***
Хорошо, он теперь думает, как вообще позволил Хосоку притянуть себя к этому маленькому пространству между его диваном и обеденным столом. Видимо, мозг всё ещё не переварил смысл сказанного его хозяином слова или, возможно, до него это пока не дошло. Что бы там ни было, Намджун уже стоит на ногах и вот-вот будет танцевать. Ким Намджун, танцевать. Если он кому-то об этом расскажет, они, скорее всего, будут смеяться над ним. Он буквально слышит растягивающего слова Юнги из Тэгу, говорящего ему, насколько сильно он, чёрт возьми, влип. Но стоит ему взглянуть на сияющую улыбку Хосока, как Намджун тут же забывает о том, что он тут влип. Даже если это подразумевает под собой танцы. Это же не может быть настолько тяжело, верно? Намджун вполне уверен, что видел, как это делают в кино. Романтический танец, как например, эм, с держащимися руками или плавными движениями, или прочим. Хосок ослабил хватку, отпуская правую руку Намджуна и притягивая к себе, — уже неплохо. Он кладёт свою правую руку в левую Намджуна, и, ладно, стоит признать, что первая часть прошла довольно-таки гладко. Но что его ожидает во второй? — Намджун, — Хосок улыбается спустя секунду, — тебе придётся быть намного ближе ко мне. — Хах? Хосок головой указывает на расстояние между ними, будто бы осуждая. — Подойди ближе. — И то верно, — Намджун выдыхает с нервным смешком и медленно преодолевает дистанцию между ними, тем самым вызывая у Хосока добродушный смех. — Ты боишься меня? Иди сюда, — усмешка озаряет его лицо, когда он обхватывает рукой талию Намджуна и притягивает его ближе до тех пор, пока их грудные клетки не сливаются в одном дыхании. Это, так же, приблизило их лица друг к другу, и, о Боже, Намджун может сосчитать все ресницы Хосока от такой близости. Он может сосчитать искрящиеся золотом пятнышки на радужке глаз Хосока и эти маленькие улыбчивые морщинки вокруг них, потому что Хосок по-прежнему улыбается этой самой прекрасной в мире улыбкой, из-за которой Намджуну хочется бросить всё и поцеловать прямо в неё, но он попросту не может оторвать свой взгляд от лица Хосока в целом. Намджун льнёт лбом к чужому точно так же, как и рука Хосока скользит по руке Намджуна, перехватывая её за тыльную часть ладони и направляя на своё бедро. — Держи свою руку здесь, — шёпот вышел с бурлящими где-то за грудиной чувствами, в то время как Хосок сжимает ладонь, прежде чем её отпустить и положить свою собственную на спину Намджуна. Его дыхание пульсирующим теплом отдаётся на губах Намджуна, который может различить запах пенки после бритья из той синей бутылочки и мутный цитрусовый его шампуня и прочувствовать чужое сердцебиение даже через два слоя одежды. — А сейчас? — тихо спрашивает Намджун, на что снова получает смех Хосока, согревающего своим дыханием лицо Намджуна. — Теперь мы танцуем. Расслабься. Намджун уверен, что именно такого пункта, как расслабление, точно нет в его списке, когда его ведёт Хосок. Между жалкими попытками следовать за движениями, ожидая следующего, стремлениями не наступить на ногу Хосока, попытками уловить ритм музыки и стараниями не слишком сильно отвлекаться на горячую руку его партнёра на его спине или щекочущие лоб волосы Хосока, расслабление уж точно не в его планах. Он почти уверен, что его сердце бьётся для этого чересчур быстро. — Ты так напряжён, — Хосок утыкается носом в шею Намджуна выдыхая. — Отпусти ситуацию. Ты слишком много думаешь. — Тебе легко сказать, — бурчание Намджуна забавляет Хосока, чья улыбка расцветает прямо на коже его партнёра. — Хорошо, как на счёт такого, — голос Хосока едва ли выше шёпота, когда он останавливается, слегка отстраняясь от Намджуна. — Закрой глаза. Намджун смотрит недоверчиво. Да, он думает слишком много, до ужаса напуган, что разрушит идиллию, если позволит своей неуклюжести проявить себя, и вот именно сейчас Хосок хочет, чтобы он всё это делал не глядя? Ага, только этому не бывать. — С чего бы мне… — Просто сделай это, Джун-а, — Хосок вновь сжимает в своей ладони чужую и жмётся грудью ближе. — Доверься мне. Намджун рассеянно вздыхает, крепче хватаясь за бедро Хосока, и закрывает глаза. Проклятье, он серьёзно влип. — А сейчас? — Расслабь плечи. Пропусти музыку через себя, — шепчет прямо на ухо и начинает движение правой ногой, поворачивая бедро. Намджун следует инстинктивно, чувствуя облегчение, когда под его ногами оказывается ковёр, а не ботинок Хосока. — Отлично. Сконцентрируйся на мне. Намджун не может сосредоточиться на чём-то ещё, кроме самого Хосока, который сейчас так близко к нему. Намджун чувствует, как большой палец массирует его спину мелкими круговыми движениями, чтобы успокоить и внушить доверие к себе; как голова Хосока удобно расположилась на плече Намджуна, несильно упираясь; как его бедро плотно прижалось к чужому. Он начинает с осторожных, неуверенных шагов, но кое-как Намджуну всё же удаётся подстроиться под них, будучи ведомым маленькими немыми инструкциями Хосока. Всё не так уж и плохо, как он полагал. Именно в это время Намджун улавливает слабую вибрацию низкого голоса Хосока на своей шее. Он самозабвенно напевает песню. Он напевает и ведёт Намджуна сквозь ритм — это мило, это очень мило и так по-хосовски, что Намджун готов сию же минуту остановиться, наслаждаясь пением и никогда не отпуская Хосока. Хосок позволяет себе удовлетворённо выдохнуть, головой двигаясь ближе к шее Намджуна, который представляет эту маленькую улыбку на лице его партнёра. Та самая улыбка, которая заставляет морщинки вокруг глаз сильнее проявляться, а ямочка правой щеки становится более заметной, чем на левой, и он действительно не в силах себе помочь. Открыть глаза — это, наверное, плохая идея, поскольку он всё ещё учится танцевать, но он хочет увидеть Хосока именно таким, запечатлеть любую мелочь о нём в своём сознании и никогда не забывать. Как только Намджун откидывает свою голову назад, чтобы взглянуть на Хосока — он выглядит спокойным, почти что умиротворённым, и, — Хосок делает шаг вперёд, в то время как Намджун не делает противоположного действия. Он не делает шага назад, хотя должен, и вот дерьмо- Его задница приземляется на пол отнюдь не мягко, а приземлившийся на него Хосок лишь усугубил ситуацию: его голова несильно бьётся о тот же пол, и Намджун буквально чувствует, как на том самом месте, о которое ударилось колено Хосока, появляется синяк. Рука инстинктивно тянется к ушибленному месту на затылке, но крепкое чертыхание слетает с губ Намджуна, когда кисть бьётся о кофейный столик — фортуна явно отвернулась от него. Он всё испортил. Хорошо пошло, Ким Намджун. Сейчас они оба сидят на полу, и Хосок возможно- Подождите-ка, нет. Хосок хихикает. Он сидит прямо на Намджуне, их ноги запутались, одна из рук Намджуна по-прежнему покоится на спине Хосока, который дрожит от приступа смеха на груди своего партнёра, и эта неравнодушная и немного слишком громкая реакция не должна вызывать внутри Намджуна умиление, хотя так оно и есть. — Намджун, — Хосок пытается нормально выговаривать слова, что у него выходит не очень хорошо из-за продолжающегося хихиканья, — ты полный дурак. — Я же говорил тебе, что не умею танцевать, — смешок слетает с губ Намджуна, который потирает отдающее тупой болью место на голове. Хосок слегка наклоняет голову вбок — маленькая складочка появляется между его бровей. — Ты в порядке? — Да, в норме. Извини за это. Хосок опускает голову, трясь своим носом о чужой. — Отлично, — улыбается и дарит Намджуну лёгкий щекотливый поцелуй в губы, тем самым вызывая трепет в животе. — Ты был не так уж и плох. — Я упал на свою задницу, Хосок-а. — Да, я знаю, я был здесь, — смеётся. — Но перед этим. Ты был великолепен. Намджун уверен, что его щёки покрылись румянцем от взгляда Хосока, чья голова слегка наклонена, а глаза искрятся нежностью, играя в тусклом освещении гостиной Хосока. Намджун несильно окольцовывает рукой талию Хосока, чувствуя его сердцебиение прямо на своей ладони, быстрое — то ли от смеха, то ли от падения, то ли от чего-то другого, Намджун не знает. Честно говоря, он смог привыкнуть к этому: чувство веса Хосока на себе успокаивает, тепло его кожи весьма приятное, и Намджун ловит себя на мысли, что надеется услышать остатки запаха крема после бритья из той самой синей бутылочки на коже Хосока. — Ты откровенно пялишься, — подмечает Хосок. — Твоё лицо в трёх сантиметрах от моего, — точно подсчитывает. — Я не могу не пялиться. Улыбка Хосока становится шире. — И то верно. — Вдобавок ко всему, я имею в виду, что на тебя приятно смотреть, — улыбка выходит по-дурацки нелепой и натянутой, на что Хосок супится. — Ты весьма грубый. — Но ты любишь меня. — Ага, — Хосок ухмыляется. — Да, именно так.Часть 1
7 апреля 2018 г. в 22:03
— Потанцуй со мной.
Намджун отрывает недоуменный взгляд от своей тарелки на Хосока, который протянул руку в пригласительном жесте — его пальцы расслабленны, отбрасывающие длинные, еле видные тени на стол.
— Что?
Хосок смотрит на него с лёгкой улыбкой, и, чёрт бы его побрал, Намджун не понимает, как после трёх месяцев флирта и шести месяцев отношений он всё ещё заставляет его сердце делать всевозможные виды сальто, всего лишь так улыбаясь.
— Я люблю эту песню. Всегда любил. Я хочу танцевать с тобой.
И Хосок, фактически, уже танцует, слабо двигаясь, но он настолько естественно попадает в ритм, что даже не замечает этого; его бёдра качаются в такт мелодии, ненавязчивыми волнами вливающейся в общую атмосферу комнаты, будто сама музыка течёт в его жилах.
Намджуна всегда очаровывало то, как люди делают это, потому что, невзирая на то, как его разум улавливает музыку и знает ритмы, основу, мелодию и звучание в целом, он никогда не в силах заставить своё тело двигаться под неё и не выглядеть неуклюже и неуместно. Он всегда считал это удивительным, а у Хосока даже больше — он завораживает, восхищает и гипнотизирует.
Это красиво. Как и весь Хосок. Красивый, потрясающий Хосок.
— Но я не умею танцевать, — тело Хосока подвижное, пластичное, в то время как Намджун далёк от этих понятий.
— Каждый может танцевать. Это всего лишь движения под музыку.
Намджун качает головой и вторит:
— Я не умею танцевать.
— Это, чёрт возьми, не высшая математика, Джун-а. Просто потанцуй со мной, давай.
Хосок протягивает руку вперёд для акцента, подняв брови и ожидая соглашения Намджуна.
— Но я действительно не умею танцевать…
— А меня это действительно не заботит, — ответ выходит решительным, и Хосок берёт Намджуна за руку, переплетая их пальцы вместе, и тянет на себя. — Я научу тебя.
Намджун по-прежнему хочет сказать «нет». Намджун должен сказать «нет», потому что, Боже, есть вероятность того, что всё закончится реальной катастрофой. Намджун должен сказать «нет», потому что он всегда был убеждён, что знание самого себя — эта основа всей мудрости, и он в полной мере осознаёт, что он неуклюжий и неловкий и его конечности слишком длинные для любого проявления элегантности. Намджун должен сказать «нет», потому что он серьёзно не умеет танцевать и всё, вероятно, закончится растоптанными пальцами ног Хосока, или локтем по его лицу, или пожаром (правда, он не знает как, но он всецело уверен, что всё будет именно так, если он таки начнёт танцевать). Намджун непременно скажет «нет».
Хосок улыбается ему.
— Хорошо, — говорит Намджун.