Фиктивный брак.

— Боже! Это Лекоз Альфонс: «Вид Венеции!» — вскрикнув, Лиза буквально пролетела мимо меня, даже забыв о своих ногах. Я успел только моргнуть, а девушка уже рассматривала картину на другой стене. — Невероятно! Восхитительно! Паницш Роберт: «Парусники на причале» и Олсен Альфред: «Венеция». Это оригиналы? — спросила она, указав на полотна. — Хм… да. А ты откуда их знаешь? — удивился я, подходя к девушке, остановившейся у самой дорогой из этих картин. — Видела, — отстраненно ответила девушка. Она была поглощена изучением картины Олсена, пока в это время, я буквально потерял дар речи от ее познаний. Ведь каждый из этих художников не так популярен, но их работы много значат для меня. — Ох, Иккинг, — черт, ее манеры и акцент на центральной гласной вкупе с тихим голосом в одну секунду зародили во мне жар, — тебя обманули, — печально вздохнув, она повернулась ко мне. — Что? — прочистив горло, переспросил я. — Это не оригинал. Копия, причем не очень хорошая, — она указала на картину Олсена, а я чуть не поперхнулся. — С чего ты взяла? — я прищурился, внимательнее рассматривая задумчивое лицо. — Могу показать тебе, мне только необходим ножик, — ее взгляд был настолько расстроенным, что мне ничего не оставалось, как продолжить этот фарс. К тому же это был наш первый долгий разговор за последнее время, и, возможно, это поможет нам не ругаться в дальнейшем. Я подошел к буфету и, достав оттуда прибор, переложил в ее руку. — Ты мог бы снять картину? — спросила Лиза. Без лишних слов выполнил и передал ей. Она опустила ее на пол и начала открывать раму, пока мой рот медленно приоткрывался. Но не оттого, что она портила ее, а потому что она делала это уверенно и четко. Отложив рамку, она перевернула картину и подхватила ножиком уголок, который тут же отвалился вместе с краской. — Господи, какое кощунство, — прошептав, она поднялась на ноги и взяла меня за руку, повернув ее ладонью вверх, — вот, — это краска и лак, — пояснила девушка, положив мне в руку то, о чем упоминала. — И? — вскинул я брови. — Если бы это был оригинал, то да, краска бы немного сошла, но оставила после себя след, который должен был впитаться в полотно, а тут, — она наклонилась и подняла картину, — бумага, ни один художник, тем более такой, как Олсен Альфред, не будет писать на обычной бумаге. Там должен быть холст. Здесь же обычная распечатка, покрытая масляной краской и плохого качества, как и лак. Он уже потрескался. Оригиналы редко покрывают лаком, есть специальные закрепители на основе, что сохраняют картину, как новую, даже столетиями, — Лиза замолчала и поджала губы. Сказать, что я был шокирован, ни черта ни сказать. Стоял с буквально открытым ртом, слушая ее. — Мне очень жаль, тебе следует подать в суд на продавца, — печально заметила она, после чего начала вставлять картину назад в раму. — Откуда ты знаешь? — выпалил я, до сих пор не придя в себя. — Я… кхм, в последнее время много читаю про искусство. И там было описано, как минимальными подручными средствами проверить подлинник и подделку, — тихо ответила Лиза, повесив картину на стену. — Я обманул тебя, — признался я и поймал удивленный взгляд, — это копия, ты права. Оригинал находится в квартире, в Нью-Йорке. Но признаюсь, немного шокирован твоим признанием, — продолжил я и подавил смешок. — Боже … ты….ты просто невыносим! — возмутилась Лиза, — я ведь думала, что тебя… Господи. — Прости, но это было познавательно. И теперь я знаю, что ты умеешь читать не только вывески магазинов, — все же рассмеялся я, от чего она насупилась и сложила руки на груди. Поймал себя на мысли, что именно с этой девушкой я переписывался. Вот с такой. С горящими глазами и поджатыми губами. А не с той, которую мне представили. И мне чертовски это нравилось. — Но эти два оригинала. Они так ценны, — указал на две другие картины. — Даже обсуждать это не буду, — фыркнула девушка. — И как давно ты начала читать книги? — поддел ее я. — Тебя это не касается, — скривилась девушка — А… — я не успел договорить, чтобы еще больше вывести ее из себя и узнать, кто она такая на самом деле, как в нашу каюту постучались. Лиза вздрогнула и обернулась. — Войдите, — громко произнёс я. — Мистер Хеддок, я врач, Клавдия Оттоне, — оповестила женщина. Бросив на девушку взгляд, я сразу отметил, как быстро она побледнела. — Отлично, проходите в эту комнату, — кивнув ей, показал на ближайшую дверь. Дождавшись, пока она скроется в спальне, обошел Лизу и встал перед ней, наверное, интуитивно ощутил страх и желание бежать. — Что происходит? — напряженно спросила она, отступив от меня. — Тебе следует сдать анализ крови и пройти осмотр, подожди. Лиза, пойми, я ничего о тебе не знаю. Мне не предоставили никаких справок о твоем здоровье. Я забочусь о людях, которые доверили мне свои жизни, а тут и дети есть. Лиза, я прошу, войди в мое положение. Я не хочу обидеть или оскорбить тебя. Я отвечаю за сотни жизней и не хотел бы, чтобы и ты, и я за это расплачивались. — Но я не больна, — ее губы дрогнули, и она закусила нижнюю губу. — Тогда тебе не о чем переживать, не так ли? Пойди и докажи, что ты говоришь правду. Если тебе нечего скрывать о своем здоровье, то это пустяк. — Она… Она будет трогать меня? — сдавленно прошептала девушка. — Минимально. Это мое доверенное лицо, и это останется только между нами. Я не хочу, чтобы между нами были секреты. Я готов все рассказать о себе, но ты не готова. Ну, или хотя бы уберечь других людей. — А если больна? Отправишь меня обратно? Или выкинешь за борт, если найдут эдакое? — прошептала зло она. — Нет, вылечу и помогу. Ты моя жена. Теперь отражаешь и мой статус, и должна быть здорова. Хотя бы для себя, Лиза, — я вздохнул, не смея смотреть в ее глаза, полные отвращением. — Для себя я идеальна, а вот ты не предоставил справки о своем психологическом состоянии. Ты мой муж. Теперь твое неуравновешенное состояние может отразится на мне, хотя бы для себя, помоги себе, помоги узнать, чем ты болен, — яростно выпалив слова, она пролетела мимо меня и влетела в спальню Черт, может быть она страдает раздвоением личности?неутешительный вывод. Но как еще объяснить такое поведение? То загнанная лисица, то смелая волчица. Я узнаю, определенно узнаю. Впереди у меня достаточно времени. Перевел взгляд на картину и усмехнулся. Если мои догадки верны, то Лиза все же безмозглая кукла, которую мне хотели всучить. И она явно солгала, когда объяснила свою осведомленность. Немного, поправив картину, на губах промелькнула грустная улыбка. Это произведение я приобрёл четыре года назад в Риме, на одном из аукционов. И оно для меня значит нечто большее, чем просто нарисованный корабль. — Мистер Хеддок, — позвала меня доктор и я обернулся. — Всё? Вы взяли у неё достаточно крови и других анализов? — приглушённо спросил, когда она подошла ближе. — Да, но девушка не дала себя осмотреть. Уговорила только на соскоб кожи и слюну, кроме основных анализов. Также оставила мазь и обеззараживающие средства, которые вы просили. Помочь с ранами она тоже не позволила. И, если позволено мне сказать, девушка пугливая и сильно боится вида крови. Едва не рухнула в обморок, пока я заполняла пробирки, — низко ответила он. — А что вы можете сказать об общем состоянии? — задумчиво взглянул на закрытую дверь за её спиной. — Кожа хорошая, явных признаков употребления наркотиков нет. Белки глаз чистые, ногти не слоятся и по виду, она вполне здоровая молодая женщина, — чётко произнесла она, и я кивнул. — Я пришлю вам всё по e-mail, как только будет готово. Глубоко вздохнув, я ждал, пока врач не выйдет из нашей каюты. Затем решился. Тихо постучав и не получив ответа, открыл дверь спальни. Лиза сидела в кресле возле большого окна и, услышав меня, стёрла слёзы, но я их все-таки заметил. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался, оглядев спальню в светло-голубых тонах. — Это унизительно, но я понимаю тебя и прошу оставить меня, — тихо произнесла девушка, не поднимая головы. — Прости, Лиза, у меня выбора нет. Ты не делишься со мной ничем… — Почему должна это делать? — резко подняв голову, перебила меня девушка, — я тебя не знаю, как и ты меня. Так и было заявлено в контракте. Фикция. Всё это бутафория, а ты требуешь от меня отказаться от всего: друзей и самой себя. Да, я согласна мы женаты, но только на бумаге и я не желаю, чтобы это изменилось. Я поняла твои опасения по-поводу моего здоровья, хотя ты лгал. И ты пойми меня, в нежелании общаться с тобой и видеть. Эта спальня предназначена для меня, тут и буду жить, пока этот фарс со свадебным путешествием не окончится. А ты делай что хочешь, и как хочешь! — Ты кричишь на меня, цветочек? — яростно прошипел, медленно ступая к ней. — Я…я…да… наверное, да, — заикаясь сказала девушка. Значит боялась. Но глаза сказали больше, чем бы она хотела. Ненависть. Причём яркая и нерушимая, стояла в глубине них. — Жены созданы для того, чтобы подчиняться своим мужьям, и не важно фикция это или любовь. Не позволяй себе лишнего, Лиза. К твоему сведению, терплю я тебя лишь для получения акций и не более, — рычал, наклонившись к девушке, с дрожащим подбородком. Чёрт, маленькая, а такая сильная! Да сколько ж в ней дури, чтобы не понимать, что злить меня, в разы крепче её и мощнее, глупая и опасная затея?! — Уходи… уходи из моей спальни, — прошептала она. — Здесь всё принадлежит мне, милая моя, как и ты. Всё куплено за бумажки, как и ты. Только вот слишком переплатил. Удачи, Лиза, встретимся через год, — хотел напугать её. Хотел видеть, как рухнет в обморок или расплачется. И это было отвратительно. В секунду, увидев себя в отражении её широко распахнутых глаз, ужаснулся. Нет… нет… не могу стать таким, как он. Обещал, а вновь моя кровь взбурлила, и вышло всё наперекосяк. — Чёрт, — тяжело вздохнув, выпрямился и провёл рукой по волосам. — Прости, Лиза. Не знаю, откуда это берётся. Я не такой. Обычно я очень терпеливый и умею ладить с женщинами. Но с тобой ничего не выходит. Теряюсь в догадках. Прости меня, что был груб, излишне груб, — мягче произнёс я и наблюдал, как зелень поглощает серый оттенок. — Ничего… но… у нас пункт. Если ты его нарушишь, то я тут же сообщу, — это была угроза, но разве могла восемнадцатилетняя трясущаяся от страха девчонка напугать меня? Нет. — Я не ударю тебя, как твой отец. Об этом не волнуйся. Я не живодёр, как они. Оставлю тебя… — заметив сложенные в углу вещи, в брендовых чемоданах, замолк, — почему их не разобрали? Сейчас приглашу людей, они помогут развесить вещи. — Нет, не нужно… Я сама, — тихо произнесла Лиза. — Боже, может быть ты прекратишь? — усталый стон сорвался с губ, и я посмотрел на девушку. — Правда, мне не сложно, я всё сама, — повторила она, и тут закралось подозрение. — Лиза, — позвал её, и когда она подняла голову, продолжил, — я сейчас задам тебе вопрос, на который требую честного ответа. Давай, попробуем быть хотя бы сейчас искренними друг с другом, оборвав эту бессмысленную войну. Там есть наркотики? — Нет, там их нет, обычные вещи, — чётко сказала она. — Хорошо. Я тебе верю, и надеюсь, это будет расценено в копилку моих плюсов. Как только вернётся твоя подруга и Роб, мы отчалим. И сбежать отсюда будет некуда. До встречи, жёнушка, — захлопнув за собой дверь, прошёл к балкону и остановился. Вот надо было съязвить?! Я не понимал, что меня подтолкнуло это сделать. Она словно какая-то зараза, которая отравляет меня. Хотелось поддеть её, причинить боль. Откуда столько жестокости? От незнания наверняка. Но вскоре у меня будут доказательства её лжи или же, лжи Стэна. А пока ни на шаг не подойду. Себя опасаюсь, до безумия.