***
- Входи, - Раф развязал Гелле глаза и приглашающе указал на кресло. – Чай я сейчас сделаю. Гелла огляделась. Большая гостиная с диваном, телевизором и низким столиком, заваленным журналами. На диване развалился дух-черепаха, жевавший чипсы. В кресле напротив сидел еще один дух с ноутбуком, а на подлокотнике устроилась рыжеволосая женщина, осторожно и даже как-то трепетно обнимавшая его за плечи. У стены стоял… Гелла видела его на фото. Тот самый с синими глазами, как у ее Рейна, и мечами за спиной. Невысокий, с железной ногой. Он коротко поклонился ей, складывая у груди руки в странном, совершено чужом жесте, и улыбнулся. «И улыбку мой мальчик у него взял». - Добро пожаловать, - произнес этот дух. – Я - Леонардо. - Это его отец, - Раф подтолкнул Геллу к столу, поставив перед ней чашку с ароматным зеленым чаем. – Рейн скоро вернется. Гулять убежал. Гелла села, оглядываясь, и неловко сжала в пальцах привезенный с собой пакет – гостинцы ее мальчику, торопливо собранные по дому. Ей казалось, что она попала в какой-то совершенно другой мир, а может быть, так это и было. Вокруг были совершенно удивительные создания, приветственно ей кивавшие и тепло улыбавшиеся. Казалось, что сами стены этого места пропитаны каким-то уникальным светом, чистотой и любовью. - Добро пожаловать, - в большую гостиную вошел еще один дух, совершенно невероятного вида и заглянул ей в глаза. Внимательно, коротко и очень добро. – Я Сплинтер. Не бойтесь нас. Мы очень признательны Вам за годы заботы о Рейне. Это было непросто, мы понимаем, но теперь все позади. - Кто вы? – Гелла нерешительно посмотрела на чашку, поставленную перед ней. – Духи? Иктоми из потустороннего мира? - Потустороннее часто оказывается совсем рядом с нами, - дух-крыса сел на диван, столкнув на пол коробку от пиццы. – Но мы не духи, Гелла, мы мутанты, как и Ваш названный внук. - Я хотела бы увидеть… его… - Гелла запнулась, вдруг вспомнив, в каком виде отдала Рейна этим духам. Все ли с ним хорошо сейчас? Здоров ли ее малыш? - Конечно, - крыса кивнула ей и вдруг улыбнулась совершенно искренне и тепло, как мало кто из людей улыбался на ее памяти. – Выпейте чаю, успокойтесь. Всему свое время. Вы дома. «Дома… - Гелла сильнее сжала свой пакет. – Неужели они и в самом деле примут меня?» - Ба? Она чуть не выронила едва взятую чашку и подскочила в кресле, оглядываясь на голос. В дверях стоял ее Рейн, прислонившись плечом к косяку. Немного запыхавшийся, как будто бежал сюда. Совсем не изменившийся, все с той же едва уловимой улыбкой в глубине глаз, которую знала только она одна, здоровый, с почти сошедшими ссадинами на лице. В красивой новой одежде, гладко расчесанный, но по-прежнему ее. - Рейн? Рейн… солнышко… Гелла вдруг подавилась дрожащим всхлипом и сама не поняла, почему из глаз неудержимым потоком хлынули слезы, а рот искривился в безобразной плаксивой гримасе. Она же просто хотела увидеть его, убедиться, что ее золотко в порядке и здоров… ну, и счастлив, конечно… просто увидеть разок хоть на минуточку… За плечи обняли неожиданно мягкие сильные руки, ободряюще сжавшиеся мягким кольцом. Гелла уронила голову и прижалась щекой к чему-то жесткому на груди духа с синими глазами, вцепилась в его руку и зарыдала, повторяя, как заведенная: «родной мой… солнышко… мой мальчик… я дома…». Она плакала и не могла оторвать взгляд от Рейна, словно боялась, что он исчезнет. Рейн подошел и неловко погладил ее по руке, вцепившейся в пальцы его отца. - Ну, ба… - растерянно пробормотал он. – Ну, чего ты? Хорошо же все, ба… правда, хорошо… Лео осторожно передвинул плечо, подставляя его Гелле под лоб, чтобы она не царапала кожу об пластрон, и обнял ее еще сильнее. - Раф, - тихо позвал он поверх головы Геллы. – Дай успокоительное. Тот усмехнулся, но вышел, покачивая головой. Вообще Раф не любил слезы, привыкнув считать их признаком боли и горя, но почему-то сейчас он готов был поспорить с Лео и предложить Гелле не успокоительное, а поплакать еще. «Вот кто их разберет, людей этих. Вроде же счастье, вроде хотела его увидеть, а он ее, так чего же теперь-то плакать? Странные они».***
Эйприл смотрела на плачущую старую женщину, которую сейчас обнимал Лео, и силилась понять – неужели она так фатально ошиблась? Эта Гелла действительно любила Рейна. Любила так открыто и искренне, что растила его – совершенно чужого ей и к тому же уродливого по человеческим меркам. Наверняка, как и сама Эйприл, не спала ночами около его кроватки, оберегала, учила ходить… Что она в нем любила в этом опасном, диком мальчишке? Что нашла такого, что до таких чистых слез радовалась встрече с ним, а до этого отпустила с Рафом и Дэнни, даже не попросив хоть какой-то связи? Даже не узнав телефон. «Я бы не смогла так вот отдать своего ребенка неизвестно кому, даже не зная, увижу ли его снова. Как же нужно любить-то, чтобы на такое пойти? И за что?» Она погладила по плечу Донни, стараясь не помешать ему печатать, и прикрыла глаза. Опасный с ее точки зрения Рейн почему-то всем и каждому западал в сердце. Его полюбила вся семья, его боготворили ее дети, чужая женщина вырастила его и тоже любила… Что в нем было такого?! Эйприл вздрогнула, вдруг остро и болезненно осознав, что в ее сердце колется ревность. Ведь она знала с самого начала, что парня полюбят все. Знала и опасалась, что ее детям от этого станет доставаться меньше внимания, хотя этого и не случилось… знала и боялась, что он отнимет у нее у самой любовь ее дочери и сына. Опустив голову, Эйприл впервые в жизни ощутила острое, больное и очень горькое раскаяние. «Но он так похож на Караи…» «И все же он – сын Лео. А Лео никогда бы не отнял у родных ничего… прости меня, Рейн. Я никогда не скажу многого тебе самому и нашей семье, но если бы я рассказала о тебе сразу…» Она подняла глаза и прислушалась к разговору в гостиной. - … а потом, знаете, он решил, что обязательно отправится к горам, когда ему будет 12, и убежал из дома. Я чуть с ума не сошла, разыскивая его, а Бегущий Орел, шаман, который вылечил Рейна, все время повторял мне, что настоящий воин сам найдет свой путь, и чтобы я ему не мешала. Эйприл прислушалась. Гелла пила чай, все еще вытирая слезы, и увлеченно рассказывая Сплинтеру о детстве Рейна, в разговор включился и Майки, в надежде узнать, что парень тоже любитель компьютерных игр или скейтборда. А Лео куда-то исчез, как всегда абсолютно неслышно. И Рейн тоже.***
- Алмаз. Лео сложил ладони над головой и замер на долю секунды, всматриваясь в рассвет сквозь пальцы. - С него начинается ката. Постарайся услышать ветер вокруг города и шум деревьев у самой кромки земли. Там, где начинают свой путь реки, где горы отдают водой ледники, где на вершинах танцует радуга, там начинается путь к себе самому. Так говорит Мастер Сплинтер. Рейн закрыл глаза и медленно повторил жест, стараясь понять все, что сказал ему отец. Все и сразу. Представить эти горы, реки, радугу и шум леса. И путь… Лицо холодил утренний ветерок, ласково трепавший волосы, еще мягкое нежаркое солнце щекотало ресницы, вынуждая жмуриться. Он никогда раньше не задумывался, что может быть так хорошо просто от того, что ты стоишь на крыше и рядом с тобой кто-то есть. Кто-то родной. Такой же, как ты сам. Кому не важно, какого цвета твоя кожа и есть ли роговой слой на спине. - Чуть мягче, - на запястьях сомкнулись прохладные руки. – В твоих ладонях зарождается день. Держи его осторожнее, чтобы не разбить. Рейн открыл глаза, почувствовав за спиной присутствие отца. Пластрон касался его спины, а теплое ароматное дыхание грело словами щеку. Впервые не возникло желания отстраниться и вывернуть руку из чужих пальцев. «Это – было, парень. Оно никуда уже не денется. Ты можешь жить дальше, можешь спустить себя в унитаз, можешь даже повеситься, но изменить случившегося ты уже не можешь». «Да, не могу, - Рейн вслушался в свои ощущения, наблюдая, как его ладони сходятся у груди, подчиняясь рукам отца. – И не хочу. Не важно. Оно было. Это вчера. А у меня есть сейчас. Дома ба и Мастер Сплинтер наверняка пьют чай и разговаривают – они оба мудрые, им есть, что обсудить. Рафаэль наверняка сейчас спит, а у отца такие прохладные ладони – интересно почему?» - Это раскрытие урагана, - отец перевел его руки двумя красивыми и очень мягкими движениями от груди по кругу и обратно в центр. – Концентрация силы у самого сердца. Рейн едва заметно улыбнулся и чуть дернул рукой, стараясь высвободиться. Нет, не потому что ему было неприятно, просто захотелось повторить самому, а еще больше – увидеть, как отец делает это свое ката полностью, завораживающе красиво и мягко. - Прости, - отец выпустил его и отступил на шаг. – Я просто подумал, что так показать будет проще. - Спасибо, - Рейн улыбнулся. – А ты мог бы… со мной его сделать? Вместе? Лео вскинул голову и уставился на сына. Он подумал, что невольно задел его, проявив навязчивость. Но на него смотрели совершенно спокойные искристые глаза, в которых не было ни гнева, ни страха, ни даже обиды на самом дне. - Конечно. С радостью, - Лео кивнул и встал рядом с сыном, поднимая руки. - Давай с самого начала. Алмаз. Солнце в моих ладонях. Рейн поднял руки и закрыл глаза, стараясь вслушаться в мир вокруг себя. - Раскрытие урагана. Руки сами повторили то, что только что показал отец, и вдруг встретились с его ладонями в финальной точке движения. Удивленно распахнув глаза, Рейн на секунду окунулся в теплую ясную улыбку Лео и не смог удержаться от ответной. Кончики пальцев кололо, как будто он дотронулся до чего-то магического. - Не порть ребенка! Рассекая эту секундную магию, между их руками прошла ладонь Рафаэля, который, смеясь, обнял Лео за шею. - Не слушай его, Рейн, он только плохому научит. Лео неловко повел плечом, пытаясь высвободиться, и беспокойно посмотрел на сына. Рейн тихо засмеялся и опустил руки, глядя на них совершенно спокойными глазами. Когда Эдит сказала ему про Рафаэля и его отца – он не поверил. Ну не может его отец быть… таким вот. Это неправильно, не для мужчины… это стыдно – так жить. А вот сейчас, глядя, как отец шутливо оттолкнул руку Рафаэля и смущенно улыбнулся ему, Рейн вдруг понял, что они как-то нормально смотрятся. Естественно. Как будто созданы, чтобы быть вместе. Он попробовал представить рядом с отцом свою маму, но не смог. Она как будто все равно стояла отдельно – чужая вот здесь и сейчас. Рейн тряхнул головой. - А мне нравится это плохое, - возразил он, толкнул Рафаэля в плечо. – Мне интересно. - Весь в тебя, - Раф сморщился и потянул Лео за собой. – Идемте, рассвет уже. - А ногти грызу, как ты, - Рейн засмеялся и прыгнул за ними следом, легко догоняя. – И курю - тоже. - Я бросаю! – огрызнулся Рафаэль, ловя от Лео взгляд полный упрека. – Вот уже бросаю.