Разлука научит тебя любить по-настоящему.
Антуан де Сент-Экзюпери.
Мы не занимались сексом. Мы занимались любовью. Такой искренней, настоящей, пробирающей до дрожи. Если тогда в машине мне просто хотелось почувствовать его плоть внутри себя, то сегодня в моей спальне я хотел чувствовать и его тепло, и мурашки на спине, и вкус кожи, и запах одеколона, и свежесть его дыхания. Я хотел, чтобы он одарил меня любовью. Губы Томаса оставались такими же холодными. Я облизал их, а затем нежно прикусил, от чего его соски напряглись. Целуя шею, я одновременно томно дышал, чтобы ему было слегка щекотно. Своими умелыми руками он без лишнего труда снял с меня кофту, и моя спина покрылась мурашками от прикосновений его холодных пальцев. — Тебя определенно нужно согреть, — прошептал я, на что мой партнер безобидно усмехнулся. Мы переместились на кровать, где я сел на него сверху и продолжил целовать. Томас сипло дышал и был в предвкушении. Забравшись к нему под футболку, я начал целовать его торс и согревать тёплым дыханием. Он старался обнимать меня, при этом не мешая моим действиям. Это были не обычные механические движения, а искренние попытки доставить друг другу удовольствие. Щекоча меня уже слегка согревшимися пальцами, он поднёс пальцы к моим соскам и начал их нежно массировать, от чего я тихо простонал его имя. Это будто подстегнуло моего любовника и тогда он перевернул меня на кровать, а сам оказался сверху, быстро избавившись от своей футболки. Хоть мы и были в темноте, но лунный свет проникал в окно, что позволяло нам видеть друг друга. Тогда я заметил, что Томас меня разглядывает. Он нежно водил по моему телу руками и повторял: — Ты необыкновенный! Я наслаждался всем вниманием, которым он меня одарял. В какой — то момент я заметил, что лежу уже без штанов. И тогда решил помочь ему тоже раздеться до конца. Расстегнув молнию на его брюках, я стащил их и вновь примкнул к его губам, задевая нижней частью живота его пах. В ту минуту я почувствовал, что он окончательно расслабился и больше ни о чем не переживает. Тут я достал из прикроватного шкафчика смазку и презервативы, но Томас забрал их и уложил меня на спину. Следующие десять минут я почти не помню, потому как лежал с закрытыми глазами, пока мой возлюбленный стимулировал мой член. Нанеся на руки смазку, он крепко обхватил его ствол и начал мне дрочить. В промежутках его массаж руками дополнялся глубоким заглатыванием. Он совмещал минет с мануальными техниками. Я чувствовал неописуемое блаженство. Сощурив глаза, я представлял его лицо и то, как целую его губы. Пока я получал удовольствие от оральных ласк, Томас уже понемногу начинал меня растягивать сзади. Я это даже не почувствовал, лишь когда он вставил третий палец, внутри все немного сжалось. Томас был чертовски возбужден, поэтому закончив с прелюдиями, надел презерватив на свой пульсирующий член и перевернул меня на спину, и прежде чем войти, поцеловал нежно в плечо. Он входил медленно, не спеша, давая мне освоиться, а когда вошел на всю длину, страстно прикусил мне ухо. От удовольствия мы оба простонали в подушку. Вначале мой партнер поддерживал медленный и средний темпы. Я изворачивался так, чтобы он мог меня поцеловать. Я хотел, чтобы он меня целовал, это вызывало в груди тёплое разливающееся чувство. А после фразы «Томми, не сдерживай себя!» он повалился набок, и прижав меня к себе, поднял высокий темп, вдалбливаясь в моё тело. В тот момент я ублажал себя одной рукой, а Том целовал мою шею. Я чувствовал, что уже близок, и тогда он вышел из меня, повернул вновь на спину и помог мне закончить с помощью минета. Засасывая и покусывая головку члена, он довел меня до оргазма и я кончил ему прямо в рот. — Я люблю тебя, — сказал он и моё сердце провалилось в пятки. Томас, не меняя положения, вошел в меня и продолжил высокий темп. Все это время он смотрел на меня, целовал и тёрся животом об мой все еще возбужденный член, что доставило мне очередное удовольствие. Через пару минут кончил и Томми, смотря в этот момент прямо мне в глаза.***
Мы лежали в моей кровати уже чистые, принявшие вместе душ, где также не отрывались друг от друга. Я водил пальцами по груди Томаса, рисуя невидимые узоры, а он заполз рукой в мои волосы и делал массаж головы. В тот момент мы были счастливы, но любое счастье рано или поздно заканчивается. — Я хочу быть с тобой. Всегда, — сказал он, что быстро вернуло мне прежние чувства обиды и злости. — Томас, я не могу быть с тобой. Резко поднявшись на один локоть он посмотрел на меня и сказал: — Конечно, можешь. Нам же хорошо вместе. — Да, но я не могу быть с человеком, который добился меня обманным путем, играя на моих чувствах к другому человеку. — Я был не прав. Прости меня, — прошептал он, — Больше никогда не обману тебя. Обещаю. Мне хотелось верить ему, но я не мог. Что бы я там ни чувствовал, самоуважение у меня еще осталось. В ту ночь Томас не остался у меня, так как был очень расстроен из — за нашего разговора. Он надеялся, что я передумаю, но этого так и не случилось. Я любил его, так искренне, как только мог, но никакая любовь в мире не смогла бы спасти наши отношения, потому что я знаю, что никогда не смогу забыть того, что он сделал. Что сделали они оба. В ту ночь я много думал о себе, своей жизни и о своём месте в этом мире. И именно тогда принял решение, которое многое для меня изменило.***
— Ничего не забыл? Нас долго не будет, — обращалась ко мне Бренда, прибывшая к нам, когда я ей позвонил. — Нет, все на месте. Если чего — то не окажется, можно купить на месте. — Тоже верно, — отвечала она. Мы вышли из квартиры с кучей багажа и начали погружать все это в машину Хорхе. Он был сам не свой уже несколько дней. Ему не хотелось оставаться одному, но поделать ничего было нельзя. Я принял решение — отправиться вместе с Брендой в путешествие. Она так обрадовалась этому, что незамедлительно приехала, чтобы помочь мне со сборами. Хорхе должен отвести нас в аэропорт, а по прибытии жених Бренды обещал встретить. Мы уже собирались отъезжать, но тут я заметил знакомую машину. Из неё вышел Алби, я направился навстречу ему. — Привет, дружище. Как поживаешь? — Не жалуюсь, Ньют. Спасибо, что спросил, — и он указал на дверцу машины, давая понять, что мне нужно сесть внутрь. Я маякнул Хорхе, чтобы заглушил мотор и залез внутрь. На Томасе лица не было. Он посмотрел на меня взглядом, полным отчаяния. Тогда у меня внутри что — то сильно кольнуло. — Прошу тебя, останься, — начал умолять он. — Я не могу, Томми, прости, — я знал, что с ним будет чертовски тяжело прощаться, поэтому хотел написать ему письмо, как прилечу и обоснуюсь, но только в тот момент до меня дошло, как бы это было жестоко по отношению к нему. — Позволь хотя бы до аэропорта тебя подбросить, — он все еще не сдавался. — Это плохая идея… — Я без тебя тут загнусь, понимаешь? — он говорил это с такой болью и обидой. — Ты справишься, я уверен. — Ньют, я всю жизнь был в поисках тебя. Даже не думал, что когда — то встречу кого — то, кого действительно смогу полюбить, а в итоге нашел. И ты от меня ускользаешь, — он опустил взгляд вниз и спрятал лицо руками. Я придвинулся к нему ближе, убрал руки и нежно поцеловал. Он обнял меня за шею и потянул на себя. Через секунду я оказался у него на коленях. Чувствуя его и собственный стояк, я попытался остановиться, но Томас не дал, продолжая целовать и шаря руками по моему телу. Запыхавшись, я сказал: — Я тоже тебя люблю… Пойми, мне это нужно. Я так решил. Мне нужно уехать, пожить для себя, а не для кого — то другого. Возможно, находясь в разлуке, моё желание увидеть тебя и быть с тобой перевесит все былые обиды. — Ты сможешь простить меня? — спросил он, заглядывая в мои глаза. — Мне кажется, я уже простил. Но в первые в жизни я поставил себя на первое место, свои чувства, а не чувства своего партнера. Однажды я уже был в отношениях, в которых поступал так, как будет лучше для любимого человека. Сейчас же я осознал, что самым любимым человеком в моей жизни должен быть я сам. После этих слов Томас выпустил меня из своих объятий, понимающе кивнул и обнял на прощание. Когда я выходил из машины, то заметил, как он вытирает с щеки слезы. Даже когда наша машина уже отъехала, я все еще сомневался, стоит ли мне уезжать, но все — таки убедил себя в том, что принял правильное решение. В столь молодом возрасте я смог испытать две большие любви, но в итоге понял, что важнее всего — полюбить себя.