***
— Хозяйка, — тонкий писклявый голосок отвлëк Нарциссу от чтения. — Что тебе надо? — нахмурила светлые брови женщина, домовики предпочитали на глаза никогда не показываться, поэтому видеть одного перед собой было даже удивительно. — Как твоë имя? — Хозяйка, перед вами Добби, — эльф, мелко подрагивая, низко поклонился, зацепив длинным носом ковëр. — Хозяйка, беда с молодым хозяином! — Что с Драко? — моментально подорвалась с места Нарцисса. — Я нарушил приказ молодого хозяина, — завыл домовик и ударил несколько раз головой о пол. — Молодой хозяин приказал не говорить хозяйке... — Говори немедленно! Я приказываю тебе! — женщина крепко держала Добби за маленькие плечи, не давая ему продолжать истязать себя. — Хозяина Драко мучают кошмары, — сорванным голосом заговорил домовик, из его больших глаз катились крупные слëзы сожаления, маленькое тельце сотрясалось в истерике, но Добби продолжал говорить. — Хозяин мало спит, а если спит, то не может проснуться. Хозяин очень боится этих снов, Добби видит! Молодой господин специально долго не спит, несколько ночей не спит, а потом засыпает, когда не хочет, и всë заново! Молодой хозяин приказал не говорить старшим хозяевам, сказал Добби будить его, если он не сможет проснуться... но Добби беспокоится за хозяина Драко! Добби может справиться с мелкими проклятьями, несерьëзными недугами, но душевные болезни неподвластны Добби! — вдруг завыл домовик, Нарцисса поразилась сколько любви было в этом маленьком создании, она не отпускала его, но теперь держала так, что это больше напоминало объятия. — Тише, не плачь. Ты всë сделал правильно. Я запрещаю тебе наказывать себя за это. Как давно Драко мучают кошмары? — Нарцисса удивилась сама себе, когда погладила лысую голову домовика. — Молодой хозяин вернулся из школы и уже мучался, — всхлипнул домовик. — Драко сейчас спит? — Да, хозяйка. — Можешь бесшумно переместить меня к нему в комнату? — Конечно, хозяйка, Добби же эльф-домовик. Добби может. Домовик щёлкнул пальцами. Гостиная опустела.***
Перси писал письмо. Вроде бы ничего странного и ненормального в этом не было, если бы не парочка «но». Перси писал письмо Седрику Диггори. Вроде бы ничего такого. Всего лишь письмо, да только пишет Перси не только пуффендуйцу. На одном из конвертов аккуратным почерком было написано «Маркусу Флинту». Абсолютно любой гриффиндорец яростно расскажет каждому, что именно хотел бы написать да отправить абсолютно любому слизеринцу. Варианты самые разнообразные от пожеланий сгнить от вечного проклятья Морганы до гноя бубонтюбера. Всё зависит от степени вражды оппонентов. От слизеринцев можно дождаться подарочка не хуже. Но Перси не писал гадости, не создавал громовещателей и даже (подумать только!) не пропитывал письмо чесоточным порошком (если бы Фред и Джордж узнали, то были бы глубоко разочарованы). Перси писал Седрику и Маркусу как хороший знакомый и добрый приятель. И если можно было принять дружбу между гриффиндорцем и пуффендуйцем, то даже приятельства между слизеринцем и гриффиндорцем понять было решительно невозможно. Тем не менее Перси писал письмо Маркусу, Перси писал письмо Седрику. А Маркус и Седрик писали Перси. Удивительно, что они вообще начали общаться все втроём. Перси до сих пор удивлённо смотрел на письма от друзей. Всë началось после потасовки с троллем (назвать ту ситуацию битвой язык не поворачивался), пикировки с преподавателями и азартом в крови, что почувствовал тогда Перси. Потом пошли слухи, много самых разнообразных слухов. И в какой-то момент Перси Уизли обнаружил, что делится всем услышанным с Седриком и Маркусом, которые чуть ли не падали вместе с ним от хохота. Их общение было тайным, по большей части из-за вредного Маркуса (Перси никогда не думал, что так будет говорить о слизеринце). Они и сами не ожидали, что внезапно сойдутся на общей страсти… им до безумия понравилось бороться с троллем. Маркус узнал, что охотники на опасных волшебных тварей сейчас очень востребованы, и предложил им стать командой. Так их странная дружба и продолжилась. Парням было плевать, что по сути не они завалили монстра, но энтузиазм, азарт и сладкая победная эйфория будоражили кровь. Их планы были грандиозны, а список экзаменов, что нужно будет сдать для исполнения их мечты, то уменьшался, то увеличивался. Перси был счастлив. Наконец-то был счастлив в полной мере, словно нашëл дело всей своей жизни. Да, мама думала, что он найдëт престижную работу в министерстве, что поможет семье, а сам Перси… сам Перси хотел быть свободным. Так хотел, что жизни было не жалко. Перси мечтательно улыбнулся своему отражению в окне и на мгновение взгляд его расфокусировался. Парень недоумëнно заморгал, пытаясь понять, что он делал до того как… до того как что? Перси нахмурился, окончательно запутавшись. Взгляд медленно переместился на стол, и парень изумлëнно вскинул брови, поражаясь тому, что абсолютно забыл о всех своих планах и мечтах на какие-то изнурительно долгие секунды. Перси склонился над письмом, продолжив писать, и совсем не заметил, что его отражение, сверкнув серой сталью во взгляде, с задержкой в секунду повторило за ним. Это было интересно. Все, кто пересекается с ним, уже не подчиняются этому миру в полной мере. Стоит заняться проблемой, пока она не стала трагедией. С розовыми розами, окутанными темнотой.***
Нарцисса очутилась в комнате сына. В темноте было сложно ориентироваться, но приглушённый всхлип в подушку моментально вернул женщине собранность. Драко метался по постели, кусал губы, будто сдерживал крики или рыдания. Сын вдруг показался Нарциссе очень маленьким, совершенно беззащитным. Сердце кровью обливалось от одного его вида сейчас. Она заметила, что Драко стал выглядеть более уставшим, появились тëмные круги под глазами, но Нарцисса даже не предполагала, что всë дело в ночных кошмарах. — Ты уверен, что это не проклятье? — шëпотом спросила Нарцисса, она помнила, как в детстве сидела с Андромедой перед старой домовушкой, а та рассказывала им о разных защитных чарах, Добби точно мог что-то знать, а следовательно ещë и помочь. — Добби уверен, хозяйка, — также шëпотом ответил эльф. Нарцисса присела на край кровати сына, ласково погладила его по влажным от пота волосам и тихо запела старую колыбельную, что должна была отогнать плохие сны. — Пусть твой сон благословится, — голос женщины разрезал напряжëнную атмосферу в комнате. Первые слова были сказаны, нужно было продолжать. — Ты радость своей матери, сверху сияют ангелы, остаются рядом с тобой, дорогой мой. Песня разбивалась хрустальными каплями в тиши детской комнаты, проникала в сон ребëнка, успокаивая его. Нарцисса продолжала петь. Если бы потребовалось, то она пела бы всю ночь напролëт. — Твоя мама здесь, рядом с тобой, я защищу тебя от всего плохого, — тонкие нити невидимого заклинания оплетали мать и еë дитя, усиливая имеющиеся узы. — Ты проснëшься в моих руках, ангелы-хранители рядом, поэтому спи, не бойся. — Хозяйка Нарцисса, — тихо позвал Добби, женщина оторвала взгляд от сына, домовик протягивал ей какую-то тетрадь, — вот. Молодой господин пишет в ней каждый день, а потом прячет, но Добби видел куда. Добби думает, хозяйке это поможет. — Не наказывай себя за это, — шепчет Нарцисса и берëт в руки тетрадь. Почерк Драко угадывается сразу. Первые записи были преувеличенно повседневны, но дальше... проступало отчаяние, вина, раскаяние. Нарцисса читала и не могла поверить, что еë милый спокойный сын с таким энтузиазмом понëсся спасать (подумать только!) философский камень, а теперь винил себя за произошедшее там. Драко сожалел и боялся смерти профессора Квирелла. Нарциссе стало страшно. Драко, еë любимый сын, видел непреднамеренное убийство преподавателя, который был одержим Тëмным лордом. Нарциссу бы кошмары мучали не только во сне, но и наяву, после такого. — Это душевный недуг, верно, хозяйка? — неслышно заплакал домовик, Нарцисса кивнула в ответ. — Маги не помогут, лезть в мысли молодого хозяина ещë нельзя, слишком маленький... Что же делать, хозяйка? Большие зелëные глаза смотрели на неë так испуганно, так встревоженно и растерянно, что Нарцисса не могла признаться, что совершенно не знает что делать. К легилиментам Драко нельзя, пока его личность взрослеет и развивается, вмешательство может быть опасно. Заклятие забвения тоже влияет на разум. Всë снова упиралось в магию, будь она неладна. Будто без неë совсем нельзя, будто жизни без неë нет... — Есть, — выдохнула Нарцисса, поднимая глаза на домовика. — Без магии есть жизнь. Я знаю, что делать. По крайней мере, надеюсь на это. Присмотри за Драко завтра, а теперь перенеси меня в мою спальню и верни дневник на место. Спокойно спящий Драко остался в комнате один. Ночные посетители остались незамеченными, а волшебная колыбельная пронизывала золотыми нитями пространство.***
— Почему ты приехал из своей школы весь израненный? — недовольно спросила тётя, передавая тарелку Гарри. — Непредвиденные обстоятельства, — пожал плечами мальчик, накрывая на стол. — Почему вы спросили только сейчас? Я уже несколько дней дома. — Ты таким вымотанным выглядел, решила дать тебе отдохнуть, — разливая сок по стаканам, сказала Петунья. — Поговорим о твоих ранах позже. Иди разбуди Дадли, я схожу к Вернону. Ещё чуть-чуть и они оба не успеют позавтракать. — Хорошо, тётя. Кузена этим летом записали на бокс. Дадли воодушевился, Гарри его таким не видел с первого просмотра «Звёздных войн»². Да, весёлое было время, нужно будет рассказать госпоже, она упоминала, что любит слушать истории. — Большой Ди, вставай давай! Опоздаешь! — к кузену лучше близко не подходить по утрам, даст в глаз в полусне и даже не вспомнит об этом. Дадли что-то замычал, собственно, это был единственный признак жизни от него сейчас. — А вечером я дам тебе попробовать волшебные сладости, если расскажешь как проходят тренировки. — М-м-м... Правда поделишься? — Дадли в целом уже встал. Поднять его не особо трудно, стоит дождаться хотя бы одного связного предложения и можно уходить, но Гарри остаётся. — Я тебя обманывал когда-нибудь? — притворно оскорбляется Поттер. — Когда тётушка Мардж просила погулять со Злыднем, ты начал заливать мне про особую чуму у собак, которая обязательно передастся мне, если я останусь с псом один на один, — зевнул Дадли, лениво поднимаясь с постели. Точно встал. — Я разве виноват, что ты в это поверил? — за кашлем скрыть смешки не удалось. Не то чтобы Гарри старался. — Тем более если Злыдень меня не любит, то ты не должен с ним гулять. Братскую солидарность прояви! — Моя братская солидарность заключается в том, что я всё ещё защищаю тебя в школе, — Дадли, когда сонный, просто образец спокойствия и терпения. Хотя Гарри уверен, что ему просто лень реагировать острее. — Ладно. Я встал, скоро спущусь. Гарри кивает и спускается вниз, благоразумно не став напоминать, что школы уже разные и защита особая ему не нужна. В конце концов если брат считает, что должен его защищать, то пускай. Гарри тоже считает, что должен защищать кузена. Иногда. Когда Дадли не справляется. А вчерашняя драка («Никто не должен об этом узнать, Поттер!») с противником старше подтверждает, что брат справляется и ещё как. Отношения с Дадли всегда были странными, они имели какое-то пограничное состояние. Вроде и не война, но и не до конца дружба. Гарри в целом считал, что друзья ему не нужны. А зачем, если где-то там есть леди, которая является для него всем? Но Дадли раз за разом разбивал эти мысли нагло врываясь в мирок Гарри, собственно, делал то же самое, что и его приятели в школе. По-своему Поттер любил кузена, чувствовал искреннюю привязанность к семье, но что-то странное, нереальное, не его раз за разом проскальзывало в отношении к окружающим. Удивительным уже было то, что он смог завести друзей в школе. На кухне нос к носу сталкивается с дядей, отскакивает в сторону и извиняется. Вернон, сквозь зевок, машет ему рукой, как бы говоря «ничего страшного». Гарри действительно рад, что отношения с семьёй давно наладились. Не всë всегда гладко, но в какой семье всë идеально, верно? Тем более была бы целая куча проблем из-за распрей у Дурслей. Гарри этого определëнно не надо. С дядей Гарри общался редко, но обычно они расходились более или менее довольные разговором, если он все же состоялся. Вернон, Петунья, Дадли и Гарри были семьёй. Как бы ни удивляло это, но всё же это было так. Гарри помнит первый год, после встречи с леди. Тогда семьёй их можно было назвать с большой натяжкой. Сейчас они именно семья. Это не доставляло никаких проблем, но было очень странное чувство. Но Гарри было приятно. Жаль, госпожа не может насладиться с ним этим теплом. Интересно, есть ли у Смерти семья? — Кстати, Петунья, ты просила посмотреть те бумаги, — зевнул в кофе Вернон. — И? Что думаешь? — присаживаясь за стол, поинтересовалась тётя. — Думаю, мы можем себе позволить обеспечивать Гарри ещё пару лет, а дальше, если дела пойдут хуже, то придëтся брать из банка. — О чём разговор? — поднял взгляд от тарелки мальчик. — У вас, в вашем банке, очень выгодная процентная ставка¹. Решили так немного увеличить твоë состояние, — пояснила тётя. — Круто, — кивнул Гарри. — Когда решите взять оттуда деньги, то возьмите ещё на отдых. — Какой отдых? — нахмурился дядя, старательно пытаясь понять, о чëм вообще идёт речь. — Вы же всё съездить куда-нибудь хотите. Отдохнуть, оздоровиться, — как само собой разумеющееся сказал Гарри. — Если в банке волшебном вы можете так сэкономить деньги, то было бы свинством с моей стороны никак вас не отблагодарить за всë. — Мы не можем брать деньги у ребёнка. Разговор закрыт, — припечатала тётя Петунья. Спорить с ней никто не стал. Гарри даже не решился сказать, что деньги ему не понадобятся после выполнения задания от госпожи.***
— Так откуда, говоришь, твои раны? — будто между делом спросила тётя, не отрывая взгляда от журнала про зелёные британские лужайки. Будто там действительно могло быть что-то интересное. — Тётя, а в этом году запишем Дадли на конкурс... э-э-э... подстригания газона? — Гарри поразился насколько скудна его фантазия. — Мне одолжить у тебя сову и написать в школу? — перевернула страницу. — Не надо, тётя, — тяжело вздохнул мальчик. — Значит, говори мне правду, — невозмутимо посмотрела поверх журнала. С новым тяжёлым вздохом пришлось рассказывать как закончился год у одного конкретного первокурсника. Тётя владела удивительным талантом чувствовать, когда Гарри начинает привирать, поэтому рассказ был максимально честным, хоть и не всегда полным. — Получается, — медленно, будто боялась, что ослышалась, проговорила Петунья, — ты убил своего учителя? — Да. Случайно вышло, — беспечно пожал плечами Гарри и усилием воли подавил дрожь от стального взгляда тёти, та была недовольна чем-то. — Что? — Ты чувствуешь вину или раскаяние? — За что? — удивился Гарри. Петунья нахмурилась, мальчик чувствовал, как в ней поднималось беспокойство, просыпались страх и волнение. Гарри не понимал этих чувств. — Мне нужна твоя сова, — наконец сказала тëтя, немного подумав, добавила. — И адрес вашей клиники волшебной. — Зачем? — ещë больше удивился Гарри. — Нужно написать одному старому знакомому, — отрезала женщина. Гарри не рискнул спорить, пошëл за Хедвиг. С лилиями, разложенными сверху.***
Город просыпался. Просыпался медленно, неохотно. Лишь старый почтальон по имени Олли Старки давно бодрствовал. Он разносил почту уже почти одиннадцать лет, в идеальных планах через пять лет он выйдет на пенсию, а дальше можно будет отдыхать. На самом деле этот город был таким обычным, таким скучным, что Олли иногда казалось, что на том свете было бы веселее разносить почту, но приходилось крепко сжимать зубы, терпеть старую каргу, на которой он по глупости женился в далëкой молодости, скалить в доброй улыбке зубы раздражающе пищащим внукам и работать, работать, работать. Сегодняшнее утро не отличалось от сотни таких же. Олли прошëл первый дом, второй, третий. Уже голова кружилась от бесконечно повторяющихся из раза в раз действий. У очередного дома он, против обыкновения, задержался. На старом велосипеде, который ещë помнит, как Олли мотался к своей жене, а тогда ещë девушке, на свидания через весь город, сорвало цепь. Если бы дети мистера Старки были менее эгоистичны, то ему, старому больному человеку, не пришлось бы ездить на этой чëртовой развалюхе. Возможно, если бы не дети, то он мог бы сейчас во всю кутить где-нибудь в Вегасе или Амстердаме, но Олли был слишком ответственным, поэтому только и мог, что брюзжать по поводу и без. Возможно так сошлись звëзды, что абсолютно обычное и непримечательное утро самого невзрачного почтальона на много миль вокруг стало вдруг... волшебным. Да, это слово лучше всего характеризовало то, что увидел мистер Старки. Прямо перед ним, всего в шести шагах вдруг появилась женщина. "И что такого?" — спросите вы. Действительно, женщина и женщина. Самая обычная, красивая до одури, одетая в чëрное длинное платье. Если бы Олли был помоложе лет на тридцать, а может всего двадцать, то скорее всего он засвистел бы ей вслед, но сейчас у него ком в горле застрял, ведь женщина появилась прямо из воздуха. Из воздуха! Просто немыслимо. Наверное, Олли всë же следовало принимать те таблетки, что советовал (читай «приказал») врач. У женщины была красивая фигура, поистине королевская осанка, надменный взгляд и платиновые волосы, что будто сияли лунным светом. Это была самая волшебная, нереальная и долгожданная встреча за всю жизнь никому неизвестного, безликого Олли Старки. Совсем непоэтично раскрыв рот, почтальон смотрел на живое воплощение прекрасной Морриган³. Казалось, что она не шла, а плыла по воздуху. Истинная богиня. Женщина огляделась, заметила Олли (тот поспешно захлопнул рот), нахмурила тонкие брови и медленно подошла к нему. — Извините, сэр, — женщина говорила вежливо, но что-то в глубине еë прекрасных серых глаз прорывалось наружу гнилым ядом. Женщина его презирала. — Вы не подскажите, где находится дом семьи Тонкс? Конечно же Олли знал эту чудаковатую семью. Он искренне не одобрял методы воспитания, что применялись в отношении младшей Тонкс (хоть его никто и не спрашивал). Девчонке с самого детства разрешали волосы красить. Чуть ли не каждый день новый цвет! Бесстыдство в понимании консервативного Олли Старки. — Конечно знаю, мэм! — с готовностью гаркнул почтальон, который сам от себя не ожидал такой прыти. Женщина тоже испугалась. Вздрогнула, поджала тонкие губы, сжала какой-то прутик в руке покрепче. — Они живут через три дома отсюда, — для наглядности мужчина махнул рукой в направлении дома семьи Тонкс. — Мимо не пройдёте, мэм. — Благодарю, сэр, — кивнула женщина и внезапно направила прутик прямо в лицо Олли. — Обливиэйт. Олли растерянно заморгал, покачнулся, потряс головой, оглядел пустую улицу, пожал плечами и пошëл дальше разносить почту, забыв о своём велосипеде. У Олли график, ему нельзя задерживаться, а он уже потерял где-то целых шесть минут своего драгоценного времени. Немыслимо просто! Олли так и не заметил женщину, что не спеша направлялась вниз по улице. Она была прекрасна, словно нимфа, и опасна, словно свора адских гончих. Истинная аристократка.***
— А правда, что Гарри Поттер очень благороден? — сияющие карие глаза требовали ответа. — Джинни, ты только и делаешь, что спрашиваешь о Гарри! — возмущëнно воскликнул Рон. — Я отказываюсь тебе говорить что-то о нëм. Это уже фанатизм какой-то. Хватит. Отстань. В этом году сама в школу пойдëшь, там и познакомишься с ним. Больше ни на один вопрос отвечать не собираюсь. Рон встал и ушёл с кухни, не заметив, как у сестры потекли слëзы от обиды. Девочка тихо всхлипнула. — У-у-у, — прозвучало из-за спины, — а малыш Ронни взрослеет прямо на глазах, братец Фордж! — О, братец Дред, неужели ты думаешь, что он взрослеет слишком быстро? Да он же становится идеальным испытателем нашего нового зелья молодости! — расхохотался один из близнецов. — Зачем вы хотите над ним экспериментировать? — быстро вытерла слëзы девочка. — Так идеальный же вариант! — воскликнул Фред. — Малыш Ронни так часто ноет по делу и нет, что мама верит через раз, — усмехнулся Джордж, а после рассмеялся. — Как раз проверим парочку наших идей и не попадëмся! — Фордж, опаздываем! — кинул взгляд на часы и вылетел из дома. — Бывай, сестрëнка. — Пока, Джин! И не говори маме, что мы ушли, пусть думает, что мы всë ещë сидим наказанные. Джинни разочарованно смотрела братьям вслед. Они собирались испробовать новое зелье на Роне не для того, чтобы отомстить или свершить справедливость, не защитить младшую сестру, а просто для того, чтобы не попасться маме. — У меня никого нет... — осознание больно ударило куда-то в грудь, было обидно до слёз, до тяжёлого кома в груди. Так хотелось, чтобы кто-нибудь был. — Гарри, пожалуйста, спаси меня...***
Утро Нимфадоры Тонкс началось с разбитого будильника, перевëрнутой прикроватной тумбочки и пролитой чашки чая. Девушка никогда не отличалась особой грацией и аккуратностью, но сегодня она определëнно побила все рекорды. — Я побежала, ма! — тост во рту мешал говорить, но Тонкс подобные мелочи никогда не останавливали. Девушка вылетела на улицу, где столкнулась с незнакомой женщиной. Знакомство было очень близким, как никак Нимфадора упала на незнакомку. — Ой, извините, пожалуйста, мне так жаль… — Дора! — строгий голос матери всегда помогал собраться с мыслями, поэтому Тонкс собралась с силами и скатилась с незнакомки. — Ещë раз извините, мэм! — начала было Тонкс, но осеклась, заметив выражение лица матери. Та смотрела неверяще, шокировано, но моментально взяла себя в руки, став в мгновение ока той самой гордой аристократкой, что пошла против всей своей семьи ради любимого. — Нарцисса, что привело тебя к моему дому в столь ранний час? — холодно поинтересовалась Андромеда, в то время как еë дочь помогала подняться своей тëте. — Искала тебя, — также холодно отозвалась Нарцисса, приводя себя магией в порядок. — И для чего же тебе понадобилась изгнанница? — прищурила тëмные глаза миссис Тонкс, Нимфадора чувствовала себя всë более неуютно от тона матери, хотелось сбежать, но сейчас еë уход лишь привлечëт внимание да и интересно с чего вдруг о них вспомнила чистокровная родня. — Может пригласишь войти? Разговор не для улицы. — Проходи, — Андромеда пошла в дом, остановилась, посмотрела на дочь и строго сказала. — Если ты снова опоздаешь, то тебя выгонят с экзамена. Хотела быть мракоборцем? Так соблюдай дисциплину при подготовке к тестам. Волосы Нимфадоры окрасились в синий, глаза широко раскрылись. Девушка и думать забыла зачем встала в такую рань. Тонкс выбежала за калитку и трансгрессировала. — Пойдëм, нам никто не помешает. Тед ещë не вернулся с дежурства. — Кем работает твой муж? — внезапно Нарцисса поняла, что совсем ничего не знает о семье сестры. Настоящим шоком стало, что еë племянница является метаморфомагом! — Он целитель в Мунго, — коротко ответила Андромеда, с поистине королевским достоинством присаживаясь на стул. — Чего ты хотела, Нарцисса? Ни за что не поверю, что спустя столько лет ты решила узнать как у меня тут дела. Нарцисса нерешительно присела напротив сестры. В этой светлой кухоньке она чувствовала себя чужеродно, неправильно. Было страшно смотреть в глаза сестре, но здоровье еë сына, еë мальчика, зависело от этой встречи, от решения Меды. Нарцисса не могла отступить. — Мне нужна помощь, — голос внезапно сорвался, будто Нарцисса рыдала всю ночь напролëт. Она тяжело вздохнула, пытаясь собраться с мыслями, но не смогла больше ничего сказать. Они с Анди уже давно чужие друг другу люди, глупо даже надеяться на помощь. — Говори уже, — жëстко поторопила сестру Андромеда. Миссис Тонкс была напряжена с того самого момента, как увидела сестру на пороге своего дома. — Драко, мой сын… — онемевшими губами прошептала Нарцисса и внезапно даже для самой себя разрыдалась. Андромеда окаменела. Она впервые видела сестру такой, как реагировать было непонятно. Нарцисса всхлипывала, пыталась что-то сказать, но из горла вырывались только какие-то странные срывающиеся звуки. Меда осторожно приобняла сестру за плечи, та доверчиво, прямо как в далëком детстве, когда за окном во всю бушевала гроза, а на первом этаже ссорились родители, прижалась ближе. Меда чувствовала мокрые щëки Циссы своим плечом, еë тëплое прерывистое дыхание у шеи, доверчиво трепещущее тело, что безуспешно борется с накатывающими волнами истерики. Меда прошептала то, что не надеялась сказать уже никогда: — Я с тобой, Цветочек. Всë будет хорошо, мы справимся. Рыдания Нарциссы затихли, но женщины всë ещë сидели обнявшись. Андромеда рассеянно перебирала длинные светлые волосы сестры, поглаживала еë напряжëнные плечи, погружëнная в воспоминания. — Извини, Меда, — тихо сказала ей в шею Нарцисса, Андромеда вздрогнула, вырванная из своих мыслей родным голосом. — Не так я хотела… — Что произошло? — может между сëстрами и была пропасть длинной практически в двадцать лет, но они всë ещë оставались семьëй. Андромеда не могла оставить Циссу в таком состоянии. Прикрыв глаза и тяжело вздохнув, Нарцисса начала рассказ о том, что у неë есть замечательный сын, которого она любит всей душой, о том, что прошедший учебный год был абсолютно ненормальным, что еë дорогой Драко встретился лицом к лицу с духом Тëмного Лорда, что одиннадцатилетний мальчик видел смерть одержимого, что теперь не может отправиться от увиденного. — Он всего лишь ребёнок, — прошептала Нарцисса. Некоторое время сёстры сидели молча. Андромеда обдумывала всё сказанное. Если Лорд на пути к возвращению, то новой войны не избежать, а они ещё не готовы. Ещё и племянник. Дети не должны видеть, как их преподавателям шальной осколок вспарывает горло. Возможно Драко помог бы детский психолог, но мальчик же волшебник... Нужен как минимум сквиб. — Будешь чай? — Что? — Нарцисса дёрнулась, словно от удара. Слишком глубоко ушла в свои мысли и переживания. — Чай, Нарцисса, — лицо Андромеды смягчилось, — всего лишь чай. — Да… да, — женщина взяла себя в руки. — Да, чай. Спасибо, Меда. Кухню наполнил аромат горячих трав, солнечные блики плясали на прозрачном стекле посуды. Андромеда поставила на стол вазочку с печеньем, передала чашку сестре и присела рядом. — Я знаю, кто нужен, чтобы помочь твоему сыну, — медленно, вдумчиво начала Андромеда, Нарцисса вскинулась было, но миссис Тонкс знаком попросила её дослушать. — Явно нужен детский психолог, но в волшебном мире таких не найти. Я попрошу Теда поспрашивать у знакомых. Может быть кто знает того, кто посвящён в тайну нашего мира. Пришлю тебе сову с результатами. — Спасибо, Меда. Спасибо… — Нарцисса замялась, но спросила. — А кто такой этот… пси-хо-лог? Андромеда улыбнулась, накатившему чувству ностальгии. Сëстры никогда не интересовались магловским миром, считали, что своим незнанием показывают всë своë презрение к простецам. Что-то не меняется никогда. — Я объясню, — и словно не было разлуки, огромной пропасти непонимания, словно они всë ещë те самые девчонки, что создали однажды тайное общество чародеек на чердаке. — Я всë объясню.***
— Снова что-то в мире меняется, — недовольно скривилась женщина лет тридцати. Она сидела в ротанговом кресле на веранде обычного, среднестатистического английского домика. — Я думал, ты уже привыкла к изменениям, милая, — хмыкнул в усы мужчина, расположившийся в соседнем кресле. Казалось, что его ничто в мире не волнует, кроме томика Бодлера в руках. — Если ты забыл, дорогой, то спешу напомнить, что после первого всплеска, больше ничего подобного не было, — женщина недовольно поджала губы, раздражëнным жестом поправила выбившуюся светлую прядь из своего не слишком аккуратного пучка и продолжила. — А теперь вдруг у нас в течение года что ни день, то какие-то изменения. Я не понимаю, почему ты совсем не беспокоишься. Только не говори, что тебе плевать на судьбу мира. — Так мне плевать, — пожал плечами мужчина, проигнорировав возмущëнное «Леон!» от жены. — Слушай, дорогая, спасение мира не наша прерогатива. Ты прекрасно знаешь, кто, когда и как должен был начать действовать. — В том-то и дело, — сердито окинула мужа высокомерным взором женщина. — Мы знали, кто и когда, но теперь, когда судьба мира внезапно сошла с ума! Разве теперь мы можем предсказать выживем ли мы… А вдруг никто не займëтся спасением? А вдруг… — Зибилле, детка, слишком много думаешь, — мужчина наконец отложил книгу, обратив всë своë внимание на жену. — Мир рушится, катится ко всем чертям, по моим данным шесть пророчеств в Отделе тайн взорвались, перестав быть действительными. Да, грядëт что-то очень страшное, но не нам в это влезать. Ты знаешь, чтобы спасти настоящее и будущее, нужно узнать, что произошло в прошлом. Пока не родилась малышка Кортни, мы не сможем этого сделать, поэтому оставь панику и наслаждайся жизнью. — Думаешь, что Кортни будет выбрана? В условиях разрушающегося мира? — неприкрытое беспокойство слышалось в голосе Зибилле. — Если и не она, то дар всë равно будет. С таким-то генофондом, — успокаивающе погладил жену по колену Леон. — Мама, папа, вы в курсе, что если вы не произнесëте вслух всë то, что увидели, то нарушаете саму концепцию вашего предсказания? По сути ваше молчание сейчас сведёт кого-нибудь с ума. Вполне возможно, что вас самих. Общаться нужно словами, а не посредством видений, — девичий голос явно передавал напускное пренебрежение к родительскому дару. — Ария, солнышко, мы проговорим всë, что прозвучит, — ласково улыбнулась Зибилле. — Как у тебя дела? Ты так стремительно и неожиданно вернулась из школы со своей сестрой, что мы даже не успели толком поговорить с тобой. — Неожиданно, — повторила девочка, закатив глаза. Иногда Ария чувствовала себя единственной нормальной в семье полной предсказателей. — Нормально. Учусь, с Хьюстоном переписываюсь. Полный порядок. — Разве ты не хотела написать своим друзьям? Кажется Гермиона, Невилл, Гарри и кто-то ещë? Совсем забыл. Ты обмолвилась о серьëзном разговоре с ними на днях, — улыбнулся отец. — Какой Гарри? — выцепила одно-единственное имя девочка и нахмурилась. — Ну как же, дорогая? — рассмеялась мама. — Гарри Поттер, твой друг. — Гарри Поттер, — медленно проговорила девочка, рассеянное непонимание сменялось каким-то удивлëнным осознанием. — Что-то я забыла… Да… да, нужно написать. Девочка медленно прошла в дом, не видя ничего перед собой, погружëнная в какие-то свои мысли. Родители проводили еë внимательным взглядом. — Что-то закручивается именно вокруг Гарри Поттера, — сказала Зибилле, присматривая за будущим дочери. — В начале они даже не должны были познакомиться, а теперь мир пытается вытеснить их всех, как ненужные элементы… Однажды ему надоест и он примет более кардинальные методы, нежели просто заставить всех ненужных забыть о том, что они вообще знакомы. — Чем быстрее Ария раскроет свой дар, тем лучше, — серьëзно сказал Леон. — Пока не раскроет, не сможет сопротивляться на ментальном уровне достаточно сильно, чтобы хотя бы не забывать. Хотя может и лучше будет, если она забудет… Мир тогда не захочет стирать еë существование. — Захочет или нет, но она уже выбрана. Мир не сможет пойти против неназываемых. — Пока ничего предпринимать не будем, — решил мужчина, поднимаясь с кресла и предлагая жене руку. — Будем надеяться, что выбранных кандидатов для мира достаточно, и они смогут всë разрулить так, чтобы залатать ту брешь, что образовалась восемь лет назад. — Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что всë произошло значительно раньше, — поднялась, крепко обняла мужа и тяжело вздохнула. — Нужно попросить Кассандру присмотреть за кандидатами. Они уже известны тебе? — Открываются потихоньку. Они любят скрывать свой интерес к смертным. Так или иначе это не наша история. Не думаю, что мы встретим кого-нибудь из выбранных, — покачал головой Леон и повëл жену в дом. — Как думаешь лучше съездить в Париж или Венецию? Давненько мы с девочками не путешествовали. Голос главы семейства оракулов постепенно затих в доме. Внимательный взгляд серых строгих глаз наконец оторвался от людей. Его обладатель, никем незамеченный, неузнанный и невидимый исчез. Разговор двух пифий нисколько не помог.***
Гарри выгнали из дома. На самом деле его всего лишь попросили погулять денëк, чтобы тëтя могла встретиться с каким-то знакомым волшебником без свидетелей. Зачем нужны такие меры предосторожности, Гарри не понимал. Не хотелось, чтобы кто-то из немагической части его семьи пострадал. Сейчас Петунья была дома одна. Дядя ещë утром уехал на работу, Дадли пошëл к друзьям на вечер, а Гарри уже час слонялся по улицам, готовый выть от скуки. Когда он уходил, то не додумался взять с собой книгу, тетрадь или, на худой конец, денег, чтобы хоть куда-то их потратить. Одному было действительно очень скучно. Мальчик уже несколько раз обошëл родной район, но так и не нашëл себе занятие. В очередной раз проходя мимо детской площадки, Гарри заметил смуглую девочку лет шести. Еë глаза были такими яркими, такими невозможно зелëными, что их можно было разглядеть даже издалека. Гарри не знал, что привлекло его в девчонке, но он не мог отвести от неë взгляда. Словно что-то почувствовав, она начала медленно поднимать голову от своего песочного замка, а Поттера в этот момент кто-то резко дëрнул за плечо, заставляя отвернуться. — Не смотри, — зашипел смутно знакомый мужской голос прямо в ухо. Незнакомец тяжело дышал, словно бежал, а от интонаций было ощущение, что человек чего-то опасается. — Не говори с ней, делай вид, что даже не видишь еë. Слишком рано. Просто иди по своим делам. Не говори, не оборачивайся, не смотри. Я хочу помочь. Просто верь мне. Помни, еë не должно существовать для тебя сейчас. Ещë не время. Ради вечной. Давление чужой ладони на плече исчезло. Гарри даже краем глаза никого не видел рядом с собой, зато он заметил, что девочка медленно приближалась к нему. Доверять незнакомцу не хотелось, но тот был действительно искренен в своëм желании помочь. Счëт шëл на секунды. Сердце отчаянно билось в груди, будто стремилось выскочить и немедленно доставить хозяина в обитель леди Смерти. Гарри присел, делая вид, что завязывает шнурки. В этот момент девочка наконец дошла до него. Гарри принял решение. — Мальчик, ты не знаешь, где моя мама? — тоненьким голоском спросила девочка. Гарри встал и пошëл к качелям, не обращая внимания на ребëнка. Та снова и снова пыталась поговорить с ним, но мальчик не реагировал ни на какие мольбы и слëзы, смотрел куда угодно, но не на неë. Удивительно было, что девочка не пыталась дотронуться до него. Маленькие дети обычно цеплялись за рукава, штанины, полы рубашек, когда хотели добиться внимания, а эта… словно на Гарри было наложено табу. Поттер всë больше начинал верить, что поступил правильно. Девочка оставила попытки поговорить, когда пробежавший сквозь неë Дадли поздоровался с Гарри, предложив пойти домой вместе. Кажется, она наконец уверилась, что еë не замечали. Она сделала несколько шагов с площадки на дорогу. То место, на которое она шагнула, моментально проехал соседский автомобиль. Девочка исчезла. Гарри не знал, кто это был, но в одном он был уверен точно, чувствовал всем своим существом, что эта девочка могла к нему прикоснуться. Просто не знала об этом. Скорее даже была уверена, что прикосновение невозможно. А ещë Гарри точно знал, что незнакомец со знакомым голосом только что спас его жизнь. Когда небо освещает рассвет, Он проснëтся утром.***
Петунья готовилась к этой встрече, как к войне. Волшебники всегда внушали ей страх, но когда она смогла принять Гарри, то страх отступил. Племянник был всего лишь ребëнком. Да, необычным. Да, со сверхъестественными способностями. Но при этом Гарри оставался еë племянником, ребëнком еë сестры, родной кровью. Принять Гарри оказалось легко, а остальных волшебников — нет. Тем не менее сейчас Петунья ради этого ребëнка собиралась встретиться с кошмаром своего детства, с человеком, что, по скромному мнению маленькой Туньи, разрушил если не всë, то многое. Гарри этого не замечал, но периодически белки его глаз наливались кровью, а слëзы он смаргивал розовые, словно кварц. Это пугало. Петунья могла победить простуду, ангину, грипп да даже сибирскую язву! Но не что-то волшебное. Гарри рассказывал, что в нëм намешали два каких-то несовместимых зелья, что даже лечили в больнице магов. «Если лечили, то хотя бы долечили бы», — с недовольством думала Петунья. Именно поэтому женщина решилась написать письмо, именно поэтому отослала всех из дома в вечер встречи, именно поэтому спрятала в диванных подушках травматический пистолет из сейфа Вернона. Гарри давно уже стал еë ребëнком, а ради своих детей Петунья могла пойти на многое. В дверь постучали, проигнорировав звонок. Это был он. — Назови мне хотя бы одну причину, почему я не должен стереть тебе прямо сейчас память и уйти по своим делам, — Снейп практически не изменился с их последней встречи. Конечно уже не тот мальчишка в обносках, но что-то едва уловимое осталось. Взгляд, например. — Сын Лили. Надеюсь, эта причина для тебя достаточно весома, — презрительно окинула волшебника взглядом Петунья. — Не стой столбом, не хочу, чтобы кто-то из соседей тебя увидел. Или заходи, или убирайся, если все твои слова о Лили и твоëм отношении к ней были пустым звуком. Снейп поморщился, но зашëл в дом. Дверь закрылась, отрезая путь назад. Петунья провела гостя в гостиную, присела на диван, поближе к пистолету, кивком головы указала на кресло, куда позволялось сесть Снейпу. Волшебник закатил глаза от столь явно выраженного показательного превосходства обычной маглы. Приходилось мириться с этим и надеяться, что причина встречи действительно стоящая. — Так чего ты хочешь от меня, Эванс? — буквально выплюнул еë девичью фамилию мужчина. — Дурсль, — скривила губы Петунья, скрестив руки на груди. — Я уже давно не Эванс, Снейп. Я хочу знать, где все медицинские учреждения вашего мира. — Зачем это тебе? — прищурился мужчина. Ощущение нереальности происходящего не покидало его. — Гарри, — сказала так, будто одно это имя объясняло всë. — У него то белки глаз кровью заливает, то слëзы кровяные, то он кашляет этой самой кровью… Какого чëрта творится в вашей паршивой школе? — прошипела магла. — Почему я, отправив к вам здорового ребëнка, получаю его обратно всего избитого да к тому же ещë и отравленного какой-то дрянью? Почему он буквально кровью истекает после вашего обучения? — Если бы Поттер внимательней слушал целителей, то передал бы тебе, что побочный результат в виде крови в глазах да горле продержится ещë какое-то время. Моментально никого вылечить не может даже магия, — поморщился Снейп. Цель его визита оказалась бесполезной, Дурсль просто магла-паникëрша. — О, он мне это передал, — с каким-то злорадным удовольствием начала Петунья, — да только мальчик не знает: есть ли у вас суды, и могу ли я подать в суд на школу, где моего подопечного не только отравили, но и чуть не убили. Я хочу добиться того, чтобы эту грëбаную школу закрыли, — припечатала женщина, почувствовав себя хозяйкой положения. — Или хотя бы сделали безопасной для детей. Бе-зо-пас-ной, Снейп. Я понятно выразилась? Я знаю, что ты работаешь в этом подобии школы, слышала на аллее о «страшном и грозном профессоре». Так объясни мне, профессор, чëрт тебя дери, Снейп, как мне добиться безопасности для собственного племянника в вашем сумасшедшем мире? Снейп ошарашено смотрел на женщину перед собой. Он чувствовал ответственность за безопасность отпрыска Поттера, но с такой стороны, более глобальной что ли, даже не смотрел. Требовалось сделать саму школу безопаснее, чтобы раздражающий мальчишка просто не имел возможности покалечиться. Всего лишь сделать обстановку в Хогвартсе безопасней. Всего лишь. — Я не знаю, как этого добиться, — медленно проговорил мужчина на пламенную речь Петуньи. — Я могу дать тебе адрес больницы для магов. На счëт ситуации в школе помочь не могу. Можно попробовать поднять Попечительский совет, а оттуда уже пойдут письма министру. — Это всë, что нужно? Обратить внимание попечителей на то, что в школе творится непонятно что? — устало прикрыла глаза женщина, разговор медленно, но верно выматывал еë. — Если ты оставила попытки обвинить меня во всех смертных грехах, то да. Это всë, — окинул еë презрительным взглядом Снейп. — Послушай, Дурсль, в магическом мире всë не так уж и просто. Я постараюсь решить проблему с патологической способностью Поттера влипать во всякого рода неприятности, но, Мерлина ради, сама никуда не лезь. Нам сейчас только сующей нос не в свои дела маглы не хватало. — Ошибаешься, Снейп, — угрожающе посмотрела на мага Петунья. — Пока в этом замешан мой племянник, это моë дело. И будет моим делом, пока он не выпустится из вашей, с позволения сказать, школы. — С чего такая любовь к нему? Он же один из нас, ты ненавидишь магов, всегда ненавидела. Он — отродье колдовского рода, — прошипел Снейп в лицо женщины, внезапно оказавшись очень близко. — Он — сын Лили, — не отступила Петунья, твëрдо посмотрев в глаза оппоненту, — мой племянник. Я его растила, воспитывала, заботилась. Я его выхаживала, когда он болел, навещала в больнице, учила. Я не позволю вашему миру забрать его, изуродовать. Он сам решит в будущем, что для него лучше, а сейчас за него несу ответственность я. Я сделаю всë, чтобы сын моей сестры был в безопасности. Делай своë дело, Снейп, а в мои дела не лезь. Маг отшатнулся от маглы, почувствовав неприкрытую угрозу в словах, готовность сражаться за ребëнка. Снейп никогда в этом не признается, но на какое-то мгновение он испугался Петуньи. За женщиной не стояло никакой силы, она не имела ничего в волшебном мире, навредить там никому не могла, но при этом он знал, что эта женщина небо с землëй сравняет, если потребуется. — Я пришлю тебе с совой адрес Мунго, — коротко сказал маг. — Его мучают боли? — Не говорит этого, но у него явно болят суставы. Я вижу, как он двигается, — нахмурилась женщина. — И синяки на локтях, иногда проступают на запястьях, но быстро проходят. — Мне нужно его осмотреть. Я так понимаю, сразу в Лондон вы поехать не сможете, — Петунья кивнула в ответ. — Я осмотрю его и дам зелья, которые помогут до оказания помощи уже от целителей Мунго. Что-то вышлю, что-то дам сейчас, если потребуется. Где мальчишка сейчас? — Скоро должен вернуться. Ему стало лучше, поэтому я отослала его погулять, — слукавила немного Петунья об истинной причине прогулки Гарри. — Есть ещë кое-что, что меня беспокоит… — Хватит делать драматические паузы, — устало потëр переносицу Снейп, этот разговор всë больше утомлял его. — Говори всë и сразу, Эв… Дурсль. — Гарри не чувствует раскаяния, — Петунья отвернулась к окну, беспомощно обняв себя. — Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — фыркнул маг. — Наследственность Поттера предполагает полное отсутствие совести, если ты забыла, кто именно его папаша. — Не в этом дело, Снейп, — непривычно нетерпеливо рыкнула Петунья. — Он рассказал, что поспособствовал смерти этого вашего Квирелла или Квинтуса… не важно! Важно то, что он ни вины, ни раскаяния не чувствует. Он видел смерть, может даже до конца не осознаëт всей своей роли в том проишествии, но… Снейп моментально понял, что именно из-за этой темы его пригласили в дом к семье Дурсль. Если бы Петунья хотела, то перевернула бы весь Косой переулок, чтобы найти адрес Мунго, но не в волшебном же мире искать кого-то типа психиатра, право слово. — Дурсль, конечно он ничего не осознаëт, — окинул женщину высокомерным взглядом умудрëнного жизнью преподавателя Снейп. — Он же всего лишь мальчишка! Я уверен, что Поттер даже не понял, что там произошло, — сложил руки на груди маг, всем своим видом показывая, что еë подозрения и домыслы не несут в себе ничего серьëзного. — И как будто тебе было бы лучше, если бы он всë полностью осознавал. Тебе нужны крики да истерики? А поиск кого-то, кто занимался бы мыслями да психикой, в магическом мире, именно в магическом, Эванс, ведь ты не сможешь нормально объяснить ситуацию маглам, не выдав магов. Так вот поиск подобной личности займëт ещë уйму времени, если брать в расчëт, что у тебя ни знакомых, ни более-менее полезных связей в нашем мире нет. Радуйся, что мальчишка не смог понять и осознать свою причастность к смерти Квирелла, тебе же меньше проблем. — Не понимаешь ты ничего, Снейп, — устало покачала головой Петунья, — и объяснять я тебе не буду. Сейчас разберëмся с его телом, а с психикой разберусь уже я сама. Они замолчали. Никто не хотел продолжать этот уже бессмысленный диалог. Общих тем для разговора у этих двоих никогда не было, единственным связующим звеном был Гарри. Гарри Поттер в это время с бешено колотящимся сердцем продолжал игнорировать существование зеленоглазой неизвестной девчонки. Когда день согревает мир, Он будет веселиться под солнцем.