И имя мое...

Утро. Я просыпаюсь в постели, сооруженной из тысячи трав, которые должны охранять мою душу, пока я отдыхаю. Так сказали волхвы. 862 год. Мой первый год княжения у славян, у этих странных, свиноподобных словенов. Новгород — красивый город, но по сравнению с… Неважно. Я должен забыть свою отчизну. Потягиваюсь. В голове всплывает давнее воспоминание о том, как горела деревня, что я встретил по пути в Новгород. Люди кричали, стонали раненные — совсем как звери хищные на охоте. Улыбаюсь. Забавно даже. Новгород навряд ли сгорит, здесь, как блеяли мне старцы, короткое, незаметное лето и долгая снежная зима. Север, да еще в лесах. Ефанда, жена моя, душа моя, спит еще, устала больно прясть подобно свиньям местным. Кого я строю. Древнего правителя? Скажу все, как есть. Русские любят пить. Варяг и русский — одно и тоже, полагают будущие летописцы. А Ефанда, пытаясь заглушить обиду на меня, пьет теперь не по часам, а по минутам, вставая за ночь более десяти раз ради пары желанных глотков. Заканчиваю утренние дела. Странно, но вода в бочке теплая — неужто не трогал ее никто за вечер и ночь? До чего же грязны словене и чудь. На заседании послы требуют водки, вина или что там есть. Говорят, Синеус, братец мой, успешно проводит пир в Белоозере, с финнами развлекается десятый день. Ха, интересно, каковы на вкус финки? Трувор, еще один младший, заперся от моих словесных домогательств в крепости кривичей Изборск. Он же наоборот, отбирает все спиртное у народа. Чую, недолго ему осталось, как и Синеусу, синему от пойла финского. Ничего, я приберу эти земли себе. *** Ладога. Прогнившая дыра. Черная и вонючая, как рты населения местного. Прошло несколько лет, братья подохли разной смертью, тяжелой, я надеюсь. Теперь под моим началом весь север. Пора бы и на Полоцк идти, отбирать земли у Дира и Аскольда, педиков-братьев (хорошо, что про нас с Синеусом и Трувором так не думали). Назревает историческое противоборство между двумя частями Руси. Я — Север. Я суров, как никогда. Я докажу, что не зря терпел нападки жены и дружины. Черт. Кха-кха, блять. Кха. Кашляю что-то. Помирать организм, наверное, собрался. *** 878. Жена, обычно плодившая мне мертвых детей, родила нормального ребенка. Я посадил ее на цепь в нашей комнате, заставил бросить пить и курить, насиловал целыми днями. Я болен. Но я должен оставить Новгороду своего наследника. После родов мы с Олегом, братом Ефанды, пьем какую-то гадость. Я говорю ему, что ежели случится со мной несчастье, то пусть он убьет мою жену, вырастит Игоря (странное имя), но сам, пока мой сын не станет самостоятелен, поднимет «империю». Кто ж, блять, знал, что я сдохну через полгода, а Олежа прокняжит тридцать три года, а потом, во второй половине следующего века, во главе встанет Женщина?! Ладно, я умираю. Хорошо, блять, пожил. Надеюсь, что мой род поднимется из этих низов до высшего уровня.