Кочевнический цикл

Он прокручивал эту ситуацию в голове едва ли не каждую ночь. Смерть, боль предательства и пустота, которые после себя тогда оставил Итачи, кроваво-красные блики под веками, стоило прикрыть глаза в попытках уснуть. Всё это досталось ему взамен правды и счастливого детства. Если бы брат сказал ему, если бы доверился тогда ещё маленькому Саске, если бы поверил в него, если бы не взвалил это только на свои плечи, если бы… И этих «если бы» в мыслях слишком много как для точки невозврата, к которой они пришли. Хоть Итачи и сказал, что младший брат смог бы — возможно — изменить клан и родителей, Саске всё чаще спрашивает себя — действительно ли смог бы? У него не было тогда ничего, кроме глубокой досады на поведение отца и вечно обиженно надутых щёчек. Да что там! Ему катон-то давался с трудом и потом. Это сейчас от его имени вздрагивает чуть ли не каждый, кто слышит, это сейчас он держит в страхе Альянс Шиноби, что только и ждут момента, лишь бы сковать его ограничителями и бросить гнить в тюрьме. Сейчас Саске, несомненно, сильный. Но и такой он только потому, что его изваяли, выковали, закалили — в огне, крови (о, её было предостаточно) и ненависти. Раскрыли потенциал. Этот вопрос звенит в голове набатом каждую ночь. А смог бы ли он всё изменить тогда? И всегда на языке вертится один ответ — едва ли…