Безлимит.

***

Тэхён оторвал лоб от стекла. Любуясь братом, ведущим допрос подозреваемого там, за стеклом-зеркалом, в соседней комнате, он думал о своём. "Всё бы тебе расспрашивать! Тебе надо пойти работать в полицию и там допросы вести!" — вспомнил он слова его приёмной матери, которые она говорила каждый раз Давон, когда та пыталась заставить его вернуть воспоминания из детства её и её брата, которых у него не было, задавая бесчисленные вопросы. Мамины слова были пророческими. Давон таки пошла работать в полицию, из-за чего подросток-Тэхён-Хосок старался как можно реже пересекаться с ней. Тэ не мог оторвать взгляда от брата ни на секунду, хотя очень хотел есть и в туалет. "Как из того сопливого семилетнего мальчишки мог вырасти такой статный, накачанный красавец, мужчина? Ему уже почти 25 лет, значит он уже молодой мужчина, а не парень. Невероятно!" — пожирая Кука глазами, не уставал поражаться хён. То ли память Тэхёна уже была смазана годами, то ли брат действительно был точной копией их отца, очень красивой, большеглазой, как у оленёнка Бемби, с высоким голосом, копией. Так или иначе, но он не мог на него наглядеться. Снова коснувшись пальцами стекла-зеркала, выдохнул, опершись лбом о стекло: — Я не могу без тебя, Чонкук! Я скучаю. Тот, как будто услышав его слова, встал, подошёл к зеркалу-стеклу, за которым была комната, где ждал его хён. Поправив упавшую на пронзительные почти чёрные глаза чёлку, он глядел прямо Тэ в очи, которые не мог видеть. Коснулся ребром указательного пальца сложенных тонкой полоской губ, застыв так на пару минут в раздумье. "Он злится. Нет, Куки рассержен! У отца так темнели глаза, когда тот был очень огорчён или рассержен из-за наших детских проделок. И эта привычка поджимать губы - точно!" — думал Тэ, оглаживая длинными пальцами через стекло-зеркало дорогие его сердцу черты. Полисмен снова вернулся к столу, захлопнул резко папку лежавшую на нём, чем заставил дрогнуть утонченные, нежные, почти женственные черты аристократического лица подозреваемого. Задав ещё пару вопросов и получив в ответ ослепительную улыбку, нажал кнопку вызова конвоя. Пристально глядя в наглые бесстыжие глаза задержанного, которого допрашивал уже не первый раз, следователь стукнул несколько раз всеми пятью кончиками пальцев по папке, что-то повторяя. Вошедший конвоир снял с ремня наручники, намереваясь надеть их на парня. Но Чонкук молча посмотрел на вошедшего и тот, также молча, положил вещь на протянутую ладонь. Кук сам защёлкнул наручники на тонких и изящных до безумия запястьях. С хитрого, как у лиса, лица задержанного не сходила довольная улыбка. По губам Тэ прочёл: "Спасибо, что сделали это сами. Это не последняя наша встреча, господин следователь! Когда же вы наконец поймёте, что я такая же жертва, как и он?!". Чонкук ответил: "Наши встречи не могут быть бесконечными. Я найду доказательства вашей невиновности, если таковые имеются! И тогда я лично сниму с вас наручники, обещаю! Но, если я найду доказательства вашей вины..." В ответ снова получил лишь ослепительную улыбку, оголяющую все жемчужно-белые зубы задержанного. "Где я мог видеть эту ослепляющую разум и глаза улыбку? У меня прекрасная память на лица. Но никак не могу вспомнить, где я мог видеть эту улыбку." — думал Тэ, разглядывая странного молодого человека. Если бы не было так очевидно, будь тот одет во что-то другое, то он бы мог принять его за девушку, очень кого-то напоминающую девушку. Настолько утончёнными, нежными были черты лица и изысканными, пластичными все движения, что закрадывалась такая мысль: перед тобой девушка, а не парень. Но модная, брендовая, яркая рубашка прилегала слишком близко к телу не оставляя сомнений: там не может быть женской груди, перед вами представитель именно м'ужеского пола. Проводив взглядом уходящих и дождавшись, когда закроется дверь, Чонкук вновь подошёл к зеркалу-стеклу. Поправил упавшую непослушную прядь и обворожительно улыбнулся брату, чувствуя, хоть и не видя его взгляд. — Иди же наконец ко мне, я так хочу снова слышать твой голос и почувствовать твой запах! Я восемнадцать лет этого ждал! — прошептал Тэ. — Я уже иду! — так же шёпотом ответил младший, оторвавшись от своего зеркального отображения. Дверь распахнулась и на Тэхёна упала бы полоса яркого света, но почти весь дверной проём был перекрыт накаченной спортивной фигурой брата. Хён странно улыбнулся и тихо сказал: — Да закрой ты уже эту дверь, Куки! Чонкук так и сделал, щёлкнув замком и выключателем, включив попутно настенные лампы. Тэ стал жмуриться от не очень яркого света. — У нас совсем мало времени, Тэхён~и. У меня очень много работы! — кинув папку на стол, сказал вошедший, сгреб хёна в охапку, чуть не задушив и не сломав ему рёбра. — А по нежнее нельзя? — прохрипел старший почти басом. — Я безумно скучаю! Не отпускал бы тебя никогда. Наконец-то я тебя нашёл! — Ха! Кто кого нашёл? Если бы я тебя не окликнул, ты бы так и прошёл мимо меня и не узнал! — немного отстраняясь и любуясь братом, возразил Тэ. — Так разве я мог предположить, что мой брат будет русоволосым? А как ты меня узнал, ведь столько лет прошло?! Мы виделись ещё детьми в последний раз, — смягчив, но не разжав объятия, спросил Кук. Он задержал дыхание, почувствовав, как Тэхён обнял его в ответ и облегчённо выдохнул, когда тот стал гладить его по спине и плечам, как в детстве. — Как же мне тебя не хватало! — но всё-таки чувства были другие, не те, которые они ожидали испытать. Им обоим было неловко обнимать вместо худощавого мальчишки взрослого молодого человека. — Как всё же непривычно! Ты ростом с меня. Всего на пару сантиметров не догнал! — смеясь сказал хён. — Как я мог тебя не узнать? Ты копия нашего отца, а я его очень хорошо помню. — Правда? Значит, если бы я увидел отца сейчас, то узнал бы как буду выглядеть в пятьдесят восемь лет?! — Боже, какой же ты ещё в сущности ребёнок! — не выпуская его из объятий, ответил Тэ, положив голову на плечо брата. Его взгляд остановился на фотографии, выпавшей из папки, которую принёс Кук. — О, Ван Гог! — воскликнул он, встрепенувшись. — Где Ван Гог? Какой Ван Гог? — испуганно озираясь по углам комнаты, выпалил младший. — Да вот же! — Тэхён указал на фото картины, как-то странно изогнув шею, чтобы и обнимать брата, и в то же время иметь возможность разглядеть её. Лицо Тэ излучало любопытство. — Какой Ван Гог? Я проверял по каталогам, такой картины нигде не зарегистрировано! Это какой-то неизвестный художник! — Нет, эта картина точно кисти этого художника, уверен. На счёт Ван Гога я ещё ни разу не ошибался. Хотя в каталогах такой картины действительно нет. Но по описанию, которое я когда-то подростком читал, она похожа на одну из утерянных картин кисти Ван Гога, на "Корону Солнца, подаренную ему Луной", про солнечное затмение. Правда упоминание о ней и её описание встречалось только в одном, на данный момент не сохранившемся, письме самого художника. Её размер должен быть примерно 75 сантиметров на 100. Хотя нет, теперь она меньше. Видно, что её обрезали. — Постой! Откуда ты всё это знаешь?! Ты же говорил полицейскому, доставившему тебя позавчера в участок, что даже школу старшую не окончил! — возмутился Чонкук, отталкивая хёна. — Ты солгал? — Да, я сказал ему не всю правду. Не совсем правду. Я окончил старшую школу, школу искусств. И художественную академию с отличием окончил. Просто их окончил не Ким Тэхён, понимаешь? — Художественную академию... Не Ким Тэхён? Я совсем запутался! Ты что, хён, взял другую фамилию? Фамилию приёмных родителей, да? — Не только фамилию, — понижая тембр и громкость голоса ответил тот, исподлобья глядя с опаской на брата, отстранившись. Интонация Чонкука резко изменилась от догадки: — Ты живёшь под чужим именем? Во-о-от почему я не смог тебя найти. Теперь понятно! Мой хён мошенник. Ты хоть знаешь сколько дают за такое? Подделка документов! Выдача себя за другое лицо! Нет, это виноваты твои приёмные родители, ведь ты был ещё мальчишкой! Мне придётся об этом доложить... — Тог-да ты боль-ше ни-ког-да ме-ня не у-ви-дишь... — тихо, медленно сказал Тэ, делая несколько шажков назад, по направлению к двери. Его глаза были полны боли и печали, но он готов был действительно уйти навсегда, если брат не передумает и не пообещает. НЕТ, если он не поклянётся, что никогда никому не скажет о том, что его хён живёт по чужим документам. — Хорошо! — судорожно схватив брата за руку, выпалил багровея Чонкук. — Я обещаю, что без твоего ведома никому никогда не скажу, что ты живёшь под чужим именем! Ты это хотел услышать от меня? — Тэхён снова сделал резкий шаг назад, к двери, берясь крепко за её ручку. — Я клянусь! — чуть не теряя сознание, резко сквозь зубы рявкнул Кук. Его желваки на скулах заиграли, лицо исказилось, руки сжатые в кулаки побелели — так тяжело давалось ему это решение, этот компромисс с совестью. Но потерять только что найденного хёна он не мог. Это было выше его сил. Лицо Тэ посетила нежная мимолётная улыбка и он, как ни в чём не бывало подошёл к столу, погладив всё ещё крепко державшую его за запястье руку брата, взял фотографию. — Так откуда ты говоришь у вас фото этой картины? — Это фотографии картин и предметов антиквариата, которые, по утверждению их бывшего владельца, были похищены из его частной коллекции. И тех, которых не обнаружили при обыске. Они есть в его секретных списках, отмечены как "есть в наличии", но их нет ни в коллекции ни в сейфе. — Почему бывшего? Даже если они похищены, то всё равно он остаётся их законным владельцем. Если только он не оформил на них дарственную или договор купли-продажи. Разве я не прав? — Был бы прав, если бы через месяц после подачи заявления о пропаже, этот господин не был найден мёртвым. А умер он, скажу я тебе, при очень загадочных обстоятельствах. Так значит академик не врал и картина действительно подлинник, — думая о чём-то своём бормотал молоденький следователь последние слова. — По фотографии я этого тебе не скажу, если только глянуть на неё саму... — Ты действительно можешь это сделать? Отличить оригинал от копии? — ошарашенно глядя на Тэхёна, сказал он. — Ну, 100% гарантии я дать не смогу, но 80-90% вполне. Для подтверждения подлинности картины необходимы ещё и некоторые обязательные экспертизы. Определить состав красок, просветить её на специальном оборудовании, чтобы выяснить была ли она написана на чистом холсте или мастер написал её поверх другого шедевра. Бывало и такое. Есть экспертиза, определяющая возраст самого холста. И ещё некоторые экспертизы. Их трудно объяснить простыми словами, они специфические. Всё то время, пока Тэ рассказывал ему о значении экспертиз, Кук стоял приоткрыв рот от восхищения не отрывая взгляда от его профиля. Вдруг лицо следователя озарилось, как будто его посетила только что гениальная мысль. Хитро прищурившись, он произнёс сквозь мерцающую улыбку: — Хён, а ты говорил, что сейчас нигде не работаешь, так? Значит абсолютно свободен в ближайшие пару недель, так? — Если не будет заявок на срочную экспертную оценку и не придётся ради её проведения лететь через весь земной шар, то так. А что ты задумал? Я знаю это выражение лица! Ты меня пугаешь, малыш! Что за коварный план созрел у тебя в голове? — Ты же не откажешь своему малышу Куки, правда, хён?! — Тэ посмотрел на него сквозь щёлочки из век пронзительным взглядом, тот продолжил делая жалостливое выражение лица: — Нам нужен, срочно нужен эксперт по произведениям искусств. Зарплата не очень большая, но если мы раскроем это дело... Если окажется, что эта картина подлинник... То мне светит повышение в звании, а ты получишь большущую премию и предложение о работе на полную ставку. Соцпакет, льготы, приличная зарплата, отпуск оплачиваемый, медицинская страховка, пенсионные выплаты по окончании службы... — расписывал младший радужные перспективы старшему. — Нет, пожалуй, я откажусь от столь щедрого предложения. Не привык быть привязанным к одному месту. Слишком независим и свободолюбив. Понимаешь? — стараясь не усмехаться, ответил Тэ. — Что же, — делая вид, что абсолютно согласен с братом и не собирается на него давить, сказал Чонкук, забирая фото. — Раз ты не хочешь даже взглянуть на эту картину и почувствовать запах её красок... — договорить он не успел. Тэхён выхватил папку из рук парня и выдохнул: — Согласен. Я согласен, если буду иметь доступ ко всем шедеврам, даже если это вещдоки других дел! Если сам, собственноручно буду возить её на экспертизы. Они дорогие! Их оплатят? У меня есть связи и надёжные, независимые эксперты. Радости Кука не было предела. Он опять коварно вынудил брата принять нужное ему лично решение, совсем как в детстве. — Конечно, раз ты эксперт, то это будет входить в твои прямые обязанности, ты будешь сам возить её на экспертизы! Их оплатят! — неумело пряча довольную улыбку, ответил младший. — Но ты говорил, что у тебя мало времени, что очень много работы. Ты уже никуда не торопишься? — Мне нужно было перерыть весь город и достать из-под земли Эксперта к понедельнику. Теперь, благодаря твоему великодушному согласию стать на время расследования нашим экспертом и консультантом, я свободен. Абсолютно свободен до понедельника. Только что ты подарил мне четыре выходных дня. А сегодняшний рабочий день уже закончен! Надо будет только заполнить кучу бумаг и всё. Можем идти домой. — Стой! А картина?! — А что с картиной? — как будто не понимая спросил Кук. — Когда я смогу её увидеть? Когда смогу ознакомиться с сопровождающими документами? — встревоженно спросил Тэ. — В понедельник съездим, оформим тебя как положено, официально, получишь разрешение на доступ нужного уровня. Потом и картину поедем смотреть, — совершенно спокойно ответил Кук. У блондина перехватило дыхание от возмущения: — Как можно так спокойно говорить, что я смогу увидеть картину кисти великого художника только через четыре дня?! Картину, которую я искал больше десяти лет!!! Я объехал в поисках пропавшего шедевра Ван Гога пол мира! А ты говоришь мне: "Увидишь её не раньше понедельника"? Ты издеваешься? Да, Ким Чонкук, ты издеваешься над своим хёном! Полисмен стоял совершенно обескураженный, хлопая ресницами и не зная что ответить. Потом он всё же собрался с мыслями. — Ничего себе! Больше десяти лет? Пол мира? Да что в этой картине такого особенного? Ради этой мазни я должен лишать себя четырёх дней отдыха?! Это не картины, а "Мазня Сумасшедшего" и только! Что вы все так с этим Ван Гогом носитесь? Что в его картинах ценного? Ни красоты, ни... — Сейчас... — показывая указательным пальцем на лицо брата и раздувая ноздри, говорил, почти рычал Тэ. — Сейчас тебе лучше заткнуться, Чонкук! Просто замолчи и не смей, слышишь, не смей при мне поливать грязью этого гениального человека! Это то, в чём ты ничего не смыслишь! Поэтому тебе лучше держать своё невежественное мнение при себе! — он говорил глядя мимо брата, чтобы не видеть выражения его лица, стараясь изо всех сил сдержаться, чтобы не вмазать по его красивой, наглой физиономии. Нет. Он бы никогда его не ударил, он никогда бы никого не ударил, в отличие от Кука, который с детства решал споры либо хитростью либо кулаками. Но поднять руку на старшего брата он бы тоже не смог, слишком сильно он его любил, любит. — Ну, знаешь ли, это уже слишком. Да, я не заканчивал художественных академий и не разбираюсь в изысках произведений искусств. Но называть меня невеждой... Это уж слишком. Давай простимся на этом. До понедельника. Встретимся у центрального входа в полвосьмого утра, — резко развернувшись, полисмен сделал пару шагов к двери. — Что, в полвосьмого утра? Да я спать ложусь только в пять-шесть утра! — растерялся Тэхён, забыв, что несколько минут назад готов был растерзать этого наглого парня за оскорбления самого ВАН ГОГА. — Ну, ради Ван Гога-то можно немного и сдвинуть свой режим, — язвительно ответил Чонкук, но взглянув на хёна, громко засмеялся. — Что ты ржёшь как конь? У меня что-то с лицом, я его испачкал? — бормотал Тэ, ощупывая длинными пальцами свои щёки и подбородок, но тот помотал головой продолжая смеяться. — Это наша первая семейная ссора. Тэхён! После стольких лет разлуки, стольких лет поисков и ожиданий встречи! Мы умудрились поссориться из-за давно умершего мужика! Я в шоке. — Да. Это в нашем стиле! — усмехнулся старший. — А если бы я сейчас психанул и ушёл, ты бы пришёл в понедельник? — спросил тихо младший брата, глядя грустно, его взгляд снова стал чёрным. — Не знаю. — Пришёл бы, но не ради меня, а ради картины. Так ведь? Ради возможности прикоснуться к шедевру своими руками и возможности своими глазами увидеть каждый мазок, сделанный твоим кумиром. У тебя всегда была нездоровая любовь к искусству, мама была права. Ты пришёл бы не спав всю ночь и в пять утра. Но не ради меня...— Кук как-то с горечью говорил, с ухмылкой на лице, которую ему никак не удавалось вновь превратить в улыбку. — Прости. Поэтому я и не хотел соглашаться. Не хотел подвести тебя или поставить в неловкое положение! — извиняющимся тоном отвечал Тэ. — Ладно, проехали. — Нет, ты должен знать! Я, ради того чтобы найти тебя, и не такое делал, не только чужое имя взял! Ради любви к тебе, моему брату, мне пришлось... — выпалил хён, но младший положил свою ладонь ему на губы. — Молчи, а то мне реально на тебя придётся наручники надеть! Не вынуждай меня идти против моей совести и пренебрегать моим долгом! Это невыносимо тяжело для меня. Умоляю, молчи! Пойдём лучше поедим, а то у меня прессак сейчас к позвоночнику прилипнет, — резко сменил тему разговора Кук. Братья хлопнули друг друга по плечам в знак согласия и примирения, и направились к выходу. По дороге они говорили о чём угодно, но не о родителях. Эту тему не задевали каждый по своей причине. Тэ чувствовал, что новости для него будут не утешительные, потому что Кук ни разу в разговоре не упомянул толком ни маму ни отца. А младший не знал, как сообщить хёну, что тот, как и он сам, давно уже сирота. А вот и нужное кафе виднеется. Братья переглянулись и ускорили шаг. —