Инвалид - человек с сильной душой и изъяном в теле... А можно ли назвать инвалидом человека с целым и сильным телом, но изъяном в душе?
Я усадил Катсуки на перевёрнутый тазик в ванной и включил душ. Бакугоу, сгорбившись, нагой, сидел левым боком ко мне, отведя взгляд в сторону. Я осторожно промыл сначала до конца руку, а затем уже перешёл к телу. Взяв губку, натёр спину и остальные участки кожи, до которых мог добраться. Бакугоу иногда пробивала мелкая дрожь, и он скалил зубы в недовольной гримасе, вероятно, от задетых мною ран. Я почувствовал укол вины. Что же они с ним сделали? Когда я в последний раз видел его в обломках после моего удара, серьёзных повреждений и такого количества ран я не заметил. Неужели при отправлении в тюрьму что-то произошло, и никому не стали об этом докладывать? Но ведь, зная Катсуки, он бы не позволил себя настолько изуродовать и легко сбежал, будь такая возможность. Тут возникают проблемы и с памятью, ведь он не помнит ничего из недавних событий и жизни вообще. — Прости, — тихо прошептал, желая успокоить, а он лишь покачал головой. Я оставил вопрос открытым, но дальше размышлять не стал, ведь было дело и поважней в данный момент. Когда прошёлся губкой по животу рядом с пахом, раздался маленький взрыв возле уха. От неожиданности я даже отпрыгнул в сторону, чуть не опрокинув стул на котором сидел. Лицо Катсуки искажала недовольная гримаса, и брови сошлись на переносице, образовав 'галочку'. — Не лезь! Я сам, — рыкнул Бакугоу. Я поднял руки вверх, показывая, что сдаюсь, и губы растянулись в нервной и чуть виноватой улыбке. Послышалось недовольное цоканье, и Катсуки принялся мыть себя сам, заставив мои щёки слегка покраснеть и лицом повернуться к двери. — Я закончил, — подал голос парень после нескольких минут возни и кинул губку мне в руки. Я включил душ и направил теплую воду на спину Бакугоу, от чего он вздрогнул и резко выпрямился. — Не холодная? Его кожа имеет температуру намного выше, чем у обычного человека, из-за чего к ней иногда невозможно прикасаться. Не удивительно, что и одежда на нём быстро сохнет. — Нормально, — сухо бросил Катсуки, не сводя взгляда с одной точки на стене. Я осторожно прикоснулся к бледной коже и провел рукой, смывая пену. Пальцы, пусть и едва касались кожи, прожгло огнём, словно я нечаянно дотронулся до паяльника, забытого на рабочем столе*. Тело имело слишком высокую температуру, и я напрочь забыл о всей щекотливости данной ситуации. Я отдёрнул пальцы и пару секунд тупо смотрел на слегка покрасневшие подушечки. — Мидория? — позвал Катсуки, повернувшись ко мне. Я слабо и с толикой грусти улыбнулся ему, прикрыв глаза. Так быть не должно. Его тело в ещё более ужасном состоянии, нежели я изначально думал. Придётся всё же сделать вылазку в аптеку за дополнительными лекарствами.***
Я помог ему одеться, но далось это нелегко. Тяжелый груз ответственности все ещё висел на душе, и сбросить его я не мог, да и не хотел. Не такой я человек. Он хромой походкой дошёл до дивана и рухнул на мягкую мебель, утопая в ткани. Я щелкнул выключателем, погрузив комнату в полумрак, лишь лампа ядовитого зеленого цвета бросала пятна едкого света на окружавшие предметы. В этом свете Бакугоу казался другим. Подсвеченная бледная кожа приняла нездоровый салатовый блеск, уставшие впалые глаза, расфокусированный взгляд, что казалось вот-вот заплачет..Но Кач–чан не такой. Катсуки живой труп. Кач–чан сильный. Бакугоу погиб в тот момент, когда лишился воспоминаний. Кач–чан лучший.
Не выпрашивай жалость, Катсуки.
Одёрнув себя, я уселся рядом и включил телевизор. — А сейчас срочные новости, — блондинка с наигранным взглядом, полным скорби, смотрела на нас из экрана, — ровно десять минут назад удалось потушить огромный пожар в тюрьме на окраине города Токио. Найдены сотни трупов заключённых, сотрудников и мирных жителей. Ещё около 40 человек получили тяжёлые травмы и ожоги и срочно госпитализированы в больницу.., — я насторожился и опёрся локтями на колени, пытаясь быть как можно ближе к телевизору, словно боялся прослушать что-то важное, — Среди погибших оказались и два про героя: Иллюзиум и Красный Бунтарь.. Сердце пропустило удар.Нет.
Может, это всё мои больные фантазии от недосыпа?Нет.
Скажите сейчас, что кроме Эйджиро был ещё герой с таким именем. А может, она просто ошиблась? — А теперь к другим новостям. На улице xxx.., — я видел лишь странно сжатый силуэт в экране...или нет? Лампа зелёного цвета уже не казалась такой ядовитой и постепенно блекла. Руки превратились в вату, и я откинулся на спинку дивана, не до конца осознавая происходящее. Мозг не хотел работать, а душа верить в гибель Киришимы. — Мидория, можешь помочь с домашкой! — Конечно. Пожалуйста, кто-нибудь, скажите, что я оглох. Его улыбка, словно палящее солнце, заставляла всех тоже улыбаться. Неосознанно и Катсуки улыбался рядом с Киришимой. — Я люблю этого балбеса, — Бакугоу светился от счастья, когда говорил о нём, это было видно по алым глазам, яро блестевшим при виде возлюбленного, и довольной улыбке. Пожалуйста, только не он.Абонент недоступен.
Киришима...почему ты оставил всех? Он дрожал. Сгорбившись, некогда яркая, жизнерадостная фигура, теперь с потухшим взглядом и нервно подрагивающими плечами от стресса, сидела напротив меня и дрожала. Его лицо, пусть и было опущено, но я всё равно ощущал его одиночество. Ему было больно. Очень больно. Эйджиро, не смей так шутить, слышишь? Ты ушёл из жизни не с теми последними воспоминаниями. Я плакал. Я давно не лил таких слёз, что уже и забыл это ощущение. Киришимы, парня с солнечной улыбкой и стальным характером, больше нет. Уже никто не увидит его красных волос, которые он красил и укладывал каждое утро, шрама над левым глазом, сильных поступков, от которых по спине шли мурашки и волосы на голове вставали дыбом... Не услышат его шутки, его... Я сжимал ткань на груди с такой силой, что мерещилось, словно ломаются кости.. Горячие слёзы катились по щекам. — Изуку, а давай будем работать вместе, глядишь и Бакугоу откажется от злодейства и к нам присоединиться? Как тебе такая идея? — искры в глазах и высоко поднятый подбородок, явно гордился тем, что придумал такую идею. Я охотно кивнул. Пускай и мнимая, но всё же надежда.. — Я только за! ..она грела наши души.Слышите звон дождя, чьи капли острыми осколками врезались в землю, превращаясь в ледяные иглы?
Я потерял друга и больше никогда не смогу увидеть его. Никогда... Он погиб. Погиб от взрыва, который, вероятно, был подстроен и произошёл как раз в тот момент, когда я вышел из помещения. Когда я не мог ему помочь... — Изуку? — единственное, что я мог расслышать, ибо словно лишился слуха. Я не осознавал, что делаю, и прильнул к Бакугоу, который в полном оцепенении наблюдал за мной, а я жадно вцепился в майку на его спине. Я не знаю, сколько времени прошло... Плевать на время. Я первый раз теряю друзей. Теряю в мнимом бою. Глаза жутко болели, но мне было всё равно, и последнее, что я увидел, прежде чем погрузиться в небытие, лицо Катсуки, полное несвойственного ему спокойствия. Погибла любовь, уничтоженная из памяти живого.***
Телефон противно пищал, заставляя стол вибрировать, и воду в вазе на нём пробивать мелкой дрожью. Мелодия звонка была просто ужасна, но, как бы долго и громко телефон не пел, не смог заставить хозяина поднять трубку. Спустя пару протяжных минут вся комната замерла в долгожданной тишине. Даже стало слышно тихое жужжание включенного телевизора. Экран телефона засветился оповещая о пропущенном вызове: «Шото»— Давай заключим сделку?