Ангел в коробке

Я не люблю похоронные процессии. Ненавижу их всем своим сердцем. Всегда казалось, что они призваны только еще сильнее распылить боль, терзающую человеческую грудь. И сейчас я стоял и смотрел, как тело женщины, амфибии, которую я обожал, бессердечно поглощает болото. По правде говоря, страдать не от физической боли было довольно необычно. Я уже и забыл, каково это: испытывать душевные муки. Раб не имеет права испытывать боли моральной. И сейчас я расплачиваюсь за то, что посмел нарушить негласное правило: раб не должен питать какие-либо чувства к хозяйке, кроме слепой покорности. На секунду я перевел взгляд на всхлипывающего Таффи. Казалось, он постарел лет на десять мигом после смерти жены. Слишком тяжело переживал ее смерть. И, в отличие от меня, имел право показать свои чувства. Имел право получить сочувствие от окружающих в ответ на свои слезы. Он говорил, что не переживет эту зиму без Рунны. Истерика захлестнула его с головой. Все, что я мог сделать, чтобы помочь ему не сойти с ума от горя — это пообещать, что вновь придет весна и на наше болото. И весна наступила. После продолжительной зимы, как и всегда, наступила весна. И Таффи, как и все остальные, пережил эту зиму. Ламия заняла место Рунны и стала главой поселения. Богатый дипломатический опыт дочери бывшей главы сыграл в этом не последнюю роль. Как ни странно, Дэрл стал более разговорчивым и деятельным — он понимал, что Таффи уже не может полноценно заниматься домашней работой, поэтому мужу Ламии пришлось взвалить все заботы о доме на себя. Он оставил все прошлые обиды, понимая, насколько тестю сейчас тяжело. Со временем даже их отношения наладились — общее горе всегда сближает. Я, как и все имущество Рунны, перешел по наследству к Ламие. После смерти матери она изменила свое отношение ко мне, а, может, и ко всем теплокровным. Не сказать, что она начала относиться ко мне как к амфибии, но Ламия смогла оценить по-достоинству все, что я сделал для семьи хозяев во время болезни Рунны. По началу было тяжело называть Ламию госпожой и считать новой хозяйкой, но я привык. Человек ко всему привыкает. Самым удивительным стало то, что Ламию также, как и ее мать, прельщало тепло моего тела, поэтому она любила ложить меня рядом с собой, чтоб я согревал ее холодными ночами. Я вновь утопал в слизи двух холодных тел. Только теперь это были Дэрл и Ламия, а не Таффи и Рунна. И я был счастлив, если может счастлив может быть человек, потерявший самое дорогое в своей жизни. Я старался не показывать свои чувства никому. Смерть Рунны сблизила всех нас. Я забыл о том, что отличаюсь от них. Даже для Ламии я перестал быть просто ангелом из коробки и стал полноправным членом семьи. Что уж говорить о других? Никогда не думал, что найду свое счастье среди хладнокровных. Кто б знал, что было, если бы моя судьба распорядилась иначе? И кто теперь из нас неудачник, а, Виам?