— О каком споре шла речь? — я пытался сохранять равнодушие в голосе, хотя внутри меня дико колотило. Я до сих пор не мог осознать, что же произошло.
Я сидел за рулем Ваниной машины, сам водитель ссутулился рядом и прикладывал к распухающим костяшкам пакет с замороженными овощами из ближайшего магазина. Мне каким-то чудом удалось убедить парней, что все это шоу — полная херь, что у Рудбоя просто сорвало предохранители от шуток Гнойного, и что нет ничего реального в том, что напоследок ляпнул Слава. Не думаю, что все мне поверили, но, тем не менее, у меня получилось запихнуть Ваню в машину и отъехать пару кварталов, где я, наконец, остановился, сбегал через дорогу за «холодненьким» и вернулся в машину.
Ваня смотрел куда угодно, но только не на меня. Я чувствовал, что его одолевают сомнения, чувство вины, а еще страх. Животный страх за друга. Этот страх я видел в его глазах каждый раз, когда начинал творить какую-нибудь хуйню. Страх был индикатором того, что мне сейчас может быть плохо от его слов.
— Вань, самоедством не занимайся, у нас ничего не было, — решил облегчить ему исповедь я. Рудбой, кажется, чуть ожил от этих слов.
На самом деле, это не было правдой. Да, со Славой мы виделись всего пару раз, и самый тесный контакт случился в лифте. Но последние два месяца нашего общения стали для меня очень значимыми. Я даже не пытался убедить себя в обратном. Но ничего мне не мешало убедить в этом Ваню. Самое главное — узнать, за что он врезал Славе.
— Бля… — выдохнул он, теребя в руках подтаявшую брокколи, кажется. — В общем, вчера, после твоего появления дома у Гнойного, мне позвонил Ваня Светло, — Рудбой как-то загнанно глянул на меня, будто смущался, я ободряюще кивнул, мол «было такое, дальше что?». — Он спросил, знаю ли я что-нибудь о ваших отношениях. Я ответил, что ничего не знаю, что нет никаких отношений, — растерянно сказал он. — Но Светло настаивал. Он решил, что между вами что-то может быть. Он это по тебе каким-то хером почувствовал, — Рудбой снова взглянул на меня, будто ожидая опровержений.
— И дальше что? — я не стал его переубеждать. Не хотелось сейчас вдаваться в детали. Мне нужно было узнать главное. И да, я не мог не отметить про себя прозорливость Фаллена.
Ваня как-то недоверчиво посмотрел на меня, и продолжил уже не так запальчиво.
— В общем, Ваня звонил, чтобы предостеречь… — я видел, как другу неприятно это говорить. — Короче, пару месяцев назад Ваня, Гнойный и их этот злобный Замай бухали вместе. Ничего особенного, сидели на кухне, трепались. Но Слава был уставшим, поэтому его быстро накрыло. Ну, и понеслось. Стал, как всегда, про тебя что-то втирать, — я чуть удивился, но виду не подал. — Ваня говорит, что Слава вообще раньше о тебе очень часто говорил. Вечно всех задалбливал, — Рудбой чуть усмехнулся, перевел взгляд на меня и снова стал серьезным. — Все думали, что после баттла его отпустит, но нет… Он так и продолжал втирать телеги за Оксимирона…
Ваня замолчал, неловко шурша пакетом с растаявшими овощами.
— Ну, и дальше? Что там за спор был на кухне? — я всячески старался скрыть нарастающее раздражение, но оно все равно чувствовалось в голосе.
— Короче… — Рудбой в очередной раз тяжело вздохнул. — Они разговаривали о какой-то херне, Гнойный снова и снова приплетал тебя… Ну и Замай выдал что-то про то, что Славе уже ни холодно, ни жарко от вашего с ним баттла. И что было бы отлично развести тебя сфоткаться в антихайповском мерче. Это стало бы как взрыв атомной бомбы… Продажи пошли бы, вся хуйня. Светло, в общем, ничего не понял, только угорал с этой наидебильнейшей идеи… А Гнойный, напротив, зацепился. Хули, Гнойный же! — я почувствовал раздражение, которое вспышкой прокатилось по Ваниным плечам. — В общем, этот гандон стал орать, что сможет к тебе подобраться и разведет на всю хуйню, — Рудбой шумно втянул воздух носом. — Он еще просил Ваньку разбить их с Замаем торжественное рукопожатие. Пидор, блять! — Ваня все сильнее начинал злиться и сжимать в кулаке измусоленный пакет. — Потом они в тур уехали… Ваня был уверен, что Гнойный даже не вспомнил про этот спор. Мало ли чего по пьяни не наговоришь! Да и Слава как-то перестал тебя хуесосить, наконец…
Рудбой надолго замолчал. Кинул мокрый пакет в ноги, вытер ладони об штаны и потянулся в карман за сигаретами.
— Только вчера Светло понял, что Гнойный не оставил, похоже, свой гнойный план… — горестно заметил Рудбой, выдыхая упругую струю дыма через щелку приоткрытого окна. — В общем, Ваня от него такого не ожидал… Это явно нездоровая хуйня, — заключил мой собеседник, и я тоже на автомате полез за сигаретами. — Одно дело хайпить и троллить, и другое — разводить таким гнилым образом… В общем, сегодня, когда я эту суку увидел — не сдержался… — Ваня выкинул окурок и сразу следом прикурился по новой.
— Ты же понимаешь, что все это из пальца высосано? — спросил я, глядя на него. — Я ведь, кажется, не похож на идиота. Ты же понимаешь, он бы никогда не смог меня заставить напялить их мерч. И тем более, сфоткаться в нем, — в моей голове не укладывалась вся эта сюрреалистичная история: какие-то споры, интриги, мерчи, фотки. Все как в плохом кино про подростков.
— Я-то понимаю… Но факт остается фактом! Этот мудак уже втерся к тебе в доверие. Что он еще мог придумать — никому неизвестно! Он же ебанутый на своем этом антихайпе! — Рудбой незаметно перешел на крик и со злостью швырнул очередной хабарик через окно. — Блять, Мирон, прости меня, — он вдруг накрыл лицо руками. — Я ведь еще в Воронеже неладное подумал… — продолжил он через пару долгих минут. — Когда ты мне эту историю про лифт рассказал… Мне это все странным показалось… Но ты был так… Блять, очарован этим Гнойным! — мне стало не по себе от его слов. — В общем, я тогда после чека сходил на ресепшн, хотел узнать, где этот самый Гнойный остановился, — я перевел удивленный взгляд на друга. — Не знаю, зачем, не спрашивай. То ли чтобы на концерт с барского плеча проходку дать, то ли на чистую воду вывести. Хуй знает! Чутье сработало какое-то… — он снова глубоко вздохнул и замолчал.
— Ну, и?.. — напомнил о себе я.
— В общем, за автограф Великого Оксимирона девушка на ресепшн согласилась посмотреть, где этот, блять, Слава Карелин остановился, — Рудбой снова закурил. Третью сигарету за последние минут восемь. — Короче, не было у него там номера. Ни на один из псевдонимов. Ни на Замая этого сраного! И концерта в Воронеже у него в те дни не было — я пробивал… — Рудбой уперся многозначительным взглядом в мое ничего не выражающее, как мне хотелось бы думать, лицо. Зрительный контакт я долго не выдержал и отвернулся. Дабы скрасить паузу, закурил. — В день концерта я не стал тебе ничего говорить, а потом ты его больше не упоминал. Я решил, зачем тебе мозг зря выносить этой херней.
Я пытался как-то переварить все сказанное другом, но у меня, почему-то ничего не получалось. В голове разве что чайки не кричали, перебивая шум моря. Ни одной мысли. Только пустота. Апатия. Нежелание как-то реагировать. В итоге, целую сигарету я выкурил молча. Рудбой же нервно поглядывал на меня, ерзал на сиденье и снова курил. С выкинутым окурком пришло осознание, что я хочу побыть один. А еще я понял, что должен успокоить человека, который всегда был рядом, всегда готов был помочь, подставить плечо. Он волнуется, переживает. Он даже в драку ради меня полез.
— Не переживай, бро! — как можно более непринужденно улыбнулся я. — Ты в этом совершенно точно не виноват! Да и вообще, ничего страшного, в общем-то, не произошло, — я похлопал его по колену и завел машину. — Как рука? — бросил я на Рудбоя быстрый взгляд, прежде чем включить поворотник на выезд из двора. — Может, в травмпункт надо съездить?
— Да не, нормально, вроде, — в доказательство Ваня пошевелил пальцами.
— Ну и хорошо, — я снова улыбнулся. — Слушай, если мы сейчас до моего дома докатим, ты потом сможешь за руль сесть?
— Слушай, Мирон… — начал было Ваня.
— Все нормально, правда! — я посмотрел на него, благо как раз остановились на светофоре. — Спасибо, что вступился за меня! — я снова похлопал его по колену.
Загорелся зеленый, и мы двинулись. Оставшийся путь до моего дома мы проехали молча. Уже когда я припарковался, мы оба вышли из машины, и Ваня сделал еще одну попытку.
— Может, я зайду, закажем чего-нибудь, пожрем, накатим? Или вообще можно куда-нибудь рвануть? — Ванька старался выглядеть естественным, расслабленным, но напряжение все равно улавливалось. Я чувствовал, что он переживает. Если бы он знал все подробности, он переживал бы еще сильнее.
— Да не, нормально все, правда, — и мне казалось, что я даже не вру. На душе действительно было как-то спокойно. Я бы сказал «никак». — Я, пиздец, на этих съемках устал, — искренне улыбнулся я. — Сейчас в ванне поваляюсь и спать, — по лицу я понял, что Рудбой напрягся. — Так-так, спокойно! — хохотнул я. — Топиться не собираюсь! — показал я ему ладони в успокаивающем жесте. — Травиться и вешаться тоже, обещаю! — Ваня как-то недоверчиво, но все же улыбнулся.
Я пожал ему руку повыше кисти, чтобы не травмировать ушибленное место, а потом все-таки обнял, чтобы хоть как-то приободрить. Уходил к подъезду я, не оглядываясь. Когда поднялся в квартиру, скинул кроссовки, повесил куртку и прошел на кухню, не включая свет. Мне не было грустно или обидно. Просто в какой-то момент внутри что-то лопнуло. Возможно, что-то важное. За четыре молчаливых часа наедине с собой и сигаретами в темной кухне я так и не понял, что именно.
***
Я держался хорошо. По крайней мере, мне так казалось. На следующий же день включился в работу. Хватило часов на 26, с перерывом на сон. Потом Ваня кинул в твиттер это:
rudeboy vs the world 11 февр. 13:20
сегодня 10 лет как один хороший человек залил на форум свой первый трек под псевдонимом @norimyxxxo. Празднуем
И меня понесло. Я поехал в салон и купил тачку. Убедил себя, что это в честь «праздника». А потом мы дружно набухались всем окситабором, и в мозгу всплыло смутное воспоминание о том, как Слава подкалывал меня в твиттере за то, что у меня нет машины.
Утром я об этом не думал. И потом, когда ночами колесил по городу, тоже не думал. Я вообще старался думать как можно меньше. По крайней мере, об одном человеке. И у меня почти получалось. Я много работал, согласился сняться в кино, продвигал других исполнителей, поддерживал друзей, был дохуя активным. Я делал все, чтобы заполнить звенящую пустоту внутри.
Когда пустота стала совсем невыносимой — я зашел в твиттер. Нет, конечно, я заходил туда и раньше. Даже пулял сообщениями в массы. Только диалог с Черным, блядь, Дельфином не открывал. Тем более что повода не было. Он ничего не писал, не пытался ничего объяснить, оправдаться или прикинуться, что все было шуткой. Что спор — это красивая подстава. Что все, что было между нами — наеб.
При этом обличающих твиттов со скринами моих исповедей я почему-то не ждал. Не проверял, не трясся от страха, обновляя каждый день ленту. Скорее всего, Рудбой мониторил сетки, чтобы защитить меня. И он бы мне сказал, если бы что-то всплыло. Чтобы я был готов. Но я не был готов ни к чему. Мне хватило одного твитта двухдневной давности, чтобы снова сорваться.
ЧЕРНЫЙ ДЕЛЬФИН 17 февр. 18:34
ЕСЛИ СЛАВИК НЕ БУХОЙ ОН МОЖЕТ ВСЁ
Не знаю, что именно меня подкосило. Просто пошел и напился. Назло. Чуть не разъебал машину. А на утро нашел в своей ленте это:
Oxxxymiron 19 февр. 16:44
услышь меня и выдерни из кокона
Мой мозг пытался что-то мне сказать, но я проигнорировал сигнал. С того дня я вообще перестал обращать внимание на какие-либо внутренние порывы. Больше не напивался.
Чем дальше я уходил от того разговора с Рудбоем в машине, тем спокойнее становился. Я дал себе установку «отпустить». Мысли, чувства, предположения, сомнения, уговоры и метания. Все это никому больше не было нужно. Все мои переживания превратились в битые байты, а сам я стал напоминать себе робота.
***
Oxxxymiron 3 мар. 3:04
Последние 4 дня: Питер — Уфа — Москва — Стокгольм
Эта поездка помогла мне полностью переключиться. Я казался себе даже как будто бы счастливым. По возвращении я философски отбил:
Oxxxymiron 7 мар. 13:31
Любой, кто ценит одиночество — мой единомышленник
Я ценил то, что смог пережить этот месяц и не сдох, не впал в депрессию, не совершил какой-нибудь непоправимой хуйни.
***
Прилетев в Питер, кинул в твиттер фотку голубого неба с подписью:
Oxxxymiron 7 мар. 15:35
Робкая весна в Питере, я скучал
Я добрался до дома, принял душ, поел. Настроение было отличным. Я только напрягся, когда мне позвонил Рудбой и попросил разрешения зайти. Было удивительно, что он спрашивает. Рудбой уточнил, что будет не один. На мой вопрос, с кем он собирается приехать, Ваня сказал, что они будут через десять минут, и отключился.
