Дед Афанасий

В этом районе народу никогда не было много, а сегодня так вообще ни души. Никто не видел, вряд-ли кто-то слышал. Афоня подумал, что нужно спрятать тела утырков подальше. Он не то чтобы боялся тюрьмы, но понимал, что вряд-ли доживет хотя бы до этапа. - Старость боится смерти, - вслух проговорил Афанасий. Он подошел к одному из трупов и попробовал приподнять. Тот оказался непомерно тяжел и неподъемен для старого Афони. Поразмыслив немного, дед отправился к Василию за помощью. Идти оставалось не больше пяти минут. На мгновение старый понял , что почувствовал прилив сил, будто ему снова двадцать лет, но лишь на мгновение, пока орудовал отверткой, умерщвляя мразей. Теперь же, сконцентрировавшись на трупах и на том, как их получше упрятать, он чувствует острую боль во всех конечностях. Афоню не удивляет такой расклад, в девяностые он видал и похуже, намного хуже. Старый, обветшалый подъезд, перегоревшие лампочки, гнилые перила и истертые ступени не добавляли оптимизма. Василий жил на третьем этаже советской пятиэтажки, коих в этом районе хоть пруд пруди. С трудом приодолев три этажа, Афоня подошел к старой двери и постучал. - Васян! Отпирай! - прокричал Афоня в дверь. - Да иду я, иду! - послышалось из квартиры. Дверь отперлась, оттуда высунулась лысая голова. - Тебе чего, плешивый? - раздраженно спросил Василий. - Ты, что охерел на старости? Мы же договорились выпить сегодня! - Ой! И правда! Прости, старый, запамятовал! Заходи. Дверь открылась шире и Афоня прошел в прихожую. Разуваться не стал. - Заходи давай! Чего на пороге стоишь? - Вась, такое дело. Мне помощь твоя нужна. - Что стряслось? - Там три трупа. Они напали на меня, а я силы не рассчитал. Убил троих пареньков. Василий, если бы не был полностью лыс, поседел бы. Лицо его стало белее штукатурки, а руки задрожали. - Твою же мать...