You Make Me Feel Like I Am Home Again

Стив проснулся, услышав тихие ругательства, идущие прямиком из своей ванной, приглушённые благодаря разделяющей комнаты стене, но всё же недостаточно, чтобы позволить ему спокойно продолжать сон. В любом случае, он спал не слишком крепко, особенно в последнее время. Было тяжело просто расслабиться и заснуть, осознавая, что каждая ночь приближала его к дню, когда Баки съедет. Стив, зевая, привстал и провёл пальцами по растрёпанным волосам. Мимолётно взглянул на часы, стоящие на прикроватном столике, те показывали, что было всё ещё ближе к полуночи, чем к рассвету. Чем бы Баки там ни занимался, он явно был раздражён этим, судя по тому, что ругательства преобладали в его монологе. Стив встал с кровати и направился в его сторону. Дверь в ванную была открыта, а свет сочился из голой лампочки. Баки стоял напротив зеркала, одетый в одни лишь боксёры. У него была зажжённая сигарета во рту, и он наносил что-то, выглядящее как полбанки бриолина, на свои волосы. Глядя на его отражение, создавалось впечатление, будто он был готов их вырвать. — Да помрите уже вы, чёртовы… Блять. Вот дерьмо! Я тебя разбудил, да? — Вовсе нет, — соврал Стив, покачивая головой. — Что ты делаешь? — У меня ебаные вши, — сказал Баки. Он сделал затяжку и выпустил дым из уголков рта. На его сигарете были капли бриолина, но большая часть была размазана по раковине и зеркалу. — Какой-то парень из доков сказал, что эта хрень убьёт этих подонков. — Вшей? — Стив моргнул, обеспокоившись о своей собственной голове. Он ещё раз провёл пальцами по своим волосам, но не почувствовал никакого подозрительного движения. — Как ты… — Дым заставил его закашляться прежде, чем он смог закончить предложение. — Чёрт, — Баки бросил наполовину зажжённую сигарету в раковину и включил воду, что ещё больше размазало гель по поверхности. Он посмотрел на свои жирные руки, вытер их о оголённый живот и резко открыл окно. — Извини, ты выглядел спящим, я не думал, что помешаю. Он обеспокоенно посмотрел на Стива. — Лучше? Стив кивнул, все еще покашливая. — Да, спасибо. — Он наконец-то смог вдохнуть. Когда он поднял глаза, Баки уже вернулся к своим попыткам геноцида при помощи воска и минерального масла. Как результат он получил лишь пыль, прилетевшую из окна и смешавшуюся с маслом у него на голове. Стив рассмеялся. Баки сердито посмотрел на него. — В чём дело? Стив лишь больше рассмеялся, что заставило его снова закашляться. Он выскочил из ванной и прислонился к стене, пока приступ кашля не отступил. Баки тоже вышел из ванной. Выглядел он так, будто не мог определиться, ему стоит волноваться или раздражаться. Он поставил руки на бёдра, его боксёры теперь тоже были все в масле и пыли. — Ты закончил? Стив кивнул, осматривая блестящие грудь и руки Баки, покрытые маслом боксёры и его волосы, в которых было настолько много бриолина, что они блестели, словно покрыты тонной масла, не беря в расчёт полосы серой пыли на них. Было очень тяжело снова не засмеяться. — Ты выглядишь, будто тебя сбил грузовик вазелина. Баки бросил ему ещё один неодобрительный взгляд, но в этот раз тот сопровождался чем-то более напоминающим ухмылку. — Придурок. Стив усмехнулся, Баки сделал тоже самое ему в ответ. Нелепо, пыльно, скользко. И, чёрт возьми, Роджерс любил его так сильно, что это причиняло ему душевную боль. Через четыре дня Баки уедет, а Стив даже не сможет последовать за ним. Он сглотнул, смотря в другую сторону, пока эмоции окончательно не выдали его. — Уже достаточно поздно. Как долго тебе нужно держать это на волосах? — Не знаю, — Баки пожал плечами. — Час, может? Это не должно занять так много, пока эти мелкие уёбки помрут, верно? — Он раздражённо вздохнул, попытался провести рукой по волосам, но поморщился, будучи остановленным маслянистой грязью, которой они был покрыты. — Без понятия, — сказал Стив. Он потянулся, замечая тонкость своих рук и то, как выпирали его локти, словно у старика. Взгляд Баки переместился с рук Стива на его, такое-же обнажённое и ужасно худощавое тело. Стив терпеть не мог беспокойство, проскользающее во взгляде Баки, как будто он мог развалиться на части в любую секунду. Он скрестил руки за спиной. Баки поморщился. Он потёр лицо, и с его виска соскользнула капелька масла. — Тебе следует вернуться в постель, Стив. Ты не обязан тусоваться тут со мной и моей вшивой компанией, — он указал подбородком в сторону двери. — Вперёд. Хотя бы один из нас должен спать. Я в любом случае не собирался будить тебя. — Ты и не разбудил, — снова соврал Стив. — Кроме того, — он приподнял голову, невинно улыбаясь. — Я подумываю, может стоит достать свой альбом? То, как твои волосы отражают свет выглядит достаточно вдохновляюще. Баки закатил глаза, а затем приподнял бровь. — Хорошо. Веселись тогда, — он быстро провёл пальцами по своим волосам, а затем протянул руку так, будто собирался обтереть ею о Стива. Стив вскрикнул и отпрыгнул назад, но вместо того, чтобы двинуться в его сторону, Баки издал звук отвращения и вытер пальцы о свои боксёры. — Блять, это чёртова мёртвая вошь у меня на пальце, — объяснил он. — По крайней мере, она мёртвая, так ведь? — сказал Стив, затем продолжив: — Подожди, я только что вспомнил. У меня есть расчёска для таких случаев. — Он обошёл Баки с его масляными руками и вернулся в ванную. Расчёска находилась в его аптечном шкафчике с зеркалом, находящемся над потрескавшейся раковиной. Стив не мог вспомнить, когда положил её туда, наверное она уже была быть там, когда они с Баки съехались. У его матери не было много вещей, даже безделушек. Стив был удивлён тем, какое маленькое количество коробок им с Баки понадобилось, чтобы перевести с собой всю квартиру. Стив взял небольшую расчёску с тонкими зубчиками. Он всё ещё помнил, как плакал в первый раз вычёсывая вшей из своих волос. Ему тогда было где-то шесть или семь, он был ошеломлён этим ужасом в виде маленьких, противных монстров, живущих у него в волосах. Тогда он чувствовал себя таким уязвимым и беспомощным. Таким бедным, слабым ребёнком, которым он и был на самом деле. И даже когда его мать объяснила, насколько, не считая зуда, они безобидны и то, как часто встречаются, они всё ещё пугали маленького Стива. Он больше не чувствовал себя уязвимым. Хотя, чёрт возьми, порой Баки относился к нему так, будто он сделан из фарфора или чего-то подобного. Беззащитность никогда не покидала его, как например, каждый раз когда он пытался принести в мир справедливость; или когда он болел и всё снова падало на плечи Баки; или когда он пытался пойти на службу, но ему отказали. — Ты уже нашёл что нужно? — Позвал его Баки. Стив вздрогнул от неожиданности и вместе с расчёской направился в гостиную. — Возьми газету и сядь рядом с одним из стульев. Баки посмотрел на него, когда Стив подошёл к кухне. — На полу? — Ага, — Стив улыбнувшись кивнул. — Это может занять всю ночь, судя по количеству дряни, которую ты нанёс на голову. Ты ведь не думал, что я проведу всё это время стоя? Он ожидал что Баки рассмеётся или снова закатит глаза. Тот лишь выглядел обеспокоенно. Похоже, что Баки только так на него и смотрел с тех пор, как они съехались. Стив сделал глубокий вдох, он был в порядке. Он подождал пока Баки сядет скрестив ноги рядом со столом, затем, подвинул свой стул так, чтобы удобно устроиться, уперевшись коленями в плечи и спину Баки. Он выхватил газету из рук Баки. — Посмотрим, что я смогу сделать, — он сделал паузу и задумался. — Наклони голову вперёд. — Хорошо. Задай им жару. — Баки послушно наклонил голову, выставив свой сверкающий затылок. Стив провёл расчёской по волосам Баки, а затем вытер с неё бриолин газетой. — Один есть, — сообщил он, снова протерев расчёску, разглядывая крошечный труп на бумаге. — Определённо мёртв. Похоже, что твой приятель знает о чём говорит, — Стив с сожалением улыбнулся. — Конечно отмывать эту дрянь будет очень весело. — Без шуток. Стив издал звук согласия и переместился к другой части волос, разделяя её на пряди, вспоминая как это делала его мать. — Нашёл ещё пару, — сказал он, думая, что Баки будет интересно об этом узнать. Баки поднял большие пальцы вверх, ничего при этом не сказав. — Я боюсь, у тебя останется газетная бумага в волосах, — сказал Стив, заново вытирая расчёску. Чернила на газетных листах начали растекаться из-за влаги, выделяемой кремом. Баки ухмыльнулся. — Можешь не волноваться об этом. Меня скорее всего всё равно подстригут под ноль. Я просто не хотел показываться там с полной головой вшей. — По крайней мере, это полностью избавит тебя от бриолина, — сказал Стив, улыбаясь в ответ на смех Баки. Он переместился к следующему участку, находящемуся на правой стороне головы Баки. Бриолин, чернила, даже пыль — всем этим были испачканы расчёска и его руки, но Стиву было плевать. Ему нравилось впервые быть тем, кто помогает, а не нуждается в помощи. Да и было чувство некой близости, которую Стив раньше не замечал. Да, порой они спали в одной кровати, делясь друг с другом теплом; было чертовски тяжело сохранять хоть немного личного пространства в настолько маленькой квартирке. Но это казалось чем-то большим. Возможно этим было бездумное доверие в том, как Баки позволял Стиву менять положение его головы. Да или просто факт того, что Стив никогда не расчёсывал чужие волосы до этого момента, не говоря уже о том, чтобы так о ком-то заботиться. Теперь он понимал, почему Сара Роджерс похоже никогда не была против делать это, когда Стив возвращался домой из школы, почёсывая голову. Конечно, то как он любил Баки отличалось от того, как его любила Сара, но он был уверен, что, как минимум, эта часть любви была той-же. Прошли годы с того момента, когда она умерла, но порой, когда какая-нибудь маленькая деталь напоминает Стиву о ней, он скучает так сильно, что сердце разрывается от боли. А сейчас и Баки покинет его, уйдя на службу. Стива не питали надежды о том, что может с ним там случиться. Его отец уже погиб, задохнувшись горчичным газом в траншее в 1917 году. Порой, по ночам Стив смотрел в темноту и представлял, как что-то подобное происходит с Баки: его лучший друг пытается ухватить ртом воздух на сыром и холодном поле боя, он не получает помощь и теряет последнюю надежду вместе с собственной жизнью. — Я ненавижу то, что ты уезжаешь, — сказал Стив. — Знаю, — Баки вздохнул. Он поднял руку, чтобы почесать голову, но затем остановился и просто вернул руку обратно на колено. Стив кивнул, хоть Баки и не мог этого увидеть. Его горло слишком болело, чтобы позволять себе так много говорить. Он подвинул голову Баки, чтобы приступить к следующей стороне. Баки склонил голову к бедру Стива, а затем резко одёрнул. — Чёрт! Прости, я действительно забыл об этом дерьме у меня в волосах. — Не парься об этом, — сказал Стив, надеясь, что его голос не слишком хрипит. Он снова подвинул голову Баки, улыбнувшись, когда молча опёрся о его бедро. — Знаешь, а я ведь делаю это ради тебя, — тихо произнёс Баки. Они не разговаривали какое-то время, да и обсуждать было нечего. — Я рассказывал тебе об Эли, верно? Один из парней, с которыми я работал, — он продолжил прежде чем Стив успел ответить. — Его тётя живёт в Швейцарии. Она рассказала ему, что беженцы, переехавшие из Германии сказали, что у Гитлера есть лагеря, куда нацисты отправляют евреев. Вот только это не лагеря для военнопленных. Они убивают всех, стоит им выйти из поезда — всех до одного. А затем они сжигают тела в огромных печах, запах распространяется за километры. Стив останавливается влажной расчёской около лба Баки. — Это безумие. — Я знаю как это звучит, но тебе нужно было видеть его лицо, Стиви. Эли не врал мне, — Баки сел, как можно больше развернувшись, чтобы посмотреть на Стива. — И он сказал мне, что погибают не только евреи. Они убивают и католиков, инвалидов даже. — Я не калека, Баки, — настойчиво сказал Стив. Он подтолкнул голову Баки, возможно реще, чем нужно было бы. — Я знаю это, — сказал Баки, как будто Стив задел его. — Я знаю это. Боже, я никогда не считал тебя калекой или чем-то подобным, — он вздохнул. — Но это не отменяет того, что ты католик, весишь около 90 фунтов, у тебя астма и слабое сердце, а ещё ты постоянно болеешь. И я не могу перестать думать о том, что будет если эти нацистские ублюдки доберутся до сюда, — он снова повернул голову, сместив расчёску. Его глаза были широко раскрыты и будто бы преследовали. — Что будет, если они начнут строить эти лагеря и ты попадешь в один из них? Как я переживу это? Он выглядел таким обеспокоенным, что было до ужаса просто представить эту картину: солдаты шагают по Тайм-Сквер, люди, подобные ему, за стенами колючей проволоки расстреливаются, словно осуждённые заключённые. Стив потряс сам себя, затем фыркнул и вытер расчёску. — Этому не случиться, Баки. Баки отвернулся. — Чёрт, ты прав, этого не будет, — он обернул свою руку вокруг лодыжки Стива. Они оба почувствовали неловкую тишину. Стив почти закончил, когда понял, что движется всё медленнее и медленнее, не желая чтобы этот момент заканчивался. Он сглотнул. — Я всё ещё не хочу, чтобы ты уходил. — Я знаю, — сказал Баки. Он сильнее прижался к ноге Стива. — Я тоже не хочу уходить. Ненавижу то, что мне придётся оставить тебя без человека, который проследит чтобы ты не отморозил себе яйца и позаботится, чтобы ты не умер от гриппа или что-то вроде того. Но ещё больше я ненавижу представлять то, что может случиться если я не уеду. Боже, Стиви, ты и не представляешь. Я… — он молча тряхнул головой, а затем снова прислонился. Это выглядело достаточно неловко с их разницей в росте, но Баки похоже было всё равно. Он передвинул руку так, чтобы приобнять Стива второй, лежащей у него на колене. — Ничего не должно случиться с тобой, — сказал он. И даже тишина его голоса не могла скрыть злость, с которой он говорил. — Ничего и не случится. Даже если мне придётся пройти весь путь до Берлина и прикончить Гитлера самостоятельно. Стив устало улыбнулся. — Не думаю, что у кого-то из нас получится сделать это, — он в последний раз прошёлся газетой по расчёске, а затем положил её на стол, выдохнув. — Всё готово, Бак. Я могу проверить завтра, если ты этого хочешь, но мне кажется что мы избавились ото всех. — Да-а, тебе лучше проверить завтра, Стиви. Я бы не хотел показаться в военном лагере с кучкой вшей в волосах. Не хочу, чтобы ребята подумали, что я какой-то придурок. — Слишком поздно, — сказал Стив. — Мудак, — почти беззвучно сказал Баки. Он не двигался, только положил свободную руку на щиколотку Стива и повернулся так, чтобы лицом улечься ему на ногу. — Эй, — произнёс Стив. — Ты засыпаешь на мне? — спросив, он понял, что звучал не так мягко, как хотелось бы. — Я буду скучать по тебе, Стив, — сказал Баки. Стив сжал зубы от новой порции боли в горле. Он подался вперёд, чтобы обнять руками плечи Баки, скрестив их у него на груди. Баки поднял голову так, что их щёки соприкоснулись. — Да, — Стив не смог сказать ничего больше. — Ты сейчас весь измажешься, — сказал Баки, но не разорвал объятие. — Я уже весь в грязи, — сказал Стив, тоже не отпуская Баки. Тот отстранился первым, потянулся и потряс затёкшими плечами. Он подарил Стиву широкую, блестящую улыбку, но та и рядом не стояла с взглядом, которым он смотрел. — Мне лучше бы смыть это всё, — он посмотрел на Стива и поморщился. — Хотя тебе тоже придётся, грязнуля. Давай, — Баки пальцем указал на ванную, находящуюся за ним. — Сначала ты, я ещё не так устал. — Всё нормально. Иди первым, — сказал Стив. — Я тоже не устал, а тебе завтра на работу. — Да, — вздохнул Баки, пожав плечами. — Это мой последний день. Чего мне волноваться? Стив закатил глаза. — Иди помойся, Бак. Ты же не хочешь чтобы Эли подумал, что ты придурок? — Слишком поздно, — сказал Баки, но всё же пошёл в ванную. Он закрыл дверь, но затем отворил её снова, высунув голову. — Стиви? Стив взглянул на него. — Да? — Спасибо тебе. Стив улыбнулся и кивнул в ответ, а Баки снова закрыл дверь. Через минуту Стив смог услышать поток воды, льющейся в ванну. Он надеялся, что мыло ещё не закончится к тому времени, когда Баки смоет весь бриолин. Стив действительно был весь испачкан. По всем рукам был гель и чернила, а ещё больше на лице и в волосах, на его груди и руках, после объятий Баки, даже на ноге. Он был практически весь покрыт этим дерьмом. Он вздохнул и направился к кухонной раковине, чтобы помыть руки. Бриолин смылся, но чернила остались. Они должны были уже сойти, так что вероятно это останется у него на пальцах надолго и даже после того, как Баки уедет. Четыре дня. Это всё, что ему остаётся. Четыре дня и чернила у него на руках. Стив схватился за край раковины и согнул голову, он был не в силах подавить короткий крик, вырывающийся из его горла. Он прикрыл лицо рукой, другой всё ещё держась за раковину. Его тонкие плечи затряслись, когда он зарыдал, сжав челюсть, чтобы не быть услышанным. Баки покидал его. Возможно он уже не вернётся, возможно погибнет, а Стив не сможет спасти его, как и не может оттереть чернила с собственной кожи. Он не мог остановить Баки и не мог отправиться с ним. И в чём тогда смысл находиться в безопасности, если единственный во всём мире человек, который был ему важен, покидает его? Стив вдохнул, затем вошёл под поток холодной воды и ополоснул лицо и глаза. Он вытер воду с лица полотенцем и сделал всё возможное, чтобы стереть бриолин со своего тела и вымыть его из волос. За окном была полная темнота. Всё, что Стив мог разглядеть в окне — своё отражение. Свою слабую шею, тонкий подбородок и слишком большие, голодно смотрящие глаза. Он понимал, что ни один рекутер не захочет завербовать его, так и случилось в первый раз. Но никто не мешал ему попробовать снова. И он попробует, это ему по силам. Возможно Баки прибьёт его, но Стива так достало быть беспомощным. Его до боли в груди достало оставлять людей, которых он любит, позади. — Стив? Он не заметил, как долго уже стоит, смотря на своё отражение, когда голос Баки напугал его. Он отскочил от окна, чтобы увидеть Баки, стоящего в гостиной, чистого, высушенного и в новой паре боксёров. Но тот снова выглядел обеспокоенно. — Что ты делаешь? Всё нормально? — Да, — вздохнул Стив. — Да, я в порядке. Просто задумался. — О чём? — уголки губ Баки скривились. — Как смыть тупой бриолин? Стив слегка улыбнулся. — Нет, — он вышел из их крошечной кухни, направляясь в спальню. Он похлопал Баки по груди и обошёл его, надеясь, что ему хватит роста, чтобы обнять Баки за плечи, как тот постоянно делал. — Просто понял, что мне есть куда отправиться утром.