Son of a gun

Керри посмотрела на листок с корявыми записями, сделанными вчера, когда они вместе с Джорджи просматривали огромный список в базе данных, в котором было всё от адреса и номера телефона до группы крови и личной жизни. Живёт себе человек, уверенный в своей индивидуальности и исключительности, а государство, словно заботливая нянька, кропотливо конспектирует каждый его индивидуальный и исключительный шаг. Дэниэл Тейлор, согласно информации из недр сиэтлского секретного источника, был женат на Эшли, о чьей смерти упоминалось в газетах, но в них умалчивалось о том, что до замужества с Дэниэлом, она носила фамилию Мэддисон. Этот Майкл Мэддисон, тогда ещё никому не известный юрист, не подозревал, что через пятнадцать лет станет не последним человеком в мэрии. После развода с Майклом, Эшли в тот же год вышла за Дэниэла, и у них через несколько лет родился ребёнок, которого назвали Нэш. Йен Ньюпорт на протяжении нескольких лет являлся пресс-секретарём, но вследствие его пристрастия к алкоголю был понижен до рядового служащего, что только спровоцировало развитие у него алкогольной зависимости. Его сестра, Мари, проживала в Портленде, но была вынуждена не раз приезжать в Сиэтл, чтобы вытаскивать брата из передряг и возникающих проблем с полицией. Именно она заявила о его пропаже спустя два дня после того, как в последний раз говорила с ним. И, похоже, она была чуть ли не единственным человеком, который поддерживал с ним связь. К отчёту было прикреплено несколько фотографий, судя по которым можно было сказать, что Ньюпорт и Мэддисон имели дружеские отношения. На одной из них, они пожимали друг другу руки, улыбаясь в камеры журналистов, и Керри вспомнила, что видела её в газете несколько лет назад. Связь первых двух жертв с нынешним мэром была очевидна. Но отношение Луиджи Нортона к этому оставалось туманным. Единственное, что было в его деле — это упоминание о паре-тройке конфликтов с полицией из-за мелкого хулиганства. Семья Нортонов состояла из него самого, старшей сестры и его матери Джейн, работающей официанткой. Керри понимала, что ей придётся снова пытаться узнать подробности самостоятельно. В этот раз решив идти до конца и добиться ответов, в субботу утром Керри поехала на Дакота стрит в надежде, что смены матери Луиджи в захудалом ресторане, где она работала, не выпадают на выходные. Керри остановила машину около дома, адрес которого был написан в списках напротив фамилии Нортон. Выйдя на улицу, она захлопнула дверцу и некоторое время простояла, глядя на дом, прежде чем пойти по протоптанной тропинке, ведущей к входной двери. Единственное, что вселяло в неё неуверенность — это то, что адрес был ошибочным и там живут совершенно другие люди, которые не смогут сказать ей, как найти Нортонов. Газон зарос, и сквозь длинные нитки травы проглядывали сорняки. На кустах роз под окнами, которые теперь росли сами по себе, висели серые тряпочки лепестков давно пожухлых цветков. Керри вспомнила, как месяц назад отец осыпал ругательствами их садовника, не сообразившего самостоятельно посадить траву в образовавшихся за зиму проплешинах на склоне в их саду. Тот отделался крупным штрафом, хотя для него существовал риск остаться без работы. Хозяева этого дома жили в другой крайности. И причина была не только в нехватке денег, но и в явном отсутствии желания что-то менять. Высокая трава частично скрывала отсутствие нескольких отделочных досок около фундамента, а верхняя часть выцветшего сайдинга голубоватого цвета в местах стыковки покрылась зелёным налётом плесени. Смотря под ноги, Керри поднялась по шатким ступеням крыльца, в нескольких местах залатанного досками, и постучала. Никто не отвечал, и когда в её мысли закралось опасение, что здесь вообще никто не живёт, боковым зрением она заметила, как шевельнулась занавеска в ближайшем окне. Кто-то наблюдал за непрошеным гостем, но открывать незнакомке не собирался. — Миссис Нортон, — Керри забарабанила в дверь, — откройте, мне надо с вами поговорить! Я знаю, что вы там. Около минуты за дверью сохранялось молчание, и Керри попыталась заглянуть в окно, но оно было плотно зашторено. Она начала уже стучать в третий раз, когда дверь приоткрылась на длину цепочки. — Что вам надо? — Послышался хрипловатый женский голос, и Керри увидела наполовину освещённое лицо матери убитого мальчика. Тот же землистый цвет кожи и безразличие в глазах, подкреплённое равнодушием ко всему происходящему в её жизни. На ней был фартук в редких блёклых пятнах, волосы она собрала на затылке с помощью повязки, но некоторые прядки выбились, и с первого взгляда казалось, что на её голове было гнездо. — Я бы хотела задать вам пару вопросов, — начала Керри, ожидая какой-то реакции, но Джейн ничего не ответила, даже не изменила позы, и тогда она закончила, — о вашем сыне. — Вы, что, издеваетесь? — Джейн сделала шаг вперёд, выплевывая эти слова Керри в лицо. — Сколько можно мучить меня и мою семью своими идиотскими вопросами о Луиджи? Вы и остальные уже обсосали каждую его кость. Проваливайте! — С этими словами она сделала шаг назад и начала закрывать дверь, но Керри быстро поставила в щель ногу и упёрлась рукой в дверь, не позволяя ей закрыться. — Что вас связывало с мэром Мэддисоном? — Керри пустила в ход все козыри, иного выхода у неё не оставалось. Если существовал шанс что-то узнать, им необходимо было воспользоваться. — Что? — Миссис Нортон сняла цепочку и, приоткрыв дверь, тихо спросила: — Откуда вы знаете? Можно сказать, Керри тыкнула пальцем в небо, и попала. — Так вы расскажите мне подробности? Я вам обещаю, что это не появится ни в одной газете. Но если нет, — Керри понизила голос, — об этом узнают не только газеты, но и все источники информации. Это я вам гарантирую. Шантаж, замечательно. Взгляд Джейн нервно забегал по лицу Керри, когда она попыталась понять, что это за самозванка, заявившаяся к ней на порог и вымогающая тайны её личной жизни. — Ну, хорошо, — тихо начала Нортон, — только рассказывать мне немного. Пятнадцать лет назад он имел со мной связь. Керри приподняла брови, спрашивая, что она подразумевает под этим. — Ты же не полная идиотка, раз припёрлась сюда, — раздражённо пояснила Джейн, — сможешь сама понять, что за связь могла быть у него с такой, как я. Но всё это продолжалось недолго, и вскоре мы разошлись. — Пятнадцать лет назад, — задумчиво протянула Керри, — значит, есть немалая вероятность, что Луиджи… — Его сын, — резко закончила Джейн. — На этом всё? — Но… — Керри порядком была поражена, что Мэддисон, которого она вполне уважала и держала за человека с хорошим воспитанием, оставил это на самотёк. — Он ничего об этом не знает, — ответила Джейн на её молчаливый вопрос, поняв, к чему она клонит, — и не узнает, если ты выполнишь обещание и будешь держать язык за зубами. — Хорошо, если вы считаете это нормальным… — Более чем. А теперь до свидания, я надеюсь, это была последняя наша встреча, — дверь захлопнулась перед Керри, которая так и осталась стоять с открытым ртом. Теперь она точно знала, что новую жертву нужно вычислять из мэровского окружения. Но таких людей могут быть сотни, тысячи, и это оставалось главной проблемой. Керри сделала большой шаг, но впереди ещё были километры пути. Вернувшись домой, она застала отца в кухне за поеданием обеда и одновременным прочтением газеты. Работал телевизор с включённым звуком. — Керри, — Билл обратился к ней, прорвавшись сквозь завесу этого информационного потока, когда Керри поздоровалась и стала наливать себе сок, — я хотел кое-то спросить у тебя. — Да? — Она не отвлеклась от своего занятия. — Что ты делала вчера в мэрии в отделе управления? — Отец не перестал есть и посмотрел на неё поверх газеты. Керри обернулась, ей стоило ожидать этот вопрос, ведь вчера она прошла туда без шапки-невидимки и вполне осознавала, что её мог видеть не один человек, знакомый с её отцом. — Навестила Джорджи, — она поставила упаковку с соком и завинтила крышку. — Зачем? Вы не общались больше года, — Билл опустил газету на стол, и Керри увидела его лицо целиком, но не смогла прочитать по нему абсолютно ничего. — Ну вот, — холодно ответила она, — ты сам ответил на свой вопрос. Керри взяла стакан, развернулась и уже сделала шаг в сторону лестницы, собираясь подняться к себе, когда услышала произнесённые ведущей новостей слова, которые донеслись из динамиков телевизора. Керри не сразу поняла то, что услышала. Обернувшись, она тщательно вгляделась в фотографию девушки, показанную на весь экран, чтобы убедиться, что не спятила окончательно. Нет, всё верно: белокурые волосы до плеч, удлинённый, чуть вздёрнутый к кончику нос, светло-зелёные глаза. Стакан полетел на пол, но Керри не слышала, как он разбился. Она воспринимала только то, что говорила женщина из новостей. Слова падали на неё как мешки с цементом. Следующим пропавшим человеком была Рей. На секунду между телевизором и Керри возник отец, закрыв экран, и она очнулась. — Милая… — Билл взял её за руку. — Рей, — пролепетала Керри, совершенно обезоруженная, её воинственный настрой мигом улетучился. Отец обнял её, и Керри положила руки на его плечи, снова упёршись взглядом в телевизор. Билл говорил что-то ещё, но она не понимала ни слова. Сухими глазами она смотрела на фотографию улыбающейся Рей, сделанную около полугода назад. Её обрезали, оставив только лицо и правое плечо, которым девушка повернулась к камере, но Керри знала, что на оригинале фотографии, стоящей в рамке на книжной полке в комнате Рей, три человека. Нет, точнее сказать, четыре. Слева от Рей, положив руку на её плечо, то, что осталось за рамкой телевизора, сидела Керри. Она так же счастливо улыбалась, как подруга, и что-то пыталась сказать человеку, Это был Дэйв. снимающего их, и её взгляд был направлен поверх объектива. Ещё левее на фотографии, поджав по-турецки ноги, сидел Курт. Одну руку он закинул Керри на плечи, а другую вытянул вперёд, словно пытался дотянуться до Криста, который в последний момент влез в кадр, и его лицо с широченной улыбкой оказалось на снимке. Троица сидела на газоне, а на заднем фоне красовался на половину скрытый зеленью деревьев Эдинбургский замок. Почему они взяли именно эту фотографию? Снимок был сделан в Эдинбурге, когда Нирвана давала в Шотландии несколько концертов, Керри всю поездку была с ними, а Рей смогла достать билеты на самолёт и вырваться на день.