I beg you

1

      Свет, яркий, выжигающий глаза. Громкая музыка, от которой на второй час уже начала болеть голова в купе с безумным весельем, слишком сильно захлестнувшим каждого пришедшего. Невероятная радость, энергия со все сторон, гам, шум и: для Димы — Брендон, для Брендона въевшийся в сознание взгляд.       Сегодня, очень долго никому не было покоя. Ури носился как заведенный, излучая радость и энергию, разбрызгивая ее во все стороны и стараясь щедро поделиться с каждым без исключения. Как это обычно бывало на концертах, он отрывался вместо со своей публикой, так, словно бы сам был таким же простым обывателем, что вырвался хорошо провести выходные и поглазеть на любимого исполнителя. И его группа горела не меньше.       Все же, как бы весело не было, мысли о том парне преследовали пускай совсем ненавязчивой и бледной тенью, а Ури, каждый раз года он обращался к толпе, казалось, что из тысячи глаз он ощущает на себе взгляд лишь только одних. Холодного оттенка, но с глубокой любовной теплотой внутри.       В один момент поднялось чувство, что он должен играть только для одного него. Как будто бы весь зал резко опустел и из зрителей остался только этот черноволосый чудак со своей пугающе-милой улыбкой и бархатным голосом. Как будто бы они уединились… Брендон сомневался, что ему этого хочется. Парень, конечно его не отталкивал и не отвращал, но все что он делал и говорил, казалось несколько пугающим. В сознании Ури это был маньяк, который тайно собирает фотографии своего предмета воздыхания, клеит их на все стены в своем доме и готов при любой возможности выслеживать и выведывать все, от адреса, до самых сокровенных тонкостей личной жизни. При этом утверждая, что они готовы пойти на любые жертвы ради тех, в кого влюблены. Это ненормально и это, без шуток, пугает. В особенности, когда подобная жаркая и необъятная любовь направленна в твою сторону вместе с этим пронзительным взглядом.       К концу концерта спина Ури была влажной от пота и все, кажется без малейшего исключения оставались в просто превосходном настроении. Фанаты нерасторопно расходились, неустанно обсуждая все, что только что увидели. Брендон и группа отправились на заслуженный отдых.       Уже вернувшись в тихое и спокойное место, уже оказавшись под спасительными струями холодной воды, подставляя ей усталое лицо и взмокшие и растрепанные волосы, Брендон услышал негромкий скрежет по двери ванной, в которой закрылся (чисто по инерции, хотя ранее никогда этого как правило не делал). Это заставило его невольно вздрогнуть всем телом и резко повернуться. Это было от усталости или и вовсе сродни паранойе, но Ури на миг почудилось, что за дверью может стоять тот самый парень… Дмитрий. О, неужели же он начал преследовать певца повсюду? Не только наяву — хотя с чего Брендон взял, что он его преследует — но и в сознании. Ужас. Но Бойд смог облегченно выдохнуть. Из-за двери раздался голос согруппника. — Эй, Брен, мы в бар, ты с нами? — Светить своим наряженным состоянием Ури не хотел. Да и ему нужно было еще хоть немного времени. — Идите. Я догоню.       Конечно, он совершал типичную ошибку. В самой плохой ситуации оказывался один, отказываясь от потенциальной помощи, которая могла бы очень кстати пригодиться, случись что. Брендону хотелось верить, что все нормально и это ненормальное напряжение очень скоро пройдет, оставив его в покое.       Хлопнула дверь и только спустя минут десять, Ури вышел из душа, вытирая волосы махровым полотенцем. Номер отеля пустовал. В другой момент Бойд и был бы чертовски рад такому раскладу событий, но сейчас эта пустота казалась гнетущей. Лучшим решением было отправиться за друзьями и позволить алкоголю взять на себя ответственность за это напряжение.       Хотя предчувствие было жуткое… Все случалось так, как и должно было. По идеально заложенному и известному всем наперед сценарию.       Брендон оделся, вышел на улицу, нашел своих друзей в баре и немного перебрал. Иначе не объяснить, почему остался в пивнушке допоздна и какого черта согласился принять выпивку из чужих рук… После этого сознание почти сразу его покинуло, а последними ощущениями были несколько пар рук, тащащие его куда-то и слабый удар обо что-то жесткое и, кажется, полое.

2

      Идеально. Легкий ветерок в голове. Невозможность пошевелиться. Медленно восстанавливающиеся в памяти эпизоды минувшей ночи. Удивительно, но почти ничего не болело. Разве что левая лопатка слегка саднила. Ури задергался. Первым, — что было не иначе как механизм, защищающий от шока — что пришло в голову, это мысль о том, что над ним решили вот так вот пошутить. — Отличная шутка, парни! А теперь хватит, отвяжите меня! — Брендон осматривается по сторонам, отмечая, что он, судя по всему находится в подвале. И он, этот подвал, вопреки всем стереотипам об этих местах не был пугающим. Тут было тепло и в воздухе витал горько-сладковатый запах сигарет. Даже стул, к которому Ури был привязан — чертовски крепко, надо сказать — не награждал задницу занозами и кривыми гвоздями. На нем даже была подушечка. — Слышите, что, эй! Отвязывайте меня, ублюдки, не смешно уже! — Ури все еще улыбался, дергая руками, до последнего он был убежден, что это оригинальная шутка его товарищей, что под потолком болтается скрытая камера, сейчас записывающая, как певец корчится, кричит в попытке освободиться. — Ну давайте же, парни, мне вообще-то отлить надо! — Только вот по мере того, как тихое эхо, отдаваясь от стен было единственным, кто отвечал на его крики, певец все больше сомневался убеждался в том, что стал жертвой. розыгрыша.       Окончательно их развеял зазвучавший за спиной голос. Невысокий и негромкий, несколько завораживающий неестественной хрипотцой, что была подобна шелесту листьев, ведомых потоками теплого ночного ветра. Нечеткие, шепчущее слова, сдобренные крепким русским акцентом. — Здравствуй, Брендон. — Это прозвучало где-то над головой. Ури пришлось откинуться назад, чтобы увидеть его. Сердце в груди пропустило удар. Это был тот — кто бы мог сомневаться — тот парень.       Дима улыбался. Невероятно широко. Боже… он не верил себе. Своим ушам, глазам, ощущениям и всему, что сейчас происходило. Это было сложно… Он вообще думал, что провалиться, останется в дураках или огребет с три короба чего заслуживает. Было страшно, хотя бы потому, что за подобное могла прийти ответственность в далеко не самой приятной форме. Но теперь, когда все сбылось, когда Брендон был так близок и смотрел напрямую в его глаза, все неуверенности и страхи мгновенно испарились, не оставляя за собой ни следа. И Харламов, медленно подняв дрожащие от волнения руки, плавно опустил их на плечи Ури, неровно выдыхая. — Что за черт? — Конечно, не стоило ждать хорошей реакции от Ури с самого начала. Ясное дело, что похищенный человек может быть сначала разозлен или испуган, но Дима был железно уверен, что держит всю ситуацию под своим строгим контролем.       Брендон засопел носом и задергался, хмуря темные брови и мотая головой из стороны в сторону. Было страшно осознавать, что его самым натуральным образом похитили. Похитил не просто едва ли знакомый, а еще и тот человек, чей образ в сознании крепко сочетался с чем-то ненормальным, сумасшедшим и, возможно, даже всерьез опасным для жизни. — Брендон… — Парень прикусил губу и медленно обошел певца, останавливаясь напротив него. Ноги Димы покосились, а сердце в груди стучало невероятно быстро. Этот ритм гулким эхом отдавался ушах и бил по горлу изнутри, заставляя медленно задыхаться от собственного счастья. Харламов не выдержал и тяжело рухнул перед Ури на колени, поднимая голову и безотрывно заглядываясь в темно-шоколадные глаза. Пока в последних зрело что-то подобное страху и недоумению, собственные глаза ММВ заполнялись жаркой влюбленностью и пугающей нежностью. Кажется, стоило лишь произносить его имя, зная, что он услышит… Кажется, хватало лишь одного невесомого прикосновения к его плечам или коленям, чтобы голову с плеч снесло от счастья. — Какого черта ты делаешь, конченный? Эй. Выпусти меня отсюда! — Ури нахмурился, но для Димы он оставался прекрасным, даже когда откровенно бросался оскорблениями в его адрес. Харламов просто был убежден в том, что под конец все закончится хорошо и счастливыми будут оба. — Прошу, не надо кричать. — Дима неплохо справлялся с чужим языком. Не на уровне носителя, но и его вполне можно было понять. Видно, что по-английски этот парень знал гораздо больше, чем те вульгарные фразы, которыми любил бросаться в своих песнях. Однако Ури такое удивляло и восхищало в последнюю очередь.       Он видел перед собой эти глаза. Безгранично влюбленные. Эту улыбку. Ощущал слишком неуверенные на первый раз прикосновения, как будто бы фанат боятся его поранить. Он слышал трепет, с каким русский паренек произносил его имя. Если и были подозрения в том, что эта ночь в этом подвале для него могла вполне серьезно стать последней, они таяли как упавший на раскаленный асфальт шарик сладкого пломбира. И здесь, сейчас, когда они наедине, когда они так близко, ощущение того, что этот парень и правда влюблен в него прочнее некуда только крепло. — Ты ненормальный? — Брендон резко дернул коленом, стряхивая чужую руку. Пока в его голосе есть немного злости, однако по взгляду Ури нельзя определить, что он по-настоящему злится. Скорее возмущается и то, в большей степени потому, что это более чем закономерно в подобной ситуации. Это неправильно. Он должен испытывать к безумцу неприязнь и ненависть, но ничего такого не было. Пока одно лишь пустое непонимание и легкая, весьма благородная жалость к его больному сознанию. — Брендон… — Харламов путается в мыслях, словах, от волнения он едва ли живой, одновременно безмерно радостно, но в какой-то момент это становится страшно. Он знал и верил, что Ури его полюбит, но вот, только вдруг это не так… Что если самый обожаемый человек вдруг его возненавидит… — Я люблю тебя… — Мягко улыбнувшись, Дима вытягивает руки и, несмотря на легкое сопротивление, нежно обнимает Бойда за шею и устраивается на его коленях. Они невероятно близко… Ури, верно не знает кто он, но у Харламова готова целая речь для того… чтобы стать сейчас абсолютно ненужной. — Слушай… как там тебя, Димитрий или Дмитрий… — Лицо Харламова вмиг вытянулось в некоем изумлении. — Я понимаю. Но все же, ты не мог бы не поступать со мной так? А?       Брендон насупился и еще раз дернул руками, а ММВ пришла очередь испытаться радостное удивление. — О, Брендон, ты меня знаешь?.. — Парень поелозил на коленях певца и положил голову на его плечо. Он был уверен, что ни одно из его посланий так и не дошло до Ури, он же и не надеялся на подобное. А тут Бойд даже знает его имя… его настоящее имя!       Ури нахмурился. — Знаю, чувак. Честно, я только недавно услышал твою песни… — Ури нервно прикусил губу, понимая, что он сейчас, наверное, очень зря проговорился об этом. И что отвертеться теперь будет еще сложнее. Руки не переставали дергаться, а глаза все искали пути к спасению от русского ненормального фаната.       Дима покраснел. Вжался всем телом в Ури, утыкаясь в его плечи и мило захихикал от смущения. Он совсем не ожидал этого. Брендон знает его! Он его слышал! Но… что он скажет по этому поводу? А Ури, как ни странно, вовсе не было мерзко от действий парня. Только лишь недоумение вызывали все его действия. Его голос и смех даже казались чем-то приятными. Не то что тот факт, что Ури тут сейчас сидит по рукам и ногам связанный и его, одному черту известно, когда отпустят. Да и отпустят ли вообще. — Это, конечно, очень трогательно. Те, чувства, которые ты испытываешь, но… — Ури смутился, опустив голову. Он не мог ответить взаимностью на любовь. Даже на столь горячую любовную болезнь. — То, что ты сейчас делаешь, ненормально. Мне это не нравится, понимаешь?       Брендон дернулся, чувствуя, что навязчивые объятия Харламова, кажется, вовсе не собираются слабнуть. Дима не двигался, держа его за шею и утыкаясь в тонкие плечи носом, так и продолжал сидеть, словно бы только что умер в этой позе. Ури дернул пару раз плечами и ткнулся носом в макушку парня, от чего тот дернул плечами, медленно приподняв взгляд на Ури. Взгляд, полный неподдельной любви, такой теплый, что у Брендона прошлись по коже жаркие мурашки. — Брендон, прошу, побудь со мной. Останься со мной, Брендон… — Моляще попросил Харламов, медленно поднимая голову и пытливо, но восхищенно вглядываясь в карие глаза напротив своего лица. Такой приятный, глубокий и теплый цвет… Это завораживало, опьяняло, верно, но медленно лишая рассудка и откидывая способность трезво оценивать каждое свое действие далеко на задний план. Что совершенно точно не сулило ничего хорошего для пленника.       Во тьме сознания Ури разлилась ярким светом вспыхнувшая лампочка. Идея. Чем дольше он смотрел в светлые глаза, переполненные неподдельной и глубокой любовью, чем больше жарких выдохов с легким запахом полусладких сигарет опаляло его лицо, тем больше он убеждался в том, что этого безнадежно больного любовью парня не пронять ни угрозами, ни попытками воззвать к разуму. Можно было воспользоваться хитростью. Прикинуться, подыграть этому Харламову и вырваться. Хотя Брендон не желал играть чьими-то ни было чувствами, пускай и даже такими спонтанными и ненормальными, он решил, что это единственный способ сбежать. Ждать, пока его хватятся и найдут здесь, не хотелось. — Ладно… скажи мне… ты правда любишь меня так сильно?..       Дима кивнул. А Ури пришлось стерпеть первый, нежный поцелуй в губы. Резкого отвращения от этого не было.

3

      Боже, во что он только попал… Как же, хорошая идея, прикинуться, что возможно, его чувства могут найти отклик. Позволить пару раз поцеловать себя. Вести себя дружелюбно и спокойно, надеясь, что Дима вот-вот согласиться выпустить его отсюда. Отвечать на его вопросы и принимать с его рук воду. И совершить, наконец главную ошибку, совершенно невесомо ответив на очередной поцелуй.       Когда губы Брендона ощутимо двинулись, бережно раскрывая его собственные, в животе Димы словно бы взорвался шар с кипятком. Он впился пальцами в его плечи, он взвыл как заклейменный бык и полез руками под футболку Ури. Вот это не то, чего хотел Брендон. Вот это как раз то, чего он, наверное, больше всего боялся в этой ситуации. — Эй! Эй-эй-эй, ты что… стой! — Певец зарычал и поперхнулся этим звуком, когда чужое колено так резко надавило на пах, когда руки вздернулись вверх, оглаживая его тело. Каждое прикосновение жутко обжигало, и испытывать этого не хотелось. Не хотелось находиться здесь и сейчас. В его руках.       С губ Брендона сорвался громкий стон, а Дима подхватил его, постанывая в унисон. Ему-то казалось, что мечта сбылась и Ури, так несправедливо связанный и похищенный, перехватил его чувства и теперь хочет его так же сильно, как и Харламов певца.       Ведь изначальным, самым реалистичным и желанным был план ненадолго уединиться с Брендоном и заставить его, пускай, несколько наперев, трахнуть себя как последнюю шлюху. Дополнительными мечами были, что после этого он влюбится как мальчишка и увезет Диму с собой. Как ни прискорбно, животное желание стояло немного выше, и было доступнее, чем горячие чувства. — Я хочу тебя, Брендон! Я Хочу тебя!       И звякнул бляшкой ремень, упавший на холодный пол, зашуршала одежда, когда Брендон, поняв, что сейчас его ожидает, вмиг позабыл свой льстивый настой и завертелся, тщетно пытаясь вырваться, все больше натирая себе руки веревкой.       Вопросы, миллионы вопросов забились в его голове, когда чужие пальцы начали спускаться его штаны.       Почему он здесь? Как это вообще получилось? Это почти невозможно, чтобы вот так его взяли и похитили! Это как в каком-то дешёвом порнофильме! Тупая и несколько абсурдная завязка для кульминации в виде продолжительного и страстного секса. Вот, во что он попал. Разве что нет камер, света и все происходит взаправду. И он не играет жертву, а является ей непосредственно.       Дима плотоядно ухмыльнулся и начал мерно мять член, очертания которого были видны сквозь полосатые (оранжевые с зеленым) семейники.       Брендон тихо проскулил. И поморщился, когда Дима, с рыком сдернув с него трусы, начал активно надрачивать. Рука Харламова, как и член Ури загорелись почти сразу, потому как в таких ситуациях, на самом деле рекомендуется использовать смазку или что-то на подобии того, чтобы после не мучиться от мазолей. Дима и сам ощущал дискомфорт и по недовольным стонам понял, что так продолжать не стоит. Увы, вместо смазки нашлась только баночка детского фруктового пюре «Агуша».       Темная масса, источая приятный сладкий запах яблока с бананам засочилася по ладони, коснулась члена Брендона и Дима, сделав пару движений, демонстративно облизал ладонь. От новых ощущений Ури простонал и начал мотать головой, показывая, что он против этого.       Дима не не слушал. Бедра, член и низ живота Ури оказались густо вымазаны фруктовым пюре. Певец уже, кажется смирившись, опустил голову, но тут же ужаснулся, услышав скользкий смешок Харламова. Кажется, тот воспринял перемазанное сладкой кашкой тело как десерт. Он опустился на колени и начал облизывать Брендона.       Ботинки, штаны, нижнее белье слетели. Губы целовали низ живота Ури, широкий и горячий язык скользил по внутренним сторонам его бедер, пока шаловливый ротик не добрался до самого сладенького. — Стой-стой, остано… — Но Ури прервался на середине, громко простонав, когда его, внушающий своими размерами член потонул во рту ММБ. — Я говорил, фто люблю бананы? Фильсно люблю… — Я удовольствием проговорил он, вбирая аж с заглотом.       От таких ощущений, крыша Ури улетела на луну, а глаза даже заслезились. Самое худшее, что несмотря на сопротивление разума, он получал удовольствие от действий похитителя. У того, кажется, уже был опыт. Или он так натренировался на своих любимых фруктах? — Мне не нравится, остановись! — Брендон стонет и, на самом-то деле, бессовестно врет. О чем сейчас свидетельствует его огромный стояк, упершийся Диме прямо в горло. — Но ты возбудился! — Лол, точно.

4

      Брендон противился. Уходил от поцелуев, пытался его оттолкнуть, но в конце принял, что он, черт возьми получает нереальное удовольствие от всего этого процесса.       Дима вытворял невероятные вещи с его телом и страдал сейчас не только член. В данный момент Харламов стоял на коленях, выдавливая из Ури стоны за счет того, что что массировал ступни его ног. Дальше — больше. Дима стал скользить язычком, очерчивая изящные контуры его ступней.       Ури забормотал что-то совершенно невнятное и зашелся в блаженном стоне, когда его язык так точно и место проскользнул между пальчиков правой ноги. Он прикусил мизинчик, с нежностью вобрав его в рот и оставив на нем на прощание тонкую пленку слюны. Безымянный оказался нежно накрыт губами и от него была горячо зацелована вся ступня. Он нежно описал языком кольцо вокруг среднего пальца. Нежно попытался проникнуть языком под ноготь указательного, с большим поступил так же, как и с мизинцем.       Немного сухие и солоноватые пятки стали влажнее, после того как Дима обслужил и их. По мере того, как это происходило, члены обоих молодых людей набухали, унося их далеко ввысь от всех этих земных тягот. Со ступней Ури тонкими струйками на пол стекала оставшаяся там и уже остывшая густая слюна.       Брендон откровенно тяжело дышал. Он уже весь вспотел и перестал отрицать, что черт возьми хочет этого парня. Горячий и влажный, его член уже стоял колом, на которой, получая кару за свои свершения должен был быть насажен грешник.       Дима оказался на удивление прекрасно растянут. Ури хотел спросить об этом, но Харамов, раздвигая ягодицы и надевая свое анальное колечко на член Ури, подмигнул и снова рассказал о своей любви к бананам.       Они оба кричали. Брендон приникая в него. Дима, когда в него проникали. Последний начал движение, царапая плечи Ури. Они потели, оба стонали, а Брендону было чертовски плохо из-за того, что он не имел никакой свободы действий. — Развяжи меня.       Дима послушался. Но кое-как он избавил Ури от веревок, на самом деле уже мало воображая, что он вообще делает и что происходит. Они оба сошли с ума от наслаждения. Брендон оттолкнул его к стене и прибился сзади, снова входя в давно разработанное чем попало отверстие и начиная вбиваться.       Его горячий и огромный член рвал нежное колечко изнутри, а от каждого толчка колени Димы соприкасались со стеной и разбивались.       В эту ночь, в этом подвале они на пару кончили ни один и не два раза.       Дима был болен давно, а Ури, кажется стал таким же больным, когда в первый раз услышал его песни.       Они кое-как добежали под дождем до дома Димы и завалились в кровать, накрепко, казалось бы навсегда засыпая в объятиях друг друга.       Димы был невероятно счастлив сейчас. Настолько, что был готов рыдать. Рыдал бы если бы не спал. Сбылась его та самая мечта…       На утро Брендон пропал.       О нет.

5

      ММВ сегодня давал свой концерт в небольшом зале, по которому в кислотно розовых лучах под охуенный голос плясали школьницы, получая невероятный кайф от его музыки.       И никто из них сейчас не замечал высокую мужскую фигуру, что прятала лицо за кепочкой, что привалилась в самом конце зала к стене.       Зал наполнился настолько громкими визгами, что пришлось приглушить музыку. Дима поднял взгляд и из его руки выпал микрофон. Фигура скинула с себя кепочку и птицей залетела на сцену. А Дима поражался, как он сейчас не схватил инфаркт и не умер на месте. — Б… Брендон. Здрав… — И он не договорил. Черт возьми не договорил. Ибо его заткнули поцелуем. Горячим, как чайник который только что вскипел.