Прахом стали они Не смогли уйти от судьбы, Чего же теперь ждешь ты?
Покои Валиде Султан.
В просторных покоях пахло догорающим бахуром, только это никак не давало султанше умиротворяющий сон. Кёсем Султан ворочалась на роскошном ложе, путаясь в шелковых простынях. Ей снился сон о том, что все тщетно, чего она так долго добивалась превратилось в прах, слышала пронзающий смех Халиме, кажется, даже видела очертания той, что станет ее Азраилом. И ведьмы пророчество, то самое, что постоянно преследовало Валиде. Сбывалось все, что предрекли зеленые глаза султанши, осталась лишь она. С теми ли тенями Кёсем боролась? Мучающий вопрос заставил покинуть султаншу обитель Морфея. Возле нее оказался Хаджи ага, державший в руках серебряный стакан с водой. Евнух явно не ложился еще спать, судя по его закрывающимся глазам, но он слишком хорошо знал свою госпожу и поэтому был рядом с ней. — Вот султанша, выпейте — пробормотал евнух, в красном одеянии. — Опять этот сон, Хаджи. Он сводит меня с ума в последнее время — отпив, проговорила Кёсем в темной сорочке. — Может Газиф Эфенди, поможет? Какое-нибудь снадобье подберет — забрав стан, спросил мужчина, не видевший сна за последние дни. — Причины моего страха глубоко внутри, ага. Это не тот недуг, что можно излечить молитвой или травами. Это рок, Хаджи… — потерев виски ответила Валиде Султан. — Госпожа, но так же нельзя нужно что-то делать… — воспротивился евнух, пойдя за Кёсем, что направилась на балкон. — Это пройдет. Меня беспокоит немного иное. Совет Дивана… Те Паши, что благоволили мне отныне теперь находятся слишком далеко от столицы. Это не совпадение, нас кто-то предает, когда казалось, что пропасть между мной и сыном-Повелителем затянулась — посмотрев на сад — ответила султанша, игнорируя Хаджи. — Кто же это может быть? В гареме появилось много слуг из Старого дворца — подойдя чуть ближе, поинтересовался евнух. — Это предстоит выяснить, ты должен быть моими глазами везде Хаджи — посмотрев на невысокого мужчину, ответила Валиде Султан. Из внутренних комнат вышла женщина в сером одеянии, сгорбившись, поклонилась султанше. Затем исподлобья посмотрела на Хаджи агу. — Мелек, ступай на кухню, пусть подогреют молока. Сегодня видимо будет ночь без сна — отвернувшись от хатун, приказала султанша. — Как пожелаете, Валиде Султан — прокартавила Мелек.Гарем.
В ташлыке снова стало людно, благодаря вернувшимся слугам из Старого дворца. Уборка в главной зале кипела, калфы следили за работой одалисок, а гаремные евнухи были на страже порядка, готовые выполнить распоряжения султанш. — Не ожидала здесь тебя увидеть — с хитростью во взгляде проговорила Фархана. — Санавбер лишилась не только титула, но и слуг — мрачно ответила Ясмин. — Жаль ее, в один миг потерять все — поправив постель, сказала темноволосая хатун. — Верно. Однако твоя подруга быстро сообразила, куда теперь ветер дует — глядя на этаж фавориток, промолвила Ясмин Хатун. — Ах, ты о Самине? Что уж ей эта Махзиба Хатун напела неизвестно, однако падать она будет вместе с ней — хихикнула Фархана продолжая протирать пол возле кроватей одалисок. — Махзиба не так проста, раз в нее вцепилась Айше Султан. Раньше она просто мирилась с наложницами султана, а теперь видимо почувствовала, что время, словно песок сыпется сквозь пальцы — улыбнувшись, посмотрела на вышедшую из покоев Махзибу, что была на этаже фавориток. — Не понимаю, чему ты радуешься? Твоей госпоже лучше от этого не будет. Хатун может и забеременела, только это вряд ли что изменит. Столько времени прошло, а в сердце Повелителя все равно его Хасеки — продолжая уборку, ответила хатун в голубом одеянии. — И что мы тут делаем? — раздался неприятный голос евнуха в зеленом балахоне. — Сулейман ага, уборка почти закончена — виновато ответила светловолосая хатун в фиолетовом платье. — Здесь еще есть пыль! — ворчливо проговорил полноватый евнух. Когда ненавистный гаремный ага отошел на безопасное расстояние девушки продолжили сплетничать обо всем, не забывая покритиковать Сулеймана агу, вспоминая Бехлюля агу и как было раньше.Покои Хасеки.
Султанша, облаченная в темно-синее платье, устроилась на расшитом золотой нитью диване. Подле нее сидела миловидная Кая, рядом стояла колыбель с малышкой Рукие, которую покачивала Нилюфер Хатун, чуть поодаль вышивала Ханзаде. Хасеки заплетала косы темноволосой султанше, полностью погруженная в свои мысли. Айше практически оправилась от потерь и ударов судьбы. Тяжесть на душе никуда не ушла, однако теперь стало предавать и тело госпожи. По утрам кареглазая султанша ощущала дикую слабость, но не подавала виду, скрывая ото всех, прекрасно понимая причины своей немощи. Отравлявший яд не сразу стал себя проявлять и не поставил окончательную точку, зато теперь Хасеки была решительна в своих намерениях. — Очень красиво получается, султанша — улыбнувшись прервала молчание Нилюфер. — Этому меня научила Нарин… — тихо ответила Айше, посмотрев на хатун, сидящую около колыбели. — Получается, калфа давно Вам прислуживает? — поинтересовалась сероглазая девушка. — Нарин рядом со мной с того самого дня как я оказалась во дворце. Маленьких девочек редко покупали с невольничьих рынков, возможно, мне повезло, так как сама Валиде Султан пожелала так… Некоторое время Кёсем Султан лично занималась мной, подарив имя. Тогда она была сострадательной, будто бы это совершенно два разных человека… Бразды правления оставляют шрамы на душе… Нарин мне заменила мать и всегда желала самого лучшего — продолжая расчесывать волосы дочери, говорила Хасеки. — Что же произошло с Валиде Султан, что она стала такой? — удивилась хатун. — Обстоятельства, жизнь… Все течет и меняется. Взамен добрым делам приходят злые и наоборот. Вскоре я стала прислуживать Гевхерхан Султан, пока та не покинула дворец. Шли года, сменялись фигуры, а со мной по-прежнему была Нарин. Даже я изменилась, раньше я преклонялась перед судьбой, теперь же у меня нет более такого желания — продолжала свой рассказ кареглазая султанша.Рынок.
Узкие улочки торговых рядов, как и прежде были наполнены обилием запахов и цветов. Люд слонялся около лавок, подбирая нужный товар. Среди всех шел и Султан Мурад облаченный в одежды простолюдина. Слева от него ступал Дели Паша, а по правую рука находился шехзаде Мехмед. Подобные вылазки нравились юноше и одновременно вызвали страх. Этот день не был исключением. — Слушай внимательно и наблюдай за всем. Когда-нибудь потом тебе опыт пригодится — процедил Мурад, не глядя на сына. — Отец, не говорите таких слов. Ваше правление на долгие года… — воспротивился Мехмед, чьи глаза были отражением матери. — Такова истина — кратко промолвил султан проходя лавки со специями. — Повелитель вы хотели о чем-то переговорить важном — вмешался в разговор Паша с густыми усами. — Верно… Валиде… Я жалею о том, что позволил ей остаться во дворце. Совет Дивана продолжает ее беспокоить — угрюмо проговорил Мурад. — Что прикажите делать Повелитель? — настороженно спросил Дели Паша. — Начни тренировки на матраках с Мехмедом. В Совете Дивана ты не сослужишь добрую службу. Поле брани — вот твоя пища, а не все эти игры в политику — ответил султан, поглядывая на проходящего мужчину. — Сделаю, Повелитель — твердо ответил Паша. — Отец? Что такое игры в политику? — удивленно спросил шехзаде, ускорившись вслед за Мурадом. — Слишком тонкое понятие, переплетенное дипломатией, хитростью, рассудительностью, силой, справедливостью, хладнокровием терпением и знанием. Эту мудрость невозможно постичь, прочитав сотни трудов, все приходит с опытом и ошибками. Кто-то расплачивается за свои ошибки всю жизнь, а кто-то жизнью — произнес султан взглянув на своего сына. — Поэтому мы в таком обличие гуляем по рынку? — вопросил шехзаде. — Верно. Одежда определяет статус, распределяет роли. Если бы здесь ступал Султан Мурад, то тот торговец запретным напитком скрылся бы и не подавал виду, но ему нет абсолютно дела до путника Яхъи Эфенди. Понимаешь? — ответил Падишах, пристально наблюдая за торговцем.***
Повелитель вместе с сыном и Дели направились вглубь лавки, где раньше был бордель. Из ближайшей комнаты стали слышны голоса, подойдя чуть ближе можно было услышать, о чем шла речь. — Да, эпидемия унесла слишком много жизней… Однако будто султану этого мало, решил последнюю радость забрать у простого народа — звучал мужской хриплый голос. — Ага, говорят, что нам то он запретил кофе, а сам упивается так, что не может стоять на ногах! Потом и вовсе не выходит из покоев предаваясь разврату. Гнев наполнил Мурада и он не смог удерживать это слишком долго, подав сигнал Дели Паше бедолагу схватили и поволокли на улицу. Торговец громко кричал и вырывался, прося прощения за брошенные необдуманные слова, но тщетно. Через мгновение его голова украшала центральную улицу в назидание всем тем, кто оспаривал принятые решения Повелителя. Всю дорогу обратно во дворец Мехмед не проронил не слова, прекрасно понимая почему так поступил отец, при этом ужасался собственным оправданиям.Покои Хасеки.
Султанша нарядилась в светло-голубое одеяние, которое было не столь характерно для нее нынешней. Волосы были собраны и обрамлены изящной короной. Стол уже был накрыт, в покоях кроме нее никого не было, лишь слуги, что стояли снаружи у дверей. Айше все идеально распланировала, осталось только дождаться гостью. К ее счастью та, себя не заставила долго ждать. — Айше Султан — хмуро проговорила зеленоглазая женщина. — Санавбер! Проходи, садись — с легкой улыбкой сказала Хасеки. — Я теряюсь в догадках — присев на шелковую подушку начала разговор женщина в сером одеянии по фигуре. — Мы с тобой толком и не поговорили после всего случившего за эти годы, всегда как-то издали. Остальные фаворитки не забывали обо мне, ты же напротив все делала, не приближаясь — поддержала беседу Айше и устроилась напротив Санавбер, взяв в руки бокал с щербетом. — Не сравнивай меня с другими — посмотрев на Хасеки ответила зеленоглазая. — Вы все так говорите. Надеюсь теперь тебе стало известно, что я испытывала, когда потеряла своего Ахмеда. В это же время появилась некая девица с персидского похода Санавбер. Несомненно, ты причинила мне боли гораздо больше чем кто-либо, но посмотри теперь на себя и свое положение. Я не злорадствую, лишь констатирую факт равновесия — отпив щербета, проговорила султанша в светло-голубом одеянии. — Ты получаешь удовольствие от того, что я страдаю — взяв бокал и посмотрев на содержимое прошипела зеленоглазая. — Может быть и так. У нас с тобой давние счеты, Санавбер, пора закрыть все вопросы. Слезы утешения, этот яд тебе известен — посмотрев на соперницу сказала Хасеки. — Ты хочешь меня отравить? Тебе это так с рук не сойдет — истерично хихикнула Санавбер. — У меня была подобная мысль и мне она казалась вполне логичной, однако посмотрев на тебя я поняла, что нет ничего лучше, чем наблюдать как ты медленно превращаешься в пепел. Легкая смерть для тебя словно награда — сладко говорила Хасеки, глядя на бывшую султаншу. — Айше! Ты тоже будешь гореть! — зарычала зеленоглазая женщина. — Я и так каждый день горю, Санавбер. Однако не считай меня милосердной. Держись подальше от моих детей и тогда у тебя будут все шансы вновь повстречаться со Сесмишах в Старом Дворце — улыбаясь молвила Хасеки. Боснийка посмотрела на некогда миловидную султаншу и встала прочь так и не прикоснувшись к еде. Гнев переполнял Санавбер, но она понимала, что не сможет ничего сделать и от этого ее лихорадило сильнее.Дворец Великого визиря.
Кеманкеш перечитал несколько раз письмо от женщины, чьи глаза цвета небес и не мог поверить, что эти строки написала Кёсем Султан. Каждая фраза кричала об опасениях, страхе и самое страшное закралось подозрение. Оно убивает всякого рода привязанность, разрушает человека изнутри, забирает спокойный сон. Внезапно Паше стало тяжело дышать, будто бы шелковая веревка окутала его шею и начала давить. Он хотел представить своего палача, но так и не смог. Если же не сам Султан Мурад отдаст приказ, то разочаровавшись, это сделает она смысл его бытия. Кеманкеш Паша судорожно шагал в своих покоях, решив сжечь письмо, будто бы это могло изменить суть. Он давно ощущал себя между двух огней, каждый шаг вперед приближал его к бездне, и пути назад не было. Паша выполнял каждый ее приказ, взамен на прикосновение и тяжелый взгляд глаз цвета небес, на аромат жасмина и ее голос с хрипотцой. Безнадежный дурак безвольно приближающийся к краю бездны. Нет все должно было быть не так. Ведь все могло быть иначе. Паша вспомнил один из вечеров, проведенных с Абиде Султан, когда та снисходила и не игнорировала супруга. Пускай эти моменты были столь редки, но ведь и сам он ничего особо не предпринимал для сближения. Воспоминание Этим вечером Адибе Султан узнала о том, что носит дитя под сердцем. Душа ее трепетала и замирала одновременно. Султанша мечтала стать матерью и вот ее мечта сбывается, но каким образом. Своего мужа она не любила, но тот был хорошим человеком, как ей казалось. — Я говорил с лекарем… Почему вы мне ничего не сказали? — поинтересовался Мустафа по обычаю одетый в темный кафтан. — Мне нужно было свыкнуться самой с этой мыслью, Паша — кратко ответила Абиде лежа на своем ложе. — Султанша, я не враг Вам. Понимаю, что наш брак не по любви, но нам будет проще, если будем просто относиться друг к другу с уважением — присев на постель проговорил Кеманкеш. — Я не груба с Вами, Паша. Дело даже не в Вас… Мне страшно… Мы слишком рано остались одни с шехзаде Сулейманом — прошептала Абиде. — Вы вините во всем Кёсем Султан? — тревожно поинтересовался Паша, глядя на свою молодую жену. — Скажем так, если бы она не вмешивалась, все могло бы быть иначе — прошипела султанша, глядя на Пашу. — Вам нечего бояться, госпожа — поцеловав в лобик жену, прошептал Кеманкеш. — Вы служите ей! — внезапно вырвалось у Абиде, глядя на уходящего Мустафу. — Я служу Династии — угрюмо произнес Паша.Хаммам.
После непростого проведенного дня, Айше решила утопить, воспоминая и расслабиться в ванной. Но те словно настигали ее, она вспоминала, как чуть не лишилась жизни из-за обезумевшей Сесмишах. Вспомнила и то как ее невзлюбило белокурая Шемспери и ту самую боль, что причила Санавбер. Все они стали прахом, их конец известен. А твой Айше? Что ты познаешь в конце пути при переходе в вечность? Боль или любовь на устах? Хасеки пыталась отогнать от себя эти мысли прочь, но внезапно вспомнилась, та, что носила дитя от любви ее жизни. Нет и Махзиба станет прахом! Но она так напоминает Айше, хотя и является полной противоположностью. Хасеки была столь же юна и мечтательна, не знавшая тогда еще боли. Одалиска, а в последствии фаворитка, Хасеки, законная жена. Столько статусов и с каждой ступенью душа рвалась на части. Мысли госпожи могли и дальше развиваться в безумной пучине событий, если бы не она, Валиде Султан. С ней рядом ступала Мелек Хатун. Кёсем Султан устроилась напротив ванны, не отрывая взгляда с Айше. Вид у госпожи был подавленный, что не сулило ничего хорошего. — Возможно, я тебе рассказывала эту историю, а может это была и не ты. В любом случае, слушай… Эта ванна была привезена из Венеции по заказу самой Афифе Нурбану Султан. Сколько же эпох сменилось? Не только султанша предпочитала ее, но и сам Султан Селим. Это все со слов Валиде всех Валиде, покойной Сафие Султан. По слухам в этой же ванне и покинул этот бренный мир Падишах. Тогда-то и настал непростой этап для юной Сафие, на престол вступил Султан Мурад, убив всех своих братьев благодаря хитрости своей матери. Казалось бы, все отлично складывалось, однако перепалкам между Валиде и Сафие не было конца. Нурбану Султан обладала властью и не желала терять ее, а юная одалиска султана была уж очень строптива — рассказывала Валиде, пока служанки втирали ароматические масла в кожу госпожи. — Что-то такое слышала… К чему этот разговор? — удивилась Хасеки, вылезая из ванны. — Ты стала брать на себя слишком много, не думай, что я не слежу за тобой! Бедняжка Санавбер и так настрадалась, а ты злорадствуешь? Айше я тебя не узнаю! Махзиба беременная и тебе прекрасно известно насколько она ценна, тем более после стольких то потерь — говорила Валиде, попивая щербет и не спуская взгляда с Хасеки. — Если вы уже за всеми успеваете наблюдать, то хочу напомнить, что хатун вела себя вызывающе. Что до Санавбер, то та хотела меня отравить и Вам это известно — рассердилась Айше, укутавшись в банное полотенце. — Все верно, однако, ты не хозяйка в гареме, лишь Хасеки. По иерархии после меня. Я этот разговор не просто так начала. Валиде не любила свою невестку именно из-за неподчинения и самовольство — сделав еще глоток, ответила Кёсем. — Хорошо, если вы хотите устроить вечер воспоминаний, то есть такая версия, что сама Сафие Султан отравила Валиде устав от ее нападок — в поклоне покинула хаммам Хасеки, не давав закончить диалог.Этаж фавориток.
Махзиба не переставала мечтать о том, как родится ее шехзаде. Как будет рад султан и как все станет неважным, ведь начнется правление Махзибы Султан. — Тебе лучше не появляться лишний раз в ташлыке, видела недавно Хасеки та шла из хаммама и полыхала словно пламя. Наложницы говорят, там была и Валиде Султан — начала говорить Самина, заперев дверь. — Прекрасно, пусть друг дружке глотки перегрызут — улыбнулась Махзиба, поглаживая живот, которого не было. — Я позвала как ты и просила Сулеймана агу — увидев евнуха вошедшего евнуха, сказала светловолосая хатун. — Ага, проходи. Ты должен быть моими глазами и ушами в гареме, мое положение тебе, скорее всего известно — начала говорить Махзиба раскрыв шкатулку с мешочками. — Я лишь буду выполнять распоряжение Валиде Султан. Та велела пристально приглядывать за тобой — нехотя ответил Сулейман. — Это бакшиш. Ты же знаешь что это такое, ага? Когда я стану госпожой такие мешочки озолотят тебя — продолжала улыбаться Махзиба Хатун. — Хорошо, я подумаю — бегло ответил евнух, взяв мешочек.