0
… — Отличная шутка, парни! А теперь хватит, отвяжите меня! — Брендон осматривается по сторонам, отмечая, что он, судя по всему находится в подвале. И он, этот подвал, вопреки всем стереотипам об этих местах не был пугающим. Тут было тепло и в воздухе витал горько-сладковатый запах сигарет. Даже стул к которому Ури был привязан — чертовски крепко, надо сказать — не награждал задницу занозами и кривыми гвоздями. На нем даже была подушечка. — Слышите что, эй! Отвязывайте меня, ублюдки, не смешно уже! — Ури все еще улыбался, дергая руками, до последнего он был убежден, что это оригинальная шутка его товарищей, что под потолком болтается скрытая камера, сейчас записывающая, как певец корчится, кричит в попытке освободиться. — Ну давайте же, парни, мне вообще-то отлить надо! — Только вот по мере того, как тихое эхо, отдаваясь от стен было единственным, кто отвечал на его крики, певец все больше1
Прекрасным весенним утром еще в кровати в голову Дмитрия пришла гениальная идея. Нет, не просто гениальная. Блестящая, замечательная, идеальная! Настолько прекрасная, что ее, кажется, одобрили смотрящие на него с огромного постера, висящего напротив кровати Muse. А почему бы не завоевать объект своих эротических фантазий силой? Харламов медленно вытащил из-под одеяла руки, торопливо протирая их и с легкой улыбкой заглядываясь на еще один постер, с обнаженным по пояс Ури. — Сегодня выступаешь, детка?.. — Прошептал Дима с такой нежностью, словно обращался непосредственно к самому Брендону, боясь согнать послесонное наваждение слишком громким голосом. — Не позволишь ли украсть тебя на вечер? На одеяле остались неприятные, липкие разводы, на которые Харламов теперь не обратит внимание, по крайней мере до тех пор, пока не придет время отстирывать его. Вместо того, чтобы идти на кухню и поглощать скудный завтрак из того, что там могло найтись при условии еще не истекшего срока годности, парень надолго замер перед постером Брендона Ури. Дима тихо усмехнулся, приподнимаясь на носочки и осторожно касаясь бумаги губами. Светлые глаза были полны тепла. Пожалуй, это тепло было нездоровым. Неправильным и чертовски опасным. Льдисто-синие глаза Дмитрия были подобны стали обнаженного меча самурая. Пронзительный. Безумный. Убийственный. Готовый обагрить все вокруг прекрасными алыми цветами. Дима был влюблен. Это не была ни одна большая шутка, ни выстроенный долгими стараниями ироничный образ, увы. И отнюдь, это не была та самая легкая влюбленность, от которой страдают девочки до семнадцати, которым просто очень нравится внешность или голос певца, и они, не зная его характера, мечтают о яркой свадьбе. Это не была такая пошлая и омерзительная любовь, как у школьника, который, пока его родители не видят, в деталях изучает тело поп-дивы, ублажая самого себя. Влюбленность Харламова в Ури была сродни глубокой болезни. Влюбленность на грани одержимости. В человека, как ни иронично, которого он ни разу в своей жизни не видел, в человека с которым никогда не перекидывался ни единым словом, в человека, который от него был бесконечно далек и, скорее всего даже не мог подозревать о существовании какого-то там паренька, с завораживающим низким голосом, который влюблен в него по уши. Конечно, Брендона винить в этом нельзя. У него есть своя жизнь, свои знакомства и, возможно такие же любовники и любовницы, ведь не обязан случайным образом находить какого-то там парня из Питера, который большинству кажется просто плохим шутником. Тем не менее, никто не запрещал мечтать. О том, что однажды Брендон случайно увидит его и так же сильно влюбится с первого взгляда. О том, как решит забрать Диму с собой, не смотря ни на что, о том, как он, не раздумывая, согласиться и скоро будет трястись в машине, рядом с Ури, прижимая любимую леопардовую подушку к своей груди. Пускай он влюбится прямо сегодня! На концерте, увидев среди многочисленных фанатов бледного парня, с красивыми иссиня-черными волосами и пронзительным голубым взглядом. Несмотря на романтичную натуру, Дмитрий смотрел на мир довольно реалистично. Дмитрий понимал, что вряд ли очарует Брендона одним только взглядом. Как день было ясно, что для получения желанного потребуется немного решительных действий. Зачем сомневаться, когда ты всерьез причисляешь себя к психопатам? Для тебя подобные решения в абсолютном порядке вещей. Щелчок. Хармалов скалиться своим мыслям. Для него нет никаких разумных и логических границ. Ничего не пугает. Ответственность перед законом? Опасность для жизни? Пф… Решение принято. Железно и точно. И пускай Брендон не дрожит в страхе, пускай не предчувствует плохого, а напротив, ожидает наилучших перемен в своей жизни.2
Как смешно это было в первый раз. В перископе, на очередной трансляции, кто-то навязчиво умолял Ури послушать какую-то там песню за авторством, как утверждал пользователь, под ником PotatoPigeon, самого большого и горячего русского фаната, это и правда вызвало громкий, надрывный и бесконтрольный хохот. — Этот парень странный, я думал в России нет геев, но, во всяком случае, мне кажется, что он хороший певец. Коментарии пестрили шутками и удивленными возгласами людей, которые так же впервые услышали эту песню некоего русского фаната. Брендон не понимал больше половины слов, однако постоянного повторения его имени, припева и стонов, какие услышишь далеко не в каждом порно — от чего у Бойда возникал закономерный вопрос: а не делал ли парень с собой чего-то во время записи этого? — гораздо более чем хватало, чтобы понять суть, содержание и смысл песни.FUCK ME BRENDON FUCK ME PLEASE
— Но, знаете, у него красивый голос. — Ури в который раз громко рассмеялся в камеру. — Эй, парень, если ты сейчас меня смотришь, то я передаю тебе привет! — Игриво подмигнув, Брендон отправил воздушный поцелуй. — Мне никто никогда не пел чего-то такого, я бы даже и правда тебя трахнул. Напиши мне, детка! Все это было не более, чем игрой. У Брендона было хорошее настроение, он был в прекрасном расположении духа. Навеселе, и тогда казалось, что он просто подыгрывает странному парню, написавшему эту песню. Или скорее делает это для своих зрителей, чтобы повеселиться и повеселить их. А эта песня, ведь тоже не более, чем просто шутка. Свежая, смелая и очень забавная. Кажется, песня выполняла свое истинное предназначение.. Брендон смеялся. Сейчас он хохотал от души.FUCK ME BRENDON
Разве же это может быть всерьез? Старая, добрая ирония, а парень, написавший это со своеобразным и очень смелым чувством юмора. И, несмотря на то, что песня заставила Ури почувствовать себя несколько неловко, он бы так и запечатлел это в своей памяти, как смешной момент. Трансляция прошла своим ходом и, пусть Ури еще много чего говорил, нашел еще множество поводов посмеяться, по окончанию вещания, его тяготил странный осадок. Неприятное чувство, как будто должен кому-то денег, но в три раза хуже. И ни холодный душ, ни ужин не были способны смахнуть его, как будто бы впилось оно в плечи Ури стальными клешнями. В голове навязчиво играла песня «влюбленного» русского фаната. Ее мотив запомнился слишком хорошо, как и постыдный припев. Теперь Брендон задался вопросом, как выглядит человек, который это записал. И поиски, хоть затянулись, не прошли даром. Бледный, черноволосый, с пронзительными глазами парень что-то вещал на непонятном Ури языке с видео из русскоязычного сегмента ютуба, где Бойд ранее не бывал, наверное, ни разу по своей воле. От кириллицы резало глаза, а нормального перевода на английский, увы не было. Однако, Брендон в который раз отметил в своей голове, что парень нарочно выстроил себе такой образ… Все же, тыкать по непонятным названием оказалось увлекательно. Брендон находил новые поводы сдержанно хохотнуть в сжатый кулак.Не зная, увы, к чему все это очень скоро приведет.
3
Дима выпустил в воздух облачко сладковатого сигаретного дыма, осматривая помещение. О да, как удобно было, что подвал оказался у него под рукой так кстати, как раз тогда, когда он больше всего был нужен. Если бы все так работало, Харламов бы никогда не страдал от необъяснимой любви. Тем не менее в подвале, оправдания появлению под рукой которого ММВ еще не придумал (не то он успел его арендовать, не то купил когда-то давно в качестве звукозаписывающий студии, но как-то не срослось), было довольно неплохо. Не сыро, немного прохладно, но это исправимо. Дима уже успел перетащить сюда все самое необходимое для того, чтобы с распростертыми объятиями принять дорого гостя. Эта идея — порождение фантазии глубоко больного человека, болезнь которого серьезно усугубила жестокая одержимость. Однако по сравнению со многими маньяками, чьи образы так любят романтизировать, он был еще не так плох. Если в мыслях некоего абстрактного глубоко и ненормально влюбленного парня были мысли вроде «Хочу схватить его за горло, оставить на прекрасном теле синяки, дрочить на его расчлененную тушу.», что кому-то (кто ненормальный после этого?) подобное кажется красивым, то помысли Дмитрия были довольно чисты. Да, он решился похитить человека. Да, он хотел удерживать его против воли. Но он бы никогда не причинил Брендону настоящую боль. Он же лишь хочет показать как любит его. За слишком много лет этой не то что безответной, безызвестной влюбленности, конечно, границы между нормальным и тем, о чем вообще лучше не думать, несколько подразмылись. Дима окинул подвал взглядом, еще раз доставая из кармана блокнот, в котором все было очень четко расписано. Если только повезет, этот план должен сработать. После того, как отгремит концерт… Брендон должен оказаться здесь. Брендон. Брендон занимал слишком много мыслей. Для Дмитрия не просто кумир, а самый идеальный человек на свете, которому он готов на серебренном блюдце преподнести свою душу. Надо было только встретиться с ним. Немного поговорить, и тогда он простит и похищение себя и эти вечно ненормальные смешки и улыбки. Это будет их маленькой безумной сказкой, которая положит начало великой любви. Ури просто не сможет не принять Харламова… Или Дима просто не думает, что будет, если подобное случиться……ведь от одного мысленного упоминании об этом, Диме становиться безумно страшно.
Голубоватая дымка с горько-сладким запахом любимых сигарет Харламова описывает в темной подвальной комнате узоры дивной красоты, что почти мгновенно рассасываются в местном, прохладном воздухе без свойственного аромата глубокой сырости и плесени. Здесь вообще было очень тепло. Если добавить немного больше света, чем одна единственная лампочка под потолком и еще немного мебели к тому, что здесь уже имелось, то это место было бы более чем пригодным для жилья. В самом деле, Дима же не может запереть Брендона в гнилом и грязном месте, кинув его на холодный пол, где он через пару часов без труда застудит почки. Это не то, что нужно Диме. Он похищает Брендона за тем, чтобы украсть его сердце и душу, и в итоге сделать глубоко счастливым человеком. Влюбленность Димы в Брендона — болезнь. Не шутки все песни, которые он ему посвящает. Не шутки слова, не шутки все ночи, проведенные на коленях со спущенными трусами перед постером Ури, который даже с некачественной бумаги умудряется гипнотизировать глубоким карим взглядом, заставляя задыхаться. В мольбах и дрочке. Если Диму можно назвать маньяком, то только самым нежным.Я уже пять лет не в себе. Думаю, только о нас с тобой: О тебе и обо мне.
Брендон был для него всем. Как он сам сказал, будет готов на все ради него. Если бы однажды Ури приказал бы ему раскрасить стенку своими мозгами, Дима бы сделал это без сомнения. Если бы Брендон попросил убить ради него тысячи, Дима взвел бы курок. Черт побери, даже если бы Брендон попросил больше никогда не есть бананы, Дима пошел бы на это. Без ума, без раздумий, как преданный королю боец в последнее сражение за честь своего повелителя.О Брендон Ури…
Ты мой воздух.
Брендон не приходил в его жизнь в страшный или плохой период, когда все, как говорится, шагало по месту с не самым приятным запахом.Ты моя вода.
Знакомство с ним и его творчеством проходило обычно. Нашел, услышал, заинтересовался. Зарылся глубже и не смог вынырнуть назад.Ты моя звезда.
Сначала очаровал голос певца, затем его глубочайшая красота, несравненная глубина глаз, неповторимые контуры стройного тела, неуловимые движения фантастических губ, что были подобны пирожкам, которые когда-то давно пекла деревенская бабушка Димы. Их точно так же безумно хотелось попробовать на вкус.Моя вселенная.
Не могу я жить без тебя…4
…Брендон Ури, любовь моя! На кой-черт надо было лезть в это болото… Брендон сидел на кухне свей квартиры, прикрывая низ лица руками и с каким-то полупустым взглядом смотрел перед самим собой. На носки собственных ног. Дима… не самое простое имя для языка американца теперь плотно засело на пухлых губах Ури. Голос засел глубоко в его сознании в купе с пронзительными глазами и иссиня-черными волосами. Ури услышал несколько песен этого парня о себе. Если та, что пришлось случайно услышать во время трансляции и просто над ней посмеяться, казалась приколом для себя, ближайших друзей и своей аудитории, если простой бит, постанывания, и статично повторяющая просьба вступить с ним в половой акт не вызывала доверия с первого раза, то другие песни все изменили. Одна из них была чертовски похожа на предыдущую, вот только звучала она не комично, а красиво. Дерзко и вульгарно. К тому же была на английском, хотя в ней и было всего несколько строк. Смысл все тот же. Ури покачивал головой в ритм, однако больше не улыбался, когда все тот же приятный голос некого Харламова, действительно лаская слух (несмотря на простоту, песня звучала максимально органично и красиво), четко и главное, более в ней не читалось издевательской шутливости. Каждое слово было понятно. I want to kiss you I want to taste you I want to fuck you I want to suck your dick Это есть ничто иное, как послание. Непременно к самому Брендону. Но он этому усмехнулся. Кто бы из его многочисленный фанатов, не хотел бы оказаться с ним в постели? Ури получал довольно много писем, порой ярко откровенного содержания от людей разных возрастов и разного пола. Иногда это было не так плохо, но вот получать фото явно не очень взрослых девочек, Бойд терпеть не мог. После такого было в пору менять почту, номера и, желательно адрес. I love you И признания в любви от людей, чьи имена он слышал в первые, были так же не в новинку. Что поделать, таков удел привлекательной знаменитости. Со славой и популярностью приходит любовь. В разных формах. Кто любит его только за харизму и красивый голос, желая подражать, а кто хочет всерьез почувствовать исполнителя глубоко в себе. Брендон давно привык к этой популярности, ее последствиям и необычным формам. Пускай, порой поступки фанатов были немного пугающими и, пожалуй слишком радикальными, Ури научился реагировать со скептицизмом. Сейчас же, он как будто в самый первый раз испытал чувство, когда кто-то всерьез клеится к нему. Немного льстит, но в то же время неловко и не комфортно от такого внимания с чьей-то стороны. А эти стоны, слова, этот голос, что просто идеально подходят под ту мрачную, но чертовки колоритную внешность. Если вторая песня стерла улыбку с лица Брендона, то третья вернула ее. Отнюдь уже с резко противоположным характером. Нежный голос, в этот раз не такой, словно певец пытался затащить кого-то в постель для жаркой ночи, а напротив, ласковый. Приятная музыка, текст, в котором Ури разобрал только свое имя. Однако он буквально ощущал, что эта песня пронизана нежностью и добротой. Уже третья и… надо признать даже без понимания языка она несколько трогала мелодией и интонациями. Пианинная музыка, мягкий голос. Все больше вставал под сомнение факт, что все это шутка. А Брендону по мере того ставилось не по себе… Сначала было не так плохо. Пока он не услышал третью песню. Брендон Ури, Брендон Ури! Кажется, именно в эту песню парень влил всю свою боль от того непреодолимого расстояния между ними, что было не только физическим. Музыка звучала невероятно тревожно, но в то же время с самых своих первых звуков она глубоко завораживала, заставляя застыть в невозможности отключить звук, каким бы сильным не было на то его желание. Брендон Ури, Брендон Ури! Он кричал. Неистово кричал. Это не просто послание, а отчаянный вопль о помощи. Этот человек нереально болен. Нешуточно и глубоко. Ури кусал пухлую нижнюю губу и зарывался в волосы. Осознавать, что тебя любят нормально, признавать, что ты объект сексуальных фантазий очень даже неплохо, но вот понимать, что тобой некто болен, всерьез и глубоко, было страшно. БРЕНДОН УРИ Эти надрывные вопли до сих пор стояли в ушах, заставляя холодные капли скатываться по его спине. БРЕНДОН УРИ! Такое ощущение, будто бы они вдвоем стоят на крыше небоскреба, что подобно Пизанской башне накренился над бездонной черной пропастью. Что Дмитрий рисковал упасть и из самых последних сил, стертыми в кровь и мясо руками держался за грязный край. И Ури единственный, кто сейчас находится рядом. И Харламов зовет его по имени. Б̄Р̸̓ͯЕ͌̽ͬН̡͂͌̚Д̋ͥ̉͜Оͩ̑̆Нͩ̎ͦ̊ͤ͢ У͐̓̋͊͠Р͛ͥ͂ͦ͂ͫЍ̆͑ͮ! Зовет, сквозь столь же пронзительные и режущие слух завывания лютого, ледяного ветра, что своими порывами, кажется срывает с лица слои кожи. Зовет, умоляя спасти себя от падения в бесчувственную черную бездну. Б̣̬͉͔̲̫͠ Р͔̱̀ Е̴̵̰̜̪͓̤̗̲ Н̤̦̥̮̦̯̝̪ Д̡̦̠ О̰̩̭̟̺̱͘ Н̶̶̘̲͚̩̱̬̀ ̙͙͈ У̛̭̣̦̹͕̮͍̘̹ Р̶̶̴̝͍̱͎͈̱ И̘̝̬̞̼́̕ Эти крики похожи на предсмертные вопли, а футболка Брендона вся в холодном поту. — Marry Me Bellamy… — Он беззвучно пошевелил губами и кинул испуганный взгляд на окошко, как будто бы за ним мог сейчас стоять этот бледный парень, истошно выкрикивая его имя. Почти всю ночь Ури был обречен на тупое, бессонное скитание по квартире, не понимая, почему ему не может быть все равно на какого-то парня. Даже если он и пытается посвящать Ури какие-то там песни.5
Уже много лет подряд Дима засыпал в холодной постели. Если даже топили батареи, если даже и было жарко, он все равно оставался в холоде. В холоде одиночества разбавить которое могли только дрочка и объятия с любимой подушкой. Он был глубоко одинок и несчастен. Не хватало той самой любви, но вот она, увы, не знала о его существовании и его чувствах. Ненадолго. Скоро все резко изменится и Брендон увидит его. Заметит и все поймет. Харламов искренне верил в то, что у него огромное и доброе сердце, что он несмотря на пристрастие к самолюбованию, он не из тех, кто давит других своим тщеславием. Да, конечно, и сам Дима несколько превозносил свою личность, считая себя, надо сказать абсолютно справедливо, охуенным, милым и во многом талантливым, но все его гордость умирала, когда возникали мысли об Ури. Дима бы задушил ее ради Брендона. Пускай хоть ради одного его добровольного поцелуя. Хараламов перевалился с боку на бок. Его скоро ожидает великое свершение, но заведомо уже было несколько больно от того, что первое время придется причинять своему любимому неудобства. Возможно напугать его или разозлить… вызвать в свой адрес кучу обзывательств, каждое из которых будет и вовсе подобно осколком стекла, режущим бледную кожу. Все же, мечтой ММВ было, чтобы и Брендон проникся его чувствами, чтобы сам Ури хотел его и лез к Диме первым, хватая его губы своими и настойчиво утаскивая за собой в спальню. Дима, как школьница, которые так его любили, перевернулся на живот и мечтательно заулыбался. Он верил в свой идеальный, похожий на слишком красивый и наигранно слащавый сценарий, план. Он похитит Брендона после концерта. Они поговорят, Ури влюбится в него и потом навсегда заберет с собой в Америку, где они будут жить долго и счастливо. Как это будет осуществлено, Харламов правда не продумал, зато уже успел более менее изучить географию площадки, на которой Ури будет выступать. Хотя и завербовал псевдодруга, который за небольшую услугу поможет ему без лишних вопросов довезти связанное тело до подвала и после этого всего железно держать язык за зубами. Не так плохо иметь странные номера в своих контактах. И не так плохо быть немного отбитым. Разве что в этом случае только немного мучает совесть… Однако предвкушение скорой и невероятно близкой встречи с любимым успокоило пыл и помогло окунуться в царство Морфея, для того, чтобы набраться сил для грядущей большой миссии.6
Яркий свет. Невероятно громкая музыка, что смешалась с голосом радостной толпы. Такими были все концерты. На время концерта Ури отпустили странные мысли. Его встречала Россия. Холодные люди с горячими сердцами. Много радости и счастливых криков. Все это помогало забыться. Ури с головой нырял в глубокую пучину ярких цветов жизни рок-звезды и отвязно отрывался, подхватывая энергию толпы и отдавая каждому из них свою. Ури пел, щеголяя по сцене в одних только джинсах, ведь накануне футболка улетела в зал, попав в волну рук фанатов и фанаток в особенности. На сильном и динамичном припеве, Брендон отдался своему страстному увлечению и, разбежавшись, сиганул в самую гущу толпы с край сцены. Словно бы бросился в море, вызывая бурю невероятных восторгов. Сначала его держали на руках, но потом он стал просто бегать среди своих фанатов, иногда уворачиваясь от прикосновений, а иногда и нарочно лапая кого-то. Так он сделал несколько кругов и даже в шутку спросил у кого-то на ломанном русском о том, как найти дорогу на сцену. И конечно, своей обворожительной улыбкой вызвал множество радости, веселых криков и мелких слезинок. Пора было возвращаться, все-таки, вовсе негоже вокалисту бегать по залу, как горному козлу, вместо того, чтобы петь. И вот, готовясь разбежаться и с пафосом залететь на сцену, Ури краем глаза выловил из толпы пронзительный серо-голубой взгляд. Увидел иссиня-черные волосы. Полную восхищения улыбку. Дима смотрел на него. От низа живота в его нутре начала зацветать виноградная лоза, поднимаясь и обвивая легкие и сердце. Ури остановился прямо перед ним. Тут и без особого ума явно, что этот прекрасный карий взгляд адресован ему. Только ему. У Харламова от подобного аж сперло дыхание где-то глубоко внутри. Сердце пропустило удар. Второй. Третий. В Диму как будто залили теплую воду. Он впервые видел объект своей любви настолько близко. И, все боги, с такого расстояния Брендон Ури был еще прекраснее. Его хотелось прямо здесь и сейчас, наплевав на концерт. На толпу и на группу Ури. Дима подался вперед, желая хоть раз прикоснуться к певцу. Брендон лишь на миг уловил его улыбку и уже захотел бежать. Без сомнения, это был тот самый парень, что стал причиной его недавней взбалмошной бессонницы. Выражение лица Ури изменилось. — Marry me Bellamy… — Бойд беззвучно пошевелил губами и, резко развернувшись, в последний момент ушел от чужих пальцев и вернулся на сцену, под скандирование публики. Он вернулся к музыке, отдавая себя что позволяло на время позабыть о смешанных чувствах и ледяных глазах. Он снова не имел никакого представления и том, что его ожидает в дальнейшем.