Узник замка Энд

      Прошло 2 месяца моего пребывания в плену у семьи Энд, гости разъехались, успев наскучить всем обитателям дома. Хотя Люк и Жером долго не могли расстаться, но это поспособствовал мистер Майк, который был против связи своего дорогого сына с альфой не высокого звания и сомнительного происхождения. Они бы остались еще как минимум на месяц, если бы не череда странных происшествий, участником одного из которых я удосужился побывать еще в первый месяц моего проживания тут.       Самые безобидные в силу своего возраста, но уважаемые наши гости, семья Сторвис, жаловались на постоянные шорохи у их двери по ночам, будто кто-то таскает непомерно тяжелые вещи прямо у их комнаты. Ни раз они наблюдали и такую удивительную картину. Собравшись утром, они не могли выйти из комнаты, дверь казалось прибили к косяку, но нет, со стороны коридора была выстроена стена из книг, взятых в семейной библиотеке замка Энд. Слуги были вынуждены таскать тома романов и научной литературы, чтобы вызволить пожилую пару хотя бы к обеду. Но они лишь лишились удовольствия позавтракать со всеми, потеряли немного времени и возмущались такой халатности хозяина дома, что он не следит за своими подопечными и не знает, кто устраивает все эти шалости.       Семье Шрив, родителям Люка, пришлось поистине несладко. Однажды ночью я проснулся от оглушительных криков: «Пожар!» И правда, по потолку уже ползали клубы дыма, заполняя постепенно все пространство коридора. Горела старая, иссохшаяся дверь в гостевую спальню. Страх загнал испуганную пару в тупик, что они даже были готовы прыгать в окно со второго этажа. Но любящий сын предотвратил это, успокаивая их со стороны коридора, пока прислуга спешила тушить разыгравшееся пламя.       Я бы и сам давно сбежал из этого сумасшедшего дома. Судя по разговору, что мне довелось подслушать благодаря Льюису, хозяин данного замка соответствует своим психическим состояние атмосфере дома, если сам ее же и не создает, в чем я уверен.       — Мистер Эдвард Хинлорд, прошу проходите в мой кабинет после обеда, у меня к вам серьезный разговор, — спокойным голосом, но с явным раздражением произнес Майк Энд, пройдя мимо меня после того, как проводил своего брата к экипажу.       Отъезд гостей мне был не на руку. Мистер Энд уделял им все свое внимание, забывая про меня. Теперь же я уверен, что у меня будет гораздо меньше времени для посещений Хью. Это было настоящей трагедией, потому что за день до этого у омеги поднялась ужасная температура. Льюис буквально живет с ним, ухаживает.       Нет никакого желания беседовать с Майком, ведь перед сном я хотел навестить Хью. Он давно упрашивает старого лакея о встрече со мной. Не удивительно, ему одиноко в этой старой каморке, а я рассказываю ему про войну, про города в которых побывал, про «внешний» мир, который он ни разу не видел.       Переодевшись из нарядного костюма в более домашний, в шелковую тонкую рубашку, заправленную в темно-зеленые панталоны, я направился в сторону кабинета мистера Энда, который находился на первом этаже, прямо под моей спальней. Иногда я слышу как он сидит там и чем-то размышляет вслух, но все говорится под нос, поэтому смысл этих предложений мне не ясен.       Льюис любезно согласился предупредить хозяина замка о моем скором визите в его кабинет. Вскоре тяжелая дубовая дверь отворилась передо мной, открывая весь тот хаос, что она скрывала на рабочем месте. Книжные полки в основном пустовали, ибо все было разбросано по полу и на столе. Единственной более или менее чистое место — центр комнаты, где стояло два дорого обитых кресел, а между ними небольшой столик, на котором уже ютились две кружечки чая.       — Присаживайтесь, мистер Эдвард, — Майк Энд любезно указал плавным жестом на свободное кресло, предлагая мне присесть в него.       — Благодарю, — я кивнул в знак благодарности. Судя по напряженному выражению лица, разговор ждет меня очень серьезный, о тем которого я догадываюсь.       — Надеюсь вы понимаете, что ваше пребывание в замке Энд сопровождается с соединение двух семей путем брака, — как я и думал, речь пойдет о моем выборе. — Вы уже больше двух месяцев гостите у нас, а время тикает. Ваш отец уже дал согласие, чтобы свадьба была сыграна перед вашим отъездом. — Майк делал акцент на каждом слове, те самым пытаясь надавить на меня.       — Я понимаю ваше беспокойство, но и вы поймите меня. Как я могу делать выбор, если и Робби и Жером уже влюблены в других альф, — лицо моего собеседника в одно мгновение сначала побледнело, потом побагровело и наконец вернулось к нормальному цвету кожи.       — Для меня это неожиданная новость, никогда не наблюдал подобного за своими сыновьями. Может вам показалось? — он явно старался выставить меня за дурачка.       — Не хочу вас разочаровывать, но я точно не ошибся, — в горле пересохло, поэтому мой голос казался сухим и грубым.       — Нет никакого желания портить с вами отношения. Прошу вас только об одном: сделайте свой выбор до конца этого месяца, — Майк встал и подошел к окну, наблюдая за каплями, медленно стекающими по стеклу.       Говорить что-либо напоследок было опрометчиво, поэтому я предпочел промолчать. Лишь эхом разносившиеся по комнате шаги оповестили Майка о том, что я оставил его наедине.       А ведь он был прав, отец ждет меня дома не одного, а вместе с мужем. Но как я могу выбрать? Хоть времени дал предостаточно, целый месяц, ведь сегодня 1 ноября. Голова раскалывается от этих бренных мыслей. Единственное место, где могу расслабиться, так это в саду или рядом с Хью. Ноги сами потянули меня к нему на встречу.       Сад окончательно увял, зачах, природа готовится к продолжительному сну. Суровый ледяной ветер проникал под мою легкую рубашку, вздымая ее. По коже пробежались мурашки. Густая листва шиповника больше не скрывает уединенное местечко с лавочкой, на которой я сидел и наслаждался природой в день моего знакомства с Хью. Лишь беспощадные шипы оставляли затяжки на ткани и неглубокие царапины на коже. Сесть на нее я не решился, она была сырой от росы, появившейся от тумана, который с самого утра заполонил пространство Дайлонда.       Несмотря на всю опустошенность сада, его тогдашний образ не выходил у меня из головы. Стоило закрыть глаза, и я уже был в прошлом, все запахи, звуки обволокли меня. Но когда я открывал глаза, всё пропадало. Только… Только запах оставался таким же терпким как в тот день, даже более привлекающий и возбуждающий. Казалось, что шиповник до сих пор благоухал, цвел и радовал мир своим буйством красок.       Неужели это от Хью исходит такой приятный аромат? Никогда бы не подумал, что феромон омеги может пахнуть цветами или какими-нибудь растениями. До этого мне казалось, что представители слабого пола источали слишком приторные ароматы, приумноженные слащавыми духами и маслами, от которых мне было временами плохо, даже до тошноты.       Он манил и будто звал меня за собой. Развернувшись, меня понесло в сторону старого сарайчика, где обитает Хью Энд. С каждым шагом запах усиливался, он дурманил меня. В теле ощущалась невероятная легкость, но голова тяжелела, как после выпитого спиртного. Я то и дело натыкался на сухие ветки давно увядших цветов, кустов и деревьев.       — Хью, — неустанно повторял я, не в силах остановить свои содрогающиеся от желания губы.       В горле встал ком, из-за которого стало трудно дышать.Со лба медленно стекали капельки пота, прокрадываясь между волосками густых бровей и заполоняли глаза, как пелена. Я не слышал ничего, будто после контузии. Казалось я вот вот лишусь рассудка. Рука уже уверенно держалась за ручку шаткой двери, которую я мог сорвать с петель одним рывком.       — Нет! Стойте! — Льюис схватил меня, оттянул от двери, выронив кувшин с водой и чистыми тряпками на землю.       Я наконец смог вырваться из прострации, контролируя, хоть и с трудом, себя и свои мысли. До меня донеслись тихие стоны, доносившиеся из сарайчика. Мне было безумно стыдно за свое поведение.       — Что это было? — будто спрашивая самого себя, произнес я.       — Прошу, давайте вернемся в замок, — лакей уже тянул меня за собой в помещение, спившись исхудавшими пальцами с рукав рубашки. По пути он отдал приказ одному из слуг, велев ему налить опять кувшин и найти стиранные тряпки.       С осторожностью лакей уволок меня в небольшую подсобку, где стояла одноместная металлическая кровать и небольшой шкаф, чем-то похожий на шкаф Хью. Неужели в этих условиях живет тут Льюис? Видимо в этой семье не уважают людей, которые ухаживают за домом и его жителями.       — Меня ваш отец предупреждал о вашем остром нюхе, но я не думал, что на столько, — пожилой лакей быстрыми и ловкими движениями убрал что-то с еле заметной за шкафом прикроватной тумбочки и развернулся ко мне лицом, предлагая присесть на кровать, хотя в его взгляде замечалось сомнение, что кто-либо из благородного сословия захочет садиться на такую убогую мебель.       Я без колебаний присел и попросил Льюиса сделать то же. Он с волнением мял пальцы рук, обтянутые белоснежными перчатками, колебался, не решался заговорить, но когда набирался смелости, стоило ему открыть рот, как его уста оставались все такими же немыми. Что же это было?       — Вы наверно уже догадались, что это у Хью началась течка? — он не поднимал за меня свой взгляд, но осмелился заговорить. — Она у него бывает редко, ведь я его кормлю подавителями…       — Подавителями? — я был повергнут в шок. — Зачем?       — Его феромон слишком сильный, от него страдает не только Хью, но и весь дом, — лакей выпрямился, сжав тонкими пальцами колени. — Подавители сдерживают течку и ослабляют боли в животе. Максимум полгода и все снова начинается. Я надеялся, что смогу ее удержать до вашего отъезда, ведь последняя была в конце августа. Но в последнее время Хью часто говорил о бабочках в животе, видимо он так остро реагирует на вас, — Льюис наконец поднял на меня свои красные от слез глаза.       — Что я могу сделать? Чем могу помочь? — я машинально вцепился в руку пожилого мужчины, будто смогу так быстрее выдавить из него ответ.       — Не бросайте его, — его голос начал содрогаться, явно стало заметно заикание, — не оставляйте одного, спасите из этого ужасного места. Нет… спасите всех, Робби, Жерома, мистера Уилмора, спасите… Я не прошу за себя, я молю о других…- пара минут и его перчатки были сырые и солёные от слёз, а лицо и глаза красные, как ягоды шиповника.       — Я сделаю все возможное, — после этих слов, тщательно избавившись от признаков недавней истерики, Льюис поспешил уйти, позволив мне остаться наедине со своими мыслями.