Садись, прокачу, ёпт.

Питер встретил промозглой, но всё-таки уже весенней погодой. Серое небо, мрачные каменные дома, воздух этот, который кажется, даже пахнет камнем. Слава как будто бы погрузился в мрачные думы Питера, если, конечно, города могут думать. Туда, где сезоны сменяются слишком быстро, чтобы на это можно было обращать внимание, люди так вообще маленькие незначительные, а остаётся один только камень и холодный северный ветер. Красиво, но страшно и пусто. Поверить что Мирон теперь будет в норме не получалось. Общаться с ним как раньше тоже. Всё-таки Слава здорово виноват перед ним. Он несколько раз прокручивал извинения у себя в голове, но почему-то не решался произнести. Окси просто таки светился от энергии, которая в нём проснулась и если бы не страшные фингалы на лице, то можно было бы подумать, что всё это только привиделось. Мирон быстро приходил в норму, исправно питался, постоянно держал Славу по близости, не обращая внимания на его душевные терзания. Даже не дал за вещами заехать. Просто поселил к себе и всё. Имеет право. После того, что Слава устроил Мирону можно всё. На вопросы Светло по поводу собственного состояния Слава не ответил, от возражений по поводу его дальнейшего пребывания у Мирона в квартире отмахнулся как от назойливых мух. Мирон усиленно вливался в свою прошлую жизнь. Со стороны казалось, что за время пока его не было ничего не поменялась, и Окси по прежнему отлично подходит делать то, что он делает. Баттл с Дизастером переносят, но совсем немного, Окси суетится, записывает что-то злится, переделывает. Слава тут точно лишний. Но он не уходит, потому что теперь он считает что должен быть рядом. Бред конечно. Если позволил себе быть животным рядом с другим человеком один раз, тогда стоит держаться от него подальше, но если Мирон не отпускает, значит так надо. Слава всё-таки решился поговорить с Мироном когда тот закончил очередной из звонков утром в воскресенье… их он уже совершил штук пятьдесят, если Слава не ошибся в подсчётах и каждый раз его голос звучал бодро и дружелюбно. Что это за сверхспособность такая? Слава вошёл в кухню и уставился на Мирона. Синяков не было, он немного поправился, ровно столько, чтобы больше не быть похожим на живой скелет. — Привет, — хрипло поздоровался Слава. Мирон осмотрел Славу с ног до головы и вопросительно вздёрнул бровь. Слава понял что облегчать ему задачу тот не собирается. Слава тяжело вздохнул, постарался побороть в себе волнение, как перед экзаменом. — Зачем я тебе сейчас здесь? — спросил совсем не то, что хотел спросить. — Дверь открыта… А вообще… ты думаешь теперь можно просто разойтись в разные стороны? — Прости меня. Непонимающий взгляд. Мирон явно чего-то не догоняет. А у Славы ощущение что он в ловушку угодил по типу лабиринта, но после каждой неправильной попытки двигаться дальше почему-то сложней. Замереть на месте, чтобы не спутывали движения ещё больше, проснуться через миллион лет. Слава зажмурился, когда почувствовал подступающие к глазам слёзы и даже дышать почти перестал. Он хорошо слышал обеспокоенный голос Окси, но не давал себе труда слова разобрать. Внезапно захотелось чтобы оставили в покое. Если не двигаться, то и трогать тебя не станут, так? Не так… Слава КПСС, ты сильно ошибаешься. Мирон подошёл ближе и осторожно взял за плечи. — Слав, что?.. — Ох, — Гнойный неуверенно приоткрыл один глаз. — За что ты извиняешься? — За то что выебал тебя в рот, — голос Славы совсем бесцветный. Мирон выглядит… удивлённым? — Ну и что? Я этого и хотел. Что ты как маленький то. — Плётки, японки и тентакли? — Ага, плётки, тентакли и гуро… — Фу… — Тебе как будто не прикольно. Мирон хищно оскалился (наверное он считал это улыбкой) и провёл когтями по Славиной груди. Но заметив, как тот нервно дёрнулся снова принял серьёзное выражение и обнял Славу. — Ну чего ты у меня такой дёрганый? Я ж понимал на что иду и нарочно провоцировал. Зря с этим текстом, конечно. Ты ведь его теперь не запишешь. — Ага, вряд ли, — Слава напрягся. Мирон был слишком близко, но отстранится он не мог. Теперь Слава сильнее чувствовал ответственность за Мирона, как будто если с ним что-то случится виноват будет он. Одновременно с этим у Славы не было никаких сил чтобы оберегать Окси. Было бы проще, если бы тот его прогнал. — Ты в последнее время ничего не делаешь. — Зато у тебя всё хорошо. Почему? — Ну, ты опять начинаешь. Слава, на самом деле ты такой же как я. Перестань уже цепляться за свои человеческие представления о норме. Я в порядке и даже не против повторить. Вдох, выдох. И первое правильное решение за всё время проведённое здесь. — Я против. Шаг назад. Мирон вроде бы не держит. Растерянный, даже как будто грустный, но никаких попыток остановить от этого иррационально обидно. Слава осторожно попятился к двери, глядя в синие глаза человека напротив. Выдерживать взгляд тяжело, но нужно и уйти сейчас лучшее, что он может сделать. Слава захлопнул дверь резче, чем хотелось и почему-то побежал по лестнице вниз. С одиннадцатого этажа, ага… Слава остановился посередине и сразу позвонил Ване. Это не задумывалось звонком «Ваня забери меня отсюда» просто хотелось услышать что он действительно всё правильно сделал, что так было нужно и всё в таком духе. Голос срывался сбивчивые объяснения никак не хотели укладываться в понятную картину. Послушав несколько минут Ванечка пообещал что сейчас приедет и потребовал со Славы обещание что тот ничего не предпримет самостоятельно. Настоящее облегчение, никакой ответственности за дальнейшие события, Ваня сказал ничего не делать, он и не делал. Всё просто великолепно. Слава отдышался и спустился вниз. Он вышел из дома и тут заметил свой неподобающий вид. Футболка, тапочки… При чём не свои, а которые ему Окси дал. Заебись. Руки покрылись мурашками. От созерцания тапочек его отвлёк Светло. — В машину садись, долбоёб. Слава уселся на заднем сиденье такси и поник. Ваня время от времени оглядывался озабоченно нахмуренный, строгий и взволнованный. Славе не нравились эти взгляды. Ему вообще всё сейчас не нравилась. — Сдохнуть хочется, — негромко сказал он вылезая из машины. Ваня стал ещё мрачнее прежнего, но комментировать не стал. Про себя поклялся (кому там обычно принято нерушимые клятвы давать?) что больше не отпустит друга к Мирону Фёдорову. Глупо было полагать что Слава может принимать здравые решения, но привычка — страшная сила. Всегда Славочка был умным и самостоятельным, а если и чудил, то потом сам благополучно разгребал последствия. А тут, поглядите-ка, случился с ним великий маньяк, ой, простите, рэпер Оксимирон и Славочка совсем кукухой поехал. Вообще всё наперекосяк. Непонятно откуда в нём оказалась энергия чтобы убедить друзей оставить Оксимирончика на свободе, при том что сам Оксимирончик его уже конкретно поломал. Они поднялись на Ванин этаж. Совсем не такой подъезд как у Оксимирона. Более задрипанный, привычный, родной. Дышать даже полегче. Ваня покосился на Славу, которому видимо вообще пофигу было где находится. Он усадил его на кухне и забрал тапки Оксимирона и выдал местные клетчатые с дыркой в которую очень занимательно просовывать большой палец. — Но жить всё-таки надо, — ответил Ваня. Слава с недоумением посмотрел на друга, а потом кивнул. — Опять надо жить… — Ну рассказывай! — Вань… Можно я лучше спать. Заебался, честно. — Хм… Ну, наверное, можно. Кто я такой, чтобы мешать тебе. — Спасибо… Шаткой походкой направился в большую комнату и опрокинулся на диван, погружаясь в мрачные мысли, которые давно уже хватали его за одежду. Не заметил что по-прежнему мёрзнет и что Ваня накрыл его пледом не заметил тоже. Слишком гипнотизировала холодная и страшная сущность Окси и тот факт, что Мирон считает славу таким же. Мерзко, тошно и страшно, но в то же время до ужаса красиво. Можно даже поддавшись этой красоте вместо привычного человека со множеством загонов увидеть в зеркале потустороннее существо, без страха жалости… Что там ещё обычно полагается. И понравится это всё тоже может. Последнее умозаключение повергло Славу в шок. Хотелось как-то наказать себя за такие мысли. Уж лучше бы он и правда сломался окончательно в самом начале. Тогда Мирон бы не стал тянуть с этим. Оборвал бы ниточку Славиного бытия и всё тут. Но было что-то что давало Славе силы сопротивляться. Может быть Мирон прав…