Молочник

             Медленно выплывая из дрёмы, я почувствовал сладкую истому. Тело ощущалось лёгким, словно пушинка, так хорошо я себя никогда не чувствовал, казалось, каждая клеточка организма пела.       Открыв глаза, я с удивлением смотрел на потолок. Вначале не мог сообразить, что же удивительного в обычном потрескавшемся камне, как вдруг осознал, что каждая трещинка была прекрасно различима. Настолько хорошо я не видел даже в очках. По привычке прикоснулся к переносице и обнаружил, что очков как раз таки на мне нет. Зрение стало не просто хорошим, а идеальным. Тут же пощупал шрам. Он остался на месте, но при этом перестал ощущаться бугорками.       Я тут же соскочил с кровати и подбежал к настенному зеркалу. Шрам на лбу был бледным и едва заметным.       Из-за топота проснулся Деннис.       — А-а-а-м! — протяжно зевнул он. — Ум… Как же хорошо я себя чувствую, — пробурчал он.       Вдруг Дэн резко вскочил с постели, словно ужаленный в пятую точку. Он посмотрел на меня огромными глазами.       — Колин! Я всё вспомнил! — завопил он.       — Что вспомнил?       — Помнишь, что было вчера вечером? — спросил брат.       Я нахмурился и понял, что помню не только то, что произошло вчера, но и вообще всё. Как Гермиона наложила на меня Империо, как она приказала забыть о диадеме и зачаровать Кубок Огня. Вспомнил, как Луна наложила на меня Обливейт во время поездки в Хогвартс-экспрессе. И что самое важное — больше не чувствовал ни капельки желания подчиняться приказам Гермионы.       — Вижу, что вспомнил, — начал брат. — Вчера вечером, когда ты подошёл к Гремучей иве, мы с Луной следовали за тобой скрытые Дезиллюминационными чарами. Гермиона приказала тебе превратить Кубок Огня в портал и ты тут же позвал Винки и скрылся с ней. — Деннис замолк и с опаской посмотрел на меня.       — Я всё вспомнил, Дэн. Империо больше не властно надо мной, так что можешь смело говорить.       — Фух… — с облегчением выдохнул Деннис. — Мы за тебя очень переживали. Перед рождественскими каникулами Луна заподозрила, что кто-то наложил на тебя Обливейт. В поезде с помощью Легилименции она выяснила, что ты находишься под действием заклятья Подвластия, она рассказала об этом мне. Пока Лавгуд тебя легилементила, я забрал твою палочку. Как оказалось, сделал это очень вовремя, ты чуть не набросился на нас, хорошо, что мы подстраховались. Луна поняла, что тебе внушили какие-то приказы, поэтому стёрла тебе память об использовании Легилименции. Мы не знали, кто наложил Империо, поэтому опасались кому-либо говорить об этом. Вдруг это оказался бы кто-то из учителей, например, тот же Грюм.       — Теперь я помню это, но не держу обиды, вы поступили правильно. Попробую предположить, что вы решили вылечить меня своими силами.       Деннис кивнул.       — Но почему не сказали об этом взрослым? Например, мистеру Лавгуду. Как раз на каникулах можно было это сделать.       — Вообще-то Луна рассказала об этом своему отцу, — ответил Деннис. — Мистер Лавгуд сказал, что Империо невозможно снять с человека. Точнее это реально, но есть всего несколько способов. В первом случае волшебник должен сам перебороть заклинание. Во втором случае необходимо использовать мощные амулеты, которые постепенно вытравят чужую магию. Третий вариант предполагает использование сильнодействующих целительских препаратов вроде Эликсира жизни или…       — Волшебного сыра, который мы вчера съели, — продолжил я за брата.       — Именно! — согласился Деннис. — Мистер Лавгуд сказал, что целители могут обнаружить Империо лишь по косвенным признакам. Если бы мы отвели тебя в Мунго, то тебя там бы заперли в палате на несколько лет, обложив артефактами, никто не стал бы поить пациента дорогими эликсирами, которые даже богатым волшебникам почти невозможно достать. Помимо этого тебя бы начали исследовать легилименцией и обнаружили бы, что это ты подбросил имена чемпионов, после чего поднялся бы скандал. Вряд ли тебя исключили бы из школы, но несколько лет провести в больнице, после чего вернуться в Хогвартс снова на третий курс и доучиваться с тринадцатилетними, будучи пятнадцатилетним… Такого я родному брату не желаю.       — Так это мистер Лавгуд посоветовал вам сделать сыр?       — Мы сами это придумали ещё раньше, чем Луна пообщалась с отцом, — продолжил Деннис. — Мистер Лавгуд сказал, чтобы мы ни во что не вмешивались, держались от всего происходящего как можно дальше и попытались сделать супер-сыр. А Луна ещё сделала тебе пояс. Даже если бы с сыром ничего не вышло, то через пару лет эффект Империо благодаря поясу сошёл бы на нет. Мы стали присматривать за тобой, чтобы не допустить встречи с тем, кто наложил Империо, или же обезвредить его.       — Хм… И что же произошло вчера у Гремучей ивы?       — Вчера вечером мы сразу поняли, что это Гермиона завладела диадемой и находится под её контролем, — продолжил Деннис. — Мы опасались атаковать, потому что на пути стоял ты. Как только ты исчез вместе с Винки, я запустил в Грейнджер Ступефай, но она очень шустро увернулась. Луна атаковала Гермиону заклинанием Инкарцеро. Но противница оказалась слишком сильной и ловкой, она нас очень быстро вырубила, несмотря на невидимость, после чего наложила на обоих Империо, приказала уйти в свои спальни и забыть об инциденте.       — А могла убить, — нахмурился я.       — Если бы она нас убила, то об этом могло стать известно, — сказал брат. — Тогда план Гермионы, вернее диадемы, каким бы он ни был, наверняка накрылся бы медным тазом.       — Всё это слишком далеко зашло. Надо сообщить директору, пусть сам разбирается.       — А как же ты, Колин? Тебя не накажут? — обеспокоенно спросил Деннис. — Мы столько всего совершили, список потянет как минимум на отчисление, а как максимум на тюремный срок в Азкабане: кража артефакта, книг и мётел из Выручай-комнаты; проникновение в кабинет профессора прорицаний и кража домашних заданий; проникновение в кабинет директора и добыча слёз феникса; подсаживание феникса на заклинание удовольствия; браконьерская добыча единорожьего молока…       — Можешь не продолжать. Если подумать, то большую часть «преступлений» мы совершили без принуждения, так что, даже действуя из лучших побуждений, мы всё равно можем пострадать. Наверное, мистер Лавгуд был прав, лучше вообще не лезть в это дело, но Гермиона… Я её не люблю, но и не желаю, чтобы девочка пострадала и находилась под принуждением артефакта. К тому же что-то затевается с турниром. Надо что-то делать.       — Анонимное письмо, — предложил брат. — Помнишь, мы его начали делать? Можно доклеить и отправить Дамблдору, к примеру, с помощью Винки.       — Да, думаю — это наилучший выход. Тащи его, только перчатки надеть не забудь.       Мы достали старые газеты, клей и ножницы, после чего продолжили лепить письмо.       Мистер Дамблдор, я обнаружил эту диадему в одном из заброшенных помещений Хогвартса. Недавно осознал, что этот артефакт подчиняет сознание и заставляет меня совершать ужасные поступки, затем стирает об этом память. Этот артефакт как-то связан с Сами-Знаете-Кем, именно из-за него Гарри Поттер, Джинни Уизли и Драко Малфой стали чемпионами турнира. Артефакт что-то нашёптывал про возрождение с помощью чемпионов. Аноним.       П.С.: Когда осознал, что диадема влияет на сознание (в декабре) смог от неё избавиться и оставил на ночь в одном из помещений, хотел передать её вам вместе с запиской, но артефакт пропал. Диадему нашёл Гарри Поттер, у него артефакт забрала Гермиона Грейнджер (четвёртый курс, Гриффиндор) и, вероятно, попала под её влияние. Она подкараулила меня возле этой комнаты и наложила Империо.       Всё это время я пытался избавиться от заклятья Подвластия, готовил сильное целительское зелье. Вчера вечером Гермиона приказала мне зачаровать Кубок Огня в качестве портала. Я пробрался к кубку и изменил портал. Координаты прикладываю с запиской, которую она мне передала.       После этого я принял настоявшееся зелье, только что избавился от действия Империо. Вспомнив всё, что творил под принуждением, опасаюсь отчисления из школы или даже тюремного срока, но совесть не позволяет оставить всё как есть, поэтому сразу же решил предупредить вас. Надеюсь, эта информация вам поможет.       — Хорошее письмо получилось, — констатировал Деннис. — Осталось придумать, как его подкинуть. Винки нельзя задействовать, Дамблдор расспросит домовых эльфов и узнает, что она принадлежит тебе.       — Я уже придумал. Фоукс!       В огненной вспышке появился красавец-феникс.       — Урю-рю-рю! — выдал он радостную трель.       — Здравствуй, Фоукс. Вот это письмо, — я на левую руку надел перчатку из драконьей кожи и протянул птице сложенный пергамент, — надо отнести Альбусу Дамблдору. Только я тебя очень прошу не выдавать нас. Это очень важно, информация из письма может спасти жизни нескольким ученикам.       — Рю! — с серьёзным видом кивнул феникс и застыл в ожидании.       Пусть до доктора Дулиттла мне далеко, но всё же понял, что птица согласилась доставить корреспонденцию и не выдаст меня, по крайней мере, пока получает свою дозу «наркоты». Я наставил на феникса палочку.       — Волуплатио!       Через десять секунд довольный феникс схватил лапой пергамент и исчез в огненной вспышке.       — Жги! — резко воскликнул я.       — Что?! — опешил Деннис.       — Я говорю — жги улики! Чернила уничтожь с помощью Эванеско и спали к чёрту все наши эссе.       — Колин, с клеем и газетами понятно, а домашку зачем жечь? — удивился брат.       — Дэн, до меня только сейчас допёрло, как мы ступили. Ладно феникс, он наркоша и не умеет говорить, так что с высокой вероятностью не сдаст нас. Но слова в письме мы зачёркивали чернилами! Почерковедческую экспертизу не сделать, а вот состав чернил сравнить — запросто. Мы весь год одними и теми же чернилами эссе писали. Их все срочно надо сжечь.       — Курва! — вырвалось вместе со стоном у Денниса. — Вот почему у тебя всё через одно место?       — Потому что мы родственники и тупим одинаково.       — Перья тоже надо сжечь! — спохватился брат.       Лето, жара, а мы как два придурка топим плиту-печь в палатке, внутри стоит жуткая жарища, ещё я в панике забросил всё сразу и усилил горение заклинанием Пиро, к тому же развеял Гурбайтов огонь. Пламя полыхало так сильно, что искры вырывались из трубы. Пришлось накладывать на трубу более мощное Эванеско.       После того, как вернулся из комнаты в палатку, ощутил всю разницу температур, словно в сауне оказался. Пришлось снять пижаму. Дэн повторил за мной. Снимая штаны, он споткнулся и рукой задел чайник, который тут же перевернулся. А чайник у нас добротный, на три литра, к тому же он был полный и стоял рядом с плитой. Когда встречается вода и раскалённая поверхность, то происходит вполне закономерная реакция — испарение. Раздалось шипение. Мы отпрыгнули от плиты, чуть не получив ожоги от быстро распространяющегося облака пара, которым заволокло всю палатку. Если до этого мы были в жаркой сауне, то моментально оказались в ещё более горячей русской парной.       — Ад! Это настоящий ад! — простонал Деннис.       — Нет, Дэн — это не ад… Мы голые и потные, жар, пар… Это русская баня! Расслабься и наслаждайся.       — Не может быть, чтобы люди могли добровольно ходить в места, где настолько адское пекло, — с уверенностью заявил Деннис.       Я взмахнул палочкой и трансфигурировал полотенце в дубовый веник. Второй взмах и слова заклинания — простыня на кровати превращается в деревянную поверхность. Заклинанием Агуаменти смочил веник. Отложив палочку, вручил веник брату, лёг животом на кровать и сказал:       — Ничего ты не понимаешь в русской бане. Бей меня веником!       — Колин, ты свихнулся? — со стоном вопросил брат.       — Бей, пока жар не спал.       — Ну, всё, у брата крыша поехала. Он стал мазохистом… — пробормотал Деннис.       — Дэн, не мнись, как школьник перед витриной магазина мётел, лупи!       Деннис слегка шлёпнул меня веником.       — Это что сейчас было? — с сарказмом вырвалось у меня. — Что за детские нежности? Лупи со всей силы.       — А-а-а-а! — простонал Деннис. — Раз ты так хочешь, грёбанный извращенец… Но смотри, ты сам попросил!       Через несколько минут мы выползли из палатки. Из-под полога валили клубы пара. По сравнению с пеклом внутри палатки, температура в спальне показалась чуть ли не морозной свежестью. Потный, усталый и недовольный Деннис выглядел так, словно его истязали черти в аду, он тяжело дышал и смотрел на меня как на Сатану. Я же наоборот, выглядел бодрячком и был до невозможности довольным, тело всё красное и распаренное, все мышцы поют серенады, они расслаблены и в целом я кайфую.       — Как ты можешь быть таким довольным? — со стоном спросил Дэн. — Ты же вместе со мной только что побывал в самых глубинах ада: пар обжигал, температура такая, что в пору в палатке варить быка, так ещё я тебя избивал веником!       — Сбегаем в душ, поддадим пару и повторим?! — повернувшись и сияя широченной улыбкой, спросил я у брата.       — Н-Е-Е-Е-Т!!! — закричал брат. — Нет-нет-нет! Меня туда больше не заманишь.       — Не хочешь, как хочешь. Надо ополоснуться и срочно искать Луну. Представляешь, она проснётся и вспомнит вчерашний день, наверняка будет паниковать.       — Точно.       Вдруг дверь распахнулась и к нам в комнату влетела Лавгуд с палочкой наперевес. Забежав и захлопнув дверь, она застыла как вкопанная и стала заливаться краской. Глаза девочки лезли из орбит больше обычного, она распахивала рот, словно рыба, выброшенная на сушу.       — Вы… Вы чего голые? — спросила она.       — Упс!       — Ой!       Мы оба прикрыли ладошками достоинства…       — Луна, а мы собирались к тебе идти, — брякнул Деннис.       — Прелестно… В таком виде?! — вскинула брови Лавгуд.       — Не совсем. Ты как в общежитии оказалась?       — Столько раз тут была, что уже давно запомнила последовательность стука. В гостиной никого не было, все на завтраке, но на всякий случай я быстро пробежала до вашей комнаты, а тут услышала крик… — ответила девочка. — Может, оденетесь?       — Секундочку.       Мы зашли за палатку, прихватив одежду, быстро облачились. Когда вышли из-за палатки, Луна спросила:       — И всё же, вы чего голые?       — Сжигали улики, жарко было, — пояснил брат.       — Тс-с! — посмотрев на Дэна, я приложил палец ко рту. — Ни слова о бане!       Деннис сжал пальцы правой руки щепотью и изобразил, будто застёгивает губы на молнию.       — Вы всё вспомнили? — продолжила Лавгуд.       — Да, — кивнул Деннис.       — Мы уже отправили Дамблдору предупреждение в виде анонимного письма…       Как истинный младший брат, Деннис тут же выложил обо всём, что происходило с момента пробуждения. Спрашивается, зачем было изображать пантомиму, будто рот на замке?       — Понятно, — сказала девочка. — Вот так и начинается превращение английского Сэра в русского парня. Вначале понравились квас и сало, потом баня… Что дальше, Колин? Начнёшь пить водку, купишь балалайку и верхового медведя?       — Нет, медведя нельзя, иначе придётся построить в подвале ядерный реактор и ракетную шахту, а на стену повесить автомат Калашникова.       — Значит, вы предупредили директора? — спросила Лавгуд. — Но ведь Гермиона может всё вспомнить… А может и не помнить…       Слова Луны мгновенно опустили планку настроения до минимума.       — Она использовала на нас Империо, пусть под принуждением, но всё же… Так что вижу несколько вариантов развития событий, если по какой-то случайности Грейнджер всё вспомнит. В первом варианте она сдаст меня и признается в использовании Непростительного. Но… Гермиона хоть и стукачка, но не совсем же она дура? Должна же понимать, что применение Непростительного заклинания будет разбираться в суде. Есть вариант, что она расскажет только о нас, скрыв факт использования Империо, но тогда всё равно будет разбирательство и допрос, на котором я поведаю об Империо, о чём она должна догадываться. Но самым вероятным представляется, что она ничего не расскажет, перекладывая вину на артефакт.       — А легилименция? — протянул Деннис.       — Легилименцию не имеют право использовать на несовершеннолетних, — заметила Лавгуд. — Если у ответственных лиц есть подозрения на частое стирание памяти, а с учётом тёмного артефакта они будут, то никто не будет легилиментить Гермиону. На Колина недолго воздействовала диадема, поэтому ментальные блоки были слабыми, а тут воздействие шло долго, блоков больше, то есть шанс сойти с ума выше. Так что мне видится иной вариант — у Грейнджер отберут артефакт, легилименцию использовать не будут, положат девочку в Больничное крыло и замолчат факт её причастности к происшествиям, чтобы не раздувать международный скандал. Всю вину свалят на артефакт.       — Умеешь успокоить. Но всё же стоит рассчитывать на худший вариант. Что будем делать, если всё вскроется? Вам практически ничего, кроме порицания не грозит, а мне…       — Может, Луна просто сотрёт нам память? — предложил Деннис.       — Ага-а! — скептически протянул я. — Ты готов пожертвовать всей памятью за год? Как её потом восстанавливать? Опять бегать по полям за единорогом?       — Слёзы феникса есть, в конце следующего года вполне реально вновь выпросить у профессора Спраут мандрагору, пусть и придётся ей снова помогать, а молоко уже один раз добыли, почему бы не сделать этого снова? — произнёс брат.       — Опасно, — покачала головой Лавгуд. — Во-первых, нет стопроцентной гарантии, что память вернётся, я всё же не профессиональный менталист. Во-вторых, мы очень обидели кентавров. Уверена, они ещё несколько лет будут усиленно охранять единорогов, как минимум, поджидая нашего возвращения. Но на этот раз их будет больше, к тому же они будут вооружены — мы так легко не отделаемся. В-третьих, я буду всё помнить, а никто из вас не умеет накладывать Обливейт.       — Может, положимся на авось?       — Колин, ты после бани совсем обрусел! — усмехнулся Деннис. — Это не выход.       — Кто-то может предложить что-то дельное?       — Вынуждена согласиться с Колином, — произнесла Луна. — Я напишу отцу. В случае неприятностей он сумеет помочь, как минимум будет наготове. Только боюсь использовать сов для доставки, их могут перехватывать и перлюстрировать* корреспонденцию. К тому же надо сказать папе, что Колин больше не под Империо.       — Луна, а домовой эльф справится с доставкой письма?       — Отличная идея, Колин, — улыбнулась девочка. — Винки должна справиться.       Отправив письмо мистеру Лавгуду посредством волшебного курьера модели домовая эльфа, мы отправились на завтрак. Большинство школьников уже успели позавтракать и разбежались сдавать экзамены, столы были практически пустыми, три первокурсника с Пуффендуя и парочка первокурсников с Райвенкло не в счёт. Это у нас и младших курсов экзамены уже сданы, а у остальных сегодня экзаменационный день. Последний этап Турнира Трёх Волшебников начнётся вечером, так что учебный процесс никто не отменял и поблажек не делал, а время завтрака близится к завершению.       В Большом зале учителя собрались кучкой возле стола для преподавателей, они выглядели взволнованными. Рядом стояли Макгонагалл, Дамблдор, Снейп, Грюм и Флитвик.       — Она пропала, Альбус, — говорила профессор трансфигурации. — Соседки по комнате говорят, что не видели Гермиону со вчерашнего вечера.       — Это плохо, — нахмурился Дамблдор. — Девочка находится под контролем тёмного артефакта, как в позапрошлом году, только на этот раз всё гораздо серьёзней.       — Это подстава, Альбус! — прохрипел Грюм. — Такие письма только преступники могут присылать.       — Преступники не стали бы использовать в качестве почтальона Фоукса, — натянуто улыбнулся Дамблдор.       — Надо проверить координаты для портала, — прошипел Снейп.       — Это может быть ловушкой, — сказал Грюм.       — Аластор, надо спасать ребёнка, — твёрдо произнёс Дамблдор. — Ты проверь Кубок Огня, мы с тобой немедленно отправляемся за девочкой!       — Альбус, я с вами, — произнёс Флитвик.       — Я тоже! — сказала Макгонагалл.       — Нет, — покачал головой Дамблдор. — Минерва, созывай орден. Северус, присмотри за школой. Филиус, у тебя экзамены, лучше подмени Аластора и прими экзамены по ЗОТИ. Мы справимся или дождёмся подмоги от ордена.       Директору никто не посмел возразить, он говорил так уверено, что вряд ли нашёлся бы кто-то столь рисковый. Все учителя тут же разбежались. Директор и Грюм довольно шустро направились в сторону выхода на улицу.