Имя твое

      Бумажки они разбирали вместе, и работа спорилась, двигаясь гораздо быстрее, чем если бы Момо работала одна. Хирако наблюдал за Хинамори, и видел, что она только притворяется веселой и увлеченной документами, хотя лейтенант весело болтала и шутливо спорила с ним насчет цифр. Капитан спорил только для виду, чтобы расшевелить ее — он знал, что Момо считала гораздо лучше него, да и опыта в бумажных делах у нее больше.       Но все равно то и дело в вишневых глазах Хинамори мелькала печаль, и Хирако понимал, почему — уж точно не из-за дурацких переживаний о том, что Шинджи ее разлюбит. Он знал, что Момо не такая, что она — умная девушка и не станет морочить себе голову из-за таких пустяков. Нет, Момо грустит по другому поводу — она снова разочаровалась в человеке, которого представляла себе иным. И что с этим делать — Хирако не знал. Он не умел утешать женщин, а как утешить любимую девушку — и вовсе не представлял. Тогда, во время ее панической атаки, было проще — обнимать, гладить по мягким волосам и вызывать Исане, но тогда Момо была не в себе, а теперь — вполне в здравии, значит, гладить и обнимать — не вариант: отговорится работой и тем, что увидят подчиненные, хотя кто еще в Готее и тем более в их отряде не знал, что капитан и лейтенант Пятого встречаются?       Но и просто так оставить печаль в глазах Хинамори было нельзя. Это же Момо — да, она сильная, она и с этим справится, запрячет грусть куда подальше, переживет, как всегда переживала, но Хирако хотел уберечь ее от этого. Уберечь, спрятать за своим хаори, укрыть от всего плохого и злого. Он все-таки мужчина, он не может позволить своей женщине страдать.       Хирако задумчиво подпер щеку ладонью, оставляя подпись за подписью на бумагах, что подкладывала ему Хинамори, но думал не о документах. Нужно развеселить ее, сводить куда-то… Они уже были в кино, были в ресторане, гуляли по городу… А Шинджи и не знал, где любит бывать Момо. Может, вовсе и не в кино, и уж точно не в ресторанах. Где же тогда?       Покосившись на сосредоточенное личико Хинамори, капитан решил ее не спрашивать и устроить сюрприз — поэтому, сославшись на непредвиденные дела, оставил Момо наедине с бумажками, заодно радуясь, что избавился от скучной работы, ведь думать о том, как порадовать Хинамори, было гораздо увлекательнее.       Первым делом Хирако отправился в Десятый отряд. Кто, как не друг детства Момо, мог знать ее лучше всего?       Хицугая встретил Шинджи довольно мрачным и неприязненным взглядом, сверля его глазами так, что Хирако чувствовал, будто превращается в ледышку даже без применения банкая юного гения.       — Здравствуй, Хицугая-тайчо, — Шинджи решил вести себя непринужденно. Все же он ни в чем не был виноват перед Тоширо — поэтому прошел в кабинет капитана Десятого отряда и присел напротив него, сидящего за столом.       — Чего тебе? — буркнул Тоширо.       Хирако качнулся на стуле и мгновенно посерьезнел.       — Я пришел насчет Хинамори-чан.       Хицугая напрягся. Льдистые глаза прожигали Шинджи насквозь.       — Учти, Хирако, если ты посмеешь…       — Успокойся, Хицугая, я не собираюсь ее обижать! — Хирако пришлось повысить голос. — Наоборот! Я хочу сделать ей приятный сюрприз, но не знаю, что она любит. В смысле — где любит гулять, что любит есть и вообще… А ты можешь мне в этом помочь. Так что, Хицугая-тайчо, сменишь гнев на милость?       Тоширо засопел, но сдался.       — Момо любит персики, — сказал он. — И еще — парки аттракционов. Она все раньше просила меня туда с ней сходить, но я отказывался. А потом — Айзен, война, и… — Хицугая грустно махнул рукой.       — Ага! — обрадовался Хирако. — Значит, я свожу ее в парк аттракционов! Спасибо тебе, Хицугая!       Тоширо кивнул и нахмурился:       — Помни, Хирако: Хинамори мне — как сестра, и если ты хоть как-то ее обидишь, то будешь иметь дело со мной.       — Я собираюсь жениться на Момо-чан, — так же серьезно проговорил Шинджи.       Брови Тоширо взлетели вверх. Некоторое время Хирако любовался его изумленной физиономией.       — Ты сделаешь ей предложение на аттракционах? — выдавил из себя Хицугая.       — Я пока не придумал, где, но я уже не раз предлагал Момо-чан замужество, — улыбнулся Шинджи.       — Она тебе отказывала? — усмехнулся Тоширо.       — Рано или поздно согласится! — уверенно заявил Хирако. — Я над этим работаю. Слишком легко завоевать такую прелестную девушку было бы попросту скучно.       — Ну смотри у меня! — пригрозил Хицугая.       — Скоро породнимся, Широ-чан! — пообещал Хирако и вошел в шунпо до того, как капитан Десятого отряда успел метнуть в него тяжелую чернильницу.

***

      Хинамори старательно складывала заполненные бумаги в стопку, когда в кабинете появился улыбающийся и радостный, как нашкодивший кот, Хирако. Он посмотрел на Момо, на документы, и живо поинтересовался:       — Закончила?       — Да, — ответила Момо, впрочем, еще не до конца уверенная в том, что это правда и что на сегодня больше бумажек у нее нет.       — Собирайся, — серьезно сказал капитан. — У нас вылазка на грунт. Приказ Генрюсая.       — Что, правда? — прищурилась Хинамори: уж больно Хирако был доволен перед этой вылазкой.       — Истинная! — подтвердил Хирако. — Я только что с собрания капитанов. В Токио высокая активность Пустых, есть вариант, что пространство прорвется и полезут меносы, нас отправляют вместе с Десятым отрядом и парой ребят из Двенадцатого, чтобы они фиксировали данные. Так что наряжайся в гигай и пулей к Сенкаймону. Занпакто захвати!       Хирако удалось говорить без улыбок и сохранять деловитый тон, так что Момо не знала, верить ему или нет, и поэтому решила на всякий случай поверить. Капитан часто валял дурака, но даже если он шутит, и вылазка на грунт — не настоящая, все равно у него есть какой-то план. Зря шутить над Хинамори он бы не стал.       Надев простые джинсы и футболку, которые носят на грунте, Момо поправила волосы, колеблясь, стоит ли собирать их заколкой, но потом передумала — вдруг правда Пустые появятся? Кое-как справившись со внешним видом, Хинамори помчалась к Сенкаймону. О том, зачем ей гигай, если предстоит сражение, лейтенант подумала уже тогда, когда они с Хирако материализовались на запруженных людьми улицах Токио.       — Вот же я заработалась! — воскликнула Хинамори, прижав ладонь ко лбу. — Гигай! Как я не подумала! Хирако! Зачем ты меня обманул?       — Исключительно в добрых целях, Момо-чан! — заверил ее капитан, широко улыбаясь и беря Хинамори за руку. — Идем за мной, и ты все поймешь.       Завернув за угол, Хирако и Хинамори оказались перед входом в парк аттракционов. Здесь было много людей, много ярких красок, шумели аттракционы, звучал детский смех, сверкали огни, а запахи жареной кукурузы и сладкой ваты приятно дополняли атмосферу праздника.       Момо замерла на месте, не в силах поверить, что она все-таки тут, где так давно хотела оказаться!       — Хирако! — выдохнула Момо. — Как ты угадал? Я мечтала об этом! Я всегда этого хотела!       Не дав капитану ответить, Хинамори повисла у него на шее и поцеловала в губы. Хирако ответил, прижав ее к себе за поясницу, но вскоре разорвал поцелуй.       — Потом, Момо. Сейчас у тебя есть более интересные занятия. Куда пойдем сначала?       Момо задумалась. Куда же пойти? Здесь ведь так много интересных развлечений! Разнообразные качели, карусели, более изощренные приспособления вроде американских горок… Точно!       — Я хочу на американские горки! — объявила Хинамори.       Хирако посмотрел на огромное грохочущее замысловатое сооружение, которое он благодаря своей долгой жизни в Генсее знал достаточно хорошо. Хиори любила такие развлечения, да и Лаву они нравились. Маширо же вообще приходила в дикий щенячий восторг от горок, частенько забывая о необходимости скрываться и прыгая по ним, как кузнечик. Кенсей ловил Куну за шкирку и ругался, но Маширо это явно нравилось — и злость Мугурумы, и его ругань.       — Идем, — согласился Хирако, подходя к билетной кассе, изящно лавируя между толпящимися людьми и придерживая Хинамори под боком — Момо не так хорошо умела ходить в толпе, ведь для Общества Душ скопления людей несвойственны. Зная опыт капитана, Момо жалась к нему, но вертела головой во все стороны, рассматривая и наряды прохожих женщин, и клоунов, что веселили детей, и шарики, которые несли в руках посетители парка, и лотки с попкорном и мороженым…       — Эй, Момо-чан, я купил билеты, — вернул ее в реальность Хирако. — Пошли?       Радостная Хинамори кивнула, и они подошли к горкам, занимая самые первые места — в начале поезда.       — А не страшно? — поинтересовался Шинджи.       Момо засмеялась — таким нелепым показался ей вопрос. Как воину может быть страшно на аттракционе? Тем более, они ведь пристегнуты, тут совершенно безопасно!       — Ну ладно, — проворчал Хирако.       Поезд вскоре двинулся, и тут Момо поняла, о чем предупреждал ее капитан. Она привыкла бегать в шунпо, но одно дело — самой направлять свое тело в пространстве и владеть им, совсем другое же — сидеть в поезде, который несется неведомо куда, резко вихляя, то поднимаясь, то так же резко опускаясь, а то и вовсе переворачивая пассажиров вверх ногами. Но Момо все же не было страшно — разве что в первые три секунды. Потом ей стало весело, она крепко держалась за поручни и кричала от восхищения и ощущения свободного полета, а ветер развевал ее волосы и бил порывами в лицо. Хирако с удовольствием наблюдал за радостной Хинамори — она не думала ни о чем плохом, и от этого становилась еще прекраснее, чем обычно. Ее глаза сверкали, щеки разрумянились, и у Шинджи от души отлегло — пусть ненадолго, но он смог заставить свою любимую девушку забыть о горестях.       Они вышли с горок, довольно смеясь и обнимая друг друга. Момо висла на Хирако, так как после катания у нее немного кружилась голова, и он, намного лучше держащий равновесие, обнимал ее одной рукой, крепко прижимая к себе.       — А теперь куда? — спросила Хинамори.       — Вообще-то решать должна ты, но если моя леди не возражает, то… — Хирако указал глазами на тир, где за десять попаданий в мишень стрелки получали приятные призы в виде мягких игрушек.       Момо радостно подпрыгнула на месте, и, забыв о головокружении, помчалась к тиру впереди Хирако — ей очень понравилась игрушечная коала, которую обещали за двадцать верных попаданий. Капитан не успел за Хинамори, и поэтому, когда он подошел к ней, Момо уже дала хозяину аттракциона деньги и вооружилась ружьем, целясь в мишень. Хозяин смотрел на маленькую и внешне слабую девушку снисходительно, и поэтому Хирако не стал мешать Хинамори, остановившись рядом с ней и наблюдая, как его прекрасная спутница сбивает мишени одну за другой, раз за разом попадая в яблочко. Вскоре она поразила двадцать целей, и хозяину аттракциона пришлось отдать Момо коалу.       — Вы что, служите в армии? — хмуро поинтересовался он.       — Вроде того, — ответила Хинамори, прижимая к себе игрушку. Хирако ужасно гордился ею в этот момент — многие гуляющие в парке собрались у тира и смотрели на то, как девушка стреляет по мишеням, все время попадая.       — Снайпер? — спросила какая-то женщина.       — Государственная тайна! — важно заявила Момо, лукаво блестя глазами, и Хирако загордился ею еще больше.       — Может, поедим мороженого? — спросил Шинджи, когда они отошли от тира. — Или пиццы?       Момо задумалась и выбрала пиццу — она была голодна, а стрельба только еще больше возбудила аппетит.       Они купили пиццу с сыром и ветчиной в каком-то уличном кафе, прихватив еще и по бутылке холодного персикового чая, и принялись уплетать лакомство за обе щеки. Момо больше не стеснялась есть в присутствии Хирако — а когда она запачкалась кетчупом и капитан промокнул ее губы салфеткой, не стала стесняться, а только благодарно улыбнулась.       Потом они купили мороженого — на этот раз Хинамори решила попробовать фисташковое — и еще шарик, который теперь Момо держала в руке. Ярко-желтая рожица, нарисованная на шарике, солнечным бликом мелькала вверху, мечтая улететь в небеса и чем-то своей ухмылкой напоминала Хирако.       — Я так счастлива! — призналась Момо, одной рукой держа коалу и шарик, а другой — мороженое, в то время как Шинджи обнимал ее за плечи.       — Я тоже, — искренне ответил Хирако. — Давно не был так счастлив, как в последнее время. И все благодаря тебе, девочка моя.       Момо покраснела, но возражать не стала.       — А давай покатаемся на колесе обозрения? — предложил капитан.

***

      Казалось, что отсюда был виден весь город. Момо сидела напротив Хирако, и в кабинке они были одни. Небо уже темнело, на горизонте полыхал нежно-розовый закат, а ветер приятными прохладными порывами ласкал лица старших офицеров Пятого отряда.       — Как красиво, — прошептала Хинамори, когда они поднялись на максимальную высоту. Это было совсем другое небо, чем-то, что тогда над Каракурой — мирное, спокойное, чистое… вечное. Момо думала, что еще более счастливой стать не сможет, но вдруг Хирако опустился перед ней на одно колено и вынул из нагрудного кармана рубашки обитую красным бархатом коробочку.       — Момо, — хрипло проговорил капитан. — Я понимаю, что ты можешь быть еще не готова, так что дам тебе время подумать, если захочешь, но я очень люблю тебя и не вижу своей жизни без тебя рядом. Ты — лучшее, что со мной случилось. Ты выйдешь за меня замуж?       Хинамори быстро-быстро заморгала, боясь расплакаться. Все происходило именно так, как она хотела, так как она представляла! И Хирако на одном колене, и блеск кольца в бархатной коробочке, и признание в любви… Неужели она откажет? Неужели сможет — учитывая то, что между ними уже произошло все, что могло произойти между влюбленными?       И Момо решилась. Неважно, что будет дальше, здесь и сейчас они были вместе, они были счастливы, и поэтому она, бросив на капитана взгляд из-под пушистых ресниц, тихо прошептала:       — Да… Я согласна, Шинджи!