Истинная любовь Карлайла

Кэтрин Неделя…. В больнице я уже неделю и за эти семь дней ничего не произошло. Разве, что доктор Каллен по просьбе моего крёстного отца стал мне врачом и телохранителем в одном флаконе. Однако же после того случая в коридоре в сердце поселилась тоска и некая апатия от чего не хочется ровным счётом ничего. Глупо. Очень глупо в моём состоянии, но ничего сделать с собой не могу, а больничные стены только ухудшают ситуацию давя и только больше раздражая. Всё чем я занимаюсь время от времени: рисую и читаю. Попытка спросить про фортепиано, проваливается. Каждый раз как я хотела спросить об этом, мужчины уже и след простыл… Как вампир! Честное слово! Нельзя быть таким быстрым! А ещё хочется куда-нибудь выбраться, чтобы просто развеяться…. Меня не выпустят в предобморочном состоянии. В чём причина этой странной апатии? Сложно сказать…. Для неё нет ни каких предпосылок. Хотя нет…. Есть…. Семья…. Я так скучаю по своей семье. Папа, мама. Сколько я их не видела? Не писала? Что с ними? Как они там? Эти вопросы крутятся в голове. Я всё хочу добраться до своего телефона, но мне его не отдают. Я хотела попробовать отправить письмо, но пришлось отложить эту идею…. По нему можно легко отследить откуда отправили…. Да и по смс тоже. А ещё меня всё раздражает! Вот даже сейчас! Казалось бы прекрасная погода для осеннего месяца, но нет! Мне птицы слишком громко чирикают, персонал не такой, еда тоже… Убить бы всех, да только сяду потом в тюрьму. От скорбных мыслей меня отвлекает, открывшаяся дверь. Уже время? Действительно. В палату заходит Карлайл. Ещё одна причина моего не лучшего состояния… Он ведь так и не ответил мне на тот вопрос, из-за чего я совершенно по-детски на него обиделась и без объявлений устроила ему молчаливый протест. Кажется он этого не понял, а потому тщетно пытается меня разговорить. — Доброе утро, Кэтрин, как самочувствие? — я лишь волком на него смотрю, сузив глаза. Почему? Почему вы согласились?! У вас есть СЕМЬЯ! Вы же ставите их под удар! Да какое там! Вы же постоянно со мной сидите. Дома хоть появляетесь? А что ваша жена?! Как же хочется отчитать его за такое, но… Как это будет выглядить? — Кэтрин, хватит молчать. — всё тот же голос теперь звучит намного строже. — Всё так же, как и неделю назад. — тихо проговариваю, складывая руки перед собой на покрывало, сцепляя их в замок. Смотреть на этого мужчину не хочется… Мне просто стыдно за свое поведение, так что я даже головы не поднимаю. — Кэтрин, послушай, если ты не захочешь поправиться! То здесь даже я не смогу тебе помочь! — прописная истина, но что ему сказать? Что меня всё достало? Что я не хочу тут находиться? Я хочу к маме и папе! В наш уютный дом, где всем было хорошо! На глаза наворачиваются слёзы, которые я еле сдерживаю, закусив губу. — Тебе нужно развеяться и для этого мы с тобой прокатимся! — доктор подходит ближе, кладёт руку мне на голову, от чего я поднимаю свою, цепляясь за его халат. — Кэтрин? — койка чуть прогибается под весом мужчины, близко. Я всё же не сдерживаюсь роняя слёзы на простынь. — Кэтрин, я же не ругаюсь. — подняв на него глаза, стискиваю рукав, отводя глаза. Расклеилась. Шмыгнув носом, просто сижу на месте, а что ещё делать-то? Неожиданно рука смещается мне на затылок и голова притягивается к мужскому плечу. От неожиданности я даже замираю, не зная, как реагировать на такой жест. Первой мыслью проскользает, что подумают те, кто случайно зайдет в палату? Как мы смотримся в этой страной позе? От представленного, сердце пропускает один удар. Вульгарно. Неправильно. Попытка отстраниться проваливается. Какой же он сильный! — Всё хорошо. — шепчут где-то сверху и я зажмуриваю глаза, касаясь лбом плеча доктора. — Я прийду через несколько минут. Тебе помогут одеться. — на этих словах он отстраняется, поднимает пальцами голову за подбородок и смотрит в глаза внимательно. Почему мне кажется что это двусмысленный жест? — Не плачь. — слёзы вытирают прохладными пальцами, после чего по голове гладят и он поднимается уходить. Как раз вовремя, потому как в палату заходит та самая медсестра и мелькнуло в её взгляде что-то такое от чего меня передернуло. — Твой обед. — хотелось сказать, что я не буду, но какое было удивление, когда вместо привычной баланды, увидела яблочный пирог. Мой любимый! Невольно вспомнилась мама она всегда мне пекла этот пирог. Сердце сжалось от тоски по ней. Слишком долго я её не видела. В глазах защипало от слёз и я зажмурилась. И это стало толчком к тому, что пора идти на поправку. Чтобы была возможность навестить маму. А для этого нужно выздороветь. — Я согласна! — говорю громко, поднимая голову, смотря в спину мужчины, который останавливаются и оборачивается в пол оборота. Через секунду на его лице появляется довольная и радостная улыбка. Он выглядит моложе. — Умничка. — хвалит и выходит из помещения, оставляя меня на сотрудницу. Приятно… Настроение поднялось, а вместе с ним проснулся голод, так что послушно покушав и с помощью медсестры принимаю душ и одеваюсь. Вскоре за мной пришёл мистер Каллен, одетый в синие джинсы, чёрную рубашку и такой же пиджак, на ногах начищенные до блеска туфли. На его фоне я выглядела… Краше в гроб кладут. — Ты прекрасно выглядишь. — это он так пытается меня приободрить? В самом деле, кто будет выглядеть нормально, тем более прекрасно, после недельного заточения в больнице в состоянии апатии? Я конечно никогда полной не была, так пару лишних килограмм было, теперь же и их нет и даже с верхом прибрала. Так что на этого шутника я смотрю не скрывая скептизма. Подхватив на руки мою худую тушку, как принцессу несет к своей машине. Я уже привыкла к холоду его рук и не обращала внимания. Странный он… Может у него всегда такая температура? Ужас? Ему не холодно? И как бы любопытно мне не было, с распросами не лезу. Мало ли? Может мой вопрос о температуре тела, покажется ему жутко неприличным! И буду как дура хлопать глазами. И так дура. К слову! Странно, обычно находясь рядом с противоположным полом я по меньшей мере сильно нервничаю, а когда они приближаются и вовсе впадаю в панику. Не считая конечно папу и крёстного. Как только в эту категорию попал Карлайл? Нет с ним я чувствую себя защищённой и в безопасности. Находясь с ним наедине у меня не было вполне естественного страха, который бывает у невинной девушки в присутствии мужчины. А в моей не простой и сложной жизни это подарок! Зная, что за тобой охотится насильник, поневоле начинаешь при встрече с мужчиной, бояться, что его послали за тобой. Что он может сделать… — Всё нормально? — прохладная рука касается моего лба, проверяя температуру. Холодная. И когда мы оказались на дороге? Слишком задумалась? — Холодный, как труп. — выдаю мелькнувшее сравнение, от чего рука тут же исчезает, хотя было приятно… — Ой. — сообразив, что пробормотала вслух, заливаюсь краской… — Я не хотела обидеть. — неловко получилось. Видимо он отомстить мне решил за это…  — Кэтрин, скажи, а тебе ни чего не сделали? — спрашивает и смотрит так проникновенно, словно в душу заглядывает. Нечаянно он вызвает воспоминания, спрятанные очень глубоко в душе. Тряхнув головой избавляюсь от них. — Нет. Меня успели спасти, но осадок остался. — чуть скривившись, веду плечами, стараясь сбросить нахлынувшие ощущения. Неприятно. Мерзко. Подставив руку под голову, я просто смотрю на проносящиеся мимо деревья и дома. — Извини за этот вопрос, мне нужно было знать. — извинения тут совершенно лишние… Он наверняка знает как минимум чуть меньше половины, так что его любопытство более чем приемлимо. — Не за что извинять. — действительно не за что. Говорить не хочется, от воспоминаний остались не приятные ощущения. Да и Карлайл рассказывает историю города, стараясь отвлечь. В школе я историю не жаловала, и дело вовсе не в том, что этот предмет мне не давался или учительница была плохой… Просто когда тебе говорят, прошлое в прошлом, относишься ко всему с этой точки зрения не особо вдаешься в подробности. И всё же его рассказ слушаю с удовольствием. Есть в нём что-то такое, что заставляет слушать и слышать. Мне без разницы куда мы едем, главное я с ним. И это пугает, хоть и гоню это чувство куда подальше. Я начинаю к нему привыкать. Я не хочу влюбляться в него...