Vivi. Lotta. Ama

И боль, и страх проходят, неизменна только смерть. Марио Пьюзо — Крёстный отец

11 января, церковь Святого Бейлора, Нью-Йорк, США Эддард Старк давно уже привык к смерти. В мире, в котором он жил, неожиданные кончины не были редкостью, и люди, избравшие этот путь, рисковали каждый божий день. Но вот с чем Нед к своим сорока двум годам свыкнуться всё же не смог, так это с похоронами. Старк всегда считал бессмысленными все те ритуалы, которыми люди окружали смерть. Он не переносил насквозь фальшивых церемоний, во время которых большинство из присутствующих лишь имитируют скорбь, другие же, абсолютно не таясь, демонстрируют радость от осознания того, что их враг лёг в могилу раньше их самих. Та же картина предстала глазам Неда и сегодня. И едва ли среди внушительной толпы пришедших попрощаться с доном Баратеоном набралось хотя бы десять человек, которые оплакивали бы эту утрату искренне. Нед с трудом сдерживал гнев, выслушивая лживые соболезнования, что стремительным потоком обрушивались на него и на Серсею, сидевшую по другую сторону церковного прохода. Случившееся с Робертом его подкосило. Вместе с гибелью друга внутри самого Эддарда оборвалось нечто важное, но дону Старку так и не удалось оплакать Роберта как положено. Нед понимал, что момент, которого он опасался все эти долгие годы, настал. И поэтому сейчас он не мог позволить себе даже минутной слабости. Сидя в первом ряду, Нед чувствовал, как жадные взгляды почти всех присутствующих в церкви буквально впивались ему в затылок. И никто из этих стервятников не должен был заметить, что броня Ледяной Глыбы всё же дала первую трещину. Никто. Полумрак церкви освещали тысячи свечей. Приторно-резкий аромат лилий, которыми Серсея распорядилась оформить это сумрачное пространство, смешавшись с запахами пота и ладана, превратил воздух в удушающую субстанцию, и Нед мечтал поскорее выбраться на улицу, на январский отрезвляющий мороз. Ему хотелось крушить всё, что попалось бы под руку, и кричать до хрипоты. Ему хотелось выпустить наружу скручивавшую его душу в тугие узлы боль, а не сидеть здесь, рядом с ненавистными Ланнистерами. Ему хотелось прямо сейчас разобраться с тем, кто погубил его друга, но… он не мог. Ведь следовало действовать осторожнее. Следовало играть по навязанным правилам. Иначе следующим будут оплакивать его самого. Наконец помещение наполнилось торжественно-скорбными звуками органа, оповещая о том, что проклятая похоронная церемония началась. Все торопливо поднялись на ноги, и Нед последовал их примеру. Он встал, чувствуя себя полностью опустошённым и постаревшим лет на десять. Через силу Эддард заставил себя распрямить плечи, хотя внешняя холодность в эту секунду давалась ему с особенным трудом. Люди повернули головы ко входу в зал — внесли гроб Роберта. Нед слегка покрутил шеей, коснувшись кончиками пальцев воротника рубашки, но всё же ослаблять галстук, казавшийся ему сейчас самой настоящей удавкой, не стал. Он ненавидел похороны. И конкретно эти похороны конкретно в эту минуту ненавидел ещё сильнее. Из-за собственного бессилия против обстоятельств. Из-за торжества несправедливости. Из-за нависшей теперь над ними всеми угрозы. Да, Нед ненавидел похороны, и пришёл сегодня сюда вовсе не затем, чтобы попрощаться с другом. Если Роберт сейчас их всех видел, то наверняка от души забавлялся над развернувшимся в церкви представлением: притворно учтивые поклоны, язвительные перешёптывания и заискивающие взгляды… Сборище клоунов. Не иначе. Сам Нед присутствовал на церемонии лишь потому, что ему было необходимо посмотреть на всех этих стервятников, слетевшихся по такому случаю со всех уголков Штатов. Он должен был понаблюдать за их реакцией на произошедшее и проанализировать собственные наблюдения. Он не хотел, но должен был. Иначе потерял бы преимущество в грядущей войне. Стоявшая через проход от Неда Серсея проводила сухими бесстрастными глазами пронесённый мимо гроб с телом своего мужа. Подле неё топтался явно заскучавший Джоффри, а следом — хмуро озирающийся по сторонам Тайвин. Ещё в свой первый визит в львиное логово Нед заметил, что Ланнистер настроен излишне воинственно, а сейчас лишь в очередной раз утвердился в своих предположениях: Тайвин что-то затеял. И эти его уж чрезмерно показательные акции по поимке и устранению девчонки Таргариен вызывали у Неда вполне обоснованные сомнения. Старку казалось, что вся возня с оказавшейся живой наследницей вырезанной семьи — только прикрытие для истинных планов хитрого льва. Нед понял, что жизнь Роберта Баратеона в опасности вовсе не тогда, когда он развязал войну с Таргариенами. Нет. Он понял, что Роберт обречён в тот самый момент, когда друг рассказал о долге, который ему предстояло заплатить после окончания бойни: в обмен на поддержку дона Ланнистера Роберт обязался жениться на его дочери. На Серсее. Что за злая насмешка судьбы? Все эти годы Нед был начеку, приглядывая за Робертом, который отказывался воспринимать все его предостережения всерьёз. Двадцать лет назад Тайвин Ланнистер в качестве доказательства своей верности преподнёс Роберту трупы жены и маленьких детей Рейгара Таргариена, хотя сам Рейгар к тому моменту уже числился в мертвецах, сгорев во время погони в той же машине, что и Лианна. Нед не видел необходимости в столь радикальных мерах, ведь, помимо всего прочего, война уже близилась к своему завершению. Жест Ланнистера действительно ужаснул Эддарда, заставив в очередной раз задуматься над тем, что понятия чести и долга этого беспринципного человека кардинально отличаются от его собственных. Роберт же, даже после гибели своего врага не сумевший расстаться с жгучей ненавистью к нему, дар Ланнистера с благодарностью принял. Нед напрягся, почувствовав внимание к своей персоне. Тайвин повернул голову и их глаза встретились. Иному человеку, возможно, понадобилась бы вся сила воли, чтобы не моргнуть или не отвести взгляд под натиском надменной властности, которую источал дон Ланнистер. Но Эддард Старк был одним из немногих, кто мог не просто выстоять в подобной бессловесной дуэли, но и выйти из неё победителем: целую минуту они смотрели друг на друга, пока Ланнистер не отвернулся первым, скривив напоследок губы в презрительной усмешке. Позади Тайвина, во втором ряду, стояли оба его сына. Тирион, похоже, был единственным Ланнистером, кому хватило совести изобразить на лице соответствующее ситуации выражение скорби. Вернувшийся же в город буквально несколько часов назад старший отпрыск Тайвина всем своим видом демонстрировал пренебрежение к окружающим. Интересно, с какой на самом деле целью дон Ланнистер призвал Джейме обратно? Какую роль в намечающемся перевороте Тайвин для него уготовил? Гроб между тем опустили на полагающееся ему место, а священник занял своё за кафедрой. Церемония продолжалась, но Нед лишь вполуха вникал в церковные чтения. Впрочем, как и все остальные присутствовавшие. Мысли их явно текли в схожем направлении, что и думы дона Старка: исподтишка наблюдая за собравшимися, каждый из них задавался вопросом, кто же будет главным героем следующего отпевания. Дон Фрей нервничал сильнее остальных и отчего-то посматривал на часы, постоянно перешёптываясь со своим консильери. Уолдер, конечно же, чувствовал, что тучи сгущаются прямо над ним и уже несколько раз пытался добиться с Недом личной встречи. Но дон Старк был занят делами поважнее, и его уж точно не волновали заготовленные оправдания, которые старик хотел ему скормить. Эддард уже отдал своим людям поручение восстановить картину событий ставшей для Роберта роковой ночи, и если кто-то из Фреев действительно окажется замешанным в его убийстве, то Нед не задумываясь занесёт над головой этого ублюдка меч. Бейлон Грейджой, свесив голову и прикрыв глаза, стоял в самом крайнем ряду. Он являл собою лишь слабую тень себя прежнего: похоже, недуг, наличие которого Грейджой отчего-то отрицал, всё же развивался стремительнее, чем ожидалось. Здоровый человек в его возрасте не выглядел бы столь болезненно. Все вокруг понимали, что дни Бейлона были сочтены. И в первую очередь осознавал это его брат. Осознавал и определённо готовился этим воспользоваться. Любопытно, как на притязания Эурона отреагируют истинные наследники? Вряд ли у Теона хватит сил противостоять дяде, но Нед очень удивился бы, если бы тот не попытался: парня ведь, как и Джона, воспитывали на Сицилии, привив все необходимые для этого жестокого мира навыки. Теон будет бороться за то, что принадлежит ему по праву. И, судя по всему этому, сейчас находящийся под контролем Грейджоев Статен-Айленд был на пороге гражданской войны. Нед вновь с горечью подумал о том, что на этот раз Ланнистеру будет куда проще утвердить свои позиции. За последние годы семьи Грейджоев и Фреев ощутимо ослабли. Вместо Роберта на трон Бруклина взойдёт умело взращённая марионетка Тайвина. Во внезапное появление девчонки Таргариенов Нед не верил, считая сие известие сильно преувеличенным в ланнистеровских интересах слухом. И из всего этого вытекал неутешительный вывод: только север города был в силах воспрепятствовать планам Тайвина Ланнистера по захвату власти в Нью-Йорке. Конечно, Нед всегда мог рассчитывать на поддержку Мартеллов, но при том, что они добились вполне впечатляющего положения на Сицилии, здесь зона их влияния была ничтожно мала. Потому-то Мартеллы никогда и не вмешивались в разборки нью-йоркских банд. Чего нельзя было сказать о Тиреллах, которых Эйрис Таргариен изгнал в Чикаго ещё в те времена, когда Нед был совсем мальчишкой. Но, несмотря на это, они упорно не прекращали своих попыток вернуть себе ту часть Куинса, которой распоряжались лет тридцать назад. Назвать эти попытки удачными нельзя было и с натяжкой: даже после переворота, затеянного Недом и Робертом, Тиреллам не удалось найти общего языка с Ланнистерами и вернуть свои земли. Нед отыскал глазами в толпе невысокую фигуру Оленны Тирелл, которая, по её же собственным заверениям, прибыла в Нью-Йорк вместе со своим сыном специально для того, чтобы проводить дона Роберта Баратеона в последний путь. По-старчески хрупкая, она, тем не менее, стояла с гордо выправленной осанкой, теребя на шее лёгкий шарф и довольно искусно имитируя скорбь, будто эта утрата стала для неё личным горем. Несмотря на то, что главой семьи Тиреллов считался её сын, ходили слухи, что окончательные решения принимает сама Оленна. Оставалось лишь гадать, для чего на самом деле эта престарелая Королева Шипов покинула насиженный в Чикаго трон. Не для того ли, чтобы в который раз попытаться наладить дела с Ланнистерами? Нед Оленне не доверял. В первую очередь потому, что не поддаваться на их обманчиво сладкие речи советовал ему Бен, который знал о Тиреллах не понаслышке. А слову брата Эддард доверял как собственному. Бенджен Старк уже почти двадцать лет блестяще вёл дела в Чикаго, и за это время не раз сталкивался с истинной сущностью Тиреллов: благодаря хитрым манипуляциям и череде предательств они сумели отвоевать внушительную территорию города. Во время стычек чикагских банд Тиреллы с лёгкостью меняли свои принципы, раз за разом примыкая к той стороне, которая так или иначе начинала преобладать над противниками. Орган издал свой последний, особенно тревожный, стон и затих. Церемония подошла к концу, и в церкви на какое-то мгновение воцарилась напряженная тишина, а затем по залу прокатилась волна шепотков, довольно скоро перешедшая в полноценный гул. Послышался шорох верхней одежды, стук тростей, цокот каблуков. Откашливаясь, разминая затёкшие ноги, пожимая на ходу друг другу руки, бросая на давних врагов красноречивые взгляды, люди потянулись к проходу. В душном вязком воздухе всё ещё перекатывался до тошноты сладкий аромат сотни цветов, и поэтому все заторопились на улицу. Эддард перевёл взгляд на гроб Роберта. Зашевелившейся толпе было плевать на усопшего, и о нём будто бы никто и не вспоминал более. Каждый из присутствовавших спешил, заботясь лишь о себе и действуя исключительно в собственных интересах. Кейтилин взяла Неда под руку и ободряюще сжала его предплечье, а Нед в ответ накрыл её холодные пальцы своей ладонью, продолжая наблюдать за тем, как гроб с телом его друга сначала сняли с возвышения, а затем пронесли по проходу мимо оживлённо беседующей толпы на улицу. Когда они с Кейтилин вышли из церкви, толпа оттеснила их в сторону. Глаза, уже привыкшие к полумраку, из-за нахлынувшей морозной белизны мгновенно заболели, и Неду пришлось прищуриться и сморгнуть выступившие на них слёзы. А когда он их открыл, то первым, кого дон Старк увидел на противоположном конце паперти, был Тайвин Ланнистер. Рядом с миниатюрной Оленной Тирелл он казался выше, чем был на самом деле. Его лицо не выдавало никаких эмоций, но при этом Тайвин выглядел усталым. Оленна о чём-то вдохновенно вещала, сопровождая свою речь сочувственными полуулыбками, но во взгляде Тайвина, обращённом к собеседнице, не читалось ничего: ни интереса, ни настороженности, ни горя. Будто происходящее сейчас не имело к нему никакого отношения. Нед сделал глубокий вдох, запрокинув голову и возводя глаза к небу. После духоты церкви январский воздух казался до одурения свежим. Яркие солнечные лучи пронизывали его, будто кинжалы, хотя ни капли не согревали. Но именно такую погоду Нед и любил. А вот Роберт всегда ненавидел зиму. — Он наконец-то обрёл покой, — будто догадавшись о мыслях Эддарда, тихо проронила Кейтилин. Сильнее зимы Роберт ненавидел только покой, и никогда не стремился его обрести. Роберт Баратеон был соткан из необузданных сумасбродств. Нед знал это лучше остальных. — Не вини себя, Нед, — не дождавшись от него ответа, продолжила Кейтилин и попыталась заглянуть Неду в лицо. Дон Старк наклонился, встречаясь с полными нежности глазами жены. — Ты не мог этого предотвратить. Мог. И должен был. Но вслух Нед произнёс лишь туманное: — Мы никогда не узнаем этого наверняка. Дон Старк сунул руки в карманы пальто, нащупал портсигар и, вновь вливаясь в разношёрстный поток присутствующих, двинулся вместе с ним вниз по ступеням. Люди, которым предстояло проводить покойного Роберта Баратеона до кладбища, уже усаживались в автомобили. Эддард вздохнул. Осталось пережить очередную лавину фальшивых соболезнований, крокодиловых слёз и сводящих с ума своим приторным запахом цветов. «Да-а-а, Роберт определённо насладился бы этим представлением», — с горькой усмешкой подумал Нед, закуривая. Кейтлин тем временем присоединилась к другим дамам, и к их компании тут же подплыла крохотная Оленна Тирелл. Наблюдая за тем, как Королева Шипов с абсолютно невинным видом беседует с его женой почти сразу после того, как осаждала Тайвина Ланнистера, Нед брезгливо поморщился. — Ему бы понравилось, — раздался хриплый смешок за спиной Старка, вынудив его обернуться. Серсея криво усмехнулась, поравнявшись с ним, и подрагивающими руками вытряхнула из своего портсигара тонкую сигаретку. — Роберту. Отличный спектакль. Не хватает только вина и танцовщиц в перьях. — Как ты справляешься? — намеренно сухо поинтересовался Нед, протягивая Серсее зажигалку. Она прикурила и жадно, абсолютно не по-женски, затянулась. — Можно обойтись и без формальных вопросов, — Серсея вернула владельцу его предмет с выгравированным на нём профилем волка и, слегка откинув назад голову, чтобы дым от сигареты не разъедал глаза, продолжила: — Ты ведь и сам знаешь, что справляюсь я прекрасно. Нед мрачно хмыкнул и выдохнул через ноздри дым, который сразу же охотно смешался с табачным облачком, выпущенным Серсеей. Несмотря на стальную выдержку, сквозившую в каждом её жесте, Нед был уверен: вдова дона Баратеона прекрасно понимала, что такое скорбь. Но ланнистеровская порода вкупе с нежеланием демонстрировать окружающим свою истинную надломленную суть была сильнее. И, пожалуй, даже самые близкие её знакомые не осознавали, насколько подкосила Серсею смерть Роберта и как пугали её предстоящие в связи с этим перемены. Хотя… были ли у неё действительно близкие знакомые? Когда-то давно — да. Они росли вместе, и в памяти Неда до сих пор жил образ юной Серсеи. Ранимой и улыбчивой. Стоявшая же сейчас рядом с ним Серсея тоже улыбалась, но по-змеиному холодно, пристально сверля Старка прищуренными зелёными глазами. В свои сорок лет она по‑прежнему оставалась потрясающе привлекательной женщиной, но Нед ни за что не признался бы вслух, что по-прежнему обращает внимание на её красоту. Каждое движение Серсеи было наполнено изяществом и уверенностью, присущими истинным аристократам. — Как ты думаешь, кто это сделал? Нед повертел в руках сигарету, с напускной задумчивостью принявшись разглядывать её тлеющий кончик. Вопрос он задал неожиданно для самого себя и отчего-то не осмеливался более смотреть в лицо собеседницы. — Какая разница, что я думаю? — фыркнула Серсея. — Ты-то всё равно будешь думать, что это дело рук Ланнистеров. Ты ведь винишь в смерти Роберта отца, — это был уже не вопрос, а утверждение, и оба они знали, что оно было правдой. Нед действительно винил Тайвина. Серсея, отшвырнув в сторону окурок, продолжила: — Как считаешь, ты смог бы когда-нибудь научиться воспринимать меня не как дочь Тайвина Ланнистера? Или между нами до самой смерти будет висеть эта проклятая напряжённость? — В данный момент я воспринимаю тебя как вдову своего лучшего друга, — хмуро проронил Нед, всё-таки посмотрев Серсее в глаза. Она в ответ передёрнула плечами, будто от холода, и криво усмехнулась. — Ах, да, конечно. Ещё и это. Как я могла забыть? — И между нами нет никакой напряжённости, Серсея, — твёрдо добавил Эддард, покосившись в сторону направлявшейся к ним Кейтилин. Только в этот момент он заметил, что большая часть присутствующих уже покинула площадку перед церковью. — Какие бы… хм… разногласия ни возникали у меня с твоим отцом, тебя они не коснутся, клянусь. Мой долг перед Робертом — позаботиться о тебе и о его сыне. — Твоё благородство однажды тебя погубит, — Серсея проследила за взглядом Неда и, тоже заметив его жену, едва слышно хохотнула. — Пожалуй, нам пора. Второй акт представления на кладбище вот-вот начнётся. Негоже опаздывать. Она подняла воротник пальто, с царским упрямством во взгляде вздёрнув подбородок, и прогулочным шагом двинулась по направлению к автомобилю, около которого её терпеливо дожидался Тирион в компании Пса. — Если тебе что-нибудь понадобится… — окликнул её было Старк, но Серсея, не оборачиваясь, всё с тем же горьким смешком его перебила: — Да, я помню. Звонить тебе, и ты всё сделаешь. — Я серьёзно, — несмотря на то, что Кейтилин была уже близко и могла расслышать каждое его слово, продолжил Нед. — Грядут перемены. И я меньше всего хотел бы, чтобы вы с Джоффри пострадали. Будь осторожна, Серсея. — И ты, Нед, — донеслось до него с очередным порывом зимнего ветра, прежде чем Серсея скрылась из виду. 11 января, Вэри-стрит, Нью-Йорк, США Клей отстукивал по рулю ритм, услышанный им в одной из забегаловок, и старался вести себя непринуждённо. Но куда уж там! Известие о смерти жирдяя Баратеона здорово выбило из колеи старика Уолдера, и хотя выскочка-консильери утверждал, что с ним всё в порядке, Клей понимал, что возраст главы семьи Фреев не позволял ему переносить подобные известия. Наследников у дона, конечно, хватало, но все они были так тупы и мелочны, что, скорее всего, семью просто разорвёт изнутри, когда старик Уолдер преставится. Ситуация была, конечно, хуже некуда — Баратеона нашли на территории Фреев, но Клей мог бы руку на отсечение отдать, что, когда они оставили его в той подворотне, он был жив. Да, они здорово помяли ему бока. Да, возможно где-то и увлеклись, но никто его не убивал. По своим каналам Клей выяснил, что Баратеона закололи, но у его парней в тот вечер не было при себе холодного оружия. Клей вообще не любил ножи, поэтому снаряжал своих людей огнестрелом. Вторая Мировая показала ему, что огнестрельное оружие — самое эффективное. Так что же произошло с Баратеоном? Кто-то пытается подставить Фреев? Но зачем? Они и без того владеют самым маленьким куском города. Вызывало опасение и спокойствие Льва. Клей ожидал всякого, даже самого страшного исхода, но равнодушие? К чему это? Что задумал дон Ланнистер? Вопросов с каждым днём становилось всё больше, а ответов — всё меньше, и это в очередной раз напомнило Клею о том, что он мог бы сейчас служить Старкам, а не Фреям. Почему дон Старк отверг его кандидатуру? «Слишком своенравен», — Клей хмыкнул, снова вспомнив эту дурацкую причину. А то Сноу покладистый и ласковый как кошечка. Само сравнение Джона с кошечкой непроизвольно заставило Клея растянуть губы в улыбке. Сноу больше был похож на волка — опасного, угрюмого, постоянно скалящего зубы. И Клей чертовски хотел, чтобы его уважали также, хоть и не признался бы никому и никогда. Интересно, что скажет Джон о поступке Клея? Поймёт ли? Смогут ли они ещё хотя бы однажды пропустить вместе по бокалу пива, или им предстоит стать вечными врагами? Из-за поворота показалась маленькая Старк, и Клей напрягся. Она шла одна, как и всегда, в это время дня. Её пальто, несмотря на жуткий мороз, было расстёгнуто на все пуговицы, а берет торчал из кармана. Слишком своенравна, как и все Старки. Арья часто убегала из дома, как и Санса. Клею даже было жалко солдат Старков — слишком часто им приходилось играть в гончих с этими неугомонными детьми, особенно с младшей, которая каждый раз находила новые способы побега из-под стражи. Но сейчас Клей радовался, что Арья Старк так умна и изобретательна в своих играх и ему не придётся делать ей больно. — Эй, Арья, привет! — Клей, подождав, пока Арья подойдёт ближе, наполовину высунулся из машины и сделал вид, что страшно удивлён. — Ты почему одна гуляешь? — Сервин, вот тебя мне только не хватает! — девчонка надулась и возмущённо скрестила руки на груди. — Следишь за мной? — Больно надо, — фыркнул в ответ Клей, надеясь, что выглядит при этом убедительно. — Но ты ведь наверняка слышала последние новости, чего тогда бродишь одна? — Какие новости? — Арья прищурила глаза, и в глубине их блеснул огонёк любопытства. Огонёк, который погубит её однажды. Клей только надеялся, что не сегодня. — Только не говори мне, что не слышала о смерти Роберта Баратеона! — Клей внимательно наблюдал за лицом девочки — верхняя губа её дрогнула, но взгляд остался прежним. Она, скорее всего, подслушала разговор взрослых, но подробностей точно не знала. Как и всегда. — У тебя есть, что рассказать? — деловито поинтересовалась Арья, оглядевшись, как будто в поисках кого-то. Или просто боялась, как бы её не нашли солдаты отца? — Конечно, — Клей улыбнулся и кивнул ей на дверь с пассажирской стороны. — Залезай, подвезу, куда скажешь, заодно и поболтаем. На улице такое не обсуждают, ты же понимаешь. — Папа говорил не садиться в машину к незнакомцам… — Какой же я тебе незнакомец! Мы ведь частенько видимся. А вспомни тот случай, когда я прикрыл тебя, чтобы Сэм не нашёл, а? — Клей ненавидел себя в этот момент. Так люто ненавидел, как только мог. Но приказ есть приказ. Арья улыбнулась совсем ещё по-детски и направилась к его машине. «Господи, пожалуйста, пусть её детство не закончится у Фреев». 12 января 1948 года, Эксайл-стрит, 13, Нью-Йорк, США Дени не могла отвести глаз от Ракхаро, завороженная происходящим. Он стоял в центре цирковой арены, окружённый со всех сторон львами, сидящими на тумбах, и, кажется, нисколько их не боялся. Цезарь, самый старый из львов их труппы, скалил зубы и рычал, но Ракхаро только усмехался в ответ, покрепче перехватив металлический жест, которым указывал своим животным направление для выполнения трюка. Дени напряглась, стоило Цезарю только слегка шевельнуть лапой. Внутри всё похолодело, воспоминания накатили холодной волной, заставив Дени сделать пару шагов по направлению к арене. — Нет, стой там, Дейнерис! — Коварро схватил её сзади и прижал к себе. — Ты ведь знаешь, что нельзя входить туда, пока дрессировщик работает. Рад тебя видеть, родная. — Я тоже рада снова быть с вами, родной, — Дени улыбнулась, подняв голову и встретившись взглядом с младшим братом Дрого. Он был так непохож на её покойного мужа, но дарил то же успокоение. — Может быть, нам пора убрать Цезаря из программы? — Пусть Ракхаро решает, я отвечаю только за лошадей, — Коварро провёл рукой по её волосам и удивлённо воскликнул: — Ты постриглась! Frumusețe [1]! Зачем? — Чтобы выглядеть по моде, — Дени выдохнула, понимая, что этот разговор был неизбежен. — Да и мои длинные серебряные волосы практически кричат: «Внимание! Таргариен!» Нам это сейчас не нужно. — Они и без этого знают, что ты приезжаешь, — Серый Червь оказался рядом, как и обычно, незамеченным. Он почтительно поклонился Дени и неодобрительно глянул на Коварро, продолжающего держать её в объятиях. — Не знаю, откуда, но я пообщался с чёрными в доках. Говорят, что итальянцы прочёсывают город в надежде отыскать тебя. — Кто мог сказать им?.. — Может быть, продолжим разговор в другом месте? — Серый Червь оглянулся на шатающихся туда-сюда артистов. Конечно же, не все были в курсе надвигающихся событий, и ставить их в известность было совсем необязательно. — Первое выступление послезавтра, верно? — Дени решила быстро перевести разговор в более деловое русло. — Развесили плакаты? — Да, плакаты готовы, — кивнул Серый Червь. — Но мы никак не решим, кто пойдёт зазывать на улицу. — Выпустите Ракхаро, и шатёр будет полон дамами, желающими увидеть укротителя львов в работе, — Дени сказала это достаточно громко, чтобы её услышал вышеназванный укротитель. — На улице прохладно, королева, ты ведь не хочешь, чтобы я замёрз, работая без рубашки? — Ракхаро рассмеялся и повернулся в её сторону, блеснув белозубой улыбкой. — Рад видеть тебя, родная. — Я никогда не просила тебя раздеваться, это всё твоя любовь щеголять без одежды, — Дени не могла не улыбнуться в ответ. Из всех братьев Дрого, родных и двоюродных, Ракхаро был более всего похож на него по манерам. Дени не могла перестать видеть в его улыбке своего погибшего мужа. — Рада видеть тебя, родной. — Пройдём к тебе, — Серый Червь указал рукой в сторону гримёрки Дени, и Коварро пришлось выпустить её из своих объятий. — А где Миссандея? — Она пошла распаковывать свои вещи, — Дени едва сдержала улыбку, глядя на попытки Серого Червя изобразить безразличие. Они оба вели себя как дети. И Дени всё же собиралась поговорить однажды с кем-то из них на эту тему. Впереди их ждала война. Война, в которой не все смогут выжить. Так к чему так бесполезно тратить время? Они давно уже могли бы быть вместе, но предпочитали делать вид, что им нет друг до друга никакого дела. В гримёрке уже расставили всю мебель так, как любила Дени, и она с удовольствием села за свой стол. В своих мечтаниях она хотела быть кем угодно, но не директором цирка. Но желание Дрого — закон. Даже его братья не стали спорить с её властью, а это уже говорило о многом. Подчинение Ракхаро — просто чудо Господне, не иначе. Взгляд Дени упал на свадебную фотографию, где она, улыбаясь, смотрит в камеру, ещё и не подозревая, что через год вся её жизнь пойдёт под откос. Дрого был рядом с ней с детства, выполняя роль отца и брата, а потом и мужа. Жизнь без него казалась Дейнерис слишком пустой, она пыталась заполнить эту зияющую дыру чем угодно, пусть даже войной с крупными мафиозными кланами. Одобрил бы Дрого то, что она собиралась сделать? — К тебе гость, — в кабинет прошли Серый Червь, Миссандея и Ракхаро. Последний замыкал шествие, с неприязнью глядя на незнакомого — хотя Дени сразу поняла, кто это — человека, идущего перед ним. — Добрый день, прекрасная Дейнерис, — Варис оказался совершенно не таким, каким его себе представляла Дени — крупный мужчина с круглым лицом, которое невозможно было отнести ни к мужскому, ни к женскому. Он снял шляпу, открыв свету лысую голову с татуировкой паука. Да, это определённо был тот самый Варис, с которым она вела переписку несколько лет. — Рада увидеться, Варис, — Дейнерис не составляло труда выжимать из себя приветственную доброжелательную улыбку, она всю жизнь работала на публику. — Не ожидала, что так скоро встретимся. — Я не хотел откладывать наш разговор в долгий ящик, — Варис продолжал улыбаться, разглядывая тех, кто стоял в помещении. — Ваш друг крайне назойливо не желал пускать меня к вам. Грозился львов напустить, — он хохотнул, глянув на Ракхаро, который заступил за спину Дейнерис, положив руки ей на плечи. — Он мой брат, — Дени положила ладонь на пальцы Ракхаро, — не вините его в излишней заботе о своей сестре. — Я рад видеть, что у вас есть семья, сеньорина Таргариен, — Варис, не дожидаясь приглашения, уселся в одно из кресел, стоящих напротив её стола. — Может быть, эта война вам вовсе не нужна? — Вы планируете быть моим союзником? — Дени вдруг в полной мере осознала, что понятия не имела, с кем ей придётся столкнуться. Этот Варис вызывал больше доверия в письмах. Сейчас же он казался слишком скользким, нужно будет осторожнее выбирать слова в его присутствии. — Конечно, моя прекрасная Дейнерис, — Варис вдруг стал совершенно серьёзен. — Я ведь говорил, что эти семьи отняли у меня двадцать лет жизни. Захочу ли я защитить их? Это вряд ли. Я готов быть вашим консильери, если позволите. — Боюсь, что это вакантное место уже занято, — Дени не видела на этом месте никого, кроме Серого Червя, хотя и понимала, что ей будет сложно вести дела с темнокожим консильери. — Но я бы очень хотела, чтобы вы давали мне советы и направляли. Ведь не просто так вы решили рассказать о моём прошлом? — Я посчитал, что у вас несправедливо отняли имя и деньги. Ну и понадеялся, что когда вы всё это вернёте, то поделитесь со мной. Я — выгодный союзник, сеньорина Таргариен, потому что предпочитаю вести дела, скрепляя всё не эмоциями, а зелёными бумажками. — Моя фамилия Василе, прошу так меня и называть, иначе вы оскорбляете память мужа, — Дени почувствовала, как руки Ракхаро на её плечах напряглись, стоило ей только упомянуть Дрого. У Вариса дёрнулись уголки губ, но на этом проявление эмоций закончилось. — Конечно, я несомненно разделю с вами свою добычу, мне не за чем управлять всем городом. Я хочу вернуть лишь то, что принадлежало моему отцу. — То есть большую часть территорий Ланнистеров, Старков, Грейджоев, Фреев и Баратеонов, — Варис усмехнулся. — Вам придётся захватить их всех. Придушить Льва, Волка, Старика, Кракена и мальчишку, которого породил Боров. — Не думаю, что Роберт Баратеон любил это прозвище, — Дени не скрывала своей радости по поводу смерти этого дона. Это известие, которое Миссандея принесла после телефонного разговора с Серым Червём по пути в Нью-Йорк, стало знаковым для Дейнерис и её войны. — Что другие доны? Уже переживают за свои жизни? — Они всегда тряслись над своими дряхлыми телами, — Варис снова усмехнулся. — Вы ведь не собираетесь воевать против вооружённых и обученных солдат итальянских мафиози с помощью циркачей? — Думаю, что мне следовало бы начать с вербовки таких же парней, верно? — Дени обращалась больше к Серому Червю, чем к Варису, но получила кивки от обоих. — А что скажете насчёт расстановки сил? Я правильно понимаю, что Баратеоны сейчас наиболее уязвимы? — Да, моя прекрасная Дейнерис. Как и Фреи. Эти вообще уже одной ногой в могиле, так мало у них солдат, и так много у старика детей, которые мечтают сесть на трон. — Разве это не будет преградой для нас? — Миссандея умела вовремя задать нужный вопрос. Поэтому-то Дени и считала её не только подругой, но и советником. — Нет, милая моя, это будет огромным подспорьем — смотреть, как детишки Фрея сами себя рвут на части, — и только сейчас, когда Варис наклонился ближе, к Дени пришло осознание того, чем же её смущали глаза гостя — они напоминали ей глаза на капюшоне королевской кобры Муссы, которая являлась изюминкой представления — такие же неподвижные и как будто ненастоящие. — Вы поможете мне найти солдат? — Дени сжала пальцы Ракхаро, который, видимо, из последних сил сдерживал себя. Ему Варис доверия не внушал. — У меня есть предложение получше. И его зовут Джорах Мормонт. Дени с интересом посмотрела на гостя и присела, наконец, в кресло, чтобы сделать для себя заметки. Она мало что знала о человеке, спасшем её жизнь, но одно ей было понятно — Джорах Мормонт должен быть хорошим приобретением в сложившейся ситуации. Дейнерис выросла в мире, и теперь ей придётся научиться вести войну. 12 января 1948 года, резиденция Ланнистеров, Нью-Йорк, США Мужчина стремительно приблизился к подножью лестницы второго этажа, будто бесплотный сгусток тьмы. Он был снаряжён всем необходимым для тайного проникновения: отмычки, лёгкое вооружение, чёрный спортивный костюм, который обтягивал тело словно вторая кожа, позволяя своему обладателю передвигаться совершенно бесшумно и, конечно же, быстро. Все действия мужчины были выверены до абсолютного автоматизма. Он исследовал свой маршрут до спальни объекта настолько подробно, насколько это вообще было возможно. Он уже дважды проникал в этот дом. Сначала днём под видом невзрачного доставщика, а затем под покровом ночи — для более детального осмотра. И сейчас мужчина шёл к своей цели с холодной уверенностью, но будучи при этом готовым отразить любую внезапную атаку. Он ведь наверняка знал, что необходимо сделать, чтобы добраться до объекта максимально быстро и незаметно. Он постарался взять в расчёт все возможности Ланнистеров, тщательно взвесив сильные и слабые стороны их системы безопасности, и лишь тогда оповестил заказчицу о том, что для ликвидации противника всё готово. Мужчина проскользнул вдоль стены, увешанной картинами в вычурных позолоченных рамках, в очередную тёмную арку и оказался в узком коридоре со множеством дверей. Не изучи он план дома заранее, непременно заблудился бы в этом лабиринте бесполезных комнат громадной резиденции. Тайвин Ланнистер явно страдал манией величия, раз уж воздвиг настоящий дворец, в котором мог чувствовать себя каким-нибудь королём. И наверняка ему казалось, что за толстенными стенами своей крепости он в полной безопасности. Как жаль будет его разочаровывать. Пока всё шло чётко по плану, и, взглянув на наручные часы, мужчина позволил себе короткую усмешку. Он, как и обычно, рассчитал время предельно точно. Но расслабляться всё же было непозволительно, ведь повсюду шныряли цепные псы из шайки Русе Болтона вперемешку с ланнистеровскими бойцами. Обычно на ночные дежурства заступали по трое, но после смерти Баратеона дон Ланнистер занервничал, распорядившись увеличить количество своих охранников. И теперь караул состоял из восьми солдат. Пятеро головорезов, четверых из которых мужчина по пути сюда сумел обойти без лишней крови, шатались внизу. Другие же бойцы рассредоточились на втором этаже, и мимо двоих из них он тоже просочился незамеченным. Оставался один. Тот, что околачивался у дверей в покои Тайвина Ланнистера. Миновав очередную нежилую сквозную комнату, больше напоминавшую картинную галерею, мужчина прижался к стене и осторожно выглянул за угол. Коридор освещался несколькими специально приглушенными бра. Но даже в таком тусклом свете мужчина смог узнать в угольно-чёрном силуэте на фоне столь же тёмного окна Громилу Лама Гардсмена. Раскрыв одну из створок и высунув нос наружу, Лам курил. Он втягивал дым торопливыми короткими затяжками, скукожившись под натиском сквозящего из окна январского ветра. Всем было известно, что Тайвин Ланнистер запрещает смолить в стенах своего дома, но, похоже, кое-кто просто не смог совладать с соблазном и решил рискнуть, пока остальные обитатели львиной крепости дремали. Лам прикрывал сигарету своей обезьяньей лапой, но при каждой затяжке красные искры всё равно разлетались в стороны, норовя пробраться в дом, а запах дыма различался даже с того расстояния, где сейчас прятался мужчина. Громила Лам считался одним из самых опасных бойцов отряда Ланнистера. Он начал убивать ещё будучи несовершеннолетним сопляком, очень скоро зарекомендовав себя законченным психом. Когда разгорелась война, его признали умственно неполноценным и так и не призвали на службу. Хотя на деле Ламу всё же доставало ума на протяжении долгих лет не попадаться копам, при этом активно участвуя в нескончаемых стычках между мафиозными кланами. Тайвин Ланистер любил собирать подле себя отморозков. И именно отморозком Лам Гардсмен и был. Обычные люди, завидев этого коренастого типа с перебитым носом, бычьей шеей, широкими плечами и непропорционально длинными, как у гориллы, руками, предпочли бы не испытывать судьбу и постарались бы избежать любого контакта с ним. Но для затаившегося на другом конце коридора человека Громила Лам был лишь мелкой помехой на пути к цели. Конечно, он мог бы просто оглушить Лама, но, как и с дежурившим у чёрного входа бойцом — Лестером, мужчина не хотел рисковать, оставляя их в живых. Он знал, что ему предстоит вернуться обратно тем же путём, и разбираться с этими двоими повторно было бы совершенно некстати. Мягко ступая с пятки на носок, мужчина подкрался сзади к засмотревшемуся в окно Гардсмену и одним резким движением свернул ему шею. Затем, подхватив безжизненное тело, аккуратно уложил его на пол, медленно выпрямился и, довольный собой, вновь взглянул на часы. Тридцать две минуты и всего два трупа. Удачнее, чем он планировал. В запасе у него оставалось вполне достаточно времени, чтобы разобраться с объектом: около часа, прежде чем Лама и Лестера обнаружат. Мужчина подкрался к двери спальни и замер, напряжённо вслушиваясь. Сдавленные характерные звуки, доносившиеся с той стороны, заставили его мысленно выругаться. На такой поворот событий он, безусловно, не рассчитывал, но всё же едва ли это было веским поводом, чтобы свернуть всю акцию. Мужчина, нагнувшись над скважиной, осторожно взялся за ручку. Он уже приготовился вынимать необходимые отмычки, предвидя возню с запертым замком, но, к его величайшему удивлению, дверь поддалась без лишних усилий. По ту сторону господствовал вязкий мрак, но это вовсе не было для мужчины серьёзной помехой. Напротив, тьма всегда была его верной союзницей, и ночью он видел лишь немногим хуже, чем днём. Скользнув в комнату бесшумной тенью и слившись воедино с царившей вокруг темнотой, мужчина столь же беззвучно прикрыл за собой дверь и оглядел пространство, показавшееся ему в первую секунду бесконечным. Обоняние тут же защекотал приторный аромат женских духов, перемешавшийся с мускусным запахом похоти. Звуки слившихся в пламенных объятьях тел стали громче, и мужчина брезгливо поджал губы. Похоже, Тайвин Ланнистер нашёл действенный способ сбросить напряжение после похорон любимого зятя. Спальня была поистине огромной и претенциозно обставленной, в очередной раз заставляя мужчину с мрачной усмешкой задуматься о наличии у дона Ланнистера каких-то комплексов, которые он пытался таким вычурным образом компенсировать. Стены, как и повсюду в доме, были увешаны картинами с самыми разнообразными сюжетами. В дальнем углу комнаты, освещаемом лившимся из окна лунным светом, виднелась массивная кровать с позолоченными столбиками и багровым балдахином. Тела, с упоением мявшие атласные подушки этого царского ложа, появления в комнате ещё одного человека не заметили, и мужчина, воспользовавшись тем, что Тайвин и его девица были заняты исключительно друг другом, спокойно прокрался в смежное помещение с приоткрытой дверью. Как он и подозревал, этим помещением оказалась уборная. Столь же роскошная, как и всё остальное в львиной резиденции. Выбрав наиболее удачную позицию, мужчина достал из кармана орудие убийства и затаился. Ждать он, будучи весьма терпеливым и осторожным наёмником, умел. Вряд ли кто-то при взгляде на него мог бы подумать, что мужчина с такой внешностью в мгновение ока может раствориться в воздухе, будто бестелесный фантом. Но именно поэтому его ценили: он выполнял порученные заказы изящно и чисто, не оставляя абсолютно никаких следов. Когда акт любви подошёл к концу и Тайвин Ланнистер, облегчая собственному убийце задачу, направился в уборную, мужчина перехватил рукояти своего любимого орудия поудобнее и застыл в боевой готовности. Ланнистер, облачённый в наспех запахнутый шёлковый халат, шагнул в комнату, закрыл за собой дверь и, щёлкнув выключателем, невольно сощурился от залившего помещение света. В то же мгновение огромная тень отлипла от стены, в один шаг приблизилась к ничего не подозревавшему Тайвину со спины и, не позволяя тому опомниться, набросила старому льву на шею гарроту. Дон Ланнистер, сипло хрипя, принялся извиваться всем телом. Он пытался схватиться руками за удавку и сучил ногами, но его противник уверенно держал рукоятки, затягивая гарроту всё крепче и крепче до тех пор, пока бессмысленное сопротивление не прекратилось. Тайвин Ланнистер содрогнулся в последней своей конвульсии и начал оседать на дорогой кафельный пол. Мужчина вовремя перехватил обмякшее тело, ослабив удавку, и усадил то, что осталось от дона самого влиятельного итальянского клана, на позолоченный унитаз. Дело было сделано. Почти. Вернувшись в спальню, мужчина усмехнулся: девица, как и следовало ожидать, ничего не заметила. Она, совершенно нагая, если не считать поблескивающей в свете луны золотой цепи на шеи, лежала поперёк огромной кровати спиной к нему. Длинные тёмные волосы разметались по алым простыням, которые резко контрастировали с бледной, почти прозрачной, кожей девушки. Мужчина подошёл к кровати, особо не таясь, и провёл пальцами, обтянутыми кожей перчатки, вдоль её позвоночника. В этом прикосновении не было ни капли нежности: при всей своей осторожности он никогда не был аккуратен с женщинами. — Мой лев, — томно протянула сонная девица, передёрнув плечиками. — Ты слишком долго… — Да, ты права, — он согласно кивнул, хоть она и не могла его видеть. Девица, услышав незнакомый голос, испуганно пискнула и попыталась обернуться, но мужчина стремительно подался вперёд, одной рукой схватив её за волосы на затылке и вжав лицом в постель, а другой потянул на себя толстую цепь, украшавшую её шейку. — Я провозился с вами дольше, чем планировал. Спустя полчаса мужчина сел в свою машину, предусмотрительно оставленную за несколько кварталов от резиденции Ланнистеров, и наконец-то позволил себе закурить и перевести дух. Этот заказ оказался веселее всех его предыдущих за последние полтора года вместе взятых. Веселее, но и сложнее. Во всех смыслах. И мужчине определённо льстило то, что заказчица выбрала именно его среди кучи прочих наёмников. Хотя вряд ли можно было найти человека, более подходящего для того, чтобы бесшумно устранить с пути Тайвина Ланнистера. Мужчина выдохнул сигаретный дым в окно и криво улыбнулся своему отражению в боковом зеркале. Он уже давно потерял счёт совершённым убийствам. Большая часть из них прямо или косвенно была заказана самой мафией, но на сей раз плоды его работы могли круто всколыхнуть всё их поганое итальянское болото целиком. И это не могло его не радовать. Ведь чем сильнее разгоралась сумятица в их слаженных рядах, тем больше у наёмного убийцы было работы.