***
«Кай! Стой! Не смей!» — орал полисмен мысленно. Но когда Чонкук раскидал в стороны телохранителей, то увидел как «их мальчик», их цветочек Кай, делает последний роковой шаг к Намджуну, и еле заметным движением руки снизу вверх, направляет перевернутый веер под левые рёбра президента. — НЕТ! — Крикнул Кук парню. На этот окрик резко сделал шаг в сторону и развернулся лицом к Чонкуку тот, кто поздравлял в этот момент Намджуна с победой на выборах… Его золотой костюм трудно было не узнать. Обернувшись назад, Ким Тэхён увидел странный взгляд младшего брата и резко выдохнул, получив проникающее ранение под правые рёбра. На мгновения всё перед глазами Тэхёна замедлилось, образы и звуки стали странными, размытыми. Он только разобрал крик Холзи, которая увидела падающего в объятья полисмена своего спутника. Кай, сделав то, что ему было приказано, разжал побелевшие пальцы и потерял сознание, его успел подхватить ошарашенный происходящим Вонхо. Кук гаркнул тихо, чтобы его услышали только те, кто совсем рядом: — Вонхо! Хватай брата на руки и выноси! Быстро! Он под гипнозом! Глаз не спускай! Если надо будет — свяжи! Он может попытаться покончить с собой! Наследный принц подхватил лишившегося от перенапряжения чувств своего младшего брата и побежал с ним в свои апартаменты в сопровождении пары охранников, освобождавших им путь среди гостей, которые ничего не поняли, подумав, что младший сын хозяев дома просто потерял сознание. Они привыкли, что он слаб здоровьем. Чонкук же подхватил на руки Тэхёна и направился с ним в другое крыло, стараясь не дышать, тоже в сопровождении пары охранников. Перед ними шёл, почти бежал Сокджин, показывая дорогу. Так как предмет, которым ранили Тэхёна, оставался в ране, кровь только окрасила багрянцем золото пиджака. Присутствующим было объявлено, что из-за сильной скученности и духоты гости потеряли сознание. И всем было предложено пройти в сад позади особняка, где были накрыты столики, звучала музыка и уже была включена иллюминация. Им объявили, что скоро будет праздничный салют. Ворвавшись в кабинет, где были они до начала вечеринки с Намджуном, Сокджин бесцеремонно смёл всё со стола, кинул на него плед, лежавший на диване и выдохнул: — Сюда! Сюда его! — Позовите врача! Скорую! НЕТ! Вертолёт! — орал Чонкук. — В этом нет необходимости! Ранение под правые рёбра — не столь опасно. Кровь со рта не идёт, значит лёгкие не задеты! Поэтому нет необходимости в вертолёте… — раздался сзади Кука старческий голос семейного врача Шинов, хозяев особняка. Голос, на который полисмен отреагировал очень странно для окружающих. Положив осторожно брата на стол, он выдернул руки из-под раненого, резко развернулся, оказавшись в прыжке за спиной старика, скрутил его в бараний рог, требуя у Джина связать того или заковать в наручники. Встретив растерянные взгляды телохранителей, тот молча кивнул только и сказал: — Выполняйте! Глаз не спускать! Ни на какие уловки его не поддаваться! — Не разговаривать, в глаза не смотреть!!! Даже если сдохнет — НЕ развязывать, наручники НЕ снимать! Он телепат! Голосам в голове не верить и не слушать! — орал полисмен, завязывая рот доктору. «Так это ты сорвал мои эксперименты! Это ты… Ты ведь слышишь меня?!» — услышал голос старца в голове Чонкук. — Да, это я!!! И больше ты никому навредить не сможешь! Я об этом позабочусь! — ответил Кук вслух, заставив переглянуться недоумённо Сокджина, охранников и Намджуна, не слышавших мысленных слов старика. «Хах! Не думаю, что ты сможешь меня остановить! Все уже действуют!» — в этот момент полисмен «увидел» спасенную им малышку, которая вела за собой в ночной лес мальчика — вундеркинда, несшего спящую годовалую девочку, и близнецов брата и сестру из дошкольного корпуса. Тех кто её слышал и кем она по видимому управляла. Когда задержанного старика увели, в кабинете остались только Кимы: Тэхён, Чонкук, Сокджин и Намджун (пришедший в кабинет сразу же, как прозвучало приглашение выйти всем на свежий воздух) и... Холзи. Поняв, что на него только что было совершено нападение и что оно может повториться, новоиспечённый президент не задумываясь схватил за руку перепуганную девушку и в окружении своих телохранителей, последовал за Джином, вернее за Чонгуком, идущим за Сокджином. Кук связался немедленно с Роки, который был всё ещё в научном центре приюта. Этого старик не учёл, вернее не знал. Напарник Чонкука мигом поднял на уши весь персонал, но не охрану. Сидевший за пультом и делающие обычно в это время обход семеро охранников были мертвы, о чём Роки тут же доложил Куку. Тот встал опершись о стол, на котором лежал Тэхён и попытался мысленно связаться с девочкой, уводившей детей прочь. Когда она на его «зов» откликнулась очень слабым и тихим «Прости, аджосси, я занята…» он «показал» ей умирающего и «заорал»: «Этот старик убил только что моего брата! Он сделает из вас убийц! Ты этого хочешь? Стать убийцей?!» «Я уже… » — она "показала" ему смутную картинку, как подсыпала что-то в стаканы с кофе в комнате охраны. Подсыпала и плакала… «Но не они!» — Кук показал ей малышку на руках вундеркинда и близнецов, идущего с ней за руки: «Ты не можешь так с ними поступить! Отпусти их! Пусть они вернутся! Если хочешь — иди одна! Но отпусти их! Что он тебе обещал? Ты не могла так просто согласиться!» — не унимался полисмен. «Что мы с ними всегда будем вместе! С моими братиками и сестрёнками! Что я не буду больше одна!» — дрогнувшим «голосом» ответила она. «Он солгал тебе! Он будет использовать вас и шантажировать, постоянно разлучая…» — глаза полисмена были полны слёз. — «Моего брата убили по его приказу!» Девочка остановилась и обернувшись долго смотрела на идущих следом детей. По её щекам вдруг покатились слёзы. Она махнула рукой и мысленно приказала старшему: «Уводи их обратно! Бегом! Немедленно! Иначе вас убьют!» Подросток стоял в нерешительности, пока не услышал: «Это приказ: Спаси их!» Резко развернувшись, он как мог, быстрым шагом пошел прочь от девочки. Она разжала ладони и поцеловав близнецов, которых только что вела за руки, шепнула: — Бегите за ним, за братишкой! Вы должны выжить! Никто не должен знать о нас с вами! Доверяйте только Аджосси! — и она впечатала образ Чонкука в мозг малышам. Оттолкнув, приказала «Бегите за братом!» И те рванули что было сил по высокой траве, догоняя вундеркинда… их встречали уже Роки и дежуривший персонал из тех, кто был жив, поднятый полисменом по тревоге. Повернувшись к лесу лицом, девочка гордо подняв голову зашагала одна навстречу тем, кто ждал их за охранной зоной. «НЕ СТРЕЛЯТЬ!» — раздалось в головах у военных, приготовившихся уничтожить детей, которые посмели вернуться в приют. Они стали переглядываться и соображать кто им говорит, не показалось ли. «НЕ СТРЕЛЯТЬ! ИНАЧЕ СДОХНИТЕ САМИ! » — раздалось снова у них в головах и военные, взрослые, сильные, обученные и закаленные воины, увидев, что их руки наводят дула снайперских винтовок и автоматов друг на друга, — их руки дрожали от перенапряжения, пытаясь не делать этого, — эти воины заорав, побросали оружие и побежали было в разные стороны. «Стоять! А кто мне дорогу показывать будет?!» — рявкнула «повелительница», — «И приберите за собой!» — шестеро военных со страхом подобрали оружие и пошли перед малышкой, боясь даже оглянуться. Кук «смотрел» на всё это глазами девочки. Он уже не видел в реальности ничего от слез, тихо катившихся из глаз. " Умоляю тебя, Малышка, ВЕРНИСЬ! НИКТО НЕ УЗНАЕТ! Я никому не скажу! Только вернись! Хочешь, я заберу тебя к себе и ты будешь моей дочкой?! " — «кричал» мысленно Кук, стискивая до хруста в суставах пальцев край стола, о который опирался сейчас. «Зачем тебе в дочках убийца? — усмехнулась она. — К тому же у тебя скоро будет свой малыш… Его мама говорила с ним мысленно… Я слышала… Она тебя очень сильно любит… Прощай, Аджосси! Позаботься о моих братиках и сестричках в приюте и о своём братике тоже. Не переживай, он выживет, если ты будешь держать его за руку!» — она послала ему грустную улыбку, воздушный поцелуй вытирая слёзы и… исчезла… — НЕ-Е-Е-Т! — взвыл Чонкук, бессильно падая на колени и сжимая ладонь брата. От пустоты в голове, от той гулкой, мёртвой пустоты, хотелось не только взвыть, но орать, рвать на себе одежду и волосы… Из забытья Кука вывел голос Роки, доложившего, что они встретили детей и что те в безопасности, но ещё в трансе. Подождав, когда младший Ким придёт в себя, уже приказав вызвать вертолет с торакальным хирургом и парамедиками, Джин тихо сказал, оборачиваясь к сидевшему на кресле возле Тэхёна и державшего его за похолодевшую руку, Чонкуку: — А теперь подробнее! — Это он! Этот старик! Он работал с нашими детьми! — ответил полисмен. — Да. Он генетик, он работал с нашими детьми при зачатии… — подтвердил Джин. — Он телепат! И та малышка, про которую я рассказывал, тоже! Он ставил эксперименты над детьми, он сделал из них убийц! Если бы я видел и слышал его в реальной жизни раньше, я бы его узнал! По голосу бы узнал! Мы с Роки смогли спасти только четверых… А она ушла… — С этим понятно! — вздохнул Намджун. — А зачем вертолёт с парамедиками-то, да ещё и с торакальным хирургом? — Ранение в сердце… Видишь этот темный треугольник возле рта… Это значит задето сердце…— прошептал младший Ким, вытирая слёзы. — Сердце? — чуть не потеряв дар речи, переспросил Джун, — Но ранение справа! До сердца далеко! — У брата зеркально расположены все органы… Поэтому… — ответил Сокджин, трясущимися руками пытаясь налить себе виски, взятый из мини бара хозяина кабинета. — И мне тоже! — беря фужер и протягивая другу, попросил президент. Холзи не понимала о чём говорят мужчины на корейском, но чувствовала, что случилось страшное, непоправимое… Она тихонько сидела в углу дивана, спрятав босые ноги под длинным пологом платья, которое ей сегодня подарил тот, кто умирал сейчас на руках Чонкука. На её глазах умирал тот, кто недавно стал её самым лучшим и близким другом, которому она, кажется могла доверить всё и вся… Тот кого она сопровождала сегодня на вечеринке (узнав о намерении девушки сопровождать Тэхёна на вечер, её ревнивый бойфренд закатил скандал и собрав свои вещи, отправился в отель, поставив Холзи перед фактом, что между ними всё кончено). Вот только неосознанно девушка держалась пальчиками за то место, на котором лежала властная и сильная, но в то же время нежная рука Ким Намджуна ещё несколько минут назад. Тот в свою очередь приняв двойную порцию виски, заметил странные движения её пальцев по запястью. Подумав, что он мог сильно сжать руку Холзи, когда тащил её за собой, Джун присел перед ней на ковёр и глядя снизу вверх прямо в глаза (прямо в сердце, как почувствовала она), тихо спросил, беря осторожно руку девушки и разглядывая запястье, ища следы от своего хвата: — Я сильно сжал? Тебе больно? — Нет. Не больно. Не переживайте, господин президент… Мне не больно… — дрогнувшим голосом, с какой-то тоской, выделив слово президент, ответила девушка. Она с такой болью смотрела на него… Джуну даже казалось с укоризной. — Прости, что не сказал, что президентом должен стать я… — он поднёс её ладошки к лицу и утонул в них. — Прости! — За что? Вы не обязаны были это говорить… Это не важно! Важно, чтобы Тэхёна спасли. Ранение очень тяжёлое, да? — Ким кивнул. — А почему господин Сокджин и этот телохранитель плачут? Как будто брата оплакивают… — Он его родной брат. А Джину кузен. Намджун вдруг встал перед ней на одно колено и выпалил: — Холзи! Ты бы согласилась выйти за меня замуж, если бы я не был президентом? В тишине, где раздавались лишь всхлипы младших Кимов, голос Джуна показался раскатом грома. Братья забыли, что ревели и уставились на президента. Хоть Кук и плохо знал английский, но немного понимал, когда говорили медленно. Он вопросительно посмотрел на Джина, который в ответ на его взгляд показал ему жестом, как надевают обручальное кольцо. Чонкук выпучил глаза, открыв безмолвно рот. Ким Намджун повторил растерявшейся девушке вопрос. — Да, но Вы президент. И это всё меняет. — Инаугурации ещё не было! Я могу отказаться от поста президента! Если ты согласишься стать моей женой, я откажусь от этого поста! — напирал Ким. — Эшли! Мы не можем допустить к власти тех, кто разоряет нашу страну! Поэтому соглашайтесь выйти замуж за президента! Спасите нашу страну! Спасите МИР! — выпалил не сдержавшись Сокджин на английском, а потом тихо пересказав младшему на корейском. Девушка сидела кутаясь в шикарное платье и вытирая слезинки, вдруг покатившиеся из глаз. — Соглашайтесь, Холзи! Судьба нашей страны и всего мира сейчас в ваших хрупких руках! И сердце нашего друга тоже! — подталкивал её к принятию внезапного приглашения замуж, Чонкук. — Если он Вам не безразличен, если Вас не страшит его неуклюжесть в быту, то соглашайтесь! Скучно Вам с ним точно никогда не будет! — подхватил Джин. — Не знаю… Я боюсь. Я же не кореянка! Меня не примут здесь! — она отчаянно переводила взгляд с одного мужчины на другого, потом посмотрела на Тэхёна. Кук увидев этот взгляд, остановившийся на раненом, выдал последний аргумент: — А ведь на месте Тэхёна сейчас мог бы лежать Намджун! Его могли убить сегодня на твоих глазах, Холзи! Понимаешь?! Девушка с ужасом посмотрела в лицо того, кто стоял сейчас перед ней на одном колене, просил её руки и сердца. Поняв, что могла действительно потерять того, кто стал внезапно безумно ей дорог, она притянула его к себе, шепнула: «Я согласна! Даже за президента!» и поцеловала его сначала слегка, пробуя его губы на вкус. Потом отстранилась, глянула в его не верящие в своё счастье глаза, в которых была и страсть, и любовь, и желание защитить, и ещё что-то… И снова припала к его губам, отчаянно, порывисто, страстно. — А насчёт того примут вас здесь или нет, мы скоро узнаем! Джун! У меня есть к тебе предложение! Давай устроим сейчас шокотерапию этим слиткам общества! — делая тяжёлый вздох и отводя взгляд от целующихся, сказал Джин. — Ты хотел сказать «сливкам»? Хотя слово «слитки» тоже прекрасно им подходит. И как же им устроить эту шокотерапию? — поинтересовался президент, садясь рядом с девушкой и обнимая её, пытаясь успокоить своё взбесившееся сердце. — Мы завтра. НЕТ! Мы прямо сейчас, объявим о вашей помолвке! А за одно и проверим примет ли твою невесту высшее общество, что навряд ли. И примет ли ваш брак народ, узнав уже через пару часов о помолвке своего избранника через Интернет ресурсы и через интернет СМИ! Хотя... А давай сделаем это на прямой трансляции твоей благодарственной речи! — ответил Сокджин распрямляясь, вставая и выдавливая из себя подобие улыбки. — Ты же жаждал перемен и реформ. Ну, так почему не начать с семейных реформ и разрушения стереотипов, предрассудков, а? — тихо говорил Джин, нервно часто моргая, стараясь скрыть в улыбке свои эмоции. Намджун переглянулся с невестой переводя слова Джина. — Главное и наряд безумно подходящий! Всё же хён умеет выбирать одежду для создания неотразимого и неповторимого образа! — одобрил Кук, не выпуская ладонь брата из своих рук. — Тогда я пришлю к тебе двоих ещё, они будут снаружи. Сообщили, что медики уже на подлёте. С переносной операционной. С торакальным хирургом летит бригада. Будет два вертолёта. Сейчас подготовят всё, что нужно для операции. Чонкук кивнул, проводив взглядом уходящих и снова уткнулся лбом в ладонь брата: — Я умоляю тебя, хён, держись! Ты не имеешь права умирать! Ты не можешь бросить меня! Не можешь поступить так с Давон! Ты обязан выжить ради нас всех! Ради детей! Слышишь?!***
Выйдя к гостям, Сокджин подошёл к стойке с микрофоном стоящим напротив видеокамеры, приготовленному для благодарственной речи новоизбранного президента в прямом эфире. Поприветствовав ещё раз присутствующих, чьи ряды практически не поредели, сказал, что у него есть срочное объявление. — Как советник и правая рука выбранного народом сегодня президента Ким Намджуна, как его доверенное лицо и друг, я имею честь объявить, что он осознал то, что было бы лучше чтобы государством управлял имеющий семью, супругу президент! — все зашушукались, строя догадки и домыслы — что же это может значить. Джин продолжил: — Остальное я думаю вам лучше услышать из его уст лично! — и он отошёл от микрофона, уступая место. Намджуна потряхивало. Впервые в жизни он собирается пойти против системы, пойти против законов высшего общества в открытую, в прямом эфире! Если бы Холзи была хотя бы на половину, хоть на треть кореянкой, всё было бы куда проще. — Как только что сказал мой друг и соратник, я переосмыслил многое за время этой предвыборной гонки, с тех пор, как стал внезапно для себя и окружающих кандидатом в президенты. И сегодня я решил сделать важный шаг и исправить свою ошибку, чтобы вступить в должность президента Южной Кореи семейным человеком. Сделав свой выбор, осознаю всю важность этого решения, я объявляю сейчас о своей помолвке! — гости снова зашептались: «Кто она?» . Сделав глубокий вдох, он вдруг понял что не помнит полного имени своей избранницы. От волнения её полное имя просто вылетело у него из головы. — Это так волнительно! Сегодня я впервые сделал предложение руки и сердца! Это невероятное волнение и радость от того, что эта нежная, сильная, красивая, прекрасная девушка оказала мне честь, приняла моё предложение, согласившись разделить со мной жизненный путь и все тяготы и радости, что встретятся на нём! Прошу вас подарить ей столько же любви, сколько вы подарили мне в эти дни! — он посмотрел на Джина, стоящего за спинами гостей, готового проводить к Намджуну его невесту и кивнул. Когда он кивнул, девушка в сопровождении телохранителей и Джина прошла мимо гостей по широкой дорожке к нему. Гости были на столько шокированы выбором невесты своего кандидата, что просто молчали. Джун сделал жест в сторону микрофона, прося свою невесту представиться. — Здравствуйте! Меня зовут Эшли Николетт Франджипани. Мне 27 лет. Уроженка Уоррена, Нью-Джерси, США. У меня итальянские и венгерские корни со стороны матери, а мой отец — представитель негроидной расы с малой частью ирландских корней… Сегодня я получила предложение от этого шикарного мужчины стать его спутницей жизни и не смогла отказать ему и своему сердцу! Я постараюсь выучить корейский язык как можно скорее… Камсахамнида! /Спасибо в очень уважительной форме/— она выдохнула, ожидая, когда жених переведёт её слова. В головах гостей был хаос, но никто не решался на какую бы то ни было реакцию. Все сидели молча, устремив свои взгляды на хозяина этого дома, на самого влиятельного и самого старейшего из присутствующих, вернее на отца хозяина дома, который сидел в первом ряду, оттягивая момент, когда выкажет своё отношение к данной новости. Но через минуту после окончания слов Холзи, он тихо зааплодировал, приветствуя молодых. Потом медленно встал и подошёл, поздравив их лично. Сразу же раздался хор аплодисментов и поздравлений, очень недобрых, неискренних, раздражённых поздравлений. Но это уже была маленькая победа, как считал Ким Намджун. Холзи не верила своим глазам и ушам: им аплодировали, их поздравляли. «Боже! Как это произошло? Как так — ещё пару часов назад я и не думала о браке и семье, а сейчас, только что сама объявила себя невестой президента страны! Да ещё и Южной Кореи! Это что сон?!» Получив сообщение о том, что вертолёты с бригадой парамедиков уже подлетает и понимая, что для незаметного приземления необходимо прикрытие — шумовая завеса и отвлечение внимания, Джин объявил, что в честь победы в выборах и в честь помолвки, сейчас будет фейерверк. Под шум и грохот праздничного фейерверка, вертолёты благополучно приземлились и высадили бригаду, прилетевшую спасать жизнь раненому Тэхёну, спасшему в свою очередь жизнь президента, неосознанно подставив себя под орудие убийства. Сделав переносным аппаратом обследования и снимок, хирург ахнул. Сердце мужчины было проколото остриём длинного выкидного лезвия, похожего на шило или тонкий обоюдоострый нож оружия, выскочившего из веера /сам веер упал под ноги нападавшему, как только выскочило лезвие и Кай разжал пальцы, его подобрал Сокджин/. Если бы его попытались перевезти на скорой или неосторожно бы двинули, или вынули бы это лезвие из раны, то спасти им Тэхёна уже бы не удалось, сказал хирург. — Вы приняли единственно верное решение! Сработано точно, чётко и профессионально. А теперь доверьтесь нам. Мы уже готовы начать операцию! Хорошо, что ранение нанесено снизу, так нам не придётся вскрывать грудную клетку! — сказал врач, пытаясь освободить ладонь раненого из ладоней Кука. — Позвольте мне остаться и держать его за руку! Я его брат! — тихо, умоляюще глядя ему в глаза, ответил полисмен. — Тогда вам придётся взять его с другой стороны, встаньте у изголовья и будете удерживать руку в таком положении. Крепко удерживать! С этой стороны будем оперировать, так удобнее, — заводя очень осторожно правую руку Тэхёна ему за голову (над головой), ответил хирург. Опытный операционный медбрат уже среза'л с лежавшего на столе золотой пиджак, стоящий не малых денег, и рубашку, чуть не плача и причитая: «Как же так?! Такую красотищу губить?! Такой шедевр резать!» Отключили ультрафиолетовые лампы, которые были включены сразу, как стало понятно, что оперировать будут на месте. Эти лампы были установлены хозяином дома пять лет назад, когда узнали о неизлечимом заболевании лёгких у его отца, который и пользовался этим кабинетом. Тот самый, кто первым зааплодировал молодым, тот самый дедушка "Наследного принца" Вонхо, давший безлимит на полномочия его телохранителю. Лампами и ионизаторами проводили дезинфекцию после каждого посетителя или гостя и перед работой в кабинете главы пона Шин. Установили с помощью охраны дополнительное освещение, собрав в доме все возможные для переноса мощные светильники, от которых уже через пол часа стало невыносимо жарко. Но сейчас Чонкук коротко кивнул, не отпуская руку брата, обходя стол. Крепко держа ладонь хёна в своих, над его головой, встав рядом со столом на колени как для молитвы. Принесли из кухни морозильный лоток со льдом, открыв его, для охлаждения воздуха. Во всю работали увлажнители воздуха, чистящие и охлаждающие воздух. Все было готово и операцию начали. ... Длинные холодные пальцы лежали в ладонях Чонкука и после того, как хирург сказал последние слова через пару часов операции: — Вот и всё! Мы сделали всё, что смогли… —