Грешная нежность

Они выходят из квартиры в стылом, наполненным предвкушением, молчании. Чаглар галантно открывает перед ней входную дверь и пропускает вперёд. Дениз дрожит, чувствуя его позади. Его взгляд обжигает кожу; плавит. В голове звенит оглушительный писк, словно старый телевизор в её доме вновь перестал ловить сеть. Страх одновременно давит и распирает рёбра, заставляя задыхаться. Она руками обхватывает себя, пытаясь унять дрожь, но не помогает. Ей ничего не помогает. Ничего не поможет. Они садятся в чёрный внедорожник с суровым водителем, бездушно смотрящим лишь на дорогу. Она старается отсесть как можно дальше от Дьявола, и всем телом вжимается в дверцу. Вот только его это не волнует. Эртугрул пододвигается к ней, оставляя между ними считанные сантиметры и не отрывает от неё задумчивого взгляда. — Будешь? — внезапно спрашивает он, протягивая ей руку. Она вздрагивает, резко вздыхая. Бросает взгляд на его ладонь: леденец. — Нет, — коротко отвечает она, вкладывая в одно слово всю свою смелость. Указательным пальцем царапает подушечку большого. — Как хочешь, — пожимает плечами, закидывая конфету в рот, и расслабленно откидывается на кресло. Его плечо задевает ее, и место прикосновения зудяще жжёт. Она тихо сглатывает, пытаясь сосредоточиться на чём-то ином. — О чём думаешь? — звучит бархатистый голос у самого уха и она дергается, ударяясь головой об стекло, — Тише-тише, — мягко журит её Чаглар, — Я же просто спросил. Но о чём. Она ни о чём не думает. В голове совершенно пусто. Никакая мысль не задерживается — безудержный страх и ненавистная обреченность с легкостью их сметают. — Ни о чём… — неслышно мямлит она, опасаясь оставлять его без ответа. — Что? — весело переспрашивает Эртугрул, — Я не расслышал. — Ни о чем, — чуть громче повторяет Дениз, тяжело дыша от страха. — Так не бывает, — хмыкает он. Они замолкают на минуту. — Так о чем ты думаешь? — вновь задаёт он тот же вопрос, доставая из кармана новый мятный леденец. — О том, что боюсь людей больше монстров, — угрюмо молвит девушка. Дьявол кидает блестящую обертку куда-то за спину, в открытый багажник, и протягивает угощение ей. Она настороженно берет конфету. — Люди и есть монстры. Сердце сбивается с ритма после его слов, и Дениз опускает взгляд на свои запястье, где всё ещё алеют его следы. — Ты в особенности, — шепчет она отстранённо. В сознание играют крики. — Я в особенности, — не отрицает Чаглар. На его губах появляется довольная ухмылка. — Когда-нибудь ты перестанешь меня ненавидеть, — он берет её руку в свою. По телу девушки пробегает ощутимая дрожь, которую он наверняка замечает. Она закрывает глаза, пытаясь подавить тошноту и слезы. Сжимает губы, не позволяя всхлипам сорваться. Эртугрул медленно поглаживает синяки, оставленные им самим. — Когда-нибудь, — надломленно говорит она, — Но не сегодня, и не завтра — никогда. Дьявол расплывается в улыбке, продолжая ласкать её запястье. — Никогда — слишком громкое слово. Оставшийся путь они молчат.

***

Дениз мучительно жмурит глаза на миг, когда видит знакомую дверь. Останавливается у самого порога. Делает шаг назад. И оборачивается, отчаянно бросаясь к мнимой свободе, но оказывается в крепком захвате его рук. Она брыкается, пытаясь скинуть их с себя, и сдавленно всхлипывает. — Лимит побегов превышен на сегодня, милая. Как-нибудь в следующий раз, — шутливо воркует он, отпуская ее. Подталкивает к дому. Ей приходится повиноваться. Дверь с тихим хлопком закрывается; слышится шёлк замка — она один на один с Дьяволом. Они вновь в той же гостевой комнате, с тем же кожаным креслом, в которое вальяжно опустился Чаглар. Он расслабленно откинулся на спинку, не сводя с неё пристального взгляда. Обречённость охватывает её лёгкими путами, тяжко давя на плечи. Ей хочется покорно опустить голову и взгляд, но гордость — скорее безумие — заставляет смотреть вперёд, в никуда, высоко подняв подбородок. — Каждый поступок имеет последствия, — его бесцветный голос вызывает холодок, что мерзко проходит под кожей. — За каждый проступок приходится платить. — Как тогда? — с дрожью спрашивает она; в словах её отчаяние, в глазах — мёрзлое безучастие. Словно она смирилась с неизбежным. Словно сдалась. Но кулаки сжимаются и девушка напрягается: она готова бежать; готова дать отпор. — Нет, — твёрдо отвечает Чаглар, — Я хочу дать тебе выбор. Она непонимающе хмурится. — Либо всё будет как тогда, в прошлый раз, — Дениз вздрагивает от тошнотворных воспоминаний, — Либо ты… отдашься мне сама. Она в неверии смотрит на него. Дыхание учащается. С мольбой мотает головой; мучительно кривит губы от боли, разрывающей внутренние клетки. Лучше бы он не давал ей выбора. Не заставлял её делать его. — Пожалуйста… — жалобно слетает из искусанных губ. Она не может, не может выбирать. — У тебя есть десять секунд, — скучающе тянет Эртугрул. Она судорожно выдыхает. Дениз испытывает облезлое отвращение от одной лишь мысли отдаться ему добровольно, но в голове звучат ее крики, мольбы; горло горит; легкие сжимаются и ей слишком больно. — Пять. Места его прикосновений, что всё ещё хранили следы его рук, будто наяву саднят. Ей казалось, что незримые, липкие лианы окутывают её, не позволяя трезво мыслить — трезво дышать. — Три. В горле колюче застревает крик. Глубокий вздох. — Один. — Сама, — выдох, — Я отдамся сама. Выбор сделан. И он её уничтожит.