***
Прошло не более четырех минут, и мужчина с фиолетовыми волосами появился в дверях библиотеки. Полюбовавшись тонкой, но крупноформатной книгой, он бережно убрал ее в сумку, а затем спустился по ступенькам и подошел к Майе. — Вот и все. Спасибо, что дождались. Девушка улыбнулась ему. По правде говоря, она подумывала смыться до прихода мужчины. Уж очень подозрительно все складывалось. Сперва библиотекарша впадает в истерику и намекает на неописуемые ужасы, сокрытые в творчестве Шарантона. Сразу после этого появляется незнакомец, готовый обсуждать интригующую книгу с первой встречной. На первый взгляд он был настроен доброжелательно, однако Майе все равно казалось, что разговор принесет лишние неприятности (то ли ей, то ли Лайлу). Но затем девушка напомнила себе, что ничего не добьется, если будет трусливо убегать при первой же возможности, и осталась на месте. — Прежде чем говорить о деле, нам следует познакомиться. Верно? — рассуждал мужчина, не замечая подозрительных взглядов собеседницы. — Я Лучиан — большой любитель литературы и всего непознанного, — гордо объявил он. — Э-э… Меня зовут Майя, — после такого представления девушке захотелось тоже добавить что-нибудь этакое. — Я тренер и… эм… всегда любила читать. Вот! — неуклюже закончила она. — Очень хорошее увлечение. Сейчас модно черпать информацию из газет или телевизора, но и о книгах забывать нельзя, — одобрил Лучиан. То, что Майя еще и тренер, его не особо заинтересовало. Внезапно он усмехнулся: — Порой я захожу слишком далеко и вынужден себя одергивать! Если бы я собрал все книги, с которыми желаю ознакомиться, то забил бы дом до отказа и ночевал бы на дереве! Майя посмеялась над его шуткой, но затем не выдержала и спросила в лоб: — Насчет книги Шарантона… Вы ее читали? Лучиан немедленно разочаровал собеседницу: — К сожалению, нет. Как сказала та приятная женщина, — в этот момент Майе пришлось напрячься, чтобы не фыркнуть, — никто не хочет связываться с этим произведением. Многие притворяются, что просто не знают о нем. — Почему они это делают? Но Лучиан, видимо, получал удовольствие от беседы с единомышленницей и не торопился переходить к сути. — Как вы считаете, Майя, — поинтересовался он, — допустимо ли запрещать книгу? Убирать ее со всех полок и предавать забвению? — Нет, — не раздумывая, ответила девушка. — Прекрасно, — качнул головой Лучиан. — А теперь предположим, что книгу запретили не зря. Что она плохая. Не потому, что скучная или написана неграмотно, а потому, что учит плохому. Есть опасения, что, изучив ее, читатель изменится в худшую сторону. Может, даже станет преступником, — обрисовав столь пугающие перспективы, мужчина повторил свой вопрос: — Надо ли запрещать такую книгу? От его слов Майя покрылась мурашками. Но потом она все взвесила и осталась при своем мнении: — Все равно не надо. Если книга, как вы говорите, учит плохому, нужно всем объяснить, почему автор не прав. Разбивать его аргументы, приводить свои… А если ничего не объяснять и просто прятать книгу, станет только хуже. Ее начнут искать даже те, кто не собирался с ней знакомиться. — Очень мудрая и взвешенная позиция. Жаль только, что людям, боровшимся с книгой, не хватило здравомыслия. Рассчитывали на забвение, а добились всплеска интереса. Если быть откровенным, я потому и заинтересовался творчеством Шарантона. Если оно ужасно или аморально, дайте мне самому в этом убедиться! — хитро улыбнулся Лучиан. — Но что это за творчество? — Майе казалось, что такими темпами они никогда не перейдут к делу. — Да, творчество… Кое-что я все-таки разузнал, — мужчина словно опомнился. — Книга называется «Иллюзорная свобода» и выпущена около двух лет назад. Жюльен Шарантон поднимает очень интересные темы. По-моему, до него их никто не затрагивал. Произведение — своего рода сплав любовной истории и философии. Главный герой — мыслитель, рассуждающий о незримых оковах этики, морали и устаревших законов, которые тянут людей на дно. Его это страшно тяготит, он ищет выход, отвергая навязанные запреты. Традиционные формы любви тоже не устраивают героя. Он приводит возлюбленную в свой большой дом и делает служанкой. Или, скорее, рабыней. Он держит ее скованной и не позволяет покидать дом. — Ужас какой-то! — Майе все меньше и меньше хотелось читать эту диковатую книгу. Зато теперь она лучше понимала причину негодования библиотекарши. — По нашим меркам так и есть, — согласился Лучиан, — но Шарантон описывает и продвигает иную систему ценностей. Оказавшись в неволе, человек преображается. Для него больше не важен внешний мир — он погружается в свой собственный, испытывая настоящее блаженство. Достигнув катарсиса, герои желают только одного — поделиться своими идеями с другими зажатыми людьми, показать им подлинное счастье. — Ох… — промолвила Майя после очень долгой паузы. — Вы много знаете. Уверены, что НЕ читали эту книгу? — с подозрением осведомилась она. — Абсолютно, — спокойно ответил Лучиан. — Я искал рецензии и отзывы на эту работу. Скрывать их пока еще никто не додумался. Один из критиков изложил суть сюжета, но думаю, это далеко не все, что хотел сказать Шарантон. Хотелось бы прочесть и как следует разобрать полное произведение. Философы спорят, что было раньше — покемон или яйцо. Сейчас Майя решала аналогичную загадку. Ей не верилось, что чудовищные взгляды команды «Цепь» и «система ценностей» Шарантона совпали случайно. Может, книга реально попала не в те руки и подтолкнула кого-то к похищению людей, а может, писатель знал о злодеяниях команды и вдохновлялся ими. В любом случае на публикацию «Иллюзорной свободы» нужно было отреагировать. Но не таким радикальным способом! Тот, кто додумался воевать с книгой, совершил непоправимую ошибку. — …И все-таки я считаю, что запреты ни к чему, — произнес Лучиан. — Если ребенка укрывать от всех болезней, у него никогда не разовьется иммунитет. А чтобы поддерживать умственный иммунитет, надо читать разные книги — в том числе неоднозначные, — он озабоченно посмотрел на наручные часы и заторопился: — Похоже, мне пора идти. Надеюсь, мы еще встретимся и вновь обсудим интересные книги. — Тоже на это надеюсь, — отозвалась Майя. — Давайте договоримся: если один из нас случайно найдет «Иллюзорную свободу», то сообщит другому. Хорошо? — Хорошо. До новых встреч, Майя. После этого девушка отправилась в центр покемонов — делиться новостями и советоваться с Дафной. Ей было неприятно врать Лучиану, но она не решилась признаться, что знает парня, который держит в рюкзаке экземпляр той самой книги. Лайла еще надо было найти, а потом — хорошенько расспросить. Чтобы подобраться к разгадке, нужно самостоятельно читать книгу Шарантона. Однако потом планы Майи круто поменялись, и ей стало совсем не до книг. Подходя к центру, она с ужасом и изумлением заметила на лавке безутешно плачущую подругу. От такого зрелища Майя не то что покрылась гусиной кожей, а просто застыла на месте с отвисшей челюстью. Дафна прекрасно держалась даже в плену у команды «Цепь», утешаясь призрачной надеждой, что кто-нибудь придет за ней. Неужели случилось что-то похуже этого?! Они же расстались около часа назад! — Дафна! Дафна! — Она кинулась к подруге и стала ее трясти. Та начала отбиваться: — Уйдите! Оставьте меня! — Дафна, ты в своем уме? Это же я! Трясущаяся брюнетка замерла, убрала волосы с глаз и уставилась на Майю. Ее губы подрагивали. — Ты… Точно ты, — произнесла она сдавленным голосом. — Не реви! — потребовала Майя. — Расскажи мне, что стряслось! — Что стряслось? — Дафна всхлипнула, размазывая слезы по щекам. — Ты… ты не представляешь. И все же она начала рассказывать: Оставшись в одиночестве, Дафна даже перекусить нормально не смогла. Невезение как будто воодушевилось после ухода Майи и взялось за любимую жертву всерьез, отыгрываясь за прошлые дни без происшествий. Но прежде чем обрушить на брюнетку лавину неприятностей, оно устроило легкую разминку… Банальнейшая попытка Дафны пристроить свою куртку на вешалку, стоящую между столиками, обернулась конфузом. Вешалка предательски закачалась и вдруг завалилась набок, откровенно целясь в мирно обедающего толстяка. Мужчина с неожиданной прытью вскочил и увернулся, но ненароком опрокинул на себя тарелку с бульоном. Ошпаренный толстяк ругал вешалки и неуклюжих брюнеток на чем свет стоит, пока красная от смущения Дафна извинялась и пыталась вытереть его салфеткой. Девушке пришлось выслушать о себе немало интересного, прежде чем трясущийся от негодования мужчина выбежал на улицу, а потом ставить вешалку на место, собирать упавшие куртки с пола (еще и оттирать свою от бульона) и терпеть насмешливые взгляды свидетелей этой сцены. — Плохой сегодня день, — бормотала себе под нос Дафна. Ей казалось, что она говорит совсем тихо, однако подошедшая сзади девушка услышала и ответила: — Бывает. У всех бывают такие дни. Дафна вздрогнула от неожиданности и повернулась. Несмотря на участливый тон незнакомой девушки, она вызывала необъяснимое раздражение. В ней отталкивало практически все: чересчур полная для ее возраста фигура; плохо подобранная одежда, подчеркивающая жирные ляжки и открывающая складки на боках; остроносое лицо с пухлыми щеками, маленькими глазками и выпирающими, как у Раттаты, передними зубами. Однако девушка как будто не замечала своих недостатков. Ее лицо не покидала улыбка… но спокойнее на душе от нее не становилось. Точно такую же улыбку брюнетка видела несколько лет назад — у юного хулигана, который привязал к хвосту Мяута консервную банку. Бедный покемон-кот носился по округе, как угорелый, а мелкий разбойник гоготал и лыбился до тех пор, пока его не дернула за ухо возмущенная Дафна. Внезапно зачесались руки. Будто организм вспомнил мучителя покемонов и захотел убрать мерзкую улыбочку проверенным способом. Борясь с раздражением и мышечной памятью, брюнетка заложила руки за спину: — Вы что-то хотели? — спросила она не слишком вежливым тоном. — Вы ведь Дафна? — осведомилась девушка, поправляя голубоватые локоны — единственную привлекательную черту своего образа. Дождавшись утвердительного кивка, она с радостью продолжила: — Какая удача! Мы давно вас ищем! — Зачем? Девушка запустила руку в карман и вытащила черное удостоверение с аббревиатурой «PIA». Демонстрировала она его секунды две — по сути, ткнула под нос и тут же убрала обратно. — Инспектор Лиги Покемонов? Здесь какая-то ошибка! Я же не гим-лидер, — пробормотала Дафна. Но уже в следующий момент она поняла, что сморозила глупость, и начала догадываться, кого проверяет незнакомка. — Вы — нет. Зато у вас тесная связь с гим-лидером Сноупойнт-сити. Девушка неожиданно замолчала и с неодобрением во взгляде посмотрела на мужчину, который прислушивался к разговору. Этот ее взгляд очень странно сочетался с неестественным «дружелюбным» оскалом. Мужчина моментально притворился, что он тут не при чем, и ему жизненно необходимо выглянуть в окно — поглазеть на кривое дерево. Покеинспектор тихонько хмыкнула и предложила: — Давайте выйдем на свежий воздух. Будем обсуждать серьезную тему! Она не предназначена для чужих ушей. Девушка пошла к выходу, а Дафна поплелась за ней так, словно ее тащили на привязи (брюнетку действительно так таскали, и ощущения были схожими). Даже сотня Муркроу, злорадно каркающих над головой, не предвещает беду так, как это делает один тихий человек с черной ксивой. Инспекторы Лиги Покемонов занимались гимами — официальными и неофициальными. Вторые они могли оценить по заслугам и даже (изредка) узаконить, а вот первые — закрыть за выявленные нарушения (это случалось куда чаще). Бывало, что и сама Дафна пугала Сьерру внезапной инспекцией, когда та устраивала себе внеплановые выходные и отпуска ради походов в горы. Впрочем, подруга не боялась и легкомысленно заявляла, что никто не захочет «морозить задницу» ради далекого северного гима. И вот, пожалуйста — нашлись те, кто захотел! Но оставалась главная загадка: при чем тут она, Дафна? Что такое стряслось в гиме, что он привлек внимание инспекторов? И почему проблемы не обсуждают со Сьеррой? Все эти вопросы Дафна выпалила сразу, когда они с девушкой вышли в сквер и присели на лавочку. — Давайте говорить откровенно, — сказала инспектор. Ее глаза с излишним вниманием изучали тело собеседницы. — Давайте! — Желая поскорее докопаться до истины, Дафна мигом согласилась. Но тут же об этом пожалела. — Вы со Сьеррой — любовницы, — произнесла девушка, спокойно констатируя факт. Испугавшись и возмутившись одновременно, Дафна бездумно выпалила: — Я? Нет! Откуда вы… — Отпираться бессмысленно. Вы плохо скрываете свой роман. Припертая к стене брюнетка попробовала пойти в атаку: — И что, если так? Наш роман — это не ваше дело! Девушка покачала головой, не переставая улыбаться: — Нет, наше. Мальчики и девочки могут любить кого угодно. Вот только есть одно но… — проявив достойную уважения терпимость, инспектор испортила весь эффект своим «но». — Гим-лидер — это вам не обычный человек. Он — лицо города и Лиги Покемонов. Поэтому нас волнует не только состояние гимов, но и моральный облик их лидеров. — Вы цепляетесь к мелочам! Может, Сьерра и лесбиянка, но это никому не вредит! Взгляд девушки перестал блуждать по телу Дафны. Сейчас она смотрела ей прямо в глаза: — Скажите честно: вы спорите из пустого упрямства или действительно не замечаете серьезной проблемы? Подумав несколько секунд, Дафна выбрала второй вариант: — Не замечаю. — Жалко. А выглядите вы смышленой, — мимоходом оскорбив собеседницу, инспектор начала объяснять подробнее: — Гим-лидер должен не просто драться и раздавать значки. Он служит примером для подрастающего поколения. Ну и какой пример может подать девушка, влюбленная в другую девушку? При всем при этом Сьерра иногда преподает в школе, — улыбочка инспектора стала просто тошнотворной. — Бедные и несчастные дети… — Сьерра — прекрасный человек! Она не учит детей плохому! — воскликнула Дафна. — В самом деле? Боюсь, вы совсем не понимаете детей. Они смотрят на взрослых и подражают им. И охотнее всего перенимают плохое. Удивительно, не правда ли? Дафна почувствовала, что у нее вспотела спина. Можно было бы гордо ответить улыбчивой сволочи, что она не права, что ходившие в школу Сноупойнта дети становятся достойными людьми… Но в душе брюнетки просыпались сомнения, которые должны были исчезнуть много лет назад. Она неоднократно слышала звонкие детские возгласы: «Когда вырасту, хочу быть такой же, как Сьерра!» Но чему собирались подражать маленькие девочки? Ее силе, ее оптимизму или же… Улыбка инспектора стала торжествующей — она определенно заметила, что пошатнула уверенность Дафны. Девушка продолжила: — Вы спросили, почему мы не обсуждаем проблему со Сьеррой. Разумеется, мы с ней говорили. Но недолго! Сьерра наорала на нас, велела не лезть в вашу с ней личную жизнь и вытолкала за дверь. — Да… Это на нее похоже, — прошептала Дафна. — К несчастью для Сьерры, — инспектор прищурилась, — грубость не решает проблемы, а лишь создает новые. Будущее гима Сноупойнта теперь под вопросом. — Вам только это и надо, да? Закрыть побольше гимов и порадовать начальство! — с горечью произнесла Дафна. На лице инспектора возникло выражение недоумения и обиды: — Дафна, вы ведь не думаете, что пожарные сами поджигают дома, чтобы у них всегда была работа? — Нет. Это глупо. — Ваше обвинение — тоже глупость. В закрытии гима нет ровным счетом ничего хорошего. Это самая крайняя мера. Когда у нас есть претензии к гим-лидеру, мы стремимся убрать его и освободить место для более достойного кандидата. Но и этот вариант неидеален. Скандал может выйти далеко за пределы Сноупойнта, — девушка выдержала паузу и торжественно заявила: — Однако мы нашли способ спасти и гим, и его владелицу! Решили найти вас и убедить расстаться со Сьеррой. Дафна почувствовала себя так, словно ей врезали «Сфокусированным ударом». У нее перехватило дыхание: — Рас… рас… расстаться? — Разорвать все отношения, — любезно пояснила девушка. — Если вы переедете в другой город, будет просто идеально! — Не… немыслимо! Это все равно не поможет! Сьерра не хочет жить с мужчинами! Она просто найдет себе другую девушку! — Дафна сопротивлялась из последних сил. Инспектор развела руками: — Мы надеемся, что Сьерра поймет предупреждение и станет сдержанной. Было бы хорошо, если б вы сами объяснили ей причину расставания. Напрягитесь, поищите нужные слова! Не забудьте — на кону репутация Сьерры! Не представляю, что может ее улучшить после позорного изгнания из гима… — Не надо! — взмолилась Дафна. — Оставьте Сьерру в покое! Я… Я все сделаю! Только дайте мне немного времени! — Немного времени, — подчеркнула инспектор, — у вас есть. Не затягивайте! После этого девушка встала и ушла, не попрощавшись. Дафна продолжала сидеть на лавочке — настолько опустошенная, словно из нее полчаса тянули энергию травяные покемоны. Сил не осталось ни на что, кроме слез. — О Аркеус, — прошептала потрясенная Майя, выслушав подругу. — Это… несправедливо, — ей не сразу удалось найти подходящее слово. — Это катастрофа, — Дафна перестала плакать, но говорила слабым голосом. — И ведь я знала… Знала, что наш роман плохо кончится! Люди слишком злые. Но я… я ничего не меняла. Оставалась со Сьеррой, несмотря ни на что. И вот, наконец, расплата! Дафна неожиданно ударила кулаком по спинке лавочки и выругалась. Похоже, боль не смогла ее отвлечь. Чувствуя неловкость и полную беспомощность, Майя попробовала хоть как-то утешить подругу: — Я понимаю, как тебе тяжело… Как раз этого говорить не стоило. Страдающая Дафна моментально вспыхнула: — Понимаешь? Да что ты можешь понять?! А?! Какие у тебя несчастья в жизни? Синтия отказывается с тобой дружить? И всё?! Майя рефлекторно отодвинулась, испугавшись, что разъяренная подруга ее треснет. Дафна же не унималась: — Что ты знаешь о любви? То, что вычитала в глупых книжках? Тебя бросал, как старую надоевшую игрушку, твой первый парень? Ты чувствовала, что не хочешь больше жить? Находила утешение в объятьях девушки, которую даже друзья считают странной? Ох, Аркеус всемогущий! — Лавке достался еще один незаслуженный удар. — Я даже со своими родителями не могу нормально поговорить! Они точно отрекутся от меня, если узнают правду! Им так хочется внуков. Дафна явно готовилась разрыдаться снова. А Майя, наслушавшись несправедливых упреков, хотела обидеться, но просто не могла. Видела, что Дафне по-настоящему плохо, и она себя не контролирует. Оставался только один выход. Во всех отношениях безумный. — Я действительно не разбираюсь в любви. Это правда. Но я… тоже теряла близкого человека. Помнишь, как ты спрашивала в гиме Этерны, есть ли у меня страшные тайны? — Ну? — угрюмо спросила Дафна, не поднимая головы. Майя не сразу продолжила. Она начала забывать, почти смирилась со случившимся, но сейчас чувствовала необходимость выпустить старую боль. Собрав волю в кулак, девушка выпалила: — Моя мама не потерялась! Она нас бросила! Мы с папой обманывали всех! Даже дедушка с бабушкой не в курсе! Папа говорил, что они не вынесут правды! Ошеломленная Дафна застыла и посмотрела Майе в глаза. Та ответила печальным взглядом. — Что… Что ты такое несешь? — пыталась осмыслить ее слова брюнетка. — Как бросила? Зачем?! Майя выдохнула и поздравила себя с тем, что завладела вниманием подруги, отвлекая ее от переживаний. Но теперь нужно было рассказать историю целиком, а это куда сложнее. — Ты ведь знаешь, что моя мама — заядлая путешественница. — Весь Селестик-таун знает. — Слышала, что она не вернулась из путешествия? — Синтия об этом упоминала. Вскользь, — осторожно ответила Дафна. — А ты не задумывалась, почему я не ищу следы мамы? И даже не говорю о ней? Дафна помолчала: — Вообще-то задумывалась… Но такого точно не ожидала! — призналась она. — Я узнала правду восемь месяцев назад, — объясняла Майя. — Мама прислала открытку с видом Хартхоум-сити. А на открытке было написано… — девушке понадобилось три секунды, чтобы вспомнить точный текст: — «Дорогие мои. Мне было хорошо с вами, но пришла пора расстаться. Я не вернусь в Селестик-таун. Нужно двигаться дальше — к новой жизни. Пожалуйста, не ищите меня и постарайтесь понять. Ванесса». — И это все? — тихо уточнила Дафна. — Да. Я не могла поверить, думала, это чья-то злая шутка. Плакала до тех пор, пока не пришел папа. Он утешил меня, прочитал послание, а потом вдруг сжег открытку. Затем сказал, что весь город помнит маму, как хорошего человека, и не следует ничего менять. С тех пор мы притворялись, что никакой открытки не видели и понятия не имеем, что случилось с мамой. Все надеются, что однажды она вернется. А правду я рассказала только тебе. Ну и Тренту, конечно, — улыбнулась Майя. — Вряд ли он проболтается! Дафна тряхнула головой и неуверенно произнесла: — Вроде бы понимаю… Ты расстроена и обижена на мать. Но то, что она написала о «новой жизни»… Ты не думаешь, что она могла встретить команду «Цепь» и попасть в плен? Вдруг ей уже сломали мозги и сделали охотницей? — Все может быть. — И? Тебя это нисколько не заботит?! — поражалась Дафна. — Я ничего не могу изменить, — грустно ответила Майя. — Мир слишком велик! Где мне искать маму? Наверняка ее давно нет в Хартхоуме. За восемь месяцев она могла уйти далеко. Или даже улететь в другой регион. Но если вдруг случится чудо, и мы с ней где-нибудь встретимся… Боюсь, мама не вернется. Она поставила на нас крест. — Ты не можешь знать наверняка! — Могу. В детстве я страшно гордилась мамой. Потом начала замечать, что она бывает дома все реже, а обо мне в основном заботятся папа и дедушка с бабушкой. Мама любила путешествия больше всего на свете. Семья тянула ее назад, не давала развернуться. Наверное, она решила, что свобода ей дороже нас. На этот раз девушки молчали долго, переживая как свое, так и чужое горе. Наконец, Дафна задала неизбежный вопрос: — Зачем ты мне это рассказываешь? Хочешь показать, что и твоя жизнь — не сахар? — Это сложно объяснить, — промолвила Майя. — Дело в том… Я ведь не хотела узнавать твою тайну. Это вышло случайно, но… Я не могу просто выбросить ее из головы. Мне казалось… что я должна открыть тебе что-то важное взамен. Ты предлагала не обсуждать страшные тайны. Но, может, лучше делиться ими? Так мы сможем поддерживать друг друга. Дафна часто заморгала и вдруг подалась вперед. Майя на мгновение опешила, когда подруга прижала ее к груди, но потом обняла ее в ответ. — Прости… Умоляю, прости меня, — повторяла Дафна. — Я не хотела кричать на тебя. Ты ни в чем не виновата. — Я совсем не обиделась, — успокоила ее Майя. — Может, пойдем в центр покемонов? Тебе бы умыться и привести себя в порядок. — Да… наверное, — согласилась Дафна. Она выглядела подавленной, но по крайней мере перестала плакать. — Не волнуйся за меня. Я… справлюсь. Мне просто нужно время. Майя кивнула и отвела взгляд. Говорят, что время лечит. Это, конечно, преувеличение. Если боль серьезная, время только приглушает ее. Вспоминая о матери, девушка поймала себя на мысли, что к привычной обиде и осуждению примешиваются угрызения совести. Возможно, Дафна в чем-то права. Уходя в последнее путешествие, мама вряд ли задумывалась, что может встретить безжалостных похитителей. Майя напоминала себе, что шанс что-то исправить и так безвозвратно упущен. За столько месяцев с мамой могло случиться все что угодно, и ее уже не найти. Однако скрипучий голос совести не утихал. Настаивал, что даже если мать предала семью, ее дочь поступает не лучше.***
На городском рынке всегда было довольно шумно и многолюдно, а покемоны — бродячие или заявившиеся вместе с хозяевами — только добавляли веселой (иногда — не очень) неразберихи. В тот день активнее всех носились и мельтешили два покемона, которые могли заменить собой целую группу непосед из детского сада. Они были похожи, как братья-близнецы: маленькие, ушастые, покрытые мехом кремового цвета. Различать их помогали цвет ушей, передних лап и хвоста (у одного красный, у другого — синий), а еще — отметины на щеках в виде плюса и минуса. Пласл и Майнун напоминали парочку игривых батареек, заряженных весельем. И не случайно: будучи электрическими покемонами, они могли и давать, и забирать энергию. Пласл и Майнун беззаботно носились по рядам, а прохожим приходилось смотреть под ноги и вовремя смещаться в сторону. Но не всем хватало проворства. Белокурая девушка в джинсах и просторной серой толстовке с капюшоном оступилась, закрутилась на месте, взмахнув набитыми пакетами, и случайно задела старушку. Та выпустила собственную сумку, уронила наземь черную шляпу с белой полосой, когда наклонила голову, и едва успела поймать съезжающие с носа очки. Испытывая неловкость, девушка извинилась и помогла поднять упавшие вещи. Но старушке тоже было неловко: непоседы оказались ее покемонами. Перестав носиться, они попискивали неподалеку и тыкали друг в друга, не желая брать вину на себя. Двум незнакомым людям не удалось просто так попрощаться и разойтись. Женщина по имени Эдна была из тех общительных бабулек, с которыми легко начать разговор и практически невозможно его закончить. Водружая шляпу на свою седую макушку, она то извинялась за своих маленьких озорников, то восхищалась тем, что еще не перевелась, оказывается, молодежь, которая уважает старших. Пока девушка безмолвно разевала рот, не успевая вклиниться в монолог, Эдна пожаловалась, что до автобусной остановки путь неблизкий, а ее старые ноги еле ходят. Намек был вполне прозрачен и требовал немедленно доказать, что молодежь действительно чтит старших. Девушке пришлось ненадолго отложить свои дела, согласиться пройтись до остановки и к тому же закинуть на плечо чужую сумку. — Как же приятно, что ты мне помогаешь, деточка, — ворковала Эдна, посматривая на бегущих рядом Пласла и Майнуна. Она наморщила лоб и смущенно попросила: — Извини… Напомни еще разок свое имя. — Лейла, — отозвалась девушка в толстовке. — Да, точно. Совсем памяти никакой! — засмеялась старушка. — Хорошая ты девочка! Были бы такими все ребятишки! — А что? Знаете кого-то плохого? — полюбопытствовала Лейла. — Да вот его хотя бы! — Эдна указывала на столб, вокруг которого крутились ее покемоны. На столб прилепили листовку с фотографией синеволосого парня и грозным текстом: «Внимание, розыск! Лиланд — тренер покемонов из Юновы. Подозревается в похищении людей и покемонов. Не пытайтесь задержать его самостоятельно! Если вам что-либо известно о его местонахождении, немедленно обратитесь в полицию вашего города!» — Лиходей! — процедила старушка, хмуря брови. Она даже погрозила кулачком плакату. — Это же надо! Такое злодейство придумал! — Он и вправду так опасен? Может, здесь какая-то ошибка? — усомнилась девушка. — Ой, ну что ты, дорогуша! Никаких ошибок. Полиция зря наговаривать не станет! — с абсолютной уверенностью заявила Эдна. — Если Лиланд этот ни при чем, он бы сам пошел к полицейским, сказал, что не виноват, и перед ним бы извинились! Но ведь не пошел! Прячется! Значит, совесть нечиста. С такой логикой было трудно спорить. А Эдна продолжила: — Ты, деточка, не подумай — я не за себя боюсь. Зачем меня похищать? Я дряхлая и ни на что годная! Но даже если Лиланд объявится, его испепелят мои крошки, — старушка с умилением смотрела на своих покемонов. — Такие умницы! Они утешают меня уже пятнадцать лет. Или семнадцать? Хм… Может, и все двадцать. Эдна всерьез задумалась над столь сложным вопросом. Лейла же аккуратно вернула ее к прежней теме: — Вы переживаете за семью? — А? Да — за семью! У меня сын и еще внучка постарше тебя. Они далеко — почти не навещают старуху. Эх… — Эдна вздохнула и вдруг решительно заявила: — Позвоню им! Вернусь домой — сразу позвоню! Тревожно мне! Скорее бы поймали разбойника! — Если его так ищут, то точно поймают, — рассудительно заметила Лейла. — Видит Аркеус — мы все этого ждем, — Эдна неожиданно глянула на свою попутчицу с надеждой. — Кто знает — может, ты и спасешь нас? — Я?! — Ну, а почему нет? Я слышала истории о десятилетних тренерах, которые уходили в первое путешествие, а в итоге спасали мир, побеждали преступников и становились чемпионами Лиги Покемонов. Ты ничем не хуже их! — Я и не тренер вовсе, — смутилась Лейла. — Правда? — Эдна выглядела разочарованной, но вскоре справилась с огорчением и улыбнулась: — Нестрашно — зато у тебя большое сердце. Ой — вот и остановка! — спохватилась она. — Дальше уж мы с ребятами сами. Извини, если отняли у тебя время. — Ничего-ничего. — Береги себя, деточка, — попросила Эдна, забирая у нее свою сумку.***
Общительная старушка и ее весельчаки-покемоны еще некоторое время махали Лейле вслед. А девушка поправила капюшон, отошла подальше от оживленных улиц, очень тщательно осмотрелась, проверяя, нет ли кого рядом… и с неописуемым наслаждением выматерилась, выпуская пар. Вылетавшие изо рта выражения совершенно не подходили нормальным девочкам. Как и изменившийся голос. Тем не менее Лейла быстро взяла себя в руки и без промедления направилась в сторону леса. Теперь она ругалась чуть сдержаннее и исключительно в своих мыслях. Раздражало все: старая клюшка с дефицитом общения, лопоухие и гиперактивные подражатели Пикачу, скромная сумма в кошельке и розыскной плакат. Последний, как ни странно, выбесил сильнее всего. Мало того, что полиция стоит на ушах и кидается ловить одного-единственного парня, словно тот лично похитил всех жертв команды «Цепь»… Они как будто нарочно дразнят его, огласив на весь регион нелюбимое имя! «Мама думала, что будет девочка, и хотела назвать ее «Лили», а родился ты. Зато такого имени больше ни у кого нет!» — посмеивался отец, с умилением вспоминая старую историю. «Лучше бы и не было! Могла бы родить свою Лили попозже, а меня назвать по-другому!» — злился Лайл. В детстве он наслушался дразнилок вдосталь и, став тренером, немедленно придумал себе другое имя — более звучное и мужественное, чем какой-то там «Лиланд». В последние дни парню опять пришлось изменить имя. А вместе с ним — одежду и голос. Нехитрая маскировка пока работала — молчаливая и немного замкнутая, но добродушная Лейла не вызывала подозрений и не ассоциировалась с ужасным преступником. Приставучая бабка была первым человеком, который так долго разговаривал с «девушкой», однако она все равно не поняла, кто ей помог. Да и потом вряд ли поймет. Если Эдна и была проницательной, то явно утратила это качество вместе с молодостью. Лайл пару раз останавливался передохнуть и опускал на землю тяжелые пакеты. Припасов он набрал с избытком, чтобы несколько дней не возвращаться в город и не привлекать внимание. Взял еды для себя и покемонов, лекарств, еще кое-что по мелочи… Девушка с полными пакетами никого не смутит — все решат, что она старательно помогает семье, и позавидуют ее родителям. Безопаснее всего было бы не появляться в городах, пока буря не утихнет, а за припасами посылать кого-то другого… Увы, посылать было некого (не покемонов же!) Лайл не отказался бы поработать в команде, где тяжелые решения принимает кто-нибудь постарше, но вынужден был мириться с суровой реальностью. Друзей рядом нет и в обозримом будущем не будет. Рассчитывать можно только на себя и на покемонов. Лайлу категорически не нравилась его новая жизнь. В ней, безусловно, хватало непредсказуемых приключений, но совсем не тех, к которым привык парень. Он вообще подумывал вернуться в Юнову, однако судьба распорядилась иначе и привела его в Синно. Теперь, скрываясь от преследователей, переодеваясь в девчонку и обманывая на каждом шагу, Лайл утешал себя единственной мыслью: «Отомщу!» Все, кто испоганил веселую и беззаботную жизнь амбициозного тренера, рано или поздно поплатятся за это. Укрывшись в чаще, парень с удовольствием сбросил капюшон, снял опостылевший девчачий парик и подставил свои синие волосы ветру. По пологому склону он спустился в старую балку, образовавшуюся на месте пересохшей речки. Раскидистые деревья окружали балку, прикрывая ее от взгляда случайных путешественников. Здесь Лайл чувствовал себя в относительной безопасности. Перебрав продукты и убрав в тенек все, что любило прохладу, парень открыл банку с крупными гранулами. Он высыпал их в большую миску, накрошил туда ягод для сочности, после чего потянулся за покеболом. Кормить всю команду одновременно Лайл не хотел. По двум причинам. Во-первых, им будет тесновато в балке, и они могут создать слишком много шума. Во-вторых… Парню захотелось хоть немного выговориться, а для этого требовался достойный слушатель. — Самурот, обед. Массивный водный покемон появился рядом с миской, ткнул в нее красным носом и недовольно буркнул. Выкладываясь на тренировках, он тратил немало сил и любил есть от души. — Придется посидеть на голодном пайке. Меня ищут, — оправдывался Лайл. — Того, что я принес, должно хватить всем и на несколько суток. Морской лев попыхтел немножко, но принял доводы тренера. Ел он медленно и тщательно пережевывал гранулы, делая вид, что не проголодался. — Хотя, — продолжил Лайл, — вряд ли мы пробудем здесь так долго. Вечно бегать и таиться не выйдет. Наших врагов слишком много. Самурот что-то пробурчал с набитым ртом. — Знаю, что ты хочешь сказать, — вздохнул парень. Временами ему казалось, что он понимает все реплики своего главного покемона. — «Если на пути стоит гора — разнеси ее! Сотри врагов в порошок, заставь их трепетать перед твоей силой!» Да, Самурот — ты у нас любишь простые решения. Жаль, но я не могу так поступить. — Сам?! — Грозный покемон с подозрением глянул на тренера. — Никто не собирается сдаваться! — поспешно заверил его Лайл. — Враги даже не представляют, что я за человек и на что способен! Если б они знали мои планы, то искали бы меня гораздо активнее! — Сам-рот, — одобрительно кивнул морской лев. Привычно проверив, не стал ли его тренер мягкотелым трусом, он вернулся к трапезе. — Да… Пара-тройка успешных операций наверняка приблизит меня к цели, — задумчиво произнес Лайл. Он положил на землю спальный мешок, сел на него и достал из рюкзака толстую книгу. Над картинкой, изображающей обернутую цепями статую, было написано: «Жюльен Шарантон. Иллюзорная свобода». — Иногда силы мускулов недостаточно. Важно поддерживать силу духа, — тихо сказал Лайл. Он повернул книгу к жующему покемону. — Взгляни, Самурот… Это не какая-то копия, а самый настоящий подлинник. И совсем не потрепанный — как будто только из типографии. Отец все это время хранил его для меня? — Сам-ро. Тогда Лайл показал Самуроту форзац книги: — Отец оставил здесь дарственную надпись. «Когда тебе будет тяжело, читай эту книгу, сынок. В ней ответы на все твои вопросы». Интересно, отец сам в это верит? У меня полно вопросов, на которые он не ответил! Уже несколько раз достаю эту книгу, но не могу заставить себя читать. Почему? Что меня останавливает? Самурот перестал хрустеть гранулами и стряхнул кусочки, застрявшие в усах и бородке. Протянув лапу, он так резко и бесцеремонно захлопнул обложку, что Лайл не успел убрать пальцы. После этого морской лев фыркнул и с намеком указал на миску с остатками корма. Опомнившись, Лайл с облегчением рассмеялся: — Понял! Нельзя забивать мозги на голодный желудок. Ты, как всегда, прав! Самурот с гордым видом кивнул, наблюдая, как парень убирает драгоценную книгу и приступает к действительно важным делам — раскладыванию корма по другим мискам и приготовлению легкого обеда для себя.***
Есть такие замечательно тактичные люди, которые сдают помещение на пару суток и не допытываются, зачем оно клиенту. Сказано, что пройдет семинар для активной молодежи — значит, вопросов нет. Семинар так семинар! Но если бы посторонний человек подслушал истории, которые увлеченно рассказывала эффектная черноволосая женщина в струящемся платье, он бы, несомненно, удивился. Но никому бы не рассказал о своих открытиях. Помощники черноволосой очень тщательно следили за ее безопасностью. Основные звенья «Цепи» — рядовые-охотники — отнюдь не серая масса тусклых железок. Есть среди них и старательные трудяги, и неудачники, способные только поднимать шум и пугать потенциальных пленников, и особо выдающиеся личности, которые не просто хорошо работают, а пропитываются идеями команды до мозга костей. Задача командиров — вычислять таких перспективных юношей и девушек, отделять их от остальной группы и готовить к повышению. Самые достойные могли встретиться с Толковательницей Медеей и глубже изучить философию, сотворившую «Цепь». Стоит ли говорить, что приглашения на «семинары» получали не просто достойные, а умеющие держать язык за зубами? Самых лучших учеников, заслуживших одобрение Медеи и прошедших все ее проверки, ждала награда. Они получали доступ в Железный Храм — оплот команды «Цепь» и дом легендарного Джалейва. Правда, кроме избранных адептов, в храм также отправляли пленников и тяжело провинившихся охотников. Но это казалось нелогичным только на первый взгляд. Для обеих групп путешествие в Железный Храм становилось дорогой в один конец. Лишь немногим из захваченных жертв удавалось пройти долгий и мучительный путь очищения, чтобы влиться в команду и заслужить свободу. Что же касается наказанных охотников, самых безнадежных бросали в одни камеры с пленниками (со всеми вытекающими последствиями), а остальных «переучивали» на служителей и уже не выпускали из храма. На очередную встречу с черноволосой Толковательницей явилось восемь охотников. Некоторым не удалось прийти — их не отпускали командиры, которым требовались все имеющиеся силы для крупных операций — но это никого не смущало. Медея предпочитала несколько раз повторить одно и то же маленьким группкам, чем вещать для целой толпы. Не потому что побаивалась большой аудитории. На самом деле она не столько просвещала своих слушателей, сколько следила за их реакцией на то или иное высказывание. Понятно, что небольшую группу испытывать проще. — …Наша миссия нелегка и непонятна простым людям. Они привыкли к безграничной свободе, не представляют себе иной жизни, — увлеченно говорила Медея. — Их страшат даже наши названия. Они говорят «охотник», а представляют браконьера, который ловит и калечит покемонов ради собственной выгоды. Эти люди в корне не правы! Мы охотимся не ради удовольствия или наживы! Нам даже не важны их тела, ведь борьба идет за чистые души. Иногда охотник может быть жестоким, но есть ли у него выбор? Жюльен Шарантон писал: «Обыватели не просто располнели. Их горячие сердца заплыли жиром, а мозги дремлют, усыпленные рутиной. Лентяй уже не проснется сам — ему нужна встряска. Крепкая невидимая рука, которая выдернет его из постели и выставит на пронизывающий ветер», — закончив цитировать, женщина спросила слушателей: — Вам понятно? Такая рука существует. Мы показываем обывателям настоящий мир. Жестокий, но прекрасный! Девушка лет шестнадцати, сидящая в первом ряду, подняла руку. Медея подбодрила ее улыбкой. Ей сразу понравилась эта ученица. Молодая Хармони — протеже командира Локхида — выглядела типичной легкомысленной красоткой, однако схватывала на лету. Она чаще всех задавала вопросы, интересуясь каждым аспектом философии «Цепи». — Хочешь что-то спросить, Хармони? — поинтересовалась Медея. — Да. Вы так часто ссылаетесь на Шарантона и его книгу… Раньше я ничего не знала об этом писателе. Можете рассказать о нем больше? — Он наверняка был великим человеком, — девушка за соседним столом мечтательно улыбнулась. — Великим? — усмехнулась Медея. — Слишком мягко сказано. Он опередил свое время! Жюльен Шарантон лучше всех понимал важность ограничения свободы и опасность эгоизма. Он стоял у истоков команды «Цепь». Его книга «Иллюзорная свобода» была обречена на успех! Сам Джалейв помог написать ее, оценив талант и решимость творца. Это откровение потрясло молодых охотников: — Неужели? — Джалейв? — Шарантон слышал его голос? Был Толкователем, как вы? — выкрикнул курносый парень. — Был, — подтвердила Медея, — но он мог достичь большего. Стать пророком, путеводной звездой для всех нас! Но ему была уготована роль мученика, — скорбно промолвила она. — Что же случилось? — охнула Хармони. — Пока одни восхищались писателем, другие страдали от страха и зависти. Они не желали понять Шарантона — он не вписывался в их скудное мировоззрение. Писателя убеждали отказаться от своих взглядов, превратить все в неудачную шутку. А когда он отказался, началась ужасная и постыдная травля! — Медея добавила ноток драматизма в голос. — Книги летели в костер, библиотеки закрывались, а их владельцев, рискнувших предложить читателям «Иллюзорную свободу», клеймили позором! Обвинители набросились на Шарантона, как голодные Мэндибаззы, не давая ни минуты покоя! Писатель долго боролся, но силы были не равны. Раздавленный людской неблагодарностью и клеветой, он попал в психиатрическую лечебницу. Первая книга стала для него последней. Теперь охали все слушатели, переживая за несчастного писателя. Но вдруг курносый опять подал голос: — Кошмар какой… Как же вы это допустили? Почему не заступились? Внешне Медея оставалась невозмутимой, но про себя выругалась. Она не ожидала от курносого простака каверзных вопросов. Тем не менее женщина ответила почти сразу: — Один камешек не остановит лавовый поток. Нас было совсем мало, наши голоса звучали тихо и тонули в завываниях толпы. К сожалению, мы не спасли Шарантона и вряд ли найдем другого такого гения. Однако нам удалось сберечь его наследие! Мы спасли достаточно экземпляров книги и сняли с них копии! Я обещаю вам, — громко объявила Медея, — если вы и дальше будете нас радовать своими успехами, то сможете лично прочесть «Иллюзорную свободу»! После этого ваши жизни уже не будут прежними! Ее слушатели зашумели. Кто-то еще не отошел от грустной истории писателя, но другие уже представляли, как прикоснутся к редчайшей книге, расколовшей общество. Медея глянула на настенные часы и предложила устроить получасовой перерыв. Охотники немедленно высыпали в коридор, громко делясь впечатлениями и становясь неотличимыми от школьников. Пропустив мимо себя толпу и ненавязчиво подтолкнув запоздавшую Хармони, в комнату вошла коренастая загорелая женщина. Она была одета в черную кожу, словно байкерша. Ее темные волосы были подстрижены совсем коротко — почти под ежик. — Еще один удачный урок? — Она говорила хрипловатым голосом. — У меня все уроки удачные, — заявила Медея, откидываясь на спинку кресла. — Люблю историю Шарантона! Она всегда пробуждает в ребятах правильные чувства. Учит их не ждать жалости и не жалеть других! Женщины обменялись понимающими усмешками. Затем «байкерша» уселась напротив Медеи, забросив ногу на ногу. — Ты уже соскучилась по мне, Сцилла? Или хочешь обсудить нечто важное? — ехидно спросила Медея. — Хочу! Ты в курсе, что Локхида повязали? Он попался Международной полиции! — Болтон мне сообщил, — безразличным тоном ответила Медея. — Это не все. Приехала какая-то фифа и теперь строит полицейских от имени «международников»! Они намерены прижать нас! — И об этом Болтон рассказывал. Сцилла посмотрела на подозрительно спокойную Медею с недоумением: — Алло! Тебя не колышет, что творится в мире? Ищейки скоро сядут нам на хвост! — И что? — Медея лениво посмотрела на нервную подругу. — Просто мелкие затруднения. Болтон обещал принять меры и заняться этими международными выскочками. — А мы опять будем сидеть и ни во что не вмешиваться? — Конечно. В прошлом это всегда работало. Или тебе не терпится запытать ищеек? — предположила Медея. — Руки чешутся? Сцилла хмыкнула: — Они чешутся постоянно. — Так займи их чем-нибудь полезным! И не забывай, как мы разделили обязанности, когда все только начиналось, — напомнила Медея. — Я — главная проповедница. Ты — главная надзирательница и воспитательница непокорных рабов. Десмонд — главный казначей. А Болтон — главный координатор и тактик. Мы равны и одинаково важны для команды, потому что каждый из нас хорош в своем деле. — А Джалейв все равно чуть-чуть равнее нас! — криво улыбнулась Сцилла. — Я его за это не виню! — рассмеялась Медея. — Нельзя выковать цепь без кузнеца! — Ладно — я тебя поняла, — сдалась Сцилла. — Раз уж мы доверили очкастому всю тактику, нужно просто отойти и не мешать. Так? — Вроде того. Положись на профессионала. — Попробую, — Сцилла вскинула голову и уставилась на часы. — У тебя есть планы на вечер или будешь сидеть с сопляками допоздна? Медею не смутила резкая смена темы. Она хитро посмотрела на подругу: — Предлагаешь куда-нибудь выбраться? А если я откажусь? — Тогда я буду грустить! Но три часа пыток должны меня утешить, — с серьезным видом выдала Сцилла. Медея опять засмеялась: — Да ты умеешь убеждать! Может, тебе тоже стать проповедницей? — Не-а. Не пойдет! Мы с тобой по-разному учим уважать «Цепь»!