***
Бейсбольная бита ударилась об стену в опасной близости от моего лица. Я отшатнулся в сторону, уходя от следующего удара. Белая краска посыпалась со стены. Я метался как загнанная в угол крыса, избегая удара. Бита разнесла сначала окно, а потом аппаратуру и мебель. Хирургические ножницы и скальпели посыпались на пол. Упал монитор с раскрошенным экраном. Полетели осколки. Я не чувствовал, как мелкие кусочки впиваются в кожу. Я видел только красные глаза, полные ярости. И колючую проволоку, которой обвита бейсбольная бита. Psycho Sludger. Упала и стойка с пакетами. Рейта разнес кушетку, практически достав до моей головы. Треснула столешница, зазвенели колбы и пробирки. Он хотел прибить меня, на остальное ему было откровенно плевать. Я не слушал, как он кричал на меня, я видел, как его рот открывается. Снова полетело стекло. Я упал на колени и на четвереньках ползал по полу, стараясь избежать удара биты. Осколки рвали одежду и царапали кожу. Но мне было все равно. Совершенно все равно. Красные глаза могли сжечь меня в любой момент. Белый халат рвался на нем от длинных замахов. Пот уже тек в глаза. Но он не останавливался. И не остановится. Будет крушить до тех пор, пока не достигнет цели. Глаза переполнены яростью. Не остановится. Psycho Sludger. Я старался абстрагироваться от всего этого. Но не выходило.***
Я слышал чей-то пронзительный крик. И он был не моим.***
Уруха нервно копошился в своих бумагах, сгорбившись над столом. Дверь непроизвольно хлопнула, и врач испуганно обернулся. Он перескакивал взглядом туда-сюда, пытаясь найти мою фигуру, но не находил. И лишь через долгий промежуток времени он немного успокоился. Снова вернулся к своим бумагам, я слышал, как шелестят листы. Я случайно обронил скальпель со стола. Звук удара пролетел по всему кабинету, Уруха подскочил, обернувшись в мою сторону. Его зрачки были расширены, он дышал отрывисто и очень часто. Он боялся кого-то. Меня?.. Я заметил, как с прошлого раза изменились его волосы: они побелели. На руку был намотана веревка с крупными бусинами, среди них был маленький крест. Крошечный, но он меня разозлил. Разозлил что-то глубоко внутри меня. Обрушилась настенная полка, Уруха осел на пол, шевеля губами. Он пытался что-то произнести, но от страха у него совершенно пропал голос. Врач сжал в ладонях крест до такой степени, что пальцы побелели. Потом стояла тишина. Я смотрел на Уруху невидящим взглядом. Смотрел так, как будто его и не было. Сквозь его ладони начала сочиться кровь, капля по капле падала вниз. Хирург шевелил губами, зажмурившись. Его тело было готово к боли, оно сжималось и пыталось защитить жизненно важные области, но это было напрасно. Я не хотел бить его, резать или убивать. Он начал бояться меня так, как не боялся никого в жизни. Он начал бормотать. Бессвязно и тихо. Я видел, что он скоро заплачет. Я не нарушал тишину. Я чувствую этот странный запах. Никаких медикаментов и холода. Непонятно терпкий и жгучий. Отвратительный, но в чем-то привлекающий меня запах. Он исходил от Урухи. Его очки валялись где-то на полу разломанные на части. Недалеко от него лежала книга. Mad. Мне эта книга не понравилась. Она называлась Библия. Я просто бросил ему под ноги большой нож. А потом ушел.***
Мои шаги разносились по пустому коридору. Ни единой души. Ни единого запаха. Я мог дышать полной грудью, не стесненный ничем. Впервые за долгое время я мог контролировать себя, чувствовать это место, словно оно было частью меня. И я не был чем-то инородным. Я наконец получил контроль. Желанный контроль. Я жив. Я вспомнил. Их осталось двое.***
Я не заметил, как попал в темноту. Липкую и сухую. Я выставил вперед руки и ощупывал окружающее пространство. Я бродил в пустоте. Пока не наткнулся на препятствие. Я попытался ощупать его поврежденной рукой, оно было склизкое и не заканчивалось. Теперь две мои руки бродили вверх-вниз, пытаясь нащупать выход в этом препятствии. Спустя долгое время меня вдруг осенило – это перья. А потом я увидел, как сгусток перьев поменьше двинулся. Что-то звякнуло, ударившись об пол. Я услышал, как колыхаются звенья цепи. Потом увидел лицо, и не мог разглядеть глаза. Врача больше не было, была только густо облаченная в черные перья фигура, сжимавшая в руке цепь. Я не ощущал страха. Phantom Ripper. Он выпил до дна содержимое пробирки, которую подвергал разнообразным действиям ранее. Там была моя кровь. Он переработал ее в нечто иное. Кончики перьев острием впились мне в ладони.***
Скрежет разносился вибрацией по всей больнице. Я не слышал, я чувствовал его. Босыми ступнями в мелких порезах и засохшей крови. Моей собственной крови. И мне нравилась эта вибрация, я дрожал в предвкушении того, что увижу, придя к источнику. Завораживающий запах доносился сильнее с каждым моим шагом. Он перекрывал и стирал запах медикаментов. Возле двери валялись вывернутые наружу, но еще влажные от рук, силиконовые перчатки. Разорванные тремя дырами. Меня уже трясло, я прислонился спиной к стене и скатился на пол. Я смеялся, я просто смеялся, не контролируя себя. Этот человек все-таки снял их. Снял перчатки. Я чувствовал металлический скрежет кожей. Я знал, что увижу. Знал, и потому безудержно смеялся, как сошедший с ума. Из кабинета раздался крик. Но я не отреагировал на него. Я уже смеялся до слез, перебивая всякие крики. Я трясся как в агонии. Я чувствовал, как оттуда воняет запахом, который источаю и я. Мои исколенные руки и порезанные ноги и ладони перестали меня волновать. Вместо это в меня волновало мое воображение. То, что я иногда представлял, когда узнавал имена всех пятерых. Как бледнеют их лица, как дрожат их губы, а потом, как теряют блеск их темные глаза. Всех пятерых, по очереди. И как размазываю эту черную помаду по его губам, смешивая с кровью. Я знал, что я увижу внутри. И не удивился, когда дверь открылась, а из кабинета вышел Аой. Растрепанный, без своего халата, без жилета, без перчаток. На руке три длинных лезвия, похожие на когти. Он обернулся, заметив мой смех. Я посмотрел на него, расплываясь в усмешке. На его лице блуждала чудовищная ухмылка. Такая, как я и ожидал. Как же приятно от него пахло безумием.***
Вокруг царила темнота, только лампочка на тонком проводе висела где-то высоко над полом. Подвал больницы. Забытый и закрытый. Он стал местом преткновения. С громким хлопком дверь закрылась. Аой кивнул и скрылся где-то в темноте. На его же место пришел другой врач. Рукой в когда-то белой, а теперь испачканной кровью, перчатке он перекрестился. Он не верил в Бога, он отдавал честь Смерти и приглашал ее этим жестом сегодня снизойти к нему. Жертва задвигалась, пытаясь вырваться из цепей и пыталась закричать с кляпом во рту. Убийца посмотрел на него глазом, лишенным цветной радужки. Взгляд пробирал до костей, парень замер, бросив попытки: ему ни за что не вырваться. Препарат введен в кровь. Руки медленным жестом поправил красную шляпу. Кровавые брызги на лице почти высохли, а стекшая на шею кровь застыла коричневой коркой. Цепи отчаянно дрогнули еще один раз и снова умолки. Сумасшедший взялся за инструмент. Каждый его шаг отдавался ледяным эхо в затемненном помещении. Тишину разрезал звук движка измазанной в крови бензопилы, задвигалась зубчатая лента. Конечности парня резко похолодели, изо рта Руки вырвалось облачко пара. Он подошел к металлическому столу ближе, парень издал последний стон и проскулил, когда убийца замахнулся. Затем опустил вниз. Пила легко врезалась в плоть. Фонтаном брызнула кровь. Приглушенный, но все равно громкий крик разнесся по пустому помещению. За спиной Руки стояла высокая тень без лица, а сам убийца ухмылялся. Последнее, что я услышал в этой треклятой больнице, был смех свихнувшегося анестезиолога, который эхом разнесла холодная тишина. И треск его окровавленной бензопилы. Той тенью без лица был я. Я подтолкнул их к этому. Это я свел их всех с ума. Всеобщее помешательство. Прекрасно.