Love is a Cruel One

      Возвращение в школу мутантов было для Логана тяжёлым шагом, но что-то внутри подсказывало, что оно является верным поступком. Едва ли не единственно верным. Здесь он был нужен. Здесь он мог защитить детей, не виноватых в том, что родились с особенностями.       Логан притворялся целым. Делал вид, будто пережил потерю и сумел оставить её за спиной. Вот только каждый раз, когда на глаза попадались упоминания переименования школы имени Чарльза Ксавьера в школу имени Джин Грей, между третьим и четвертым ребром болезненно ныло.       И всё же он находил в себе силы вставать каждое утро и собирать себя по частям до того, как выходил за порог комнаты. В отличие от Скотта, ради памяти Джин он научился жить со своей болью, не отравляя жизнь другим. Он преподавал историю и взял на себя нагрузку Саммерса, тренируясь с ребятами на уроках выживания.       В один из обычных дней, когда он как раз заканчивал рассказывать подросткам о войне Севера и Юга, по нервам вдруг ударила волна чужого беспокойства, после чего потерянный голос Чарльза эхом прокатился в голове. Не зная, что могло заставить профессора потерять самообладание настолько, чтобы он перестал контролировать силу, Логан сам себя не помня от тревоги, помчался в директорский кабинет. По пути встретив Шторм, в страхе спешащую в том же направлении, он уже вместе с ней вломился в кабинет Ксавьера и тут же наткнулся на жёсткий приказ, не терпящий пререкательств.       Меньше всего на свете Росомахе хотелось возвращаться на озеро. Но чутьё подсказывало, что в этот раз свой мятежный дух стоит поумерить, и просто следовать туда, куда было указано. А когда они оказались на месте и увидели перед собой озёрную долину, затянутую неестественным, густым, как молоко туманом, в то время как на голубом небе не было ни облачка, в душе его поднялась тревога. Сойдя с трапа, он первым заметил, что некоторые предметы в этой зоне будто бы игнорировали законы притяжения, свободно дрейфуя в воздухе. Камни, листья, капли воды – парили в воздухе, словно в невесомости. А потом он вдруг увидел неподалеку от себя очки Циклопа, с которыми тот никогда не расставался. Предчувствуя сбывшуюся беду, он медленно, словно нехотя взял их и тут же услышал пронзительный крик Ороро, позвавшей его, на который метнулся, не чувствуя под собой ног.       Перескакивая с валуна на валун, не замечая, как под ногами ползёт галька, он повернул за скопление особенно крупных глыб и замер, как вкопанный. Не веря своим глазам, уже куда осторожнее, он приблизился к Шторм, склонившейся над лежащей на берегу девушке, в которой с трудом узнал Джин. Это была она, и в тоже время совершенно не она. Помолодевшая едва ли не вдвое. И эта незнакомка, которой стала Грей, напоминала ему кого-то из прошлого. Кого-то, кого он так и не мог вспомнить.       Не в силах сдержаться, он протянул руку и несмело провёл по её щеке, отбрасывая прядь длинных красно-рыжих волос. Понимая, что она лишена сознания, он всё равно позвал её по имени. А потом поднял на руки и отнёс на Тёмную Птицу, на борту которой отказался отпускать. Сколько бы Шторм не уговаривала, он упёрто отрицательно качал головой и продолжал сжимать в руках драгоценную ношу, устроившись с ней на лавке вдоль борта.       Во время недолгого полёта ему казалось, будто он сошёл с ума. Столько невыносимо длинных, одиноких вечеров и холодных ночей он сжигал себя изнутри воспоминаниями о ней, что теперь не решался поверить в реальность происходящего. Цепляясь за ощущения тяжести тела Джин в своих руках, как за якорь, он сам отнёс её в лабораторию и ни на миг не отходил, когда профессор велел снять с неё защитный костюм, а потом начал диагностику организма. Зная прекрасно, что Чарльз предпочёл бы выгнать его из лаборатории, он вёл себя как можно тише и спокойнее, но нервы его были натянуты, как стальные канаты.       В тот самый момент, когда терпение подошло к концу, тишину заполнил задумчивый голос Чарльза:       — Огромная масса воды, которая обрушилась на Джин, должна была её просто раздавить. — Сосредоточенный на сканировании её мозга с помощью своей силы, он неспешно отодвинулся от Грей. — То, что она выжила, можно объяснить лишь тем, что она находилась в коконе телекинетической энергии.       Логану нечего было на это ответить. Он лишь подошёл ближе к Джин и несмело коснулся её руки. Но, уловив недовольство профессора, тут же отпрянул от неё и с надеждой поинтересовался:       — Она придёт в себя?       — Джин Грей – единственный мутант уровня омега, самый сильный мутант из нас. Её потенциал практически безграничен, — горделиво заявил Ксавьер, будто бы не расслышав вопрос. И Логан, к своему изумлению, понял, что Джин для него не более чем редкий экземпляр в коллекции. Но радость обладания им омрачала бесконтрольность той, что должна была подчиняться ему во всём. — Мутации подверглась её подсознательная часть мозга, в этом и таится опасность, — нехотя признал Чарльз. — Когда она была ребёнком, я создал ряд барьеров в её психике, чтобы изолировать некоторые её способности от сознания. В результате это привело к раздвоению личности.       — Что? — настороженно выдохнул Логан.       Он не мог поверить, что человек, которому он доверился, на самом деле мало чем отличался от того же Страйкера. В какой-то Степени Страйкер даже был честнее. Он признавал, что ненавидит мутантов, и считал себя вправе проводить над ними эксперименты. Чарльз же прикрывался благой целью, не осознавая того, что ломает чужие жизни. И если с Джин, которая была его любимицей, он обращался подобным образом, то кем они все были для него?       — Сознательная часть может контролировать свои действия, — тем временем наставительно сообщал Ксавьер, — а вот дремлющая её часть… — помолчав, он сделал акцент на недосказанном, намерено позволяя Росомахе додумать худшее. И лишь после этого продолжил: — именно она во время наших сеансов называла себя Фениксом. — Наблюдая за тем, как взволнованный Логан прохаживается туда-сюда вдоль стола, на котором лежала Джин, он беспощадно делился своей правдой: — только голые инстинкты – страсть, удовольствие и ярость.       Вот только Росомаха не верил ему. Он вспоминал те моменты, когда Джин казалась ему другой. Когда в её глазах вспыхивало пламя, или когда вся она оказывалась охвачена силой, будто огнём. Каждый раз, когда это случалось, она пыталась спасти кого-то. Каждый раз без раздумий становилась между опасностью и близкими. Своим глазам он верил куда больше, чем увещеваниям Чарльза. Поэтому отказывался воспринимать Феникса, как опасность.       Но чтобы не акцентировать внимания на своём неверии, он хмуро спросил:       — Она это знала?       — Неизвестно, как много она знала, — безразлично отмахнулся профессор. — Нам важнее выяснить – кто сейчас перед нами: Джин Грей или Феникс, стремящийся вырваться на свободу.       — Она так спокойна, — задумчиво произнёс Логан, остановившись теперь уже с другой стороны от Грей.       — Это потому что я сдерживаю её, — снисходительно пояснил Ксавьер. — Я пытаюсь восстановить барьеры в психике и вернуть зверя в клетку.       Профессор не выбирал выражений, в открытую говоря о том, что хозяйничает в голове Джин. Логана это коробило. Ведь кто-то когда-то и над ним поработал так, что он не мог вспомнить нечто важное из происходящего в прошлом.       Хмуро сведя брови, он, из последних сил сдерживая негодование, притворно-спокойно задал вопрос:       — О чём это вы?       — Логан, ты должен осознать..., — начал было поучать его Чарльз, но он и слушать его не стал.       — Вы говорите о живом человеке, о Джин! — сурово напомнил он, глядя в глаза манипулятору, считавшему, что только он знает что и как правильно.       — Её необходимо сдерживать, — не унимался тот.       — Сдерживать? — насмешливо переспросил Логан, в голове которого вдруг всплыло воспоминание из позабытого прошлого о том, как он бился внутри прочной клетки-контейнера, напичканный проводами. Сдерживая рычание, готовое вырваться из груди, он подошёл вплотную к директору. — Зверь начинает сердиться, когда попадает в клетку.       — Ты не представляешь… — тихо, словно против воли, прошептал Ксавьер, отчего Логан тут же почуял его страх так, словно он был собственным, — ты не представляешь, на что она способна.       — Нет, профессор, я не представляю, на что вы способны! — вспылил Росомаха, желая освободить Джин он чёртовых датчиков и забрать куда подальше от человека, обещавшего заботиться о них всех, а по итогу просто боявшегося своих же подопечных, стоило им потерять над собой контроль.       — Я должен был сделать выбор, — убеждая скорее самого себя, нежели Логана, упёрто произнёс Чарльз, — и я выбрал меньшее из двух зол.       — Мне кажется, у Джин вообще не было выбора, — зло отчеканил Росомаха.       И тут же получил в ответ полные презрения слова:       — Я не обязан отчитываться. Особенно перед тобой.       Логану ничего не оставалось, кроме как уйти. Пока гнев кипел в его крови, он мог много чего наговорить или сделать, о чём впоследствии пожалел бы. Но ни он, ни профессор не знали, что Феникс и Джин слышали весь их разговор. В то время как Грей разрывало на части от разочарования в человеке, за которым она следовала почти всю свою жизнь, у Феникса хватило мудрости прикрыть их обеих, продолжая изображать беспамятство.       Она обвела Чарльза вокруг пальца, позволив ему думать, будто его трюк сработал, а после дождалась его ухода и облегчённо вздохнула. Не торопясь открывать глаз, она думала над тем, как поступить и куда податься, когда дверь снова открылась, и в лабораторию тихо вошёл Логан. Остановившись у её кушетки, он тяжело выдохнул и затих. А затем она почувствовала лёгкое, едва ощутимое касание костяшками пальцев к щеке. Позволив себе невинную ласку, Логан двинулся ими вниз по шее до ключиц, где Джин молниеносным движением перехватила его руку и ощутила, как он дернулся от неожиданности. Не спеша что-либо говорить, она левитировала шлем со сканирующим устройством подальше от себя и только после этого распахнула ресницы, чтобы тут же наткнуться на радостный взгляд Логана.       — Джин, — нежным шёпотом сорвалось имя с его губ.       — Привет, Логан, — мягко отозвалась она и, прежде чем отпустить его руку, провела подушечкой большого пальца по запястью.       — Ты вернулась, — несмелая, радостная улыбка промелькнула на его лице.       И Грей позволила себе такую же, обводя взглядом помещение.       — Наше полноценное знакомство состоялось именно здесь, — безмятежно прошептала она. — Только тогда ты лежал на моём месте.       — Всё в порядке? — обеспокоенно поинтересовался он, склоняясь над ней немного ниже.       Джин позволила себе на короткое мгновение задуматься, после чего соблазнительно прикусила губу и выдохнула:       — Да, мне очень хорошо.       Один за другим отстёгивая электроды под внимательным взглядом тёплых глаз, она выгнула бровь:       — Ты не помнишь меня такой?       — О чём ты? — нахмурился Росомаха.       — Двадцать лет назад в лаборатории Страйкера ты сидел взаперти, — отбросив провода на пол, она прищурилась. — Помнишь ту тесную камеру? Помнишь, как твой зверь бесновался внутри? — Плавно сев на кушетке, Джин вновь прикусила губу, а затем выдохнула признание: — это я была той, кто освободил тебя. Я отодвинула мощный засов и отворила замки. И ты вырвался, кромсал всех на своём пути, а перед тем, как выбежать из сети коридоров на свободу вдруг заметил меня и моих спутников. Ты не помнишь меня, — с сожалением заключила она и вдруг повернулась в его сторону, устраиваясь так, чтобы он оказался меж её ног. Обхватив его ими, она чуть склонила голову к плечу. — Профессор лгал тебе. Он смог заглянуть в твою голову, смог увидеть то, что скрыто от тебя. Он считал, тебе лучше не помнить былого, поэтому всячески прикрывался предлогами о том, что ты сам всё должен вспомнить. Но у тебя не получится. — Опустив ладонь на широкую грудь, она неспешно провела ею по телу и с сожалением выдохнула: — он и у меня заблокировал эти воспоминания. — Ластясь к замершему от её откровений мужчине, она обвила его шею руками и, посмотрев в глаза, позволила себе мрачную ухмылку, изогнувшую уголки губ. — Но теперь я помню всё. И могу показать тебе. Ты ведь хочешь этого?       Уловив его нерешительность, она опустила взгляд на губы, в то время как Феникс едва слышно шепнула, что не стоит давить на него. Не сейчас, когда он едва сдерживается, находясь так близко к ней. Согласившись со своей мудрой половиной, она теснее прижалась к Росомахе и едва слышно прошептала:       — Не волнуйся, — лукавая улыбка преобразила её лицо, — успокойся.       Убаюкивая его волнения нежным голосом, в следующий момент она чуть не задохнулась от восторга, когда Логан опустил взгляд на её губы и, отпустив себя, резко подался к ней, жадно целуя. Зарываясь пальцами в волосы, будто боясь, что она одумается, он несдержанно застонал в её рот, а Джин порывисто укусила его за нижнюю губу едва ли не до крови. Забывая себя в этом поцелуе, она призывно потёрлась о его тело, скрестила щиколотки за его спиной и лизнула укушенную плоть. Логану хватило этого, чтобы позабыть обо всех предостережениях и, скользнув широкими ладонями под ткань шорт, огладить округлые ягодицы.       Судорожно вздохнув от этих прикосновений, Джин сорвала с него рубашку и пока отбрасывала её, Логан уложил её на спину, ловко забравшись сверху. Теснота кушетки не стала помехой для вспыхнувшей между ними огненной страсти, раскалённой добела. Скользя языком меж его губ, она провела кончиком по нёбу и попыталась отстраниться, но он не допустил этого, почти грубо впившись в её рот.       Чувствуя, как Феникс внутри тихо скулит от восторга, Джин крепче обхватила бёдра Логана и царапнула его ногтями по плечам, раздирая кожу в кровь. Когда он со стоном, полным боли и наслаждения оторвался от неё, она заметила, как раны сразу же затянулись, а потом, ощутила на шее руку, пальцы которой он чуть сжал, как бы предупреждая, что его зверя злить не очень хорошая идея. Притворившись послушной девочкой, Грей скользнула руками вниз по его телу и, расстёгивая ремень, а затем и джинсы, отклонила голову в бок, чем он тут же воспользовался, впившись в нежную кожу жалящим полу-поцелуем, полу-укусом.       С наслаждением осознавая, что он оставлял на ней свои метки, Джин обхватила ладонью возбуждённую плоть и с силой провела по ней снизу вверх и обратно. Рычание Логана над ухом было для неё лучшим из всех возможных звуков. Не обращая внимания на зашкаливающие приборы вокруг себя и ходившие ходуном мебель и предметы, она больше всего на свете желала почувствовать его внутри. Страсть сжигала её, стирала границы дозволенного и доводила почти до беспамятства. Джин не помнила, как Логан стащил с неё одежду, а когда он рывком вошёл в неё, заполняя до упора, лабораторию заполнила ослепительная вспышка, с которой развернулись крылья Феникса, опаляя технику, оплавляя провода, шлем, капельницу и датчики, но не причиняя вреда ни Росомахе, ни мебели, ни их одежде.       Когда крылья, сотканные из огня и телекинетической энергии, укрыли их в кокон, Логан вдруг остановился. Он упёрся руками в кушетку чуть выше головы Джин и попытался прийти в себя.       — Подожди, — шумно выдохнул он, — постой.       — Нет! — прошипела Грей, зрачки которой расширились от страха быть отвергнутой.       До крови впившись ногтями в спину Логана, она ни за что на свете не собиралась дать ему уйти. Только не тогда, когда кровь, бегущая по венам, превратилась в огонь. Не тогда, когда она сгорала от страсти, от которой мутнел рассудок.       Видя её состояние, Логан в отчаянии шепнул над её губами:       — Это не ты. — Чувствуя, как она сжимается и пульсирует вокруг него, сдавленно выдохнул: — Джин, я хочу тебя до безумия, но это не ты.       — Это всегда была я, — всхлипнула она от призрака той боли, которую могла бы принести неудовлетворённость, — только я.       Доверившись ей, он отбросил сомнения и тревоги, и получил в ответ поток безграничной любви и страсти, который накрыл обоих с головой. Пусть на время, но они позволили себе поверить в то, что нет никого и ничего кроме них и их безрассудного счастья.       До тех пор, пока Логан не услышал, как дверь лаборатории пытаются взломать. Поглаживая разнеженную девушку, лежащую у себя на груди и переводящую дыхание, он с тревогой взглянул на вход.       — Джин... — осторожно позвал он её.       — Они не войдут сюда, сколько бы ни старались, — лениво отозвалась она, обводя его сосок ноготком.       — Джин, так нельзя, — перехватив её руку, осуждающе качнул он головой.       Приподнявшись, Грей взглянула на него глазами, в которых, словно далёкие звёзды, мерцали огненные искры. Предупреждая, она опустила ладонь на его грудь и ожесточённо оскалилась.       — Я годами была разделена на части, — слова вырывались не то с шипением, не то с рычанием. Влияние Феникса меняло голос, добавляя ему незнакомые интонации, но Джин оставалась собой. — Ты не знаешь, каково это. Ты не представляешь, как тяжело было вдруг в одночасье ощутить в себе эту древнюю сущность.       — Древнюю сущность? — непонимающе переспросил Логан под усиливающийся грохот снаружи.       — Он не сказал тебе, да? Солгал, что у меня раздвоение личности? — промелькнувшее на её лице понимание, горечью застыло на приподнятых в усмешке уголках губ. — Феникс – это древняя сущность, которая может вселиться в достаточно мощного мутанта. Обычно при этом разум носителя поглощается. Но мне повезло, — горделиво приподняла она носик. — Я понравилась ей. Мы бы сосуществовали в мире, если бы профессор не испугался той силы, что обнаружил во мне.       Отстранившись от Логана, Джин поднялась на ноги, быстро оделась и швырнула мужчине его вещи. Глядя на то, как он приводит себя в порядок, она вкрадчиво озвучивала то, до чего он и сам когда-то дошёл. То, что он предпочёл отринуть, как невероятное.       — Там на озере, ты никогда не спрашивал у себя, почему при всей его силе, он не попытался ничего сделать? Почему не спас меня?       Подойдя вплотную, она взяла его лицо в ладони и уверенно заключила:       — Моя смерть была для него меньшим злом, — не давая перебить себя, опустила пальцы на его губы. — Он видел, как во мне разгорается эта сила, и боялся её. Страх позволил ему бездействовать. А следом за ним, когда вода поглотила меня, пришло облегчение.       — Это чудовищно, — сокрушённо выдохнул Логан.       — Да, — кивнула, — так и есть.       Мягко коснувшись его губ поцелуем, Джин прикрыла глаза, нежась в кольце сильных рук, а через мгновение за её спиной прогремел взрыв, разнёсший дверь на куски.