Ангел в коробке

Ламия была взбешена решением своей матери оградить ее от меня. Я был совсем не удивлен этим: сразу было понятно, что у нее был сложный характер. Все эти ограничения только подзадоривали ее. Азартные люди всегда довольно опасны. А если они еще и горделивы, то находиться с ними рядом становится практически невозможно. И к моему большому сожалению, Рунна сейчас была вплотную занята подготовкой к свадьбе Фиора, контролировать дочь она просто не успевала. Ламия могла позволить себе многое в отношении меня: от простых насмешек до довольно болезненных ударов. Однако большего она себе пока что не позволяла. Наверно, все-таки уважала мать и не хотела перечить ей. А, может, боялась ее гнева. Мне везло в том, что Ламия много работала, поэтому находиться рядом с ней на протяжении долгого времени мне не приходилось. Все также она не собиралась садиться со мной за один стол, предпочитая поесть в одиночестве или наедине с мужем, нежели в компании своих родителей и брата. Ламия даже не собиралась принимать меня. Ей было легче отстаивать свое решение до конца, причиняя боль всем домашним, нежели смириться с моим присутствием в этом доме. Все происходящее довольно сильно подкосило и Дэрла — мне казалось, он стал еще замкнутее, чем обычно, и старался разговаривать исключительно с женой. Таким своим поведением он ужасно бесил Таффи, который и так никогда своего зятя особо не любил. Рунна любила поговорить со мной о том, что происходит в доме, понимая, что рабы чувствуют настроение других намного острее, нежели обычные существа, занятые своими повседневными проблемами и заботами. Конечно, атмосфера в доме была отвратительной. Меня сильно терзало осознание того, что виной всему являюсь я. Поэтому старался выполнить любую прихоть хозяйки. Как велико было мое признание за то, что ее хорошее отношение ко мне не изменилось даже после ссоры с дочерью. Мне сложно было понять, почему раба Рунна ставила выше своей единственной наследницы. Но эта женщина вообще была крайне странной, так что удивляться ей я не уставал. Время летело как всегда неумолимо быстро. Пришло время Фиору покидать материнский дом. Свадьба у рептилий, как и у людей, была мероприятием, на котором мог присутствовать только один мужчина — жених. Поэтому сейчас Фиор прощался со слезами со всей мужской частью дома. В особенности, с отцом. Я не понимал сейчас этого парня — он уходит в дом к женщине, которая его любит и которую любит он. Увидеться с любым членом своей семьи Фиор сможет когда угодно, если захочет. Конечно, перемены его пугали, но жизнь никогда не бывает постоянной. Фиор напоминал мне сейчас о кое-чем сокровенном. Я вспомнил то, о чем рабу совсем не стоило бы вспоминать. *** — Лимм, мальчик мой, — голос бабушки всегда был строгим и холодным. И он навсегда остался таким в моем сердце. — У меня прекрасная новость. Тобой заинтересовалась прекрасная женщина. Я улыбнулся. Каждый мужчина будет счастлив, узнав, что уже в столь юном возрасте его уже хотят взять в семью в качестве мужа. Тогда мне казалось, что женитьба — это прекрасно. Два любящих сердца объединяются в одно и прочая романтическая чушь наполняла мой мозг в те годы. Тогда по инерции перевел взгляд на мать, в поисках поддержки на ее лице. Однако она не была столь оптимистично настроена, что меня немного напрягло тогда. — Да, это прекрасно, что твою красоту и происхождение оценили по достоинству, — безэмоционально сказала мать. — Госпожа Клайра хочет взять тебя вторым мужем. Радость тут же сменилась разочарованием. Я не хотел быть вторым мужем. Это слово «второй» преследовало меня всю жизнь. Я был сыном от второго мужа, младшей, то есть второй дочери, моей бабушки — главы этого дома. Уже тогда захотелось вопить от несправедливости жизни ко мне. А когда я узнал, что моя будущая жена — ровесница моей бабушки, мне и вовсе захотелось покончить с собой. Да, она была богата. Моя невеста была близка к самой королевской семье и обладала властью. Я и не сомневался, что мой род захочет породниться с такой женщиной и получить доступ к власти. И прекрасно понимал, что моя жизнь является жертвой, которую они хотят положить на алтарь процветания семьи. Естественно, отказаться от этой свадьбы мне бы просто не позволили. Тогда я решил бежать. Не видел иного выхода. Конечно, я знал, что наказание за попытку сбежать из страны суровое: вечное рабство. Но мне казалось, что эта женитьба будет не лучше рабства. Какая разница: удовлетворять старуху или нескольких женщин? Почему-то про то, что меня будут ложить и под мужчин тогда я даже не думал. И про то, что обращаются с любимым мужем в разы лучше, нежели с рабом — тоже. Юность и глупость в моем случае шли рука об руку. И я бежал. Спокойно пересек границу — уверен, никто даже и не подумал, что мальчик из такой приличной семьи накануне такой выгодной, как всем вокруг меня казалось, женитьбы может бежать. Я абсолютно спокойно добрался до Объединенных Земель. До сих помню тот шок, который я испытал, когда увидел мужчину в форме. Я никогда бы не подумал, что в этом государстве, так часто осмеиваемом нашими женщинами, даже мужчины могут работать. Помню, тогда это мне тоже показалось комичным. Я боялся представить, каких дел может наворотить мужчина на службе. Я задумался: неужели им не хватает женщин, если они привлекают к работе мужчин. Но позже я понял, что для любого из Западных Земель жизнь в Объединенных Землях была райской. Конечно, пребывая здесь, я смог выяснить, что высоких постов мужчины не занимают. И здесь все также было подчинено исключительно женщинам и их потребностям. Но главным отличием было то, что здесь мужчина мог выжить без женщин. Да, это было бы довольно скромное, можно сказать, даже нищенское существование. Невысокие зарплаты и жалкие поддачки от государства не могли сделать жизнь одинокого мужчины хотя бы хорошей. Но самостоятельная жизнь без постоянного надзора женщин хотя бы была здесь законной. Естественно, лишние рты, в особенности мужские, правительству Объединенных Земель были не нужны. Поэтому убежище они никому не давали. Обходились с нами, всеми беглецами, они, как с рабами. По сути, и они, и я понимали, что в любом случае я стану рабом из-за своего неудачного побега. От этой мысли впервые захотелось выть только тогда, когда я уже ожидал своей очереди на депортацию. Только тогда я осознал, что натворил. Мне хотелось забыть это происшествие, как страшный сон. Умолять всех о прощении. Но никто бы наказание не отменил - в этом случае закон был строг, как никогда. Дальше все вспоминалось, как в тумане. Видимо, мозг действительно пытается избавить нас от воспоминаний, способных разрушить психику. Помню слезы отца. Его горе было непомерным. Я был его единственным ребенком. Мое сердце разрывалось на части. Казалось, своим побегом я разрушил до основания не только свою жизнь, но и его. Помню, как дрожащими руками отец протянул мне пистолет. «Пожалуйста», — это было единственное слово, которое слетело с его дрожащих губ. Я не понимал, чего он от меня хочет. — Папа? — тихо, проявляя уважение к его горю, спросил я. — Пожалуйста, застрелись, — ответил он. — Это будет лучший исход для нас обоих. Но я не решился. До сих пор помню колкий и презрительный взгляд матери, пришедшей успокаивать отца. Она, не обмолвившись со мной ни словом, выхватила у меня пистолет и обняла отца, заходящегося в истерике. — Не надо, — прошептала она ему. — Он и так опозорил наш род. Возможно, так было бы гуманнее, но не правильнее. Не нужно еще больше позора. Он должен понести наказание перед законом. Она увела его. А я остался один. Тогда в первый раз почувствовал, что теперь стал никем. Больше никому не нужным. От меня отвернулась даже собственная мать. Теперь у меня не было даже имени. В моей душе тогда впервые что-то сломалось. Ужас накрыл меня с головой. *** В следующее мгновение я вспомнил, что сейчас нахожусь в доме своей очередной хозяйки. И я все еще раб. Надо было отбросить эти воспоминания о свободной юности. Они причиняли только боль. Как бы я хотел сейчас встретить себя того, готовившего свой первый побег, и надавать ему по заднице, заставить его включить мозг, сделать все, чтоб не допустить эту страшную ошибку, которая разделила всю жизнь на до и после. Если б я был умным, я бы никогда не оказался сейчас здесь. И не чистил бы казан, находясь по уши в слизи, в котором недавно был мой завтрак — маринованные гусеницы. Женщины и Фиор покинули дом, отправившись на торжество. Мы же остались втроем: я, Таффи, украдкой смахивающим слезы, и абсолютно беспристрастный Дэрл. Таффи быстро отослал нас с Дэрлом заниматься уборкой в комнатах, чтоб мы не видели, что он растроган. Конечно, он сильно переживает о будущем своего сына, я понимал это. Мне нужно было отвлечься от своих мыслей. Поэтому я просто начал напевать какой-то незамысловатый мотив, смахивал пыль с дерева. Впервые Дэрл решил составить мне компанию, а не убежал в другую комнату. Я думал, что он решил наладить отношения со мной, поэтому просто ждал, пока муж Ламии обратится ко мне. Но, как известно, в тихом омуте черти водятся. Я никогда не сталкивался с чертями Дэрла, но походу он решил мне их продемонстрировать именно сегодня. С улыбкой, как у жуткого убийцы из старых фильмов, он закрыл двери на ключ и бросил его на стол. Я стоял, шокировано разинув рот, — такого от вечно тихого и скромного Дерла я не ожидал. Он толкнул меня на кровать лицом вниз. Никогда бы не подумал, что у этого хрупкого мальчика будет достаточно сил, чтобы заставить ему подчиниться. Я слишком был удивлен всем происходящим, чтоб пытаться хоть как-то сопротивляться. Он спокойно и твердо, почти как Ламия, проговорил: — Я хочу получить то, что я имею право получить от ангела.