Strange Blue Story

POV Кирилл. Как такое могло произойти? Как я мог три недели общаться с парнем и думать, что он девушка? Мы вроде поссорились, хотя никто и не виноват в произошедшем.  Женя была уверена… То есть Женя был уверен, что я в курсе, а я был уверен, что он — девушка. Но я был виноват в другом. Я бросил его, ушёл, не сказав ни слова. И я не могу отрицать тот факт, что безумно скучаю. Мой мир перевернулся с ног на голову. Он был частью моей жизни — я торопился в школу, чтобы скорее увидеть его, а после школы мы обязательно шли гулять. А на эти выходные у нас были грандиозные планы. Но я не собираюсь даже звонить. Нет. Я не гей, я не могу встречаться с парнем. А дружить после всего, что между нами было — глупости. В понедельник в школу я не пошёл. Я ходил тула ради Жени, а теперь смысла нет. Я сидел на кровати, смотрел телевизор. Но мне было неудобно. Я пересел на пол, он был твёрдым и холодным, я снова лег, но диван был слишком мягким, я никак не мог найти то место и положение, в котором мне было бы комфортно. По телевизору показывали идиотские передачи, тупо и мерзко смеялись ведущие. Я выключил телевизор и в порыве гнева кинул куда-то в сторону пульт, который разлетелся на части. Теперь тишина угнетала. Я взял ноутбук и нашёл какой-то фильм. Я поставил его на колени, но так было неудобно. Я веду себя как наркоман во время чертовой ломки. Ни минуты не могу просидеть спокойно. Я лег, поставив на стол ноутбук. Было намного лучше, когда я смотрел фильмы с Женей, клал голову на её… Его колени, а он запускал пальцы в мои волосы. Я захлопнул компьютер с такой силой, что чуть не разбил экран. Так и не сумев себя чем-нибудь занять, я решил выпить. Всё равно впереди ещё целый день, а заняться нечем… Теперь нечем. Дома ничего не было, пришлось идти в магазин. Заодно куплю сигареты. *** POV Женя. Я тихо спокойно рисовал, никого не трогал. Зачем до меня докапываться? Естественно, ведь Женя теперь не нужен никому. Он слабак, и за него никто не заступится. Никто не заступится за мальчика с такой внешностью. Я вышел из школы. Чёрт, холодно. Иду, смотрю под ноги. Увлекательно. Просто не хочется видеть никого. Вдруг кто-то тронул меня за плечо. Я вздрогнул и обернулся. Одноклассник. На его лице была типичная мерзкая ухмылка, даже описывать не стоит, итак понятно. Обернувшись, увидел ещё двоих. Ох, как круто. Боль пронзающая живот. Они что-то говорят мне, но я не слышу и не понимаю что. Бьют в лицо, губа немеет. Я даже не могу ответить. –Ты жалок. Да, я жалок. Удары. Кажется, я больше не чувствую боли. Только  чувствую, как лицо обжигают слёзы. Это не от боли, нет. –Эй, что вам, блять, от него надо? — послышалось рядом. POV Андрей. Кирилл перестал ходить в школу, а Женя весь будто ссохся. Друг сперва просто не отвечал на мои звонки, а потом и вовсе выключил телефон. Я только видел его один раз: Кирилл с небольшим пакетом в руке заходил в подъезд своего дома. Я окликнул его по имени и побежал за ним. Но Кирилл лишь обернулся и, даже не думая о том, чтобы меня подождать, зашёл в подъезд, захлопнув за собой дверь. Женя тем временем нашёл в себе силы ходить в школу. У него под глазами были огромные мешки, он как-то стал больше сутулиться. Ходил будто не от мира сего, витал где-то в облаках, ничего не слыша и не видя вокруг себя. Толстая и злая учительница, уже в возрасте, что-то рассказывала и по очереди вызывала нас к доске. Женя ни разу не поднял взгляд на неё, но, кажется, что-то писал в тетради. –Евгений, — громко позвала она его к доске, но Женя никак не отреагировал. Он продолжал что-то монотонно писать в тетрадь. Тогда она ещё раз, уже громче и строже, позвала его: — Евгений Майер! Нет, он даже меня не слышит! Она подбежала к нему и чуть ли не в ухо крикнула: –Майер! Быстро к доске! Он вздрогнул, тряхнул головой и пошёл. Кто-то за второй партой поставил ему подножку, Женя чуть не упал, но удержался на ногах, схватившись за парту. Это вызвало бурные овации и смех всего класса и негодование учительницы. Он долго и как-то лениво решал пример. Потом дошёл до парты, запинаясь о собственные ноги, сел и снова принялся что-то черкать в тетради. Я внимательно следил за движениями ручки в его пальцах. Может, он рисовал. Даже скорее всего. Прозвенел звонок с последнего урока. Женя даже не пошевелился. Он встал с места только тогда, когда кто-то нечаянно его толкнул. К его счастью, я в школе немного задержался, выясняя, как можно исправить оценку. Возвращаясь домой, я изменил привычный маршрут, опять же к счастью Жени, чтобы зайти в магазин по пути. Я услышал крики и свернул в проулок. Тот самый парень, что подставил подножку, в компании ещё двух таких же мажоров докопались до Жени. Я не слышал, о чем они говорили, но мальчик сидел на земле, держась за живот, на лице была кровь. –Эй, что вам, блять, от него надо? Я подошёл к ним. Они, ухмыляясь, смотрели меня. Этот наглый и высокомерный  взгляд очень меня взбесил. Не помню, что я говорил, но, обменявшись парой фраз, мы завязали драку. Хотя и дракой это было сложно назвать. Мы ударили друг друга пару раз. Два других парня не вмешивались. Может, они и подонки, но трое на одного — это не по-пацански. Но мой одноклассник был слабее меня и знал об этом. Поэтому, гордо сплюнув кровью и задрав нос, он удалился. У меня от губы стекала алая струйка, кровью была забрызгана рубашка. Чёрт, почему я решил выпендриться и без куртки ходить? Октябрь-месяц на дворе. –Спасибо, — промямлил Женя. Он достал из рюкзака упаковку влажных салфеток и спросил: –Зачем ты сделал это? Теперь я мог нормально его рассмотреть. Кровь вытекала из носа, стекала по щекам, вокруг губ, и по губам, собиралась в одну струйку на подбородке и перемешивалась со слезами. Он шмыгал — не знаю, почему. Может, из-за слёз, а может, из-за крови. Я помедлил с ответом. Потом, пожав плечами, сказал: –Мне кажется, если б здесь был Кирилл, он бы обязательно за тебя заступился. Но его здесь, к сожалению нет, поэтому я не мог не помочь тебе. –Спасибо, — ещё раз сказал он, опустив взгляд. Он дал мне салфетки и я стер кровь с лица и немного пошеркал рубашку. Отстирается. –Тебе помочь добраться до дома? –Да нет, — ответил Женя, — я недалеко живу. Дойду. *** На следующий день он выглядел ещё хуже. К мешкам под глазами, сутулости, опущенным уголкам губ и устало прикрытым векам добавился расквашенный нос и разбитая губа, которую я вчера не заметил из-за крови. Но в целом ничего не изменилось. Он все так же черкал в тетради. На перемене я подошёл к нему и сел за парту напротив. –Привет, что рисуешь? — спросил я. Он вздрогнул и перевернул тетрадь вниз рисунком, закрывая его от меня. –Да так., — промямлил он. –Ты хорошо рисуешь? Женя пожал плечами и, не поднимая взгляда от парты, ответил: –Нормально. –Нарисуй Кирилла, — сказал я, наклонив на бок голову.– Я ему отнесу твой рисунок. Мальчик посмотрел на меня и отрицательно помотал головой. Мы неловко молчали. Потом я все же решился спросить: –Ты любишь его? –Зачем ты спрашиваешь? –Мне жаль, что так получилось, — сказал я, с трудом подбирая слова.– Даже чувствую себя виноватым. И ещё хочу вам помочь. –Во-первых ты не виноват. Никто не виноват. Он просто не гей, и всё. Это нормально. Не надо лезть, — как на духу выпалил он немного грубо, а потом уже мягче добавил: — Всё в порядке. –Так ты всё-таки любишь его? — спросил я, как бы подытоживая весь наш разговор. Он ничего не ответил, только утвердительно кивнул. Я хотел ещё многое ему сказать — сказать, что Кирилл тоже наверняка его любит, сказать, что ему плохо, и что Женя мог бы к нему сходить; но прозвенел звонок, а подходить снова на другой перемене мне было неловко. Я так и не договорил с ним, зато сделал кое-что другое, не менее полезное. Я его сфотографировал. После школы я пошёл к Кириллу. Теперь нужно поговорить с ним. Я долго звонил дверь, прежде чем он открыл. От него жутко несло алкоголем и табаком, на полу в прихожей валялось несколько пустых бутылок из-под пива. –Тебе чего? –спросил Кирилл. –Ты почему в школу-то не ходишь, а? –Родители на дачу уехали. Бабушка потому что заболела. Вот отмечаю. –Так весело отмечаешь — бухаешь неделю как алкаш в гордом одиночестве. –Мне так нравится. Всё, пока, — сказал он и стал закрывать дверь. Но я её удержал. –Да подожди ты! Смотри, кое-что тебе покажу. Я достал телефон и нашел фотографию Жени. На ней парень выглядел довольно эпично. Я сунул телефон ему. –И что это? — спросил он, бросив на фотографию мимолетный взгляд.– Нахрена ты мне это показываешь? –Просто так, — ответил я, пожимая плечами. –Мне похуй, понятно? — зло рыкнул Кирилл и ещё раз попытался закрыть дверь — но снова безуспешно. –Понятно. –Что тебе надо от меня? Сам разберусь! –Просто вижу, как у тебя получается разбираться. А запой — это часть разборок да? — Я один дома. Я кайфую. Свали. Он стал закрывать дверь, и на этот раз я позволил ему это сделать. Но тут же, я ещё даже не успел отойти от двери, Кирилл снова вышел и сказал озлобленным, грубым, но решительным и боевым голосом: –Хотя я реально как алкаш. Знаешь, я устрою завтра вписку. Всё бухло с меня. Пусть приходят где-нибудь… Впрочем, в любое время. Много человек не зови, — сказал он после недолгого размышления, выдержав ещё паузу он добавил: — Человек десять.  И Кристину позови обязательно. Я ей, кажется, нравлюсь. Что-то лезет она ко мне постоянно. Вот и замечательно. Потом Кирилл с громким грохотом захлопнул дверь, но снова открыл её и снова добавил таким же строгим голосом и так же грубо, но не так решительно: –Женю и не думай звать. Это было не лишнее предупреждение, потому что я в первую очередь именно Женю и собирался позвать. Но мне ничего не мешает это сделать. Я уже начал спускаться по лестнице, когда Кирилл снова окликнул меня: –Эй… Андрей! И сигарет купи, понял? Снова грохот: дверь закрылась.