Happiness

Грей искал его в полузаброшенном здании бывшей фабрики на окраинах Адской Кухни. Место, о котором было не так тяжело узнать, но там были только свои. Грей никогда не был своим, никогда не был одним из них, а вот Билл — да. Билл, которого Роберт любил всей душой, но не мог ничего поделать, кроме как ходить сюда и забирать его силой в надежде, что сегодня он не опоздал, что Билл не успел… Не успел сожрать ту гадость, что заменяла ему жизнь. Как жаль, что Грей встретил его слишком поздно и еще позже понял, что это не просто жалость, не комплекс спасателя, а самые искренние чувства. Роберт предпочитал думать, что это любовь. Билл тоже любил его, он чувствовал это, насколько подросток, пристрастившийся к наркотикам мог знать, что такое любовь. Но любовь не спасала его, не могла спасти от того, чтобы перестать срываться, перестать приходить сюда. Грей тяжело вздохнул, увидев, что уже было поздно — он теперь не убедит Билла пойти домой, остается в очередной раз забрать его силой. И молчать. Билл был метамфетаминовым наркоманом и это было причиной их знакомства и проклятьем одновременно. А Грей искренне надеялся, что Билл никогда не узнает правды. Они не встретились случайно, и у Роберта никогда не было друга, который тусовался в их компании. Он должен был как-то привязать к себе мальчишку и спасти его. Стать другом и ввести в новый мир, взрослый. Увлечь. Но все не случилось так, как хотелось. Грей увлекся сам, с восхищением глядя на естественность, смелость и быстрый ум юноши. Сначала хотелось его спасти, спасти от всего мира. Не дать пропасть. Потом хотелось не только защитить, но и позаботиться, а там уже осталось всего полшага к влюбленности. Если бы Грей сразу понял, к чему это идёт — он бы так не вляпался, он бы остановился, сделал шаг назад и остался бы другом. Но в тот роковой вечер, когда Билл сам позвонил ему: «Грей, забери меня, пожалуйста, только не к родителям», Роберт не придумал ничего лучшего, чем забрать его к себе. Забрать, спрятав все напоминания о полицейском прошлом, просроченную лицензию частного детектива, и осмелился, наконец, выбросить к чертям фотки бывшей девушки. Он тогда привез Билла к себе, а через неделю в его ванной появилась вторая зубная щетка. Только увидев ее, яркую, какую-то совсем детскую, он понял, что это всерьез. Тогда Роберт подумал о том, чтобы прекратить это всё, но он не хотел, уже не хотел. Мягкие обветренные губы, хрупкое тело, которое так вкусно пахло чем-то весенним, свежим, родным. Синие глаза всегда были взрослые и грустные, но когда Биллу взбредала какая-то идиотская идея, он выглядел как озорной ребенок. Однажды Билл пришел посреди ночи с рюкзаком наперевес и начал будить Роберта. — Грей, нам надо ехать, — Билл толкал его и тряс, пока не услышал стон, который мог издать только воистину страдающий человек. — Грей, вставай. Поехали. — Куда поехали?.. Что случилось? — Роберт сонно потер глаза. — Сейчас три часа ночи, хуле ты тут делаешь? — Я хочу приключение. — Ты ебнулся. — Если ты не перестанешь ныть, трахаться будешь со своей рукой. У тебя их две, так что выбор широк. А ещё есть всякие интересные приспособления… — Ой бля, — Грей поднялся и потянулся. — Ты умеешь уговаривать. Мой единственный выходной, дай с ним попрощаться. — Не ссы, — торжественно кивнул Билл. — Если ты не будешь слишком долго собираться и страдать, рассвет будем встречать у океана. И вообще, я сэндвичи сделал. И кофе, — гордо добавил юноша, кивая сам себе. — Ты придурок, — незло кинул ему Грей и широко улыбнулся. Сраная романтика. Такие просветы могли длиться несколько недель, а потом Билл срывался и пропадал на несколько дней. Рано или поздно Грей находил его в этой коммуналке для наркоманов и забирал, почти бессознательного, домой и откачивал. Он уже знал, что нужно делать: дать отоспаться, покормить и не ругать. Но тоски в глазах Роберта было столько, что Билл сам обещал, что постарается, постарается бросить. И его срывы на самом деле происходили все реже и реже. Сегодняшний был первый за последние два месяца, значит у него что-то произошло дома с родителями, или в школе. При слове «школа» Грея передёрнуло, напоминая, что Биллу только недавно исполнилось семнадцать, и за эти десять лет их разницы в возрасте Роберт успел несколько раз пустить свою жизнь под откос и сегодняшний день тоже можно было отнести к этой категории. Билл лежал на старом диване с каким-то парнишей в очках и тупо пялился в потолок. Запах в помещении был не очень, как будто здесь не проветривалось много-много дней. — …Грей? — растерянно улыбнулся Билл, запрокинув голову на плечо своего дружка. — Тебе пора домой. — Неа, — улыбнулся он ещё шире, — не пора. — А ты поспорь со мной, — Грей был намного старше, выше и сильнее, ему не составило труда выдернуть юношу из объятий четырехглазого друга и унести его на руках к машине, несмотря на вялое сопротивление. Роберт положил его на заднее сиденье и завел мотор. Он с силой стиснул ни в чем не повинный руль и кожаный чехол жалобно заскрипел под натиском. Грей не был обижен или сердит. Он был зол, и чувствовал в тот момент почти что ярость, не от бессилия и невозможности помочь; он почти ненавидел безвольность Билла и то, что он сам до сих пор его не бросил. В этот момент Роберт не думал о любви, или о том, что после этого Билл вернется к старому. Он прекрасно понимал, как на самом деле зол. И что хочет уйти, перестать мучиться, перестать таиться. Машина тронулась и тело на заднем сиденье качнулось. — Ты не имел права меня забирать, — хныкал Билл. — Я хотел остаться, у них было ещё… Я хочу пари-и-ить, а ты… Я тебя ненавижу. — Проспишься, забирай манатки и уебывай. Заебал, — зло кинул Грей, стараясь из последних сил не потерять равновесие, иначе он направит машину в залив с ближайшего моста и гори оно всё синим пламенем. Дома он уложил засыпающего Билла в кровать, а сам пошел лег на диване в зале. Злость не отпускала, спать не получалось и он решил утром выставить Билла из квартиры и попрощаться с ним навсегда. Он не сможет забыть это «я тебя ненавижу» никогда, пусть оно и было сказано под воздействием наркотиков. Зло бросив на пол мешающую подушку, и все равно не сумев умоститься, Роберт встал и пошел на кухню в поисках алкоголя. Он бросил пить ещё два года назад, когда встретил Билла, но сейчас хотелось чего-то покрепче, очень хотелось. Он достал запечатанную бутылку бурбона и решил, что приговорит ее всю. Билл не знал о проблемах с алкоголем, что Роберт уволился из полиции из-за этого (и что он вообще был полицейским, пусть и недолго). Так же, как не знает, что Грею не продлили из-за этого лицензию частного детектива и что он работает нелегально, в основном используя свои навыки, чтобы правильные люди шантажировали неправильных, а иногда даже помогая коллекторам ломать ноги должникам, но когда появился Билл — это все ушло. Бухать не хотелось, а вот восстановиться на работе очень даже. Билл, на самом деле, вообще был без понятия, чем занимается Роберт и откуда деньги на которые тот живёт. И сам Билл, по сути, тоже на них живёт, ведь он почти переехал в эту небольшую квартирку в Адской Кухне. Грей выпил где-то треть бутылки, когда начало светать, а шоу по ящику крутили уже по десятому кругу, как и старые британские сериалы. Он уже видел эту серию про Бержерака вечером, но в четыре утра было все равно. Глаза наливались свинцом, и, наконец-то, начало затягивать в сон. — Пожалуйста, прости меня… Пожалуйста, Грей… — маленькие холодные ладошки вывели из тяжелой дремоты. Билл судорожно оглаживал лицо и шею Роберта, словно в панике, что он сейчас растает и уйдет. — Не выгоняй меня, я не смогу… Не смогу без тебя. Он наклонился, чтобы поцеловать мужчину, но тот вывернулся. — Не надо, Билл, пожалуйста, иди спать. — Грей, я люблю тебя. Он замер, его опьяневший мозг все равно отказывался воспринимать реальность. Ему это не снится, правда? Ведь Билл никогда, никогда-никогда не говорил этого, даже в ответ на признания Роберта. Воспользовавшись замешательством, Билл впился в его губы, жадно сминая их и забираясь на Грея. И тот ответил. Они целовались так долго, что за окном стало совсем светло. — Я вообще пришел, чтобы отсосать тебе, — Билл привычно склонил голову набок, хитро рассматривая покрасневшие губы мужчины, наслаждаясь моментом. — Лучше давай отоспимся, — Грей притянул его к себе и крепко обнял, наконец, проваливаясь в безмятежный сон. Они проснулись только после обеда, лениво шатаясь по квартире и умирая от неудобного сна на узком диване, что, впрочем, не помешало утром потрахаться в примирительном жесте и избавляясь от затянувшейся неловкости. Роберт знал, что они не будут обсуждать вчерашнее, и это его вполне устраивало. Он смотрел как солнечные лучи переливаются в каштановых волосах и делают глаза Билла яркими-яркими, аквамариновыми, и прощал всё, каждый раз. Роберт снова вспомнил то утро, когда Билл отвез его на набережную, и они встречали рассвет, завтракая сэндвичами с арахисовым маслом и джемом, затаскивая друг друга в ледяную воду и то, как Билл потом мило заснул прямо на песке. В много миль вокруг не было никого, лишь набережная, шум океана, смешивающегося с криками чаек шелестом листьев клена, под которым они сидели. Всматриваться в розовеющее небо и крепко держать друг друга в объятьях. Греться кофе и заниматься сексом, сжимая горячее хрупкое тельце в руках и нести его, уснувшего, в машину. Заблудиться по дороге назад, но найти самый вкусный дорожный дайнер во всем Нью-Джерси. День, начавшийся с вопроса «хуле ты тут делаешь» оказался самым счастливым в его жизни. Билл пошел спать дальше, чтобы дойти завтра в школу, когда Грею пришло уведомление о пополнении его счета. Ежемесячный платеж. Каждый раз Роберт собирался рассказать Биллу, откуда деньги, но каждый раз ему становилось страшно и стыдно. Очень стыдно. И эта пытка становилась просто невыносимой. Уведомление об емейле, которое маячило уже сутки на панели уведомлений смартфона, храбрости не добавляло. Письмо о том, готовы ли принять его обратно на службу в NYPD, выводило из равновесия так сильно, что Грей был готов на все что угодно, лишь бы оттянуть момент. Так страшно было получить отказ, потому что он не знал, как тогда будет жить дальше. Потому что он прошел семь кругов ада, собрал миллиарды бюрократических бумажек, прошел десяток экспертиз и написал столько заявлений, что просто не переживет отказ. Роберт сам уволился из полиции Нью-Джерси, но восстановиться оказалось очень сложно, потому что его будущий работодатель знал, почему это произошло. Почему не была продлена лицензия сыщика. И его заставили сдать экзамен на профпригодность, который сдают выпускники академии. Попасть в Нью-Йоркский департамент даже патрульным всегда было достаточно сложно, а с такой карьерной историей — почти невозможно. Но если его возьмут на работу — он откажется от платежей и расскажет всё Биллу. Обязательно. Поэтому письмо надо прочесть. И ответить, спросить может ли он сделать что-то ещё. Когда сообщение было прочитано, в комнату зашёл Билл. — Грей?.. — юноша испуганно посмотрел на мужчину. — Грей, что-то случилось? Ты словно призрака увидел. Тебе плохо?.. Он аккуратно провел ладонью по лбу и щеке Роберта, пытаясь понять, не поднялась ли у того температура. Грей поймал ладошку и поцеловал ее, нервно улыбаясь. Его медленно отпускало. — Все хорошо, родной. Я получил ответ из полиции. — Разве может быть что-то хорошее, связанное с полицией? — Ну, смотря с какой стороны баррикад, — хохотнул Роберт. — Меня берут на стажировку в патрульный департамент. — Ого, а как ты туда попал? — Я два года работал в полиции, когда жил в Нью-Джерси. — Ты жил в Нью-Джерси? Грей кивнул. — Так вот почему у тебя такой дурацкий акцент. Биллу тут же прилетело в плечо, едва ощутимо, после чего его сгребли в охапку. — Я всего три года в Адской Кухне. — Почти все то время, что мы знакомы… — Билл о чём-то задумался, но его глаза тут же засияли какой-то новой безумной идеей. — Тебе пойдет черная форма. Ты будешь ещё круче. Такой секс… Я уже представляю как ты меня арестовываешь, а я плачу свой штраф минетом в ближайшей подворотне. — Билл инстинктивно потерся об ногу Роберта. — Боже, Грей… Ты должен меня трахнуть прямо сейчас, на этом столе, пока я не кончил от одних фантазий. — Но сначала тебе надо попрактиковаться немного со штрафным минетом. — Всё, что угодно, сэр! На следующий день, пользуясь случаем, пока Билл был в школе, Грей стоял на пороге дома его родителей. Надо было поговорить. Было очень страшно, но с понедельника у него появилась настоящая работа, и он сможет за себя постоять, сможет отказаться от денег и не потерять Билла. — Если ты хочешь увеличить сумму, то это не обсуждается. — С порога заявил ему Зак, даже не пустив в свою модную квартиру в Сохо. — Я хочу отказаться от денег. Денбро напрягся, оглядываясь, не слышит ли его кто-то еще. — Почему же? — Я получил предложение о должности. Но я не отказываюсь от Билла, я не хочу… не хочу быть с ним за деньги, и никогда не хотел, если честно. Но это уже и не нужно, он держится молодцом. Больше двух месяцев в последний раз. Я выполнил свою работу. — Я никогда не вмешивался в характер ваших отношений, если ему это помогает. Ладно, — Зак махнул рукой. — Ладно. Ты отказываешься от денег, но не от нашего договора? — Нет, я хочу заботиться о Билле и дальше. Но пока не говорите ему ничего, пока мы не будем уверены. Я боюсь очень, что он может расстроиться и сорваться. — Я ради него готов на всё, после смерти Джорджи… — Зак запнулся, не зная, стоит ли доверять человеку, которому он платил, чтобы тот трахал его сына. Но потом выдохнул и продолжил: — Я не хочу потерять и второго сына. Грей понимал, что это лишь первый шаг на пути от лжи к свободе, но самое сложное впереди — рассказать Биллу. Он ведь все равно узнает, рано или поздно. Роберт не должен был строить отношения с подопечным, его наняли «присматривать, возможно, подружиться». И сначала работа была уныло-детективной, но Грей знал, что это плохой вариант уже на третий день — его внешность слишком выделяющаяся и запоминающаяся для перманентной слежки. А Билл к тому-же не был тупым. И он познакомился, стал с ним общаться… и завертелось. Было очень страшно, но иногда Роберт хотел правды любой ценой, даже если Билл, его Билл, никогда больше не захочет его видеть.