В течение прошлой недели прошла всесторонняя проверка психического состояния Зимнего Солдата. Дифференцированный диагноз не получен, но большинство ученых согласны, что его психика становится нестабильной. С момента пробуждения прошло три года, и теперь его сознание пытается заполнить дыры в памяти или отвергает имплантированные воспоминания. Объект колеблется и даже начинает оспаривать приказы. В прошлом месяце он напал на другого оперативника и чуть не убил его. Во время допроса он не мог объяснить свои действия…
Нестабильной Слово снова буквально врезается в памяти. Агнесса может лишь догадываться, о какой еще нестабильности говорится в отчетах, но то, что она видела ее в мелких проявлениях, было очевидно. В конце концов, уходы и приходы самое малое у любых людей в таком состоянии, а уж войти куда-то без помощи ключей — это явно не проблема. В эту самую секунду девушка осознает, что, может, и неосознанно, но Стив взял ее просто интересом к этому. После почти двух лет работы на обычном месте, ей вдруг в руки попадает что-то действительно сложное и интересное, с чем она не имела дел раньше и, несмотря на все свои возражения и «не могу», загорелась, как только увидела первые страницы, совершенно не думая в должной мере о том, что это все слишком опасно, а Джеймс Барнс вовсе не так зауряден, каким хочет казаться. Это осознание становится просто озарением сравнимым с тем, что описывается в книгах и учебниках про разных ученых, сумевших открыть новые законы и элементы. В последние годы она просто обманывает себя, говоря то, что хочет чего-то спокойного. Первое время, скорее всего, так и было. После перенесенного страха во время пожара хотелось почувствовать уют дома, родного места и спокойной жизни, но… доктора, ученые такие же наркоманы. Можно прожить в завязке какое-то время, можно убедить себя, что все под контролем и происходящее в настоящий момент именно то, что тебе и надо, но ты все равно срываешься. Как человек, перешедший на здоровое питание. Ты радуешься, что здоровье поправляется, что кожа становится лучше, что лишний вес уходит, и говоришь это другим, но потом кто-то оставляет открытую пачку чипсов в общей комнате, и ты сам не понимаешь, как срываешься, забывая обо всем. Я сама загнала себя в эту ситуацию, — пробегает новая мысль в голове. Агнесса снова дотрагивается до бинта, вспоминает агентов ЦРУ и усмехается такой простой истине.– Только голодом можно объяснить, что я так легкомысленно согласилась на это, — продолжает мысль она, вспоминая вторую папку, которую отдал Стив. — Все в порядке? — спрашивает Ричард. Агнесса поворачивает к нему голову и просто кивает. — У тебя вид, словно ты разгадала секрет мироздания, — с усмешкой продолжает он. Девушка натягивает улыбку и повторяет уже сказанное. Через несколько минут они уже подъезжают к дому. Агнесса открывает дверь и неуверенно заходит внутрь, прислушиваясь, работает ли телевизор или льется ли вода в душе. Но в квартире оказывается тихо, а она спокойно выдыхает, поняв, что разводит панику просто на пустом месте. Когда они проходят в комнату, то девушка замечает, что Ричард вопросительно смотрит на спинку дивана, на которой свисает клок обивки, а потом переводит взгляд на нее. — Даже не спрашивай, объяснить не смогу, — сразу произносит Агнесса. — Это же какой силой надо было умудриться диван порвать? — Хороший вопрос, — усмехается она. — Не знаешь, кстати, как такое чинится? Вызывать кого-то или отвозить, или вызывать кого-то, чтобы отвезли… И вообще… обивку менять или это как-то зашивается… — Я бы просто купил покрывало, которое закрывает спинку, — недолго думая, отвечает Ричард. — Или новый диван. — Тоже вариант, — соглашается Агнесса. — Хочешь что-нибудь, пока я буду разогревать еду? — продолжает она, идя на кухню. Мужчина присаживается на диван и обращает внимание на коробку с дисками и проигрыватель. — Нет, спасибо, — произносит он, складывая все в голове. — Но я воспользуюсь ванной. — Конечно, — снова доносится голос. Но Ричард поднимается на ноги еще до ответа и подходит сначала к спальне, заглядывает туда. Перед ним открывается разобранная кровать, на которой кучей лежит и домашняя, и одежда на выход, и раскрытый чемодан в углу. Поняв, что в принципе здесь смотреть не на что, он подходит к сумке и достает из нее ежедневник, осматривается в сторону кухни и начинает листать. Записи текущих дел и работы особо не привлекают внимания, но потом он видит нечто интересное: 18.11 Уменьшение объема серого и белого вещества => нейролептики Множественное повреждение нервных тканей Рефлексы в норме, постуральных расстройств не наблюдается (координация движений, прямохождение и сохранение равновесия тела, на первый взгляд в приделах нормы, возможно даже больше.) Депрессия (?) Тревога! Выраженный страх (?) Эмоциональная идентификация …. ??? Навык распознавания, принятия и проявления своих эмоций и чувств у Д, возможно развивается. По крайней мере, разговаривает со мной он больше.Спросить С об этом и до этого!
Аминазин, галоперидол? Ричард закрывает ежедневник, услышав что-то с кухни, сосредотачивает внимание на его темно-синей обложке и задумывается над заглавными буквами. Проходит всего пара секунд, а на губах мужчины появляется довольная улыбка. Вот, что привело вас в Лондон, господа, — пробегает мысль в голове. — Интересно. Недолго думая, Ричард забирает ежедневник и кладет его в свой портфель, возвращает сумку в первоначальное состояние и направляется к кухне. — Тебе, может, помочь? — Нет, спасибо. Почти все. — Пахнет вкусно. — Ага. Спасибо бабушке, — с улыбкой произносит Агнесса. — Ты нашел полотенце в ванной, а то там небольшой бардак. — Я нашел, что нужно, не волнуйся, — спокойно отвечает Ричард, смотря, как девушка достает тарелки из ящика. — Хорошо. Тем временем Джеймс сидит в прокуренном баре на другом конце города, пытаясь вспомнить, почему решил притащиться именно в него. Шумное место, от которого голова трещит еще больше, жуткий запах перегара, от которого хочется выплюнуть собственные внутренние органы, дикий сушняк, словно он провел последнее несколько дней в пустыне, изнывая под лучами солнца. Если в пабе около лаборатории есть какая-то своя уютная атмосфера, то от этого места хочется просто отмыться. Он снова лезет в рюкзак за бутылкой, когда слышит знакомый голос: — Напомни мне, Барнс, почему ты сам этим не занимаешься, — спрашивает Сэм, кидая папку на стол прямо перед собеседником. — Потому что не хочу светиться и вообще, и рядом с подругой Стива, — спокойно отвечает Джеймс. Сэм садится напротив. — Знаешь ли, я после Берлина тоже не герой Америки, — напоминает он. Барнс поднимает на него голову и непонимающе смотрит. — Ладно, с тобой в этом вопросе тягаться глупо, — соглашается Сэм. Джеймс открывает папку и начинает смотреть. — Имена что-то говорят? — Интересуется он и начинает оглядываться, наконец, обращает внимание на лицо собеседника. — Господи, выглядишь как дерьмо, повидавшее все остальные виды дерьма. У подруги Стива так плохо живется? — Спасибо, что заметил, — бросает Джеймс. — Я не знаю, что это. Но что-то, что срубило меня на два дня. Я пришел в себя, когда Агнесса привела меня в чувства. А так галлюцинации, жар, слабость, бред. — Синяки под глазами, бледная кожа, вид, словно тебя ломает после длительного приема чего-то, — продолжает Сэм. — Не стал бы называть это «пришел в себя». — В общем, полный набор, но хотя бы не лежу, не понимая, где и что происходит, — подводит итог Джеймс, перелистывает. — И я ошибался. — По поводу? — Дело не во мне. То, что засекли Стива, что вышли на меня и отравили этой дрянью, лишь своеобразная защита. О нас узнали лишь по тому, что за чем-то и так следили все это время. Какая-то чертовщина тут происходила задолго до идеи Стива привезти меня сюда, — снова перелистывает уже несколько страниц. — Зачем ты притащил мне это? — непонимающе спрашивает Джеймс. Сэм не успевает до конца принять все то, что слышит, как ему прилетает вопрос в совершенно другой интонации. Если сначала Джеймс говорит спокойно, даже немного тише обычного, то вопрос на этом фоне кажется слишком громким и возмущенным. — А что? Ничего полезного сказать не можешь? — в том же тоне проговаривает Сэм. Джеймс тянется за своей бутылкой и снова начинает пить, не желая спорить или впадать в словесные перепалки. Уилсон тоже выдыхает, понимая, что сейчас не время, продолжает. — Фишер сказал, что это начало. Какой-то грандиозный проект, но я так и не нашел его названия. Это, видимо, что-то вроде дневника. Неофициально. Райнер Айземанн. Его труды. — Я знаю. — Кто он? Около минуты они просто смотрят друг на друга. Когда Сэм приоткрывает рот, понимая происходящее, Джеймс продолжает: — С восьмидесятых по начало двухтысячного Айземанн руководил лабораторий сначала в Сибири, а потом в Штатах. Обычно он отдавал приказы, — ставит бутылку воды, Сэм смотрит, как пластик медленно восстанавливается после сжатия в области пальцев, делая вид, что это до одури интересно. — Сейчас он мертв, — произносит Сэм, словно эта информация может как-то сгладить все. Джеймс пожимает плечами. — Ему должно быть лет семьдесят сейчас. Может и за живого сойти. — Я проверил. Он мертв. Сэм смотрит на выражение лица собеседника, пытаясь понять, что он испытает от этого знания, но Джеймс просто продолжает листать папку, кажется, избегая этого взгляда. — Я запутался, — признается Сэм. — То есть, как вообще все это взаимосвязано? Джеймс молчит, сосредоточив внимание на одной из фотографий, Сэм тоже начинает приглядываться к ней, пытаясь понять, что такого Барнс хочет рассмотреть в общем фото, видимо, всего штаба. — Зато я понял, — наконец, произносит он. — Что? — Мне нужен ноутбук, — резко произносит Джеймс, собирает свои вещи и стремительно поднимается на ноги. Сэм понимает, что это немое приглашение следовать за ним. *** Ричард спокойно пьет чай, когда замечает на пороге Агнессу, что-то ищущую в своей сумке. Мужчина спокойно отпивает из чашки и тянется за еще одной печенькой из вазочки. — Что-то потеряла? — Не могу найти свой ежедневник, — отвечает девушка и оглядывается. — Я вроде не доставала его. — Может, на работе оставила? — Я могу забыть какие-то вещи, но его обычно такая учесть обходила. — Но и день сегодня обычным не назовешь. Уверен, что ты приедешь завтра, а он лежит у тебя на столе, — проговаривает Ричард и поднимается на ноги. Агнесса откладывает сумку. — Ладно тебе, это просто блокнот с работой. Кому он нужен? Агнесса кивает, подумав, что в услышанных словах есть логика, но все равно устало опирается спиной на дверной косяк, подумав, что она становится совсем рассеянной. Ричард подходит еще ближе. — Или у тебя там правительственные тайны? — Да. Которые на самом деле были нужны ЦРУ, а Джеймс — это просто прикрытие, — усмехается девушка и закрывает глаза. Ричард замечает оговорку, но не сосредотачивает на ней внимание, видя, что Агнесса не улавливает совсем то, что говорит. Девушка снова открывает глаза, всем своим видом, говоря, что это был слишком долгий и сложный день. — Спасибо за вечер. — Это тебе спасибо за ужин. Мне, наверное, пора собираться. Или… я могу задержаться, если хочешь поговорить. — Не стоит, но спасибо, — отвечает Агнесса и обнимает мужчину. Но что-то идет не так. Может, просто мозг совсем решает устроить забастовку от переизбытка разного рода мыслей за день, то ли нервное напряжение требует какой-либо выброски, то ли просто отсутствие мужчины некоторое время, но чувствуя объятие в ответ и прижимаясь к груди Ричарда, Агнесса чувствует непонятное замешательство и смотрит на начальника. Сам он замечает и состояние девушки в целом, и то, что ее взгляд падает на его губы и задумывается о своих дальнейших действиях, понимая, что в принципе сейчас все зависит от него. Решив, что больше медлить не стоит, Ричард поднимает руку, приподнимает подбородок Агнессы и целует ее. Сначала аккуратно, касаясь только губ, но позже проникая внутрь рта языком. В конце концов, давно было ясно, что вся его работа и контроль были бы проще, будь у них хотя бы роман. И, кроме того, в любом случае, зачем отказывать себе в удовольствии, тем более, если ты давно был не против такого поворота событий, удобного по всем пунктам.