По волчьему следу

Может быть у нас нет иного выбора, кроме как принять эту жизнь такой, какая она есть, не понимая толком, что же происходит. Принять, как мы принимаем налоги, приливы и отливы, смерть Джона Леннона и ошибки судей на чемпионате мира. Харуки Мураками «О чём я говорю, когда говорю о беге»

Я бы назвала этот город вторым Петербургом, но архитектурой здесь не пахло, а от местной «интеллигенции» кисло пахло пивком. Я этих обладателей пышных бород и дутого животика конечно не нюхала, но даже через стекло маминого минивэна я ощущала противный запах алкоголя. Не то что бы это было правдой и у меня был супернюх, но такие кадры и не могут пахнуть по другому? И почему я подумала о культурной столице России, глядя на серый городок? Наверное виной всему был дождь, холодный и мерзко-серый. Единственное, что я помнила из своего Петербургского детства — был дождь. Такой же сильный. Такой же мерзкий. Такой же холодный. Я не была в восторге от внезапного переезда, но прекрасно понимала, что выбора у нас особо то и не было. Это понимала и моя сестра, но в силу шаткой детской психики она всё ещё сидела сзади, обиженная на весь мир. Нам нравилось жить в Калифорнии, в небольшом городке, с забавным названием Ломпок. В этом году я должна была поступить в старшую, а мелкая — в среднюю, но не судьба… Тони, отец Маринетт и мой отчим, подал на развод. Он был из тех придурков, что считали женщину, не родившую мальчика-наследника, бесполезным мусором. После рождения Мари у мамы начались проблемы со здоровьем и врачи запретили ей рожать. Узнав об этом, Тони сразу же выставил нас за дверь. Но мама не стала разводить соплей и ткнула отчима носом в брачный договор, где было сказано о дележе имущества. После долгих судебных процессов они сошлись на том, что Тони достаётся дом и магазин, который принадлежал семье, а мама забирает машину и большую часть денежных накоплений. Сумма была немаленькой и мы вполне могли прикупить приличную квартиру, но мать терпеть не могла многоэтажки. Да и вспомнила, что после смерти моего дедушки, маме достался в наследство дом с гаражной пристройкой в резервации на окраине города Форкс. В гугле я немногое о нём нашарила, но и того хватило, чтобы ввести Мари с состояние психоза. Закатив нам знатную истерику, она заявила что её жизнь окончена. Ага, как же… На её месте я бы радовалась, что поступит она в обычную среднюю в Форксе. Заведёт новых подруг, влюбится в какого-то прыщавого футболиста и жизнь к ней снова вернётся. Но вот со мной маме пришлось повозится. В старшую Форкса меня не взяли. Не то чтобы я была хулиганкой или плохо училась. Средний бал приятно радовал четвёркой с плюсом, а в личном деле были сплошные позитивные отзывы от учителей. Меня просто не решились взять… У местных преподавателей просто не было опыта в обучении немых. Я их прекрасно понимала, но обида поселилась в душе рядом с прочими моими подростковыми демонами. Я привыкла к своему недостатку. Привыкла, что окружающие меня не понимают. Привыкла к жалости и даже к омерзению. Но даже с таким недугом как немота, мне удалось обзавестись друзьями и парнем. Парень правда не долго задержался, но мне как-то по барабану. Но друзья были. Не самые идеальные, но я их любила и они отвечали тем же. То были самые счастливые три года моей жизни. Весь мой класс, проникшейся моей проблемой с общением, дружно стали учить язык жестов, дабы понимать меня. Помню, что дико рыдала, узнав об этом. Обняла всех и каждого, не веря в своё счастье. Не веря, что меня приняли… Почти что впервые я подумала, что жизнь не такая уж и говённая. Вчера я опять плакала. Рыдала безмолвно, размазывая по лицу сопли. Я обнимала каждого полюбившегося мне человека, пытаясь впитать его в себя. Растворить в себе и забрать кусочек от него в свой новый дом. Прощание было долгим и слезливым, но покидала я их со спокойной душой. Они всё ещё мои друзья и никакие километры этого не изменят. В рюкзаке лежали ноут и модем. Я всё ещё смогу с ними общаться и даже приезжать в гости. Каждый приглашал к себе в гости на следующие каникулы. Что же меня ждёт в моей новой школе? Меня согласилась принять школа в резервации Квилетов и то из-за моего покойного дедушки-квилета. Документы подписаны, формальности пройдены. Через неделю я буду учиться с индейцами. Блеск. Дополнительная причина возненавидеть всех и вся. В окружении краснокожих я буквально буду белой вороной. Я уже скучаю по брезгливому взгляду Сьюзи из параллельного класса. Не то что-бы я обладала расизмом. Я не испытывала неприязни к людям с другим цветом кожи или сексуальным предпочтением. Но всегда так было. Нигеры тусуются с нигерами, а китайцы с китайцами, и индейцы — не исключение. Сомневаюсь, что в школе наберётся хоть десяток белых. Но у меня оставалась Маринетт и баночка аддерола. Жизнь прекрасна! — Лира, милая, — Аманда, женщина сорока лет, не отрывала взгляд от дороги. — Достань с бардачка телефон. С минуты на минуту должен позвонить мистер Клируотер. Зачем? Пальцы сложили три фигуры. Мельком на них посмотрев, Аманда остановилась на красный свет светофора. — Я вам уже говорила, что какое-то время мы поживём в отеле? Папа умер с десяток лет назад и дом законсервировали. Его надо привести в порядок и, наверное, сделать ремонт. В доме не жили уже много лет. Ключи от дома у мистера Клируотера. Они с папой дружили. Он передаст ключи мне и я пойду глянуть на состояние дома. — Прелесть. — С заднего сидения раздалось гнусавое ворчание Мари. — Мы будем жить в сарае.  — Уверена, что всё не так страшно! — Зашкаливающим от усталости голосом отозвалась мама. — У вас даже будут раздельные комнаты! Но, как ворчунье, тебе достанется та, что с унылым видом. — Здесь всё уныло. Отстой полный. — Знаю, милая. — Вздохнула Аманда. — Сама отсюда убежала сразу после школы. Но здесь не так уж плохо. Вы ведь любите с Лирой ходить на пикники? Здесь почти девственная природа. Мховые леса с деревьями-исполинами. До сих пор помню, как с подругами нашла дерево, которое едва обхватили семь человек разом! Здесь безумно красиво, но не в самом городе, а в лесах резервации. — Сдались мне эти пеньки… — Мари хмуро уставилась в окно. — Дома было лучше. — Теперь здесь наш дом. — Загорелся зеленый свет и мама нажала на газ. — Привыкайте. Лира, телефон. Достав с бардачка телефон, я положила его матери в грудной карман. Мама уже четыре часа подряд ведёт машину. У меня есть права и я бы могла повести, но у Аманды такой вид, словно она уснёт, едва отпустив руль. Зазвонил мамин телефон. Не прислушиваясь к разговору, я вновь уставилась в серую пелену из дождя. Ну привет, мой новый дом…