"Начало чего-то подозрительного."

День был тихий, муторный, будто протухший кисель в граненом стакане, чью романтику можно полностью прочувствовать исключительно в бюджетных муниципальных учреждениях районного округа, какой-нибудь малой области, на берегу эксклюзивной дивности болот, приморского разлива. Он тянулся так долго и так неторопливо, что казалось его проведением руководствовался самый работящий человек на бесстыжем земном шаре коварных людишек, что хотел всеми силами растянуть свой единственный выходной. Небо, будто читало мои мысли и принимало все краски радости на своих просторах. Эти самые мысли, едят меня уже, без малого, десяток лет и являются исключительно на больную голову, или еще какую минувшую в печальные дни, пакость. Такое чувство, что Меня не существует, походу Они про Меня совсем забыли. Мы же вроде друзья, нет? Третий час, с самого начала поездки, а Они даже не соизволили поинтересоваться, как Я себя чувствую, что после болезни было бы очень уместно с Их стороны, и нет ли у Меня соседей. Почему именно для Меня не хватило места в Их купе? Я что, уже лишний в Их банде "лихой молодости"? Да, ведь совсем скоро новое столетие, да что там, Новый Век на носу. Вот только что она даст нам, эта ваша "новая эра"? Нет, ну я могу согласиться и даже наверное полностью уверен, что для чего-то возвышенного и грандиозного, это имеет колоссальный масштаб, что такого не каждому покаллению дано увидеть, но разве от этого, конкретно мне, станет лучше? Вряд ли. Пф, какие пафосные речи пошли... Как самому не смешно. Наверное, никакой другой, взрослый мужчина не должен переживать по этому поводу, но что-ж такое-то. Почему мне настолько хреново? Может из-за того, что я так долго не спал? Черт его знает. Наш недоделанный меланхолик, любил залезать повыше, но отнюдь не только в общественных слоях серого населения, а еще и житейских невзгодах. Вот и сегодня он залез именно на ту полку, что показалась пиком превосходства, для его величества и уютно загромоздился в стираном, но прокуренном годами одеяле. Шум поезда расслаблял серые клеточки головного мозга и постепенно забирал все живое у пассажиров. Глаза автоматически схлопывались, а внутренний двигатель переставал подавать явные признаки работоспособности. – Это что? Груша? Хм, а что я делаю посреди белой комнаты, на половину обнажен, да еще и с грушей в руке? А это что такое! Почему носки разные?! - он даже не успел придумать объяснения сему инциденту, как в ушах противно заскрипело и зашуршало, а тело вздрогнуло в конвульсиях. – О, привет, прости, я тебя разбудил? – На пороге стоял мой давний друг — Илья Лагутенко, что удивило и затемнило сонную голову. Я медленно привстал на мыльных локтях и стал пытаться понятно произнести стандартные фразы приличия: – Добрый.. День? Утро? Вечер?... – Я был в полном безарентире времени и попытался разглядеть цифры на лежащих на замусоленном столике наручных часах. – Ну и ну, уже половина пятого, а тебя какими судьбами нелегкая привела? – Кх, концерт ждет, вся группа в другом купе поместилась, а меня сюда выгнали, увы и ах, буду делить с тобой это купе, не против? – Лагутенко уже осматривал помещение, будто хотел разглядеть что-то новое в стандартных условиях, но ожидая ответа, поднял взгляд. – Да нет, — сухо ответил я, доставая сигарету и отводя взгляд глубоко в сиреневый закат. Наконец эта серая каша приобрела хоть какие-то жизнерадостные краски, а то весь день все выглядело слишком угрюмо, на фоне "оптимистичного" неба. – Чего такой грустный, Егор Михайлович? – Мой сосед уже раскладывал вещи и забрасывал все самое необходимое на ближайшее время, на верхнюю полку. Тоже что-ли по вершинам карабкается? – Да ничего, свои неполадки, лучше не придирайся. Да и чего ты к своим не идешь? Интересно сидеть с таким скучающим болваном, как я? Я опустил взгляд на Мумий Тролля, но никакой искры, как раньше, не заметил. Видно, он не желал отвечать, поэтому я просто спрыгнул с койки и решил уйти, чтобы не было адского молчания между нами, да и хотелось закурить, а окно в купе не открывалось. – С тобой мне приятно, Лев, не скучно, а хорошо, – послышалось из-за моей спины. Я обернулся и с недоумением посмотрел на своего, так называемого сокамерника. Тот сидел на постели и смотрел куда-то в пол. Ну я решил все же удалиться и с недоумевающей ухмылкой побрел к оплеванному стеклу. Хорошо?.. Что, интересно он имеет ввиду, под хорошо? Мой друг уже с интересом рассматривал царапины, вырезанные на потолке, железного монстра. Я не хотел мешать этому дико-увлекательному процессу, и направился в соседнее купе, где находились остальные участники группы. Просидев с ребятами до половины верхушки, восходящего солнца, я побрел к себе. От принятого алкоголя, шатало еще сильнее, нежели находясь в движущемся поезде, в абсолютно трезвом состоянии. Хоть в горло поступило совсем немного едкой жидкости, но она уже чуть ударила в голову и начала подобающе действовать на организм. Сосед уже мирно сопел на заслуженной полке, что я решил собраться и настолько тихо, насколько это только можно было сделать, залечь в начальную стадию зародыша. Практически идеально пересеча границу сонного царства через скрипучий порог, я решил не рисковать судьбой и принять первую стадию на нижнем лежбище, хотя даже ради этого отчаянного поступка, моя корона могла пошатнуться. Эта задача хоть и была непроста морально, но физически я очень обаятельно, не без неуверенности конечно, ее преодолел и был доволен проделанной операцией. – Так, стойте.. Левый носок же был зеленый. А правый дырявый. Это я ноги поменял местами или носки. Так. Почему у меня ноги не на своих местах. – Лева! Лев.- упомянутый уже было открыл очи царские и ожидал увидеть не иначе как маму, которая каждое утро будит своего блудного сына в эту интелектуальную дурку, что носит гордое название – Школа, но немного запамятовал свой нынешний возраст и смог лицезреть лишь темно-кирпичного цвета, верхнюю койку. – А? – он откликнулся тихим шепотом и резко сел с взбудораженно прямой спиной – Что? – повернув голову на звук, перед его глазами предстала картина, как стараясь побороть ночные кошмары, его дорогой друг часто и волнительно твердил злосчастную кличку псевдо-философа. По какой-то причине, тот спал уже на нижней полке, что немного удивило и привлекло небольшую кучку запутанных вопросов. Такой необходимый первому в данный момент, подошел и тихонько заглянул в лицо виновника, из-за которого и был вынужден прервать свои великие думы. Лик был плотно скрыт за шторкой густых волос, и наш полуночник решил привнести ясности в этот мир. Он аккуратно, самыми краями фалангов, непослушных пальцев, отбросил пряди в сторону, не задев при этом ни миллиметра пространства щеки, судорожно вылупился на открывшийся вид. Словно какие-то силы всевышние потянули его к объекту минутного обожания, и он осторожно, но уверенно прильнул к губам оппонента. О чем думал и чего хотел этим сказать, он размышлял последующие несколько бессонных часов, пока ворочался в постели в попытках обрести чистый дзен, что после содеянного было не так-то просто. Черт, он даже затих и стал лежать, словно пионер на суде за дело о неглаженном галстуке. Может он уже тогда проснулся и все понял, а теперь прибывая в шоке, боится даже пошевелиться? Или он все это время спал. Блиииин. Вариантов могут быть миллионы. И что мне думать. Зачем я это сделал вообще. Ладно. Все. Надо спать. В седьмом часу хоть ему все таки не удалось познать полное равновесие, но сон взял свое и тот тревожно заснул.