Узник замка Энд

      Принимая во внимание все обстоятельства, сложившиеся со мной и Робби, я решил повременить с расспросами. Мистер Майк старательно избегал меня целую неделю, а значит и своего младшего сына, находившегося под моей опекой. Благодаря этому омега мог наслаждаться свежим воздухом в садике, навещать вместо меня Хью какое-то время, о существовании которого даже не догадывался.       По истечению срока, предъявленного мне Льюисом, я наконец смог лицезреть счастливого Хью, восстанавливавшегося после течки. Омеги с интересом обсуждали будущего малыша, гадая кем он будет, альфой, бетой или омегой. Но какой бы сущности он ни родился, Робби будет любить его в любом случае.       Больше всего я любил наблюдать за ними, когда Хью водит своими тонкими пальчиками по еле заметному животу брата, который больше не скрывал тот факт что беременен, ведь за ним больше не следили, оставили в покое. Эта прекрасная картина и наполненные желанием и легкой завистью зеленые глаза Хью, выделяющиеся в этом темном пространстве, возбуждали во мне мысли о совместном счастье с ним, о возможности испытать такое же счастье, носить под сердцем ребенка от любимого человека. Интересно он испытывает то же, что и я?       Хоть я и ловил на себе смущенные взгляды, но мы ни разу не говорили с ним о нас, о мыслях, чувствах, только о том, что видим, слышим, знаем. Не было возможности для душевного разговора.       -Сегодня прекрасный солнечный день и мороз не на столько крепкий, — упрашивал Робби нас вывести Хью на улицу, делая различные намеки, когда заметил с каким интересом его брат, о существовании которого он был несказанно рад узнать, заглядывался в небольшое окошко и самого входа, стекло которого покрыто толстым слоем пыли.       Льюис только неодобрительно смотрел на своего юного господина, но понимал, что Хью был рад такому вниманию, ведь его лицо заливалось краской, когда хоть кто-то обращал внимание на его желания и поведение. Паренек так долго был один, что и забыл, что такое любовь и забота, окружающая его каждый день.       -Он скоро уйдет к оми, и мы сможем вывести на улицу Хью, — прошептал Робби мне на ухо, игриво закусывая губу.       Каждый день Робби все больше становился похожим на ребенка, шутил, ребячился, настырничал, его тревога улетучивалась. Я наконец понял почему брат выбрал именно его. Его душа была чиста по сравнению с другими обитателями замка Энд.       А ведь так и произошло. Стоило Льюису скрыться за кустами сада, как Робби сразу помог Хью поудобнее усесться и начать одеваться. Омеги светились от радости, но особливо он, рыжеволосый пленник судьбы, чьи щеки наливались кровью от предстоящей прогулки. Судя по рассказам он давно не видел чистого снега не через грязное окно.       Я и сам хотел вывести его на прогулку, но понимал, что коляска не сможет проехать по хрустящему снегу, а лишь будет проваливаться как в сугробы.       — Эдвард понесет тебя на руках, — ехидно улыбнувшись сказал Робби, поглядывая на меня, видимо давно заприметив мое желание сблизиться с Хью и мое неравнодушное отношение к нему.       Вместе с представлением данной картины на лице Хью загорелся еще более красный румянец чем его огненные волосы. Но протестов я не услышал, лишь смущенный робкий взгляд и жар, расплывшийся по моему лицу, который я всеми силами пытался удержать.       Робби уже открыл дверь, которая скрывала ослепляющее пространство, покрытое белоснежной пеленой снега, выпавшего в огромном количестве за последние три дня. Я накинул на себя пальто, а на Хью его любимый теплый плед, ворсинки которого щекотали нежную кожу парня.       Руки тряслись от волнения, ведь даже через плотную ткань я чувствовал тепло его утонченного тела, черты которого сводили меня с ума, особенно когда он в ночной рубашке по утрам, ведь я мог видеть каждый изгиб. А сейчас он так близко, каждое его движение заставляло содрогаться меня, а тонкие изящные пальцы успокаивающе гладили мой затылок. Казалось наши сердца бились в унисон, и стоило покрепче прижать Хью к себе, как я почувствую его учащенное сердцебиение.       Он смирно сидел у меня на руках, держась крепко за мою шею, пока мы бродили рядом с Робби по саду, стараясь не выходить на видные места, где можно было нас увидеть из окон замка. Наши лица были так близко друг другу, что я мог увидеть каждую родинку на его лице, которых оказывается было очень много, особенно вокруг глаз и на тонких веках, скрываемые густыми ресницами. Льюис позвал нашего спутника в замок, видимо пришел Курт на осмотр, по моему настоянию и щедрой плате он приходил к нам теперь раз в неделю.       Мы остались наедине. Пробравшись по рыхлому снегу к той самой заветной лавочке, скрытой сугробами, где я впервые услышал его чарующий голос и манящий аромат. Она была покрыта льдом, поэтому не оставалось выбора, кроме как сесть самому, предоставив омеге свои колени.       Я чувствовал как он смущенно перебирал пальцами у меня у шеи, но при этом рассматривал это прекрасное ледяное царство, вторгшееся на наши территории в этом году слишком рано. Первые сосульки уже украшали деревья, потерявшую давно свою листву, а ветви кустов склонялись почти до самой земли под тяжестью облепившего их снега.       — Спасибо, что помогли выбраться на прогулку, — еле уловимо произнес Хью, поправляя теплый плед, соскользнувший с его плеча.       — Что ты, тебе не за что меня благодарить, — я неосознанно приобнял парня, сидящего у меня на коленях, подразумевая помочь удержать плед на его слабом теле, дабы он не заболел снова. — Мне только в радость видеть твои счастливые глаза и радость на лице, — это было сущей правдой, я больше не мог держать в себе ее.        Слишком долго я вынашивал мысль о том, что же я чувствую к Хью Энд. Сегодня, в очередной раз поймав на себе его смущенный взгляд, почувствовав его тепло и биение сердца, я понял, что никогда в жизни не был так спокоен и счастлив рядом с кем-то кроме родных. Он дарил моей душе покой, я не смогу оставить его здесь.       — Ваши слова смущают меня, но мне очень приятно их слышать. — глубокие зеленые глаза повернулись ко мне, давая мне надежду на взаимность.       Слегка прерывистое от волнения дыхание создавало клубы пара в воздухе, а слегка пухлые губы парня налились кровью от мороза.       -Боюсь я могу произнести и более смущающие слова и впредь, обращайся ко мне на «ты», — я медленно и нежно поглаживал спину Хью, думая, что смогу успокоить так его, но все выходило только наоборот.       Каждое мое движение заставляло его содрогаться, отводить взгляд, но так же крепко прижиматься ко мне и держать за шею.       — Что же вы… ты хочешь мне сказать? — спросил Хью, отведя взгляд, но не лицо в сторону.       — Я, — моя рука соскользнула на его тонкую талию, — тебя, — в глазах парня загорелась надежда, — люблю, — наши лбы соприкоснулись, когда я пододвинул омегу еще ближе, а глаза находились в паре сантиметров друг от друга, я уже молчу про губы.       — Я тоже, — сначала я даже не поверил своим ушам, — я тоже вас люблю, — в этот раз омега не стал исправляться, ему было не до этого.       С густых ресниц упала на мою руку слеза, глаза Хью покраснели, а нижняя губа закусана аккуратными зубами.       — Я так боялся, что это не взаимно, — всхлипывал Хью, теребя мои волосы, — простите…       — Тебе не за что просить прощения, — прошептал я.       Второй рукой, которой придерживал ноги Хью, я нежно провел по его щекам, стирая слезы с кожи, будто она хрупкая. Он видимо был на столько растроган моим признанием и мыслями, что его тоже любят, что слезы никак не останавливались, а с губ срывалось только одно «прости».       Я не удержался, когда представил как он будет рад, когда узнает, что я хочу забрать его отсюда в роли моего мужа, и максимально приблизил его лицо к своему, пока наши губы не соприкоснулись. Омега растерялся, но поддержал инициативу, позволяя мне успокоить его моим нежным поцелуем. Кратковременные передышки позволяли Хью глотать жадно ледяной воздух, а потом его выдыхать на языки, сплетавшиеся снова в одно целое. Я бы назвал это морозным поцелуем, но он был заполнен такой любовью и страстью, что мы даже не заметили, что за нами наблюдают.