излом времени

      Все, пока что, шло по плану, и Зелина не хотела заморачиваться над тем, что это как затишье перед бурей, которая вот-вот разразиться, угрожая разрушить все, к чему она стремилась и чего так долго добивалась. Осторожно уложив Эмму на землю около дерева, Миллс, бесшумно ступая, прошла чуть вперёд, искренне надеясь на то, что попала в нужный промежуток времени. И правда. Неподалеку располагалась беседка, в которой о чем-то разговаривали двое человек: мужчина и женщина. Ее настоящие отец и мать. Приготовившись применить магию, если на то потребуют обстоятельства, Зелина безучастно наблюдала, как прибыла принцесса Ева, с хитрым прищуром, кошачьей походкой приближаясь к беседке и вслушиваясь в каждое произнесённое двумя людьми слово. Наконец, в поле зрения Зелины появилась ещё одна личность, которой, вроде, тут и быть не должно. Полностью зелёная кожа, черные одеяния и кинжал, который она готова пустить в действие, стоит только попросить.       Образовав на ладони огненный шар, Зелина с хитрой улыбкой приблизилась к ничего не подозревающей своей копии, а затем, убрав полыхающий пламень, образовала салфетку, которую тут же резко дала понюхать зеленокожей девушке, отчего та повалилась на землю. Зелина оттащила девушку подальше от любопытных глаз, а затем, сдернув с её шеи кулон, провела по нему рукой, забирая магию и жизнь из тела ведьмы Запада.       — Прости, — прошептала Зелина, наклоняясь к своей копии и взмахом руки испаряя ее тело прочь из леса, — надеюсь, когда-нибудь ты меня поймёшь.       Она выпрямилась, оглянулась по сторонам и вскоре сама испарилась в зелёном тумане, оказываясь уже у того места, где и оставила свою ношу. Эмма все продолжала лежать мертвой, и Зелина, судорожно вдохнув, подошла ближе и одела ей на шею кулон, шепча на латинице.       — O clarissima, et mater est omnium maximum, producat puer tuus. O Tartari, convertere ad animam meam. O Neptune, ut victor dare felicitatem. O Kronos da ambitione saeculi. O Moira, auto fatum*.       Кулон засветился зелёным цветом, магия вырвалась из него всплеском и, закружив, заключила в кокон Эмму, а затем испарилась в районе сердца богини. С минуту ничего не происходило, и Зелина уже было решила, что все напрасно, как Эмма неожиданно резко села и глубоко вдохнула свежий воздух, часто-часто моргая. Оглядевшись, она заметила радостно улыбающуюся Зелину. Нахмурившись, Эмма выдала:       — Какого Кроноса...?       — Получилось, — в порыве Миллс притянула богиню войны к себе и крепко обняла. Затем, отстранившись, пояснила, — ты всё-таки умерла от клинка своего дедушки...       — И ты вернулась меня к жизни, — в шоке пробормотала Эмма, пустым взглядом смотря куда-то сквозь Миллс, спустя минуты молчания она вновь взглянула на Зелину, — зачем?       — Не люблю быть кому-то должной, — просто пожала плечами Зелина. Спохватившись, она встала и, сжав руку Эммы, помогла той подняться, — но это ещё не всё: тебе теперь осталось вернуться обратно...       — Ох, вот уж это я точно сумею, — отмахнулась, а затем, повинуясь странному порыву, тоже притянула Зелину к себе, пробормотав, — спасибо, — затем она отстранилась и, образовав воронку, улыбнулась, — будь счастлива, Зелина.       — И ты, — кивнула на прощание Миллс, провожая исчезающую в воронке спину Эммы.

***

      Море всегда успокаивало, и Киллиан теперь каждый раз приходил сюда, смотрел на бушующие волны и старался отогнать мысли о той, кого больше никогда не вернуть. Ему до сих пор было страшно заходить туда, в ее дом. В дом, где она лежала, укрытая прозрачным полотном, не в силах вернуться из мира мертвых. Сердце разрывалось от мысли, что он больше не увидит ее, не услышит ее мелодичного голоса и так никогда не сможет сказать ей трёх заветных слов.       — Никогда больше нельзя позволять себе любить, — пробормотал Киллиан, убрав руки в карманы джинс.       — Даже меня? — раздался за спиной до боли знакомый, насмешливый голос.       Джонс застыл, не в силах что-либо сделать. Медленно, будто в замедленной съёмке, обернувшись, он с бешено бьющимся сердцем во все глаза глядел на улыбающуюся девушку перед собой. Светлые волосы растрепались от сильного ветра, тонкие руки убраны в карманы бордового пальто, короткое чёрное платье облегало фигуру и шло в тон черным туфлям на высоком каблуке. Она была такой же, какой он запомнил ее в тот самый день Х, который до сих пор тупой болью отзывался в груди. Не верилось, что все это правда, а не плод его разгоряченного воображения, но, против воли, он сделал шаг вперёд, неосознанно протягивая здоровую руку к ней. Если она видение, вскоре испарящееся в никуда, он хотя бы будет рад и ему.       — И что, так и будешь стоять? — недовольно поинтересовалась Эмма, уже успев заскучать и сложить руки на груди, — или всё-таки...       Договорить она не успела, так как Киллиан, за секунды преодолев разделяющее их расстояние, заключил ее в крепкие объятия, а затем, осознав, что она реальна, поднял над землёй, закружив. Эмма обвила его шею руками и, прижавшись к нему, уткнулась ему в ключицу, громко, радостно рассмеявшись.       — Свон, — он прижался носом к ее носу, прикрыв глаза. Сбившееся дыхание обжигало губы, и Эмма, не выдержав, прижалась к его губам своими, потянув за ворот рубашки. Киллиан тут же ответил, не став медлить, углубил поцелуй, а когда перестало хватать воздуха и они отстранились друг от друга, пробромотал, — я люблю тебя.       — И я тебя люблю, — выдохнула одновременно с ним Эмма, боясь передумать, а затем тут же рассмеялась, подняв на него глаза. Киллиан усмехнулся, приподняв бровь:       — А как же твое излюбленное: любовь — это слабость?       — Боги бессмертные, ты не мог бы заткнуться? — раздражённо поинтересовалась Эмма, притягивая его к себе вновь, и Киллиан, рассмеявшись, вновь ее поцеловав, поднимая над землёй. Впервые он чувствовал, что наконец-то нашел свое счастье.

***

      Аид прошел в свой дворец, угрюмо глядя себе под ноги. Уже ничего не могло приносить ему радости, казалось, у него даже способность мстить и наслаждаться мучениями окружающих куда-то испарилась со смертью сестры. Словно невидимый выключатель резко переключился, и теперь вместо чувств была всепоглощающая пустота, что вновь и вновь причиняла боль куда более сильную, чем страдания обычных смертных. С самого детства не привыкший выражать чувства, он и представить себе не мог, что способен на такое. Способен испытывать ещё что-то помимо ненависти и жажды мести, что способен любить, способен заботиться о ком-то и переживать.       Пройдя в тронный зал, Аид ожидал увидеть вновь олицетворение своей пустоты и вечного одиночества, но вместо этого к нему обернулся ангел. Его личный рыжий ангел, что сейчас счастливо, широко улыбалась, глядя на какую-то картинку и подзывая к себе. Осторожно подойдя к Зелине, он неуверенно обнял ее за талию, а затем обратил внимание на то, на что она смотрела. У него перехватило дыхание от радости, и Аид, закусил губу, но все же не сумев сдержать широкой улыбки, притянул Зелину к себе, впившись в ее губы жадным поцелуем. Еле оторвавшись от нее, он хрипло поинтересовался:       — Как тебе это удалось?       — Все потом, — толкая бога мертвых к черному трону, пробормотала Зелина, — черт возьми, ты уже можешь отойти от шока?       Аид весело рассмеялся такой нетерпеливости и, обняв возлюбленную за талию, потянул на себя, вновь целуя пухлые губы. Впервые он чувствовал, что наконец-то обрел свое счастье.

***

      Удостоверившись в том, что обе пары обрели свой Счастливый Финал, Зелина с лёгкой улыбкой кинула флакончик на землю, так что он разбился, и по земле растеклось зелье, медленно превращающееся в воронку, и прыгнула туда, наконец-то ощущая, что сумела стать счастливой. Теперь осталось убедить своих в том, что она перешла на сторону героев, а уже потом... А уже потом будет действовать, как пойдет. Улыбка не сходила с её лица даже тогда, когда ее швырнуло на асфальт. Резко встав, она огляделась, против воли начиная радостно улыбаться. Получилось. У нее, черт возьми, получилось!

***

* — должно переводиться как: О, Гея, мать величайших из всех, возроди своё дитя. О, Тартар, верни её душу. О, Нептун, даруй счастье победителю. О, Кронос, дай жизнь своей гордости. О, Мойры, измените судьбу.