Пламя и шрамы

Зазимок в этот год лег рано, и когда в горах начались снегопады, было решено, что король Трандуил со свитой задержится в Имладрисе на всю зиму, в своем отсутствии оставив правление лесным королевством на сына и советников. — Изрядную же кашу придется мне расхлебывать по возвращении, — ворчал Трандуил, на что Глорфиндел неизменно отвечал снисходительной улыбкой. Трандуил обосновался наконец в гостевых покоях, отведенных ему лордом Элрондом, однако туда же перебрался вместе с ним и Глорфиндел. Помимо прочего, там хотя бы кровать была пошире. В собственных комнатах Глорфиндел с этих пор появлялся нечасто, почти не разлучаясь с Трандуилом, и долгие зимние месяцы они провели вместе, познавая тела, и души, и мысли друг друга. Они сделались необычайно близки. Глорфиндел рассказывал ему о своей семье и о Гондолине, поверяя эльфийскому королю то, чем не склонен был делиться ни с кем более. Трандуил же говорил о своей жене, о ее доброте и красоте, о том, как она любила их сына. И о ее смерти. — Придет день, когда я расскажу о ней Леголасу, — говорил он, — но до той поры не омрачу его сердца скорбью. Если Глорфиндел и не одобрил намерения эльфийского короля утаить от сына правду о матери, он ничего не сказал на это, лишь сколько мог постарался развеять печаль, затаившуюся в глазах Трандуила. В один из дней, прежде чем снегопады спустились в долину, они сошлись на тренировочном поле, и Глорфинделу довелось наконец узреть танец, в который Трандуила не вовлекла бы музыка. Со времен Гондолина оружием Глорфиндела оставался двуручный меч, тогда как большинство эльфов довольствовались мечами вполовину меньшего размаха и веса. Прославленный воин был много выше своих сородичей и шире в плечах, а памятуя о четырех футах добротно прокованной стали в его руке, немногие отваживались выступить против него в поединке. Но Трандуил — Трандуил превратил простую тренировку в причудливый танец. Его узкие остро отточенные клинки серебристыми молниями рассекали воздух, и тело упруго следовало за ними, а сильные ноги, казалось, едва касались земли, не замирая ни на мгновение. Оба воина не опасались нанести друг другу увечий, будучи достаточно искусны в мечном бою, и всё же Глорфиндел едва не пропустил удар, чуть было не рассекший ему предплечье. Трандуил резко отпрянул, приподняв бровь, без слов спрашивая, желает ли Глорфиндел продолжить, и тот, лишь коротко кивнув в ответ, ринулся вперед. Вокруг них мало-помалу собиралась толпа, но Глорфинделу казалось, что здесь и сейчас он наедине с эльфийским владыкой. В их поединке было столько же страсти и сокровенности, сколь в любовной близости, — выпады и подрезы, уколы и перекаты сводили и разводили их, и снова сводили вместе на утоптанной сотнями ног земле тренировочного поля. Оба они были обнажены до пояса, их могучие тела влажно блестели от пота. Глорфиндел связал волосы на затылке, откинув золотую копну за спину, но серебристые пряди Трандуила вольготно струились по плечам, кружа вокруг него сияющим вихрем, и Глорфиндел не спешил уступить лесному владыке и не стремился одержать верх, желая продлить их поединок как можно дольше. Конец их состязанию положил лишь прозвучавший к обеду колокол. Толпа понемногу разбрелась, а они всё стояли друг против друга, цепко сжимая рукояти мечей и тяжело переводя дыхание, и Глорфиндел не мог, да и не хотел отвести взгляда от Трандуила. Этим вечером к трапезе они не вышли. Весна в Имладрисе всё явственней вступала в свои права, а вместе с ней близился и день их разлуки. Когда снег начал сходить с горных троп, с каждой ночью они засыпали всё позднее, и по утрам всё дольше мешкали в постели. В ночь накануне отъезда Трандуила они вовсе не сомкнули глаз, занимаясь любовью, покуда силы не оставили их, и после до самого рассвета не размыкая объятий. Стоя у ворот Имладриса, Глорфиндел отнюдь не впервые за это утро желал еще хотя бы на час удержать Трандуила. Но будь то через час или через день, отъезд Владыки Сумеречья оставался делом решенным. Трандуил не сводил с него глаз, не замечая ни нетерпеливо гарцующих коней, ни говора заждавшихся возвращения домой эльфов. Внезапно он сдернул с пальца одно из резных колец, вкладывая его в ладонь и сжимая в руке Глорфиндела. Тот воздел бровь, будто дивясь нежданной прихоти Трандуила, но глаза ему обожгло предательской влагой, а в легких вдруг разом закончился воздух. — Обещание, — одними губами шепнул Трандуил. Глорфиндел коротко кивнул, в последний раз потянувшись к устам лесного владыки. — Жди меня осенью, — слова прозвучали обетом. — Я приду к тебе. И когда кавалькада лесных эльфов скрылась за воротами, и перестук копыт затих вдалеке, Глорфиндел еще долго в одиночестве стоял посреди двора, и лишь завитки серебра, остро впившиеся в ладонь, дарили ему утешение — и надежду. Осень была не за горами.