***
Её персональная тюрьма, теперь именуемая домом в Сторибруке, оказалась довольно неплохой. Нет, это, конечно, не заменит красоту родных мест, но привыкнуть можно. Дом был двухэтажным, на третьем этаже располагался чердак, с прилегающей и встроенной к нему трехэтажной башенкой. В подвале оказалось довольно мрачно и холодно, в сие помещение Эмма решила пока не заглядывать, верно догадавшись, что оно будет использоваться против нее самой в том самом «крайнем случае». О перспективе прожить пару-тройку десятков лет в промозглом, сыром и навевающем дикую тоску месте, пребывая за решеткой, Эмма старалась не думать. А ещё она старалась не думать о том, что большая часть горожан держит ее «на прицеле», готовясь в любой момент брать дом штурмом. И, дабы отвлечься от тяжких дум, заполняющих и без того переполненную думами светлую голову, Эмма не нашла себе занятия более интересного, чем брождение без цели по магазинам и просмотр странного ящика, больше напоминающего плоскую поверхность, в котором всегда можно было найти какой-нибудь интересный «фильм», как смертные называли своё изобретение с двигающимся изображением. Именно за сим занятием в один из полудней застал ее стук в дверь. Искренне удивившись нежданному гостю (и в глубине души пожелав тому скорейшей смерти), Эмма поднялась с дивана и, положив в рот виноградинку, пошла открывать. На пороге, к немалому удивлению богини, оказался паренёк, лет тринадцати-четырнадцати на вид, с уложенными черными волосами и заинтересованно оглядывающимися карими глазами. За спиной у парня была сумка с двумя лямками (кажется, то называется рюкзаком) и что-то ещё, что Эмма не сумела разглядеть. Парень широко и искренне улыбнулся. — Привет, — настороженно протянула Эмма, вновь оглядывая парня с ног до головы. Создавалось странное ощущение того, что где-то она его уже видела. — Здравствуйте, а не здесь проживает мисс Эмма? — пытаясь заглянуть внутрь и качаясь с пятки на носок, чуть взволнованно спросил парень, сильнее сжав лямку рюкзака. Эмма нахмурилась: — Это я. А ты кто? — Я Генри. Генри Голд, — представился гость, широко улыбнувшись, словно бы даже как-то успокоившись, — Вам может показаться это странным, но в другой реальности я был Вашим сыном, — и, не дожидаясь реакции Эммы, Генри протянул ей коробку с запечёнными круассанами, — вот. С новосельем! Всучив «подарок» ошарашенной столь неожиданной новостью Эмме, Генри после юрко проскользнул внутрь, вновь начиная оглядываться по сторонам. Эмма, пытаясь переварить только что услышанную информацию, посмотрела сначала на круассаны в коробке, затем перевела взгляд на прогуливающегося по дому парня и только после тряхнула головой для приведения мыслей в хоть какой-то порядок и решительно прошла в гостиную, где уже успел расположиться Голд, заинтересованно рассматривая диски. — Ты смотришь Гарри Поттера? И вновь все мысли вылетели из головы, вопрос ввел ее в ступор, и Эмме ничего не оставалось, как непонимающе хлопать ресницами, пытаясь осмыслить реальность, в которую она попала. — Извини? — наконец подала она голос, всё же ставя коробку на журнальный столик и подходя ближе к так называемому сыну. Тот лишь закатил глаза. — Ну Гарри Поттер. Мальчик, который попал в мир волшебства. — А, эта сказка, — наконец усмехнулась Эмма, вроде приходя в себя и усаживаясь на диван, — ну, возможно. — Мне тоже нравится его история, — вдруг начал тараторить Голд, — но дедушка, как и ты, говорит, что всё это ерунда собачья и никто так не делает, а папа всегда начинает ругаться, почему его сыну нельзя помечтать. Знаешь, в Лос-Анджелесе есть даже музей Гарри Поттера, папа как-то туда меня возил и купил мне волшебную палочку! Правда, не настоящую, настоящей дед не разрешает пользоваться, но она тоже очень классная. Папа говорит, что палочка сама меня выбрала, и теперь я стал настоящим волшебником. Когда мне было десять, я в это верил, но сейчас... — Так, — у Эммы начинала болеть голова, и она тут же, не церемонясь, прервала поток слов Генри, но, заметив его стушевавшийся вид, вмиг потеплела, сама удивляясь своим метаморфозам, — я очень рада, что твой отец так о тебе заботится, — заметив, как Генри собирается вставить что-то своё, Эмма тут же опередила его, — но позволь прояснить, ты приходишься мне кем? — В этой реальности — никем, — заметно погрустнев, отозвался Голд, — но Зелина говорит, что в другой реальности, откуда она прибыла, я был твоим сыном.***
Как бы ей ни нравилась её привычная олимпийская одежда, рисковать так она не имела права. Потому, переодевшись в черную водолазку и такие же джинсы, она накинула поверх красную кожаную куртку и переместилась в Сторибрук. Спрятавшись за первый попавшийся поворот, она чуть выглянула из-за него, внимательно глядя на проходящих мимо людей, что, погруженные в свои думы и заботы, казалось, совершенно её не замечают. Но её интересовало не это. Её интересовали две темноволосые девушки, что сейчас проходили мимо и увлеченно болтали о чём-то, не замечая ничего кругом. Эмма облегчённо выдохнула, спокойно улыбнувшись. Странные радость и тепло разлились по телу вместе с кровью, наполняя решимостью всю сущность богини. Она, развернувшись, собиралась было последовать в сторону своей тюрьмы, как угодила прямо в неожиданные объятия мучжины. Отскочив, Эмма в шоке (впрочем, не только она в тот момент пребывала в шоке) уставилась на человека, что стал невольным свидетелем того, что она сбежала из тюрьмы. — Какого? — начал было Киллиан, но, завидев, что Эмма собирается стратегически удрать, выудил из кармана пузырек с каким-то черным содержимым и тут же брызнул сие в сторону богини, заставив ту замереть на месте. — Какого? — повторила прошлый вопрос Эмма, тщетно пытаясь пошевелить хоть какой-то конечностью. — А теперь, красотка, — Киллиан подошёл ближе, — рассказывай. И постарайся, чтобы я тебе поверил.***
Первое раздражение от слов Генри прошло, когда он в красках рассказал, как выпытывал из Зелины всё, что происходило с ним в другой реальности. Вскоре, неожиданно заявившийся на порог её дома тринадцатилетний гость стал полноценным другом Эммы, с которым они теперь вместе смотрели какой-то боевик про, как он сказал, супергероев и уничтожали запасы попкорна и фруктов. Вдоволь насмеявшись реакцией светловолосого воина, именующего себя Тором, на Землю и её жителей, а затем посочувствовав смерти сводного младшего брата всё того же Тора, они отключили фильм уже на титрах, и Генри предложил сходить за пиццой. — А тебе не кажется, что тебя скоро начнут искать? — улыбнулась Эмма, разглядывая своего недосына, что передернул плечами и отмахнулся. — Я поругался с дедом и отцом, думаю, пару-тройку дней их можно помучить, — склонившись к Эмме и хитро ей подмигнув, он вполголоса продолжил, — к тому же, я обещал показать тебе твоего двойника. — Ту богиню смерти, — кивнула Эмма. Вздохнув, она всё же кивнула, — ладно, маленький бунтарь, дуй за пиццой. Быстро поблагодарив, Генри наскоро натянул на себя куртку и скрылся в дверях, выбежав на улицу, где солнце уже сдавало свои позиции и уходило за горизонт, давая возможность немного и луне поправить своим королевством. Эмма усмехнулась. Посетившая ее светлую голову догадка вновь вернулась, и богиня перевела взгляд на название фильма, в глубине души почему-то мечтая о том, чтобы это оказалось правдой. Уж слишком похожи были Тор и её младший брат, Зевс, друг с другом. Может, эта Хела... Додумать мысль Эмма не успела, трель звонка заставила её подпрыгнуть от неожиданности. Нахмурившись, Эмма встала с дивана и, испытывая стойкое ощущение дежавю, пошла открывать ещё одному гостю дверь. Генри не мог так быстро сходить за пиццей, этим вкусным и полюбившимся ей блюдом смертных; Реджина сегодня вообще не собиралась к ней приходить, проводя весь день в компании одного благородного разбойника; Лилит находилась у своей новой подруги, кажется, ту звали Малефисентой. Искренне надеясь, что гостем не окажется ненавистная Эмме Зелина, богиня распахнула дверь... И удивленно вскинула бровь вверх, делая шаг назад... И теперь не имея возможности пошевелиться. — Где он? — гневно рыкнул Киллиан, проходя в дом и взбегая вверх по лестнице. — Тебе не кажется, что эту традицию стоит отметить? — крикнула ему вдогонку Эмма, закатив глаза. Чернила кальмара не давали ей пошевелиться, и она уже успела раз сто проклясть своего младшего брата за его недальновидность. Или за новый способ пыток. — Ещё раз спрашиваю, где Генри? — спустившись в прихожую, Киллиан приблизился вплотную к богине, так что их разделяли жалкие сантиметры, — и постарайся, чтобы я тебе поверил. — Помнится, мы это проходили, — сверкнув изумрудами глаз, оскалилась Эмма, — Капитан. — Что тут происходит? — молчаливую перепалку прервал вернувшийся и запыхавшийся от быстрого бега Генри, принесший две коробки пиццы.***
— Что тут происходит? — за угол одного из сторибрукских домов завернула знакомая Эмме парочка, именующая себя Прекрасными. Светловолосый мужчина, кажется, Дэвид, внимательным взглядом воззрился на нервно ходящего туда и сюда Джонса, что сам же и позвал сию чету. Белоснежка же, жена Дэвида, подошла ближе к Эмме, задумчиво склонив голову в бок. — Как она выбралась? — задала интересующий её вопрос миссис Прекрасная, оборачиваясь к мужу и в упор глядя на него. Тот, в свою очередь, перевел вопросительный взгляд на Киллиана. Белоснежка тоже испытующе глянула на пирата. Джонс перевел свой взгляд на хмыкнувшую Эмму. Прекрасные проделали то же самое, в довершение всего вскинув брови вверх. Богиня закатила глаза: — Поинтересуйтесь сим вопросом у своей дражайшей Спасительницы. Я тут совершенно не при чём. — Не будь ты той, кто ты есть, возможно, мы бы тебе и поверили, — отбил Киллиан, а затем, обращаясь к геройской чете, добавил, — её надо отвести к Зевсу. — Верно, пусть сам со своими божественными родственниками разбирается, — поддержал идею Киллиана Дэвид и, не став дожидаться сомневающейся жены, сам потащил богиню к дому мэра, искренне надеясь на то, что эта полу-дракониха способна переместить новоприбывшую в чертоги Олимпа. Эмма, устало вздохнув, позволила себя увести. «Гениальный» план Спасительницы с треском провалился, смысла в противостоянии здешним героям не было, так что богиня решила таки сдаться на милость смертным.***
— Я не понимаю, — Киллиан остановился перед сидящими на диване Генри и Эммой, издав странный вздох, — это просто невозможно. — Бывают в жизни разочарования, — закатила глаза Эмма, всё же предпринимая очередную тщетную попытку встать. Взгляд голубых глаз пирата заставил её сесть обратно, закинув ногу на ногу и вскинув в немом ожидании бровь. Они спорили битый час, по большей части из-за упорного нежелания Джонса принимать реальность такой, какая она есть. Когда Генри вернулся с прогулки за пиццей, Киллиан попытался было забрать мальца в отчий дом, но тот оказался тем ещё упёртым ослом, чем очень сильно напомнил Эмме Зевса, когда тот пытается, причём безуспешно, сделать своих брата и сестру настоящими героями. И если с Аидом этот трюк прокатил, то Эмма оказалась более непреклонной и твердолобой, так что все слова отскакивали от неё, даже не доходя до той части мозга, что отвечала за восприятие информации. Силы чернил кальмара вскоре сошли на нет, и Эмма с Генри, общими усилиями, усадили Джонса на диван, а затем Голд начал свой длинный, красочный рассказ, в ходе которого Киллиан несколько раз вскакивал, перебивал, один раз даже у него левый глаз дёрнулся, вызвав тихий смешок со стороны развалившейся в кресле Эммы. К концу рассказа Киллиан был на что-то решительно настроен, попросил дать ему слово, и теперь Эмма равнодушно наблюдала за открывшейся её взору перепалкой. Наконец, не выдержав, богиня ехидно поинтересовалась: — Закончили, мальчики? — Нет, — они сказали это одновременно, даже не обратив внимания на усмешку Эммы, и продолжили свой спор. В следующем часу Эмме это уже и вправду надоело. Резко встав, она угрожающе тихим голосом попросила Киллиана покинуть дом, пока она сама его не выставила. — Если ребёнок хочет остаться с матерью, — решив использовать столь действенное слово, произнесла твёрдо Эмма, — пусть остаётся, я не против. К тому же, я ему даже комнату выделила, так что он здесь полноценный житель. Генри счастливо воззрился на недомаму и активно закивал головой, искоса глядя на устало вздохнувшего Джонса, что в конечном итоге сдался. — Ладно, будь по вашему. — Супер, — неожиданно громко хлопнул в ладоши Генри, заставив двух взрослых сморщиться, — а теперь... Может, мы всё-таки посмотрим Рагнарёк?***
Тонкая цепь, прочными путами обвившая всё тело девушки, не давала ей сделать лишнее движение. Да и вообще какое бы то ни было движение. Металлический намордник скрывался по бокам светлыми волосами, но всё равно не давал сказать ничего более нормального, чем мычание. И лишь зелёные глаза, горящие таким сильным и таким ярким огнём ненависти, говорили всё сами за свою хозяйку. Девушка даже сейчас, будучи скованной по рукам и ногам, не имея возможности сыпать угрозами, производила неизгладимое впечатление воина, никогда не опускающего рук и никогда не сдающегося. Зелина сглотнула, делая шаг за белую линию, появившуюся теперь после неудачного побега заключённой. — Извини, я... Эмма явно усмехнулась, чуть дёрнув головой. Глаза горели теперь насмешкой, и Миллс устало вздохнув, виновато улыбнулась. — Прости. Я не думала, что всё обернется таким образом. Мне и вправду жаль. Кажется, заключённая просто хмыкнула. Зелина, устало вздохнув, развернулась, неспешно уходя к выходу из камеры. Ей и правда было жаль. А ещё страшно за жизнь свою и близких, ведь она даже представить себе не могла, на что способна пойти богиня войны ради мести тем, кто вновь унизил её, заточив в том же самом месте.