что-то важное. В это же время двое других продолжали лупить лежачего ногами, отчего он принял позу эмбриона. При виде данной картины мое сердце болезненно сжалось, а затем парни прокричали что-то про деньги. В ушах неприятно резануло от громкого рыка этих «головорезов», но мне удалось успокоиться и встать на ноги. Третий парень по-прежнему стоял передо мной. На его лице читалось сожаление, которое явно не вязалось с образом настоящего отморозка. Я принял стойку, как учил меня дядя, но она не пригодилась, так как парень не стал нападать, — очередная странность. Он просто перекрывал мне проход к Минхо, чтобы я не вмешивался, и у меня не оставалось иного выбора, кроме как с ужасом наблюдать за происходящим. Наконец, эти ребята закончили кричать и избивать его. Они сказали, чтобы завтра же он привез деньги, иначе будет только хуже. Минхо тяжело прокашлялся поднялся с земли. Тряхнув головой, сплюнул кровь изо рта. Его лицо приобрело пунцовый цвет, а глаза наполнились яростью. Раньше мне не доводилось видеть его таким. Затем он достал складной нож из заднего кармана, и подбежав, ударил прямо в спину одного из парней. Тот не успел среагировать — настолько неожиданным был для него этот выпад. Я никогда не думал, что в Минхо может быть столько ненависти. Это стало неким открытием именно в тот вечер. Сколько я его помню, он всегда был добрым, заботливым, забавным парнем, душой компании. Бывали такие случаи, когда он срывался на ком-то постороннем, но на то были причины. Как правило, ему приходилось защищать своих близких. Я подбежал к нему, в то время, как он уже достал нож из спины и собирался вновь пырнуть парня. Он кричал так громко, что у меня чуть уши не заложило. Мне стало чертовски страшно, но я старался думать только об одном — как же мне защитить его. Он не мог контролировать себя, размахивал руками, а я просто пытался оттащить его назад, подальше от этих ребят. Один парень вызвал скорую, склонившись перед товарищем, который лежал на земле. Из него сочилась кровь, которую впитывал мокрый асфальт. При виде этого зрелища меня замутило. Тошнота подошла прямо к горлу, и я с трудом сдержался, чтобы не прочистить желудок прямо там. Затем у нас с Минхо одновременно сработал рефлекс и мы побежали. Мне было сложно успевать за ним из-за сбившегося дыхания и проявившейся острой боли в ноге, поэтому он придерживал меня, чтобы я, в конце концов, не упал. Не знаю, сколько мы бежали, но горло саднило, гортань прожигало изнутри. Сердце колотилось с бешенной скоростью, а из глаз брызнули слезы. Наконец, мы остановились у какого-то дома, чтобы перевести дух, да и бежать больше не требовалось. Мы были далеко от бара, а тем парням сейчас было точно не до нас. Я пытался отдышаться и привести мысли в порядок, но обстановка явно не располагала для этого. Меня трясло изнутри, хоть я и пытался скрыть это. — Ты в порядке? — спросил я спустя пару минут неловкого молчания, но он так и не ответил. Его молчание означало лишь, что прежде, чем обсуждать эту ситуацию, нужно хорошенько подумать. Подумать, что делать дальше, как быть с тем парнем и где взять деньги, о которых они говорили. Конечно, он был не в порядке, но даже в такой ситуации предпочел не волновать меня лишний раз и попросту замять тему. В этом он был спец. Минхо проводил меня до дома, а после отправился к себе. Я не хотел отпускать его одного, тем более в таком состоянии, но он жил недалеко, поэтому смог убедить меня в том, что доберется сам и ничего с ним не случится. Нехотя, мне пришлось согласиться. Мы договорились поговорить обо всем на следующий день. Перед тем как лечь спать, я получил сообщение, в котором он писал, что любит меня. Это было последнее, что он мне написал. Утром меня разбудил Хорхе — дядя по отцовской линии. Не самый близкий родственник, но единственный из тех, кто у меня остался. Мы живем вместе уже пять лет и, честно говоря, лучшего соседа, чем он, у меня никогда не было. Так вот, Хорхе сообщил о том, что Минхо забрали в участок. Дальше все происходило, как в тумане. Я смутно помню те дни, когда он был задержан, наверное, потому что просто не хотел их помнить. Один раз меня пустили к нему на свидание, на котором он неохотно поддерживал диалог. Мне казалось, будто он не желает меня видеть, и все же я списал все на стресс и усталость. Ему было нелегко, я старался считаться с этим и не давить. За пару дней перед этим я встретил Томаса Эдисона в участке. Этот молодой парень оказался тем, кому Минхо и должен был денег. Он тоже приходил к нему на свидание. Я сразу же возненавидел этого парня, но, к счастью, быстро понял, что если кого и нужно ненавидеть, то точно не его. Да, он подослал тех ребят, но все, что происходило с Минхо, это вина не Эдисона, а самого Минхо, ведь это он не подумал о чертовых последствиях и перешел черту, накинувшись тогда на того парня. Спустя несколько недель мы встретились в суде. Дело шло явно не в нашу пользу. Я дал показания, и что было удивительно — Минхо не попросил меня солгать. Не знаю, смог бы я сделать это, если бы он меня все-таки попросил. Тогда я и не предполагал, что его могут посадить, поэтому рассказал обо всем без утайки. Минхо обвинялся в нанесении телесных повреждений средней тяжести. Суд постановил — лишение свободы на полгода без досрочного освобождения. Признаюсь честно — в тот день я рыдал. Это было впервые, если не считать случаев из детства. Чисто эмоционально я был выжат, как лимон. У меня попросту не было сил переварить случившееся. Слезы были единственным средством облегчить боль, засевшую глубоко в груди. Всего лишь за пару недель моя привычная жизнь превратилась в лютый кошмар из-за одной ошибки. Одной ошибки, отнявшей у меня человека, с которым я мечтал состариться. Выходя из зала суда, я заметил, как на меня посмотрел Эдисон. Он буквально провожал меня взглядом. От столь пристального внимания стало жутковато — тело покрылось мурашками, а по спине прошёлся холодок, стоило мне только отвернуться. Мне потребовалось два дня, чтобы до конца осмыслить всю суть происходящего. Минхо будет торчать в тюрьме шесть месяцев. Конечно, я решил, что дождусь его, к тому же, официально наши отношения не были закончены, но — не стану скрывать — я боялся того, что он вернется уже совершенно другим человеком. Если он смог вонзить человеку нож в спину до тюрьмы, то на что он будет способен, когда выйдет из нее? Да, думать об этом не хотелось, но мысли сами беспощадно одолевали голову, в которой уже не оставалось места для переживаний. Хорхе никогда не нравился Минхо. Он спокойно относился к нашим отношениям, как и большинство моих знакомых, но именно Парка в роли моего бойфренда видеть не хотел. Когда я пришел из суда и рассказал ему все, он не был удивлен. А вот я был. Жизнь стала удивительно серой и бессмысленной. Друзья, субботние встречи, веселье — все перестало интересовать. Я погрузился в собственный внутренний мир, который успокаивал своими стабильностью и спокойствием. Некое подобие апатии завладело мной и не желало отпускать или, быть может, я сам не хотел уходить? Все стало таким… неправильным. Я не знал, куда себя деть, о чем думать, если не о Минхо, кому посвятить свое свободное время, если не ему? Все эти вопросы кружили в моей голове, но ответов на них я так и не нашел. Спустя несколько дней я возвращался домой после неудачного собеседования. Я только недавно получил диплом, и теперь мог смело идти работать в школу или другие учебные заведения в качестве преподавателя истории и философии, и первое же собеседование провалил, вернее — не совсем так — просто в школе не оказалось свободных вакансий, поэтому я с поникшим лицом шагал в сторону дома. У подъезда стоял черный BMW. Для нашего района это было весьма необычно. На пассажирском сидении виднелось знакомое лицо. Поначалу я не понял — слишком размытым был силуэт, но тут парень повернулся в мою сторону, и меня словно прострелило. Эдисон. Как только я заметил его, машина сдвинулась с места и растворилась за горизонтом. — Кажется, у меня неприятности, — тихо произнес я себе под нос, стараясь держать марку невозмутимости, но внутри уже начинало потряхивать. Паника семимильными шагами подкрадывалась сзади, чтобы захватить в свой плен. Тут я понял, что один неверный шаг, причем даже не твой, а другого человека — и у тебя могут возникнуть проблемы. Боже, почему жизнь настолько сложная? В тот момент я решил, что необходимо встретиться с Минхо, чтобы узнать, как он приплел меня к этой ситуации, и приплел ли вообще. Хотя какие еще могут быть варианты, если его враг стал следить за мной? Вряд ли это было совпадением. Поднимаясь по лестнице домой, я лишь надеялся, что Минхо не списал весь свой долг на меня.