Свой среди чужих

Огненная стрела вылетела из густого леса, давая понять маленьким группам иноземных захватчиков, что вот-вот город окажется между двумя частями их войска и времени осталось совсем немного. Ликаон проводил снаряд взглядом, прислушался к едва заметному вою слабенького ветерка и потер рукой рукоять кинжала. Он начал отсчитывать от десяти до одного и с каждой убавленной секундой все больше качался на разминающихся стопах, поднимался на носочках и сокращал мышцы на голени. Позор Спарты улыбался, радовался предстоящей резне с достойными врагами и в это же время боялся, боялся того, что не совладает со своими бывшими согражданами и умрет, так ничего и не добившись в этой жизни. Но страх был прогнан силой воли этого перебежчика и он, мысленно досчитав до единицы, спрыгнул с двухэтажного дома, коим был местный арсенал, и побежал на встречу судьбе. Приоритетной задачей было ослабить врага до прихода основных сил союзника и не погибнуть самому, а там положиться на организованный штурм, тактику которого разработал человек, воспитанный таким же стратегом. Он же, Ликаон, лишь темная лошадка, жаждущая своей порции крови и злата, шакал, желающий утолить голод власти и силы, будет сидеть в стороне до тех пор, пока не убедиться, что ничего не будет мешать его плану. Бывший житель Спарты примерно помнил расположение казарм, дворца, и густонаселенных районов полиса, поэтому бежал сейчас прямо на встречу спящим врагам. Если все пойдет так как надо, если его не остановят по пути до места назначения, то какой-то значимый процент вражеских юнитов так и не сможет дать бой захватчикам. И диверсант мог лишь молиться, чтобы ему хватило времени. "Плащ-невидимка", всё еще одетый на нем, развевался на ветру, но фибулы, металлические заклепки, не давали ему слететь с плеч Ликурга. Топотом его ног, обутых в крепкие кожаные сандалии, был не слышен даже для тех людей, что проходили рядом, а его силуэт сливался с округой, как кожа неизвестного никому в этих краях хамелиона. Парень слегка скрючился, дабы разрезать воздух своим туловищем как тараном и бежать быстрее, далеко выставлял свои ноги и почти прыгал по сухой земле к своей цели, приближающейся к нему с каждым шагом. Он остановился неподалеку от казарм, решив не рисковать одышкой или какой-то другой минутной слабостью, в данный момент способной изменить ход боя. Пока Ликаон собирался с мыслями, он выискивал глазами патрульных и сам удивился тому, что их было так много. В обычное время на пост выставляется лишь два человека, и то следящие за тем, чтобы ни один из воинов не выбрался за периметры части, нарушая тем самым дисциплину и, скорее всего, лишая себя сил на последующий день, предпочитая "шляться ночью неизвестно где и неизвестно зачем". В обычные дни у таких людей ничего кроме оглобли нет. Сейчас же картина конкретно изменилось: вокруг казарм маячило четверо вооруженных мужчин от двадцати одного до двадцати трех лет. Выглядели они бодро и как назло находились достаточно близко друг к другу, чтобы Ликаон мог без труда обезвредить их по одному. Но он не растерялся, достав из Инвентаря свой лук и пару стрел, натянул титеву и отпустил ее в тот момент, когда один воин зашел за густой кустарник, а его партнер сбавил шаг, прислушиваясь к звукам ночи. Отставшему полагалось наказание в виде стрелы, пробившей ему горло. Напарник, услышавший как кто-то сильно кряхтит и падает на землю, захотел вернуться к товарищу, но также упал, даже не поняв, что именно толкнуло его в затылок. "Если бы они носили шлемы, результат был бы другой..." - только и подумал Ликаон, убирая лук в инвентарь и схватывая в руки кинжалы. Двое постовых еще остались на своих местах и никто кроме него ими не займется. Сейчас он благословил самого себя за план с отравой, иначе мог попросту не добраться до сюда, из-за излишне любопытных граждан, которые в данный момент благополучно лежали в своих домах со скрученными от малой дозы яда животами. Да что там, большая часть плана держалась именно на этой авантюре, которая несмотря на все опасения сработала именно так, как планировалось. Те же катапульты, которые путешественник во времени сконструировал поддавшись совместному напору вдохновения и обстоятельств, являлись не более чем поддержкой основных сил, устрашающим эффектом для консервативных спартанцев, не признающих в бою использование хитроумных механизмов, и отвлекающим маневром, нацеленным на привлечение внимания со стороны Спарты. Сейчас же последующее существование этого воинственного полиса, независимо от результатов сегодняшней резни, висело на волоске. Ликаон подбежал к постовому, ухватил за плечо и повернул лицом к себе, вгоняя тому прямо в горло острый клинок. Второй резко ахнул от удивления и тут же среагировал на присутствие чужака, тыкнув в его сторону недлинным копьем. Но оно было ловко перехвачено и отведено в сторону, в ответку же постовому прилетел кинжал, пробивший ему грудь. - В таких случаях нужно кричать... - прошептал Ликаон на ухо умирающему воину и вырвал из его цепких рук снаряд. - А вы всё на себя берете, герои... Молодые парни в возрасте от семнадцати до двадцати шести лет спали на тонких циновках, прижавшись к стенам. Кто-то из них негромко храпел, кто-то дергался во сне. Но никто из них не мог услышать, как в их скромную обитель вошел убийца, сокрытый в таинственном плаще. Он слабо улыбнулся, найдя среди молодняка своего старого знакомого и поудобнее перехватил свое оружие. Острие коснулось тонкой шеи Анатолия и, выждав момент, опустилось, заставляя того проснуться. Глаза бедняги раскрылись, в ужасе он уставился на своего убийцу, но даже всматриваясь в его стеклянные глаза, Анатолий не смог узнать старого товарища, старого соперника. Когда Ликаон вышел из казарм, перепачкав руки в липкой и теплой крови, штурм начался, сотни аргоссцев под шум ветра забегали в город, стараясь меньше шуметь. Но такую орду было трудно не заметить и большинство дееспособных защитников своей Родины встретили их на окраине, плотно выставив строй несокрушимой фаланги. У диверсанта не было желания наблюдать за историческим сражением, в котором кровью проигравших будет написана история целого полуострова, он пошел вглубь города на встречу с Единственным, тем, кто хотел его смерти с первой их встречи. Василий был сильно напряжен и раздасован, наблюдая за полчищами бегущим на город гоплитов. Война и так вышла из намеченных рамок, когда против них выступила и Арголида. Как помнила Спарта, у этой отчужденной страны были плохие отношение с другими полисами и что-что, а рисковать своим благополучием ради кого-то чужого они бы не стали. Большее внимание аргосские цари уделяли северным странам, фактически игнорируя юг, за что они бы точно поплатились, если бы все пошло по спартанскому плану. Он окружил себя доверенными воинами и собирался выступить в бой, ободряя свой окруженный и едва не сломленный народ. Но на пути к полю брани они угодили в засаду, устроенную молодым греком. Сдвинутые повозки преградили воинам путь, те остановились и все как один стали падать от стрел, запущенных невидимым для них врагом. Ликаон притаился в тени, сдерживал дыхание и резко двигал рукой из стороны в сторону. Стрелы появлялись в воздухе уже на пути веревки, что также позволяло лучнику стрелять с невиданной скоростью. Но спартанцы быстро среагировали и, потеряв всего четверых мужей, соединили свои щиты, образовав неприступную для снарядов стену из металла. Медленно они передвигались по улице, направляя свою защиту в сторону врага, хоть никто и не видел даже его силуэта. Ликаон не переставал запускать стрелы, передвигаясь на этот раз в бок, чтобы найти путь для стрел. Воины облегченно вздохнули, когда, наконец, об их щиты перестали бить наконечники стрел - ведь Он даже не старался бить в полную силу, осознав, что это тщетно - и стали выискивать взглядом врага, ускорив шаг к барьеру из транспорта. - Слева! - предупредил царь и стена резко повернулась на встречу снарядам, пробившим бронзовые пластины на щитах. От досады Ликаон тихо выругался и скрылся во тьме, на этот раз убегая с места короткого боя. Свое дело он сделал, задержал царя и высвободил пару минут для своей армии, лишив врага командования и морального "бафа", а теперь пора и самому вступить в бой, прикрывая коллег издали, постреливая спартанцев с тылу. Никаких фаланг, построений и тактики. Только горящий пригород, разъяренные местные и кровожадные, вдохновленные захватчики. Все в пыли, крови, поту. Они сбегались мельтешащими волнами и насаживали друг друга на пики и мечи, разрубая кости и броню, нацепленную наспех. Но было видно, что даже несогласованные друг с другом спартанцы превосходили своих недругов на голову и если не преждевременное вмешательство одного перебежчика, то исход не будет соответствовать его планам. Заняв удобную позицию на одном из здании, он стал писать историю, убивая одного спартанца за другим. И не знал, что давний знакомый заметил откуда именно летят стрелы. Тимос, корча лицо от боли, бежал вверх по улице, прихрамывая на правую ногу. Совсем недавно к его дому прибежал новобранец и известил о штурме, который никто в Спарте не ждал. Элитный гоплит бросил свою жену, бледную от испорченной воды, снарядился и направился на поле боя, получив от одного из врагов острие меча прямо в стопу. И Тимос мог поклясться, что этот бой не будет сложным, если бы не крыса, спрятавшаяся на одном из благородных зданий Спарты. Не долго думая, он оставил врагов на своих братьев и сломя голову побежал убивать бесчестного щенка. Как только его рука с зажатым в ней мечом дотронулась до лестницы, стоящей впритык к дому, Ликаон вздрогнул и направил свое оружие на предстоящего врага. Он долго сидел с натянутой тетивой и ожидал гостя, однако из полутьмы вылетел тяжелый спартанский щит, заставивший Волка кубаремо покатиться в бок, избегая встречи с десятью килограммами чистой меди. Этих пару секунд хватило, чтобы Тимос забрался наверх и выбил из рук Ликаона лук, пригвоздил того к крыше мечом и начал бить кулаками по голове. Даже сейчас, спустя несколько лет, чувствовалась разница между воинами. Но выдержки предателя хватило, чтобы сохранять рассудок во время избиения и в удобный момент, когда спартанец отвел руку слишком далеко ради сокрушающего удара, призвал кинжал из Инвентаря, пробивая им литонноракс Тимоса. Ошарашенный от осознания того, кто именно скрывается под черным капюшоном, Тимос замер на мгновение и был отброшен назад сильным толчком. Но даже так, раненный и выбитый из колеи, он оставался элитным воином и, выдернув из тела железо, перекатился в бок, прыжком поднялся на ноги и наручем отбил свой же меч, успевший стать собственностью Ликурга. Однако, поматеревший за время своего путешествия дезертир, тут же вогнал в тело Тимоса наконечник от поломанного копья и хищно улыбнулся под капюшоном, смотря на то, как элитный воин кашляет кровью и падает на колени. Смилостивившись, Ликаон отрубил ему голову, прекращая страдания бедолаги. И, убрав ненужные сейчас вещи, снова взял лук и в очередной раз натянул тетиву... Макар, управляя своей армией, разделил войско противника на части и быстро обезвредил стольких мужей. Даже подоспевшая подмога из полсотни воинов во главе Василия не смогла победить аргосских наемников. К гордости Спарты стоит сказать, что ни один из ее детей не бросил оружие и бился до последнего вздоха, ни один из них не повернулся от врага и не бросился в бегство, ни один из них не предал свою Родину. Но прежде чем кончится эта кровавая битва он, Ликаон, должен сделать нечто важное, что, наконец, оборвет его прежние узы. В маленьком одноэтажном доме он не сразу узнал родное гнездо, из которого его выкинули в возрасте семи лет. Здесь он в последний раз видел свою мать, отца и сестру. "Интересно, а во что превратилась она?" - подумал Ликаон и ногой выбил деревянную дверь с петель, мысленно успевая сравнить здешнюю обстановку и внутренний вид своего дома. Улыбнулся, понимая, что дом, в котором сейчас живет его жена, лучше в пару раз. Там хотя бы не пахнет предательством и всегда готовы поддержать в трудную минуту. Откуда-то послышался приглушенный кашель, но сразу прекратился. Видимо женщина поняла, какую глупость сейчас сделала. Неспешно, размахивая наконечником от копья, Ликаон подошел к очередной двери, за которой находилась его мать и тихонько отворил ее, успев пару раз постучать об стену. - Тук-тук! Это я, ваш сынок! Только он протиснулся в дверной проем, как ему в живот вонзился старый, плохо заточенный меч. Рана образовалась неглубокая, поэтому Волк небрежно откинул от себя железку от всей души пнул наглую девчонку примерно одного возраста с его женой. Длинные черные волосы, заплетенные в толстую косу, смуглая кожа, стройное тело. Все как у всех спартанок, но вот ее статус, который мог видеть иномирец, совсем ему не понравился. - Не узнала своего братика? - он еще раз пнул девчонку, отчего та встретилась со стеной и больше не предпринимала попыток подняться на ноги. Он не настолько глуп, чтобы позволять воительнице собраться с силами, ведь прекрасно знал, через что ей пришлось пройти. Он прекрасно знал, что ей пришлось вытерпеть и он прекрасно знал, что она сейчас думает о нем. - Убирайся! Убирайся прочь, отродье! - кричала больная женщина, размахивая руками. От ее прежней красоты не осталось и следа. Бледный оттенок лица, круги под глазами, ощутимая слабость. Видимо, ее иммунитет был гораздо хуже, чем у дочери. - Инстинкт самосохранения утерян безвозвратно, - печально изрек Ликург и вонзил ей в живот копье, медленно поворачивая его вокруг своей оси. Спартанка долго корчилась от боли, прежде чем сомкнуть глаза в вечном сне. - А папаша, видать, сдох в бою. Как и все благородные спартанцы! - он расправил руки и будто бы в молительном жесте протянул их к потолку. Шестнадцатилетняя девчонка, лежащая на полу, с презрением наблюдала за безумной маской, натянутой Ликаоном. Но он внезапно прижал руки в туловищу и посмотрел на свою сестру. Немного подумав, он склонился над ней и еле слышно прошептал: - А ты ведь меня почти не помнишь... - Ликаон убрал ностальгические нотки из голоса и схватил добычу за косу, волоча к выходу из дома. - Попрощайся с этим сараем, нас ждет целый мир! Макару перевязывали ногу, в то время, когда его нашел Ликаон, несший за своей спиной сверток с медяками. За ним шло несколько воинов, сбросивших с себя шлемы Арголиды. Полководец удивленно рассматривал подошедшую толпу. - А вот и наш герой! - восхвалено и не без издевку в голосе прикрикнул Макар, на что Ликаон лишь лениво отмахнулся. - Любой из нас герой, не меньший, чем я. Хотелось бы попрощаться с таким хорошим военачальником, как ты, Макар, сын Ламбра. - Ты уходишь? Но как же земля и награда? - Боюсь получить в спину нож, сам знаешь от кого. Да и я сделал все что хотел, - с улыбкой пояснил Ликаон и посмотрел на плывущие облака. - Запомни, друг, я еще вернусь, а пока устрою себе каникулы. - Кого устроишь? - не понял нового слова грек. И не поймет, еще очень долго, пока странный знакомый вновь не наведается в гости. - Уже не важно, Макар. Лишь помни, что я взял корабль и двадцать три твоих человека. Должники, что сказать, - окинул он своим взором, стоящих позади людей. - Понятно... ну, да прибудет с тобой Тюхе! И Волк отплыл на юг, восседая на деревянном скромном троне рядом с рулем, ветром в парусах и сестрой в трюме...