Она перестала дышать. Перестала видеть, слышать. На секунду её будто поместили в никуда, где пустота слишком яро давила со всех сторон. Будто кости один за другим покрывались мелкими трещинами, вырисовывая узоры боли, и по венам тёк растаявший лёд, оставляя за собой иней. Она сделала шаг назад, и замерла, потратив на него все оставшиеся силы. Не щадя вцепилась ногтями в предплечье, чуть ниже локтя. Закусила губу, жёстко возвращаясь в реальность, где насильник стоит перед своей жертвой.
— Прими мои соболезнования, — холодно сказал Чаглар, равнодушно скользя по ней взглядом. Она недоуменно нахмурилась, всё сильней задыхаясь. Страх внезапно исчез, но легкие упрямо отказывались принимать кислород, — Твой отец мертв. Да упокоит его душу кто-то там.
Дениз слишком громко, слишком болезненно выдохнула. Внутренности сжались, и её мерзко заворотило.
— Лжёшь, — бесцветный голос явственно дрогнул. Она осмелилась поднять на него испуганный взгляд, и тут же отшатнулась, сильней впившись ногтями в кожу. По смуглой руке потекли четыре тонких струйки крови. Оставляя за собой неровные, красные полосы, они капали на её босые ноги. Но Дениз этого не замечала. А взгляд голубых, столь пугающих глаз, завороженно следил за каждым следом, за каждой каплей.
Изнутри наружу рвались крики и рыдания, заставляя сжимать губы до тупой боли. Она непрерывно смотрела на его руку, совершенно не думая об отце. Та самая рука, что душила её, что раздевала её, что…
Сдавленный, но столь жалобный всхлип вырвался сквозь сжатые губы, привлекая внимание Эртугрула. Тот тихо хмыкнул, усмехнувшись кончиком губ.
— Можешь не верить, — легко пожал плечами он. Затем, направившись к выходу, небрежно бросил ей: — У тебя пять минут, чтобы собраться на похороны, — и вышел, оставив дверь открытой.
Дениз тут же упала на колени, обхватывая себя за плечи, и заплакала.
— Всё хорошо, всё хорошо, — беспрерывном повторяла она, слегка раскачиваясь, словно убаюкивая себя.
«Твой отец мертв» — режущая боль охватила грудную клетку, и горечь утраты оставила едкий, затхлый привкус на самом кончике языка.
Он врет, — неуверенно подумала Дениз, — врет, чтобы причинить тебе боль. Она открыла глаза, с трудом глубоко вздыхая. С трудом встав на ослабленные ноги, девушка взяла небольшой кухонный ножик из ящика, и решительно спрятала его в глубоком кармане.
Она не верит ему. И не поверит. Больше не попадётся в одну из его ловушек. Сейчас она пойдёт наверх и запрется в одной из комнат. А если он вздумает сделать ей больно, она убьёт его. Или умрет, пытаясь сделать это. Дениз стремительно направилась к лестнице, но резко остановилась, занося ногу на ступень.
Запах.
Запах свежего воздуха, травы и неба. Он аккуратно, но метко проник в дом, где всё это время царило отчаяние. Волнующие отголоски свободы нежно коснулись её, будоража сознание. Она внимательно посмотрела на полуоткрытую дверь, из щели которой светило солнце. Слышалось, как чирикают птицы, слышалось, как ветер колышет листья деревьев. Дениз сделала настороженный шаг к выходу, не отрывая восторженного взгляда с тонкой полоски улицы, что проглядывала из-за отверстия. Медленно подошла к ней; аккуратно прикоснулась к посеребренной ручке и тягуче потянула на себя. Слишком яркие, буйные краски приятно ударили в глаза, ослепляя на миг. Счастливый, истерический смех невольно вырвался из измученных губ, когда она увидела перед собой… свободу. Судорожно втянув в себя прохладный воздух, пахнущий зеленью, теплом и, немного, бензином, она горько улыбнулась сладким ощущениями, и вновь засмеялась. Ступила на выложенный перед домом камень босыми ногами, чувствуя, как сильно он нагрелся под палящим солнцем. И не было ничего лучше этого ощущения. Всё казалось ей новым, невероятным. Будто она попала в другой, совершенно иной мир, где не было заточения, гнили и дьявола. Она прошла к стриженной, заманчиво блестящей на солнце, траве, зарываясь в них ступнями, и, не выдержав, рухнула на колени, легонько касаясь ладонью зелёных кончиков. Улыбка вновь озарила побледневшее за время плена лицо, и девушка в удовольствии закрыла глаза. На секунду она забыла, где она, забыла, что с ней происходило, и отдалась во власть этого чудного мгновения.
Он вырос над ней, словно серая, непоколебимая скала, загораживая собой свет. Она недовольно скинула к нему голову, и отшатнулась назад, падая на локти. С ужасом смотря на него, Дениз мелко задрожала. Чаглар досадливо оглянул её, задерживая взгляд на босых ногах.
— Вставай, — велел он, — Нам пора ехать, — развернувшись, Дьявол не спешно направился к чёрному внедорожнику.
Она, отряхиваясь, встала с земли, и тоскливо глянула на дверь особняка, которую запирал неизвестный мужчина. Пути назад не было. Но ей до скрежета в голове не хотелось находиться рядом с ним. Ей не хотелось дышать с ним одним воздухом. Кто-то почтительно прикоснулся к её плечу, и она пугливо вздрогнула. С губ едва не сорвалось унизительное «пожалуйста, не надо». Парень поставил перед ней пару кроссовок и, не поднимая головы, спешно ушёл к внедорожнику. Дениз пыталась привести сбившееся от страха дыхание в порядок, но не выходило. Вдохи были слишком быстрыми, недостаточными, а выдохи — долгими, тягучими и болезненными. Она обулась и застыла, не зная, что предпринять. В голове билось лишь одно слово: «бежать.бежать.бежать». Но вот куда?
Машина громко просигналила неприятным гудком, но она продолжала нерешительно коситься на неё. Ей хотелось выть от одной мысли, что ей придётся находиться в одной с ним машине. Раны — видимые и нет — жгли при взгляде на него; виски сдавливало от его голоса; живот сводило от его запаха.
Ей было чертовски больно.
Спустя минуту к ней прибежал тот самый паренёк; неловко потупил взгляд, видя страх и отвращение на её лице. Она с трудом удерживала себя от бездумных криков и истерик.
— Госпожа, — робко начал он, — господин велел задать вам вопрос, — Дениз нахмурилась, — Вы мазохистка? — спросил он и убежал обратно.
Истеричный смешок, который тот уже не услышал, прозвучал ему ответом. Она хорошо поняла, что он хотел этим сказать. И от этого за рёбрами тошно заскребло.
— Дениз, ты мазохистка?
— Что ты несёшь, козел?!
— Тебе ведь нравится, когда я причиняю тебе боль.
— С чего ты взял?!
— В таком случае, если ты не мазохистка, то почему заставляешь меня причинять тебе боль?
У неё не было выбора. Ей пришлось сесть в эту чёртову машину. Перед ней открыли дверь и она увидела Чаглара, расслабленно сидящего на кожаном кресле. Он сосредоточено играл в гонки на телефоне, недовольно хмурясь. Она села на самый краешек, как можно дальше от него, и содрогнулась, когда дверцу захлопнули, отрезая пути назад. Тело непроизвольно стало заметно дрожать, и девушка с каждой секундой всё сильней сжимала одну ладонь в другой, причиняя себе ощутимый дискомфорт.
— Черт! — раздосадовано выругался Эртугрул. Дениз подпрыгнула, сжавшись в сиденье.
Боковым зрением она заметила, что двое крупных мужчин, сидящих спереди, также напряглись, с опасением поглядывая на хозяина. Но тот не обращал на это внимания, уделяя его игре. Он то ликующе улыбался, то огорчённо хмурился, и она с ужасом наблюдала за перепадами его настроения. Ей казалось, что он вот-вот наброситься на неё; что она погибнет, стоит ему только посмотреть на неё. Но он не смотрел. С каждой секундой в этой машине, в которой так истошно не хватало воздуха, ее одолевала паника, заставляя легкие пронзительно сжиматься. Дениз нащупала нож в кармане и сжала его рукоятку, с трудом вбирая в себя крупицы кислорода. Затем, когда страх стал парализовать дыхательные пути, резко проткнула себе палец об острое лезвие. Ни один мускул на лице не дрогнул, но девушке удалось немного, самую малость, успокоиться. Кровь пачкала карман; палец ноюще щипал; Чаглар играл в гонки.
Они прибыли на старое кладбище, которое окружали густые деревья. Однако никто не спешил выходить из автомобиля, пока Дьявол не соизволил доиграть и положить свой телефон в карман пиджака. После этого дверцы перед ними открылись нараспашку.
— Выходи, — приказал он ей.
Она схватилась за рукоятку ножа, настороженно ступая на мягкую землю. Помимо пребывших вместе с ней здесь были еще двое мужчин и гроб. Дениз только сейчас стала в полной мере осознавать, что, вот, её отец мертв. Действительно мертв. Она безотрывно смотрела на простенький деревянный ящик. Чаглар указал на него подбородком; его люди тут же откинули крышку и почва на миг ушла из-под ног.
— Отец… — прошептала она, с горечью скривив губы. Сделала к его телу несмелый шаг. И остановилась.
Нет, твёрдо сказала она себе, нет, это всё из-за него. Все её проблемы из-за него. Только из-за него. Холодное равнодушие накрыло её, покрывая взгляд тонкой коркой льда. Эртугрул кивнул, и гроб, закрыв его, стали медленно погружать в землю и закапывать. Она не чувствовала ничего. Ни о чем не думала. Полное равнодушие и никаких мыслей. Словно она перестала жить.
— Ты должна быть сильнее своих воспоминаний, — прозвучал рядом знакомый голос. Дьявол стоял рядом, также безучастно наблюдая за неким подобием похорон. Внутри нечто тревожно зазвенело, возвещая об опасности, но отрешённая Дениз лишь апатично провожала взглядом каждый ком земли, что с глухим стуком падал на деревянную крышку.
Когда отец навсегда был погребён под толстым слоем земли, Чаглара рядом не было. Неподалёку стояла другая, более скромная машина.
— Вам дать время проститься с умершим? — задал ей вопрос незнакомый мужчина. Она отрицательно качнула головой, — В таком случае пройдемте со мной. Господин Эртугрул велел отвезти вас обратно в дом.
Она послушно прошагала с ним к автомобилю и опустилась на светлое кресле. Они плавно тронулись в путь. Отчужденно наблюдая пейзажи за окном, Дениз, забыв о нем, случайно порезалась ножом и зашипела.
— Всё хорошо? — водитель обеспокоено посматривал на неё сквозь переднее зеркало. И вдруг, внезапно, ей в голову пришла совершенно безумная идея. Которую она поспешила воплотить в жизнь.
— Понимаете, — притворно замялась она, неловко ерзая на кресле и, не заметно для него, размазывая кровь из порезанной ладони по сиденью, — У меня это… — застенчиво понизила голос, — эти дни начались.
У мужчины слегка покраснели щеки и он, явно взволнованный, спросил:
— Э, чем я могу-помочь?
— Мне надо купить ну, эти, прокладки, — девушка неожиданно для себя засмущалась по-настоящему, что только прибавило правдоподобности абсурду, что она так рискованно вытворяла.
— Это не может подождать до приезда в особняк?
— Кровь с сидения отмывать всё равно вам, — наигранно обиженно отозвалась Дениз, недовольно надувая губы.
Человек Чаглара устало вздохнул и, через несколько минут, свернул к небольшой аптеке.
— Можно что-то, чтобы прикрыться? — попросила она, фальшиво робея. Тот коротко кивнул и протянул ей пиджак. Он покинул салон и за это время ей удалось быстро натянуть на себя его одежду, прикрывающую её таз. Она вышла из машины вслед за ним и довольно усмехнулась: он поморщился, увидев кровь на светлой коже кресла. Мужчина повернулся к ней и девушка тут же нацепила на лицо скорбную мину. Водитель аккуратно взял её под локоть, чтобы она не сбежала, и повёл к зданию. Выбрав первую попавшуюся пачку тампонов, они посеменили к кассе. Всё это время человек Чаглара не отходил от неё ни на сантиметр, внимательно следя за каждым её движением.
— Мне нужно в туалет, — сообщила Дениз ему, когда кассирша пробила товар. Тот недовольно глянул на неё.
— Нет.
— Молодой человек, — возмущённо начала аптекарша, — вы что, не видите, что девушке надо в туалет?! И не стыдно? Конечно, вам, мужчинам, повезло: не истекаете кровью каждый месяц!
Немногочисленные посетители, коими оказались одни женщины, стали осуждающе коситься на него. Кассирша всё распалялась, распинаясь и выливая тонну информации о менструации на её проводника. Под шумок она быстро юркнула в уборную, спиной чувствуя пристальный взгляд. Байсал едва сдержала ликующий крик, когда увидела окно. Она и не надеялась на подобное. Её спонтанный, не обдуманный план был таков: подождать, пока в туалет войдёт кто-то ещё, и воспользоваться ее телефоном. А тут, черт возьми, целое окно! Недолго думая, она достаёт из кармана нож, ставит его на подоконник (чтобы не порезаться) и тянет на себя створки. Не позволяя себе сорваться в пляс, она быстро спрыгивает и больно падает на ноги. Не сдержав невольного стона, она, пошатываясь, встаёт. Оглядывается, понимая, что оказалась в небольшом переулке, ведущим к дороге. На губах расцветает счастливая улыбка и Дениз, не обращая внимания на неприятные ощущениям ногах, стремительно побежала к дороге. Позади ее сердито окликнули и девушка ускорилась. Сердце отчаянно колотилось. Казалось, что с каждым шагом людная дорога становится все дальше и дальше от неё. Она испуганно оборачивается, с ужасом видя, как человек Чаглара её нагоняет.
И врезается в чью-то грудь.
***
Сумейра оценивающим взглядом прошлась по небольшому, но красивому кирпичному дому. Громко цокая каблуками по вымощенному булыжнику, она дошла до крыльца и нетерпеливо позвонила в звонок. Дверь открыли спустя две минуты.
— Ты? — с удивлением вытаращилась на неё Тугба.
— Я, — едко подтвердила Коч, и, задев ту плечом, вошла внутрь.
— Что тебе нужно? — настороженно спросила девушка Альпа, закрывая дверь.
— В последнее время Чаглар сильно изменился, — с горечью призналась Сумейра, опускаясь на диван. Осматривая богатый интерьер гостиной, она продолжала рассказывать причину её внезапного визита: — И я ищу тому объяснения. И, я уверена, ты что-то об этом знаешь.
— Ты думаешь, что гроза всего Стамбула приходит ко мне на чашку чая и делиться со мной всеми своими проблемами? — саркастично поинтересовалась Тугба, становясь напротив гостьи.
— Чаглар — нет, а вот Альп — возможно, — спокойно ответила девушка.
— Я ничего не знаю, — раздраженно отмахнулась блондинка.
Сумейра фыркнула и направилась к выходу. У самых дверей она обернулась. С жалостью глянула на неё.
— Альпа схватили за предательство, — глаза Тугбы в страхе расширились и она пошатнулась, — Скорее всего он мертв, — она бездумно помотала головой, отказываясь принимать правду, — А теперь иди и узнай всю правду. Надеюсь, что после этого ты передумаешь и поделишься со мной информацией, — Сумейра тонко усмехнулась, наблюдая за рыдающей «подругой», — Давай, Тугба, иди к своему брату и узнай то, что нужно мне.
***
— Как ты посмел?! — с диким криком ворвалась она в его кабинет.
Чаглар скучающие поднял на неё взгляд, спокойно откладывая книгу в сторону.
— Как ты посмел убить Альпа?! — надрывалась Тугба. Слезы беспорядочно текли по опухшему лицу, а глаза источали осуждение и ненависть, — Как ты мог? — истеричные всхлипы заполняли комнату.
— Он заплатил за своё предательство. Вот и всё.
— Я любила его! — душераздирающе прокричала она, давясь рыданиями, — Ты должен был сохранить ему жизнь!
— Кому должен? — вежливо поинтересовался Дьявол.
— Мне! Мне должен! — девушка ударила себя по груди, указывая на себя.
— И почему же?
— Потому что я твоя сестра! — в отчаянии выкрикнула Тугба. И пожалела об этом: глаза Чаглара помрачнели.
— То, что мой отец всунул какой-то шлюхе и не успел высунуть, не делает тебя моей сестрой, — снисходительно объяснил он ей нарочито добродушным тоном, — Я дал тебе свою фамилию, дал деньги и безопасность. Этого более чем достаточно.
Она закрыла глаза, пряча лицо в ладонях, и горько зарыдала. Послышался раздражённый вздох.
— Альпуша в одной из камер резиденции, — девушка резко выдохнула, с надеждой глядя на своего брата, — Забирай, если не подох.
— Спасибо, спасибо тебе, — прошептала она, не сдерживая облегчённой улыбки.
— При условии, что он никогда не появится на моих землях, — закончил он. Она резво закивала:
— Не появится, — пообещала она, выбегая из кабинета.
***
Перед ней открыли тяжёлую железную дверь. Свет коридора пал на узника, и тот, подняв голову, беспомощно прищурился. Грязный, жалкий — он, скорчившись, лежал на полу. Мерзкий запах крови и отходов заполнил собой всё помещение, заставив её поморщиться.
— Что же ты наделал? — сдавленно прошептала девушка. Глаза защипали. Она не могла перестать с ужасом смотреть на обрубки его пальцев.
— Тугба? — невнятно проблеял Альп, и хрипло закашлялся.
— Помогите мне, — велела она людям брата. Те послушно подняли его с двух сторон и повели к выходу. Наблюдая за тем, как его садят в машину, она не могла перестать видеть перед собой его изуродованную руку. Тугба решительно набрала знакомый номер, вытирая слезы с покрасневших щёк. Ответили не сразу.
— Да, дорогая? — послышался самодовольный женский голос.
— Её зовут Дениз.
