...message...

«Если любишь по-настоящему, отсутствие взаимности не должно угнетать абсолютно. Чего страдать, что тебя не любят, если у твоей избранницы все хорошо. Ну, а если страдаешь, значит, все-таки хочешь, чтобы тебя полюбили». Х. Кано

Его грудь сжимают тиски так, что трудно дышать. Ваня подошел к окну и открыл его – звезды стали видны много четче, чем через стекло. А Белов был где-то там – в небе, на подлете. А Едешко не знал стыд или ревность больше выжигают его изнутри, но уже совсем скоро на их место придет ненависть. Высунул руки в окно, словно хотел потрогать звезды, сел на подоконник, свесив ноги в сторону улицы – не так уж и высоко – слушал музыку в наушниках, играл в какие-то гонки, пока телефон не сел, поставил его на зарядку, положив на стол, пролистал ленту новостей – ничего нового, только кровь, война, невысказанное возмущение, телки с одинаковыми лицами, очередная каша из фотографий котов – допил остывший чай, вернулся на кухню, открыл и закрыл холодильник, уничтожил весь запас сыра, попил воды прямо из-под крана, вернулся в комнату, щелкал каналы от первого до последнего и обратно, катал из угла в угол мяч, лежал на огромном диване, постоянно смотрел на часы, закрывал и открывал окно – как только комната нагревалась – сидел в кресле, переплетая пальцы рук, включал свет в ванной, чтобы рассмотреть свои краснеющие глаза, по инерции включал воду, убрал книги со стиралки, разозлился, что мягкий переплет четко обозначил его мокрые пальцы, превратив гладкие страницы в волнообразные, завис стоя – читал пару глав из книги Таранова – сложил все книги в шкаф, собрал весь мусор в квартире, вытащил его на помойку. Уже стоя на улице решил не ждать дома, а пойти к нему. Стрелки показывали три часа утра. Застегнув толстовку по горло и запустив руки в карманы, Ваня приближался к зданию, где находилась галерея Белова. Светало. Достав из кармана джинсов холодный мобильник, понял, что шел чуть больше часа. Несмотря на теплый сентябрь, ночной холод продирал до костей. Было немноголюдно – очень редкие прохожие оставляли за собой шлейф различного алкоголя. Едешко замер перед стеной, где несколько недель назад располагалась афиша с черно-белым изображением мужчины, ради которого он и пришел сюда. Естественно, что двери были закрыты, окна на втором этаже покоились во мраке, а вот когда Александр Александрович находился там, то одно из двух окон горело оранжевым светом. Сколько раз он стоял, набирая ответ, и смотрел в это окно с противоположной стороны улицы, пытаясь уловить движение…. Усевшись на бордюр, он, зажав телефон в руке, максимально съежился, стараясь сохранить тепло. После пяти утра улица начала оживать. Дворники, мусоровозы, люди, спешащие на работу или домой, косые взгляды в его сторону. Ему было плевать на то, что могли про него подумать. Через некоторое время его стало клонить в сон. Ваня тут же достал телефон и вбил в поисковик близлежащие забегаловки, которые открывались рано – кофе бы не помешал. - Что теперь модно назначать свидания на утро? Раздался голос сзади него так громко, что он выронил телефон, вздрогнув всем телом. - Чего? – Развернулся он, узнав того рыжеватого фотографа, который аккупировал его аудиторию. - Я говорю, что рановато для свиданий. Не находишь? - Каких свиданий? – Поднялся на ноги Ваня, ничего не понимая. - Ты ж к Сашке? - Я... - Ты тот парень из ноутбука. Эти губы я бы узнал и из миллиона. – Указал рыжеволосый ему в лицо. - Губы? – Все еще тупил Едешко. - Сладенький, - бесцеремонно положил свою руку к нему на плечо мужчина, чуть наклоняясь, чтоб компенсировать разницу в росте, - твои губы на экране блокировки у Белова А.А. – Выделил он инициалы. Ваня смотрел на руку у себя на плече, задыхаясь от возмущения. - Почему все рыжие зовут меня «сладеньким»?! Может, я горький!? Или с гнилью!? – Почти прокричал он в лицо незнакомцу. - Хорошо. – Поднял руки в капитулирующем жесте тот, улыбаясь. – Модестас. - Иван Иванович. – Пожал он протянутую руку и тут же шлепнул себя по лбу. – Бля! Я ж не в универе. Ваня. Просто Ваня. - Ну, пошли, Иван Иванович. – Усмехнулся Модестас, указывая на дверь. - А?.. – Ваня неуверенно шагал за мужчиной, с каким-то явным прибалтийский акцентом, который он еще не распознал точно. – Ты чего так рано тут? - У нас вылет через час. Забыл кой-чего. Белов голову оторвет. - Это он может. - О, не твой Белов. Который С.А. – Наблюдал Паулаускас, как парнишка всматривается в полуразобранные стены с остатками рам и кусками засохшей краски. - Тот, что приходил ко мне. Темненький. С усами. – Махнул перед собой Ваня, зацепившись за слова «не твой Белов». - Да. Он самый. – Видя, что парень не смеет не то, что пройти дальше, а вообще пошевелиться, продолжил: - Ты можешь подождать здесь. – Указал он на потолок. – В его кабинете. - Но… Едешко стал озираться по сторонам, соображая, что он – посторонний, находится в выставочном зале одного из пафосных мест города, без приглашения, с едва знакомым человеком, но с твердым намерением увидеть Сашк… Сашу. С чего он вообще взял, что Белов, который А.А. придет именно сюда? Ведь он, вернее они с его Сашей выглядели намного счастливее него самого. Странно, но ему казалось, несмотря ни на что и даже него, что Белов с ней счастлив. Перед глазами тут же всплыла фотка с ее страницы. Явно же счастливая парочка: на песке лежала девушка, на ней сидел парень. Судя по положению головы и вытянутым губам, засняли Белова в процессе поцелуя ее живота. Присмотревшись внимательней, открыл рот от удивления, а может шока или злобы. Это были они. Более того они были весьма счастливы. А увидев количество лайков, вообще закрыл сайт. Тогда-то Ваня и понял, что люди не меняются, как бы не хотелось, меняется что-то, но не они, и что самое печальное – жизнь для обеих сторон не остановится. - …денький. – Встряхнули его за плечо, вырвав из воспоминаний. - Я не сладенький. – Жестко ответил Ваня, дернув плечом. - Прости. – Примирительно проговорил Модестас, улыбаясь. – Я слышал, как та рыженькая тебя так называла. Тебе правда подходит это понятие. - Я… наверное, мне … лучше уйти. Я по… - Не глупи. – Развернулся мужчина к лестнице. – Подождешь здесь. Если ты думаешь, что он приедет со Свешниковой, то ты заблуждаешься. – Остановился на первых ступеньках Модестас, глядя, что мальчишка продолжает пребывать в замешательстве. – Он не пускает ее в свое рабочее пространство. Он и меня то не всегда пускает. - Тогда с чего ты взял, что я?.. - Ты совсем другое. Ты совершенно другое. – С серьезной улыбкой проговорил этот фотограф. Ваня медленно поднимался по лестнице, попутно слушая этого … как его имя? Модест? Да и фамилия? Срочно вспомнить афишу. Хотя зачем? Надо просто посмотреть свою аватарку. Открыв галерею в мобильном, приблизил ту часть кадра, где был список причастных к выставке. Модестас Паулаускас. Определенно Литва. Он усмехнулся – не зря ходил на спецсеминар. Поднимая голову, Ваня врезался в спину, умудрившись еще и запутаться в своих ногах, почти завалившись на этого литовца перед ним. - Извини. – Промямлил он, признаваясь себе, что вообще не слушал собеседника. - Понятно. – Распахнул перед ним дверь кабинета мужчина. Дальше, ему стало еще труднее слушать – глаза забегали по «рабочему пространству Белова». Огромный деревянный стол, заваленный бумагами и вещами, на одной части столешницы и совершенно педантично расставленные боксы - с другой. Потрепанный ноутбук с иcцарапанной крышкой. Огроменный шкаф с полками, уставленными фототехникой. Маленький шкаф с одеждой. Столик с кучей грязных чашек, источавший слабый запах кофе и стойкий аромат плесени. Мусорное ведро под шредером… - Ваня! Щелчок пальцами перед самым его носом. Едешко заставил себя посмотреть в карие глаза напротив. - Секретаршу я предупрежу, что Белова ожидают наверху. Она должна прийти к девяти. Диван не собирается, его расхлебестили … – на несколько секунд задумался Модестас, продолжая показывать кабинет, – несколько пьянок назад. Ванная там. – Указал он рукой в сторону узкой белой двери. – Захочешь есть… - Не хочу. - Кухня на первом этаже. Найдешь. - Зачем? – Едешко, к своему ужасу, почувствовал себя здесь, как дома. - Думаю, так будет лучше для вас обеих. - Обоих. – Машинально исправил Ваня. - Да хоть обоев. Мне пора. – Посмотрел на часы Паулаускас и вышел, закрыв за собой дверь. Оставшись в тишине и одиночестве, быстро отвернулся от дивана. Голова шла кругом, его тошнило, а воздуха не хватало. Скорее открыв окно, вцепился в подоконник. Посмотрел вниз на то место, где обычно стоял – не должен был узнать – далековато. Бессонные дни и ночи дали о себе знать, хотелось кричать, но даже на это не было сил. Он просто опустился на пол возле батареи. В мозгу завертелась всего лишь одна мысль: «Использовал, использовал, использовал…» От его телодвижений из комода рядом с ним стали вываливаться книги. Ваня заметил рекомендованные лично им – они выглядели очень свежо и ярко, на фоне старых и потрепанных. Из-под одной книги торчал ярко-желтый стикер. Он перевернул ее. На стикере красовалось единственное слово: «Ване». Отмерев, от минутного замешательства, стал рассматривать картинку на обложке. «John Irving» - гласила верхняя надпись, затем шло русское «Джон Ирвинг» и только потом название «Мир глазами Гарпа», а после изображение человеческого голубого глаза с черно-белой фотографией девушки в зрачке. Издание 2005 года, вес почти полкилограмма, если ему не изменяла память, то 800… Пиздец! Он оборвал свои никчемные рассуждения об этом материальном предмете, что держал в руках – пора завязывать быть книжным червем. Но видимо, его внутренний конфликт еще не достиг апогея, и услужливая память разархивировала события почти полугодовой давности. Читать книгу, поднимаясь по лестнице, было не самой лучшей идеей, но Ване не терпелось. Замерев в очередной раз на ступеньке, спустился на пролет ниже, прислонился к стенке, обещая себе, что дочитает главу и дойдет до нужной двери. Ему необходимо узнать, что будет с Т.С. Гарпом и его матерью Дженни Филдз – она ему уже нравилась – нисколько за свою асексуальность, сколько за свое отношение к жизни. Чертов Белов опять открыл ему гениальную вещь, которую он умудрился упустить из виду. Зажав указательный палец страницами книги – окончания главы не наметилось даже после 12 страниц – опустился на пол, с ужасом закрыв свободною рукой рот. Он. Им. Восхищается. Ему. С. Ним. Интересно. Все чаще он пишет Александру просто, чтобы поболтать, а не... Ваня прихрюкнул, усмехнувшись от нахлынувших мыслей. Забавно. Во всемирной паутине есть все, но в тоже время, это все – недосягаемо, все это где-то, но не здесь. Чертова возможность общаться с желанными людьми! И быть при этом безымянным – никем не узнанным, но абсолютно честным перед самим собой. Его затошнило. Честный?! О, нет! - Не сегодня, Александр Александрович. Ваня бросил книгу, выдернул из кармана телефон и с остервенением стал набирать сообщение: «Ты – зло!!! Надеюсь следующая глава полегче». Увидев, что собеседник уже набирает ответ, Ваня мысленно зарядил себе трехочковый прямо в лицо, чтобы впредь не поддаваться эмоциям. Он не мог разобрать, что его захлестывает больше – злоба или слепое желание поговорить. Щелчок. Руки похолодели, в голове звучал его голос. Каждое сообщение дублировалось в мозгу Сашиным голосом, отраженным от стен, заклеенных постерами, подсвеченными рекламой и выкрашенными в больничный цвет. Запах сигарет, едва уловимый, иногда раздражал ноздри – Белов много курил и так забавно поправлял свои очки, держа сигарету пальцами. Его пальцы были тонкими, но сильными…Ваня это знал. Зажмурив глаза, пытаясь избавиться от образа мужчины, открыл пришедшее сообщение. «Почему зло то? Хотя, я тоже в шоке был немного, когда читал. Легкой эту книжку не назовешь». «Спасибо тебе. Спать я сегодня не буду. Прочту, тогда лягу». «У меня совесть теперь болеть должна, что ты спать не будешь? Вообще книга интересная. Хоть я не люблю подобный жанр. Единственный плюс – там все жизненно, никаких сказок». «Да ничего у тебя не должно болеть. Не было иронии». Закатил он снова глаза. Снова раздражаясь. Снова представив его небесные глаза. Снова вспомнив тот взгляд. Снова …. Щелчок. «Книжечка там не маленькая… придется сегодня вообще не спать». «Как так получается, что ты становишься причиной моего «неспанья» уже в который раз? А ведь ты даже не рядом!» Уже улыбался Ваня, остывая. «Если бы был рядом?» Едешко пялился в экран телефона – в голове не было ни одного варианта ответа. Ни одного. Он боялся этого «рядом» - как можно дольше надо НЕ быть рядом. Вытянув ноги, прислонился к стене, дотянулся до книги и, найдя место, где его отвлек Белов, собрался было продолжить читать, но... вдруг осознал, что за эти четыре с небольшим года он как-то остался в совершенном одиночестве при друзьях. Нет, он принимал участие в каких-то общих событиях, вернее сказать – присутствовал на них. Незаметно для себя все чаще становился тем, кого ранее находил на кухнях или балконах – абстрагированным от повода сбора, беседовавшим с совершенно незнакомым человеком на отвлеченную от события тему. Как еще не начал курить при всем при этом? Снова усмешка – никто так красиво не курил, как Александр Александрович. Даже он сам, когда попробовал.