***
День победы над русалками и ундинами был одним из тех праздников, когда Питер прилетал в деревню, чтобы убедиться в правильном настроении масс. Благодаря его жесткой политике, среди мальчишек нельзя было найти оппозицию. Каждый потерянный безоговорочно верил в справедливость и честность Питера Пэна. Однако, порой у некоторых, кто был знаком с политикой короля на протяжении многих веков, возникали протестантские мысли. Как только я вышла из домика, тут же ко мне примчались Митя и Фин. — Вы опять с Беем поссорились? — перебил меня последний из них, не дожидаясь приветствия. Я утвердительно кивнула. Мальчишки помрачнели. — Ты же это… знаешь, что он ну как бы… — Митя смутился при этих словах. — Любит меня? — потерянные подняли вопрошающие взгляды, — Да, из-за этого мы, собственно, и поссорились. Точнее, я была не слишком тактична во время его признания. В общем, я осознаю свою ошибку и планирую мириться. Я выдавила из себя мученическую улыбку. Парни поняли, что я не хочу обсуждать эту тему дальше. Фин поскорее перевел тему: — Ладно. Послезавтра все-таки праздник, — раздался смешок, — Надо к прилету короля готовится. На слове «король» он сделал особенное ударение, показывая насмешку. Мой нахмуренный взгляд был красноречивее слов, благодаря чему Фин догадался о чем мои мысли: — Поживешь здесь столько, сколько жил я, и сама поймешь, почему я не очень его жалую. — Нельзя новенькой говорить о Пэне в таком ключе! — уверенно и без запинок, не свойственных своей манере речи, сказал Митя. Потерянный строго смотрел на друга. Я хоть и не была предана Питеру, но мысли Фина казались мне странными. — Да ладно. Она сама понимает, что все не так гладко, как кажется. Саша, — сказал Фин, на этот раз обращаясь ко мне, — как ты думаешь, какие цели у короля? — Я… не знаю. — Прекрати навязывать ей свои, эм… кощунственные мысли! — тут же взревел Митя. — Питер наш король! И это, как бы, все, что она должна знать! Несколько потерянных, проходящих мимо, любопытно заоглядывались на нашу тройку. Чувствуя неловкость, я постаралась успокоить ярость, вспыхнувшую в мальчишке. Фин лишь закатил глаза. — Что у вас здесь происходит? Втроем мы оглянулись на Феликса, который подошел совершенно неожиданно. Разом замолчав, двое парней тут же стали милы друг с другом, будто и не было никаких разногласий две минуты назад. — Всё в порядке, босс! — в один голос, улыбаясь, протараторили парни и тут же поспешили удалиться. Феликс тем временем перевел взгляд зеленых глаз на меня: — Ты почему не на завтраке? — Да. Сейчас уже иду. Только умыться надо. И я с испугом развернулась от парня к лесу. Кто-кто, а Феликс такие разговоры однозначно мог передать Пэну. Пока я шла до ручейка, то подумала, что выходка Фина — это толчок, приказ к немедленному действию. Нельзя было терять ни дня. При первой же возможности я должна убежать на остров Черепа. По пути обратно я старалась вспомнить дорогу, по которой меня водили Венди и Бей. После завтрака потерянных созвали трубы. Все пришли на костровое, чтобы обсудить будущий праздник и решить назревшие вопросы. Я заметила Бея среди толпы. Он подсел к Егору и Сане, чуть поодаль от меня и Майкла, и стал обсуждать что-то с ними. Я не стала долго разглядывать его спину. К сожалению, сегодня мне стоило пренебречь извинениями, чтобы успеть к Генриетте. Кто знает сколько времени это могло занять? Феликс встал во главе кострового и стал оглашать список дел: — До праздника осталось два дня, поэтому стоит поторопиться. В это время русалки должны были уплыть в земные океаны, чтобы выловить добычу. Они не смогут нам помешать, — парень вынул из кармана штанов пожелтевший листок с какими-то надписями, — если кто и останется в нашем море, то только юные и неопытные сирены. Итак, первым пунктом нам нужно построить около дюжины плотов для гонок… Парень читал свой список размеренно и медленно. Казалось все прониклись его неторопливым тоном. Одна я не могла усидеть на месте и рвалась убежать. Меня останавливал лишь его голос и возможность быть заподозренной в чем-либо. Феликс слышал разговор и мог подумать, что я тоже протестантка, что на самом деле и было правдой. Если бы он так подумал, я тут же оказалась перед королем и его пристальным взглядом, читающим воспоминания. Однако с Питером видеться я не хотела. Такого счастья мне не нужно было. Я молила, чтобы это собрание быстрее закончилось. -… Еще нужно собрать лечебные травы, если вдруг произойдут несчастные случаи. Саша, — Феликс смотрел прямо на меня, — Ты пойдешь со мной. — Я с вами. Конечно, Бей не мог остаться в стороне. Он поднял руку, чтобы его заметили, сосредоточенно нахмурив брови и уставившись на Феликса. Сбоку я могла наблюдать, как венка пульсировала на его виске: настолько напряженно было его лицо. Отправится один на один с отцом, которого он ненавидит, и девушкой, любви от которой он так жаждет, в самую чащу… Бей действительно был безумцем. — Хорошо, — правая рука Питера Пэна был невозмутим. Моему шоку не было предела. Я думала, что Феликс не согласится на эту выходку, однако мои надежды не оправдались. «Вот это любовный треугольник собрался!” - подумала я и усмехнулась своим мыслям. Только вот это было совсем не смешно. Также удручал тот факт, что главный потерянный решил взять меня под надзор, а это значит к провидице я сегодня не попаду.***
Втроем мы шли по лесу в полнейшем молчании. Возглавлял это шествие Феликс, как единственный, кто знал, какие травы нужно собирать. Он размахивал своей саблей, когда это было необходимо, освобождая путь от зарослей. На его широкой спине болтался рюкзачок с необходимым провиантом и инструментами. Следом шла я, полная угрюмых мыслей, чувствовавшая себя совершенно неуютно. (Я рвалась убежать как можно дальше от этих мальчишек.) Я укуталась в мантию. Ее отдал мне Феликс. От ткани исходил приятный мужской аромат, из-за которого я немного успокаивалась. В конце процессии шагал Бей, ревностно сверля меня взглядом. Наверное, причиной ему и стала мантия правой руки Питера Пэна. Я несколько раз оборачивалась, как бы умоляя парня не делать этого. Однако, Бей предпочитал просто отворачиваться, а после возобновлять свое занятие, насвистывая местные мальчишечьи песенки. Не прошло и часа, как мы пришли на небольшую поляну. Вместо земли здесь были разбросаны огромные глыбы, поросшие разнообразным мхом. От красного и алого до сиреневого и фиолетового — цвета растений, невообразимо пестрые и яркие, могли превзойти холст самого искусного художника на свете. Кое-где между глыбами виднелись небольшие деревца, напоминавшие руки огров с когтями. Уродливые, цвета болотной слизи, они так и норовили схватить ногу путнику и оторвать ее вместе с костью. Как позже пояснил Феликс, эти деревца называются «когтями горгульи». — Их трогать нельзя, — также добавил парень, — могут парализовать, а после обвить отростками. — Ха! Мы тут частенько находим кости потерянных, схваченных горгульями, — подхватил Бей и злобно оголил зубы в усмешке. У них хорошо получилось нагнать жуткую атмосферу. По моей спине пробегали мурашки, как только мы подходили ближе к этим ужасным растениям. Минув эту поляну, наша троица вышла к маленькому лесному ключу. — Здесь и остановимся, — проговорил Феликс. Парень встал на колени перед водой, зачерпнул немного в свою походную кружку и протянул ее нам с Беем. Парень уступил мне первый глоток. После непродолжительного путешествия сюда вода показалась мне такой вкусной, в следствии чего кружка оказалась пуста. — Правда прекрасный вкус? Бей изучал мое лицо, преисполненное блаженством от выпитого стакана живительной жидкости. На миг мне показалось, что он не злиться больше. Я, смутившись, поторопилась вытереть рот тыльной стороной ладони. Промямлив что-то утвердительное, я вернула кружку владельцу, который времени не терял. Феликс уже достал несколько образцов мхов и трав. Приняв стакан, он набрал воды и для Бея, и для себя. Пока парни утоляли жажду, я изучала мхи, аккуратно разложенные на темной тряпице. Мизерные кусочки красного и зеленого мхов, два больших кусочка желтого, несколько образцов фиолетовой травы, два красных бутона, три оранжевых. Целый ботанический сад на одном обрывке ткани! — Все готовы к работе? — Феликс присел напротив меня и стал раздавать каждому указания, — Бей. Ты собираешь бутоны закатного первоцвета и огненного рыжика, — в руки парня были переданы образцы бутонов и ножик для срезки цветов, — Только не перепутай с закатным рыжиком. — Что я огненный от оранжевого не отличу? — и потерянный встал, дожидаясь команды идти на поляну. — Теперь ты, — Феликс подал мне нож и плетеную корзинку, — собираешь весь фиолетовый мох, который найдешь. Я же пойду искать остальное. Надеюсь всем все понятно? Мы с Беем кивнули, после чего вместе отправились обратно к пестрой поляне, защищенной горгульями.***
Высоко в небе пропел свою песню Грик. Полдень был позади. На удивление, все было спокойно: Бей не обращал внимание ни на меня, ни на Феликса, а последний в свою очередь вообще не появлялся на поляне. Он ушел куда-то вглубь леса за другими видами трав. Я немного волновалась за парня и украдкой оглядывалась вокруг, изучая пространство глазами. Корзинка моя наполнилась и я, решив передохнуть, поднялась на один из высоких камней (отсюда я могла быстрее заметить Феликса) и присела. Солнце припекало макушку и плечи, погода была чудесная. Вдохнув поглубже влажный воздух джунглей и леса вперемешку с разнообразными ароматами трав, я разлеглась на камне, зашелестев мантией. Где-то в чаще пели птицы. Шумела листва и ветки, трущиеся друг об друга. Вблизи пробежал зверек. — Ты уже все? — послышался голос Бея. Я приподнялась на локте и, зажмурившись, повернулась к парню. Всё его лицо было припудрено красной и оранжевой пыльцой, в волосах виднелось несколько тростинок и листочков, а еще у него был такой вымученный вид, что я невольно засмеялась. — Чего смешного? Сама вся в сиреневых спорах. Мы заулыбались друг другу, искренне, как это умеют только настоящие друзья. «Вот он! — вопил мой внутренний голос- Самый подходящий момент для примирения!» И я послушалась его: — Бей. Может не будем больше ссориться? Парень изумленно поднял на меня взгляд очаровательных дымчатых глаз. Растянув рот в своей фирменной улыбке, он съязвил: — Ну вот полюбишь меня, а не этого бесчувственного идиота, тогда и посмотрим. Я часто заморгала, не в силах придумать, что ему ответить. Однако после взрыва его смеха, я мигом спустилась с глыбы, на которой нежилась, и подбежала к Бею. Началась драка. — Ах ты маленький засранец! — громко смеялась я в перерывах атакуя друга щекоткой. Он искусно защищался, но я легко находила его слабые места. К концу боя инициатива попала в руки Бея, и тот сумел ее использовать. Мы оба упали в цветной мох с громкими вскриками и смехом. Отдышавшись, я повернулась на бок к парню, который пристроился рядом: — Так ты, гаденыш, вовсе не обижался! Только делал вид! — Знаешь ли, когда отказывают бывает больно, — Бей радостно осматривал мое лицо. Его щеки были полностью покрыты синевато-оранжево-красными спорами и пыльцой, что придавало ему еще больше шарма, — Я действительно обижался первые десять часов, а потом мне стало скучно. И потерянный пожал плечами. — Заставил же ты меня поволноваться, — задумчиво произнесла я, — И все же, прости, что так ужасно среагировала. Видимо, я была в шоке от того, что Феликс… Я смутилась, вспоминая реакцию Бея на упоминание о том, что Феликс его отец. Однако парень все понял и без слов: — Многие в шоке от этого. Хотя, Венди говорила, что мы очень похожи и наше родство трудно не заметить. Воцарилось минутное молчание. Я зашелестела мантией и легла на спину. Нахмурившись, я стала думать об этих двоих. Совершенно разные по характеру, достаточно похожие по внешним признакам, недолюбливающие друг друга. Интересно, они смогут помириться, после исцеления Феликса? Он столько сделал плохого для сына. Стоит ли мне пытаться их помирить? — Эй, — Бей навис надо мной, — только ты не думай, что я так быстро сдамся. В глазах его промелькнула хитрость, какая была присуща ему в моменты особого баловства. Он стал доставать из моих волос травинки и веточки, поглядывая на мою реакцию. Нежные лучи солнца освещали его яркие щеки, челюсть, скулы. На свету пыльца заблестела, придавая всему его виду магически привлекательный вид. Потерянный с такого ракурса еще больше смахивал на своего отца. Невольно я представила, что не Бей так нежно гладит мои волосы, что не он вот- вот коснется моих губ. Будто не Бей аккуратно приподнял меня за талию. Не его губы я ощущала на своих в тот сказочный момент. Мне виделся Феликс. Я представляла, что он здесь, рядом со мной, так нежен и кроток, как никто до него. Его руки скользили по моей спине. Его тело прижималось к моему. Осознав насколько лицемерно я поступаю, я тут же отстранилась от парня. Голова моя, под тяжестью обдумывания сделанной глупости, упала на грудь. Бей не стал ничего спрашивать или говорить. Он просто медленно отпустил меня и встал, проверяя обстановку. Или делая вид, что проверяет. — Он ничего не узнает. Я обещаю, — еле слышно прошептал потерянный. В глазах скопились слезы и я не могла более их сдерживать. Не от содеянного я расстроилась, а от своего отношения к Бею. В тот сладкий миг я поняла, что хочу от Феликса этой нежности, которую его сын мог дать мне хоть каждый день. Я будто бы использовала друга для удовлетворения тех желаний, которые сама еще едва осознавала. Руками закрывая рот, я всхлипывала не от обиды, не от боли или отвращения — это была грусть о другом человеке, о его горе, о его судьбе, о безысходности нашего с ним положения.***
Пока Бей ходил за водой для меня, я стала успокаиваться. Я вытерла слезы мантией и старалась настроиться на позитивный лад. Друг поднес мне кружку с кристальной водой и ушел за моей корзинкой и своей охапкой бутонов. Солнце все грело мои плечи. Я чувствовала его теплые заботливые лучи даже через мантию и футболку. Подставив лицо под тепло, я почувствовала, что мне стало легче. На ватных ногах я прошла к нашему лагерю. Здесь уже сидели оба парня и готовились к трапезе. Бей проводил меня взглядом, а после того, как я села, шепотом спросил: — Как ты? — Лучше, спасибо, — подражая другу тихо проговорила я. На нашем импровизированном столе были представлены различные фрукты, мясо и несколько корок хлеба. После тяжкой работы даже такой небольшой обед казался благословением. После обеда мы стали складывать нашу добычу по корзинками и сумками. Феликс забинтовывал свою кисть, которую повредил в чаще, собирая травы. Я убрала со стола, вымыла чашки в ручейке и собрала их в рюкзак. Вскоре мы той же процессией отправились обратно в лагерь. — Саша, иди сюда. Феликс строго посмотрел на меня через плечо. Вмиг мое сердце замерло. А вдруг он видел, что было на поляне? Я чувствовала стыд за содеянное не только перед Беем, но и перед другим парнем. Я ускорила шаг и поравнялась с потерянным. Его сын тоже приблизился к нам. — Что ты знаешь о политике Питера, проводимой на острове? Я облегченно выдохнула. Однако, эта тема тоже была полна подводных камней. — Практически ничего, — абсолютно честно ответила я, — Знаю только, что он не часто в лагере бывает. Чем он занимается, кстати? — Питер живет на Земле, — пояснил Бей.- Ему, по всей видимости, там нравится больше. — Ты же в курсе, кто ты? — опять спросил Феликс, обращаясь ко мне. Я нерешительно кивнула, — так вот он от тебя спасается на Земле. Оттягивает наступление войны. — То есть вы все тут за мной наблюдаете, чтобы я не натворила чего? Феликс кивнул. Я перевела взгляд на Бея, но тот пожал плечами. — Я понимаю, что мои слова не смогут тебя переубедить, но Питер спас многих, кто здесь находится. Он достоин уважения. Витя был не прав, что начал заговор против короля. Питер ведет эти войны, чтобы укрепить положение мальчишек в Неверленде. Мы будем господами всего острова. И русалки, и пираты, и феи, и магические существа — все будут подчиняться нам. Тебе решать, на чьей ты стороне, — его интонация была абсолютно спокойной и равнодушной. — Легко говорить так, когда ты бесчувственная скотина, — Бей вдруг оживился, — В этих войнах, которые он бесконечно ведет, погибают наши друзья. Какой смысл в господстве, построенном на крови и на страхе? — Тебе слова не давали. Придется с тобой проводить воспитательную беседу, — яростно рявкнул Феликс. Потерянный, во избежание дальнейшего конфликта, замолчал и отвернулся. Больше мы об этом не говорили.***
Несмотря на то, что день клонился к ночи, в деревне мальчишек царила суматоха. Все что-то строили, красили, пилили, сколачивали… Праздник был не за горами — потерянные спешили успеть приготовиться. Как только Феликс пришел в лагерь, то сразу же стал проверять работу, которую успели выполнить мальчишке. Она направил Бея на помощь в изготовлении плотов. Меня же он отпустил с занятий и велел, идти домой, отсыпаться: — Чтобы не скулила потом, что не успеваешь отдыхать. Завтра будешь помогать остальным. И парень ушел. «Либо сегодня, либо никогда!» — подумалось мне. Я пришла в домик. Накрыла подушки одеялами. Спрятала ночнушку под матрац и выбежала из дома на встречу острову Черепа, по пути съев крыло бабочки. Невидимость была подстраховкой в случае нежеланных встреч. Пробежав через лес, минув пляж, посетив пещеры, я вышла к заливу, где Макошь уже ждала меня. Она (Я узнала у Венди, что этот дух — женщина) своим устрашающим величием пугала меня, однако ее присутствие говорило о хорошем: Генриетта готова принять меня. Костлявая рука духа указала на лодку приглашающим жестом, и я, в полнейшем молчании, села в нее. Добралась до острова я без происшествий. Встав на землю, я поблагодарила духа и стремглав побежала в пасть черепа. И вот он — длинный коридор, в конце которого меня ожидало следующее наставление. Пришлось идти на ощупь, поскольку я не знала, как зажечь факелы. Тяжелая деревянная дверь на удивление легко поддалась. Внутри большой комнаты всё осталось прежним: огромные кучи взывающих к хозяином вещей, трон во главе всего этого разнообразия и благовония со сладким запахом трав. Феечки и маленькие пикси спрятались от моих глаз, считая меня чужаком.Я не стала задумываться над этим и завернула за угол, где распологались аппартаменты Генриетты. Трижды стукнув казанками пальцев по дверце, я открыла ее. Картина, которую я застала, была более, чем ужасна. Провидица сидела за своим столом, наполненным колбочками и свечами, совершенно бледная, растерянная и отстраненная. Ее лицо, казалось, постарело еще больше: растрепанные волосы, мешки под глазами, паутинка морщинок стала заметнее. Усталость отражалась в ее белых невидящих глазах. — Наконец-то ты пришла, — слабый голос старушки таял в комнате. Я почти ее не слышала, поэтому подошла ближе и села за столик. Мне не пришлось ничего говорить, Генриетта сама знала, что стоит мне рассказать: — Питер приходил сюда. Она зол. Она началась. Началась война, дитя моё. — Как война? — от удивления я вскрикнула. Но тут же замолкла в оцепенении. Я не успела ничего сделать, а перемены уже наступают! — Венди, — тем временем шептала провидица в забытие, — Она пропала. Пропала. Питер ищет, ищет… но не найдет. Не найдет. Он зол. Зол на тебя и Витю. И заново те же слова. Я была напугана и видом старушки, и упоминанием Венди. Мимо в растерянности пролетали феи, жалобно оглядываясь на старушку, кто-то из этих существ даже плакал. Они печально звенели своими тоненькими голосочками вокруг, а я недоумении смотрела на лицо женщины, сидящей передо мной. Две особо смелые пикси приземлились на стол, возле одной из шкатулок. Пошарив в ней чуток, они вытащили цветок неизвестного мне растения. Бутон был достаточно большой относительно этих существ. Схватившись с двух сторон, пикси поднесли цветок к носу старушки, и та, громко чихнув, пришла в себя. — Мне нужна твоя кровь, — манерность, присущая ей в прошлую нашу встречу, испарилась. Генриетта уперлась руками в стол и направила на меня свои пустые глазницы. — За магию надо платить, — строго напомнила она и вцепилась своими белыми пальцами в мою руку. Я не успела сообразить, как в другой ее изящной руке оказался нож. Секунда и на моей ладони красовалась кровавая полоска. — Но зачем вам моя кровь? — жалобно спросила я, пока провидица аккуратно, уже более нежно, собирала в колбочку мою кровь. — Это твоя оплата за мои советы. Что будет с ней дальше не должно тебя волновать. Я поняла намек старушки и замолчала. Женщина перебинтовала мне руку и спрятала колбочку в ящичек стола со своей стороны. — Я поняла, что мне необходимо сделать, чтобы победить Питера. Но мне нужен совет, — робко пояснила я, разглядывая белый бинт на своей ладони. — Рассказывай, — приказала провидица. — Феликс. Его чувства нужно вернуть. Только вот где они, никто не знает. — Прекрасно.Ты догадалась. Генриетта выдержала минуту тишины, явно вспоминая что-то. Она встала со своего места и прошла к одной из стен. В тусклом свете свечей я различила ниши, которые были заполнены книгами, свитками, мешочками и прочими магическими атрибутами. Легким взмахом руки старушка подозвала к себе своих крылатых слуг и, прошептав им нечто неразличимое, протянула руку в просящем жесте. Вполне возможно, что оги общались на языке фей, потому что те сразу же поняли Генриетту и улетели на поиски. Через полминуты провидица уже сидела напротив меня с амулетом в руке. — Александра, — силы снова вернулись к ней и манера речи пришла в норму, — в праздник победы над ундинами тебе необходимо отправится в глубины океана, которым окружен наш остров. Там ты встретишь русалок, которые попытаются тебя съесть, но, — она протянула амулет мне в руки, — он сможет спасти тебя от них. Я стала разглядывать вещицу, которую мне вручили. Каменная подвеска и красная холщовая нитка — ничего необычного. Лишь замысловатая гравировка на камне привлекала внимание. — Русалки знают о Феликсе больше, чем кто-либо еще. Ступай. И Генриетта отвернулась от меня, закрыв глаза. — Благодарю вас, — я поклонилась и шагнула за порог комнаты, преисполненная надежд.***
Я не помню, как я добралась до лагеря, как зашла в комнату, где все мои сыновья, включая и Бея, спали мертвым сном после тяжелого дня. Также — совсем не представляю, как я легла в постель. Всю дорогу я думала лишь о празднике и о Феликсе, о начавшейся войне и о Питере, о Вите и о Венди. С кем началась война? Неужели, снова с пиратами? Капитан Эдвард наверняка недоволен притеснением со стороны племени мальчишек. Хоть и подписан мирный договор, где сказано, что вся территория темного леса (а это половина острова) принадлежит морским кочевникам, но подлости все равно стоит ждать. Как-никак это пираты! Тем более, темный лес — территория злых существ, которые так и намереваются сожрать кого-нибудь. Не самое лучшее место для проживания. Еще есть опасность со стороны русалок и фей. Если первые просто недовольны господством мальчишек и особенно Питера, то вторые были, как и пираты, разгромлены и перебиты. Бедным существам достался только их дуб — остальная территория отошла Королю. Феликс как-то рассказывал мне о политической обстановке на острове. Благодаря ему, я могу рассуждать на эту тему. А что же в случае нападения предпримет Питер? Смогут ли мальчишки быстро набрать армию? Бей однажды сказал мне, будто сейчас техника ведения боя у потерянных значительно упала, что не раз обсуждалось на костровых. Войны не было довольно давно и мальчишки расслабились. Также в их рядах много новеньких, не готовых к сражениям и битвам. Для решения этой проблемы Феликс и стал учить прибывших ребят искусству выживания и охоты. Таким образом он готовит их к будущим схваткам. «Только две пятых всего населения лагеря могут справится с картиной трупов, умерших людей и войны, ” — Фин тоже участвовал в нашем с Беем разговоре. Его слова тогда не представились для меня ужасными, но сейчас я поняла, что в случае войны им не победить. Будет очень много жертв. Где в такое время пропадает Венди? Ее не было в домике около недели, что заставляло меня беспокоиться. Никогда она не смела и думать о том, чтобы гулять по Неверленду за пределами своего королевства. Однако теперь… Я не представляла, что с ней могло произойти. Все эти мысли возродили во мне чувство долга перед Витей. Я сейчас решаю судьбу Неверленда, хоть пока не совсем это ощущаю. В моих руках прекратить войну. Если верну чувства Феликсу, может быть он одумается и не станет подчиняться жестокой тирании Пэна. Я не совсем понимала в тот момент, как могут повлиять на Феликса возвращенные эмоции и как Феликс повлияет на остров. Однако, это единственное, что я могла сделать для Неверленда. Жаль, я не застала тот момент, когда Феликс снова смог сострадать и любить, но об этом позже.***
Мне снова дали краски и кисти. Однако теперь я не рисовала на телах мальчишек, а раскрашивала плоты для соревнований. — Как же хорошо, оказывается, иметь женщину под боком! — за моими действиями наблюдал один из друзей Бея — Николо. Все почтительно к нему относились, поскольку он был из тех, кто видел самые первые сражения на острове. Парни по-дружески называли его Кол и придумывали шутки про него. Юноша, имея доброе и открытое сердце, никогда не обижался и смеялся вместе со всеми. Его голова была рассечена в одном бою уродливым шрамом, который тянулся от переносицы, над ухом и по шее. Один глаз у него не видел, поэтому он носил повязку. На вид Колу было лет двадцать — парень выглядел старше всех, присмотревшись, можно было разглядеть в нем многовекового старика, сумевшего остаться ребенком не только телесно, но и в душе. Николо оперся на весло, разглядывая мою физиономию сосредоточенности. Я чувствовала, как он улыбается во весь рот. Обернувшись и быстро взглянув на него недовольным взглядом, я постаралась передать ощущение неловкости, которое испытывала. Однако, потерянный меня не понял И продолжил наблюдать. Рядом бегали потерянные помладше тоже с кисточками и красками. Они хотели внести свою лепту в приготовления. — Как же солнце греет! Искупаться бы, ух! Я еще раз взглянула на Кола. В карих глазах отразилось счастье вперемешку с усталостью. Он внушал доверие и производил впечатление человека, который пережил всё на свете. Я отстранилась от работы и вспомнила про вчерашний разговор с Генриеттой. — Слушай, Кол. А какого это — быть в самом центре сражения? Он не стал скрывать своего удивления: — С чего бы тебе интересоваться? Смотри-ка, какая бойкая! Я сверлила юношу взглядом, против чего у него не было аргументов. Потерянный сдался: — Хочешь узнать, какого в бою?.. Это ужасно, скажу я тебе. Нет ничего страшнее войны. — Разве для вас это не развлечение? Юноша отрицательно покачал головой: — Мы все выполняем приказ нашего короля, ничего более. Он сказал — значит надо… Это перестало быть игрой еще задолго до того, как я получил этот шрам. И парень неловко улыбнулся, пальцем проводя по огрубевшей коже головы. Чтобы не привлекать больше внимания, я мило улыбнулась Колу, пытаясь приободрить его, и опять принялась за работу. «Милый, милый Николо, — параллельно думала я, — если Генриетта права и война началась, то скоро тебе опять придется встать в строй.»***
Вечером Феликс обходил потерянных, проверяя, всё ли готово к завтрашнему дню. В итоге не доставало двух плотов, один был не докрашен, пара мячей для водного волейбола были плохо накачены, что сразу же принялись исправлять. Приготовления закончились только ближе к ночи. — Я больше готовить эм… праздники люблю. Как бы само праздне-эм-ство я не очень люблю, — рассуждал Митя, вытирая мокрую голову полотенцем. Он уже успел ополоснуться, в то время, как я, Фин и Бей сидели уставшие на одной из лавочек, приготовленных для зрителей заплывов. — Согласен, — тяжело выдохнул Бей, — только это так изматывает. — Думаю, завтра будет весело! — подхватил Фин. От ткнул меня локтем и спросил, — а ты что думаешь? Я встала в ступор. Такой легкий вопрос смог ввести меня в раздумья! На самом деле удивительного ничего не было: я планировала сбежать, а о празднике и не думала. Постаравшись выкрутиться, я сказала: — Да я и не знаю даже. Не была никогда на таких мероприятиях. Парни улыбнулись и хором сказали, что мне понравится. Надеюсь, что все обойдется и мне удастся отделаться от них завтра.