***
С самого детства, начиная с девяти лет, Дэнни считал себя неудачником: до восьмого класса ребята дразнили его за уродливые металлические скобы, которые приходилось носить из-за кривых передних зубов; все то время, что Дэн находился в школе, он оказывался хорошей подушкой для битья, чем умело пользовались старшеклассники. Поэтому в конце каждого учебного дня мать всегда замечала новые "боевые ранения", встречая сына на пороге дома. Даниэль никогда не позволял себе обижаться на жизнь, нет. Он не мог допустить этого, ведь прекрасно знал, что рано или поздно ему начнет сопутствовать удача. Дэнни никогда бы и не подумал, что по исполнении двадцати лет ему придется покинуть отчий дом и пуститься во все тяжкие ради своей цели. Мама, которая, казалось, могла в любой ситуации поддержать, почему-то именно сейчас не разделила его взгляды на жизнь: когда Мурильо заявил, что на полном серьезе хочет заняться музыкой, писать песни и выступать на большой сцене, женщина махнула рукой на его "выдумки". Вероятно, она подумала, что сын пошутил и, на самом деле, просто не хочет напрямую говорить о своих реальных планах. Отец, как ни странно, очень равнодушно отнесся к заявлению, хоть и между делом отметил, что "музыка — это хобби, а не серьезный способ заработка". В общем, как Дэнни решил позже, родители просто не верили, что их чадо способно добиться успехов в дальнейшей жизни.***
Спустя пару часов, когда пальцы постепенно начали неметь от перебирания струн, Дэн решил сделать передышку: он выпрямил спину, отлепил пальцы от гитары и хотел отложить инструмент, но до него вдруг дошло, что было бы странно сидеть без дела в час-пик. Собравшись с силами и духом, Мурильо решился на исполнение еще одной песни — той самой, особенной. Каково же было удивление парня, когда вокруг собралась толпа. Пусть она и была совсем небольшая — от силы, человек десять, — Дэнни был жутко доволен собой. А когда какая-то маленькая рыжая девчушка подошла, чтобы подкинуть пару центов, Роуз даже улыбнулся. Это было какое-то несравнимое ощущение, некая эйфория, от которой кружилась голова и подрагивал голос. Его слушают: слушают мелодию, слушают слова песни; они, сами того не осознавая, улавливают ее смысл. А что бы сказал его соулмейт, услышав эту песню? Даниэль мысленно усмехнулся. А ведь он даже не знает этого человека, который, по сути, его родственная душа. Он вообще ничего не знает о жизни соулмейтов... есть они и есть, что тут сказать? Музыкант и не заметил, как его мозг переключился в режим «автопилота»: песня лилась сама, пальцы перебирали гитарные струны и по памяти зажимали аккорды. Сам Мурильо задумался. Интересно, кто это?.. может, вон та симпатичная девушка? Или… или тот чувак с дредами? В голове Дэна проскочила мысль, что он может встретить своего человека в любую секунду, отчего гитарист неосознанно задержал на ком-то свой взгляд. Этим "кем-то" оказался странноватый паренек в темных очках и бейсболке: он стоял неподалеку от общего скопления народа, почти незаметно отбивая ритм ногой, и машинально покачивал головой в такт бою. Он плотно сжал губы, как будто боясь запеть и привлечь к себе внимание, а взгляд — хоть и был спрятан за темными стеклами очков, — пробирал до костей. Наверное, он тоже задумался, потому что спустя несколько секунд как-то неловко тряхнул головой, неуверенно огляделся по сторонам и ушел прочь. Что оставалось Мурильо — проводить беглым взглядом этого парня и допеть последние строчки.***
Джорел в очередной раз решил позвонить своей матери, чтобы «уж точно убедиться, что все будет хорошо и дядя не окажется старым хрящом, который не пустит племянника на порог». Миссис Деккер от такого настроя не находила себе места и постепенно выходила из себя. Безусловно, она мать и, что бы ни случилось, должна поддерживать своего сына, но, когда этот, уже двадцатидвухлетний, сын банально боится общения с родственниками, держать внутреннего зверя в клетке все труднее. Дело в том, что Джей решился на такой отчаянный шаг, как обращение за помощью к кому-то из родных. В данном случае, к матери. Хотя и выхода другого у парня не было: денег почти нет, на работу его не принимают, в основном, из-за «несоответствия имиджу учреждения» или за отсутствие профессионального опыта. «Алло, люди, я в кафе через дорогу разве что шефом не работал! Неужели трудно платить мне за отклеивание этикеток от бананов?!» — возмущался Джорел, получая уже четвертый отказ в должности какого-нибудь бармена или помощника по кухне. Но именно сейчас тараканы в его голове устроили политические дебаты, поэтому он не мог сосредоточиться ни на чем. Деккера беспокоило лишь то, что должно было произойти с минуты на минуту. Двоюродный дядя Джея вот уже несколько десятков лет проживает в этом прекрасном городке под названием Бивертон. Небольшой, зато скромный и всегда процветающий район находился недалеко от центра, что оказалось приятным дополнением к проживанию в огромном двухэтажном доме. Мистер Перкинс вместе со своей семьей занимался, в основном, общественной деятельностью. Жена дяди, Джулия, преподавала в классе для отстающих в развитии детей. В этом классе было всего пять человек, но эти маленькие люди были настолько милы и полны жизни, что могли бы запросто заменить две дюжины непослушных спиногрызов. Неизвестно, можно ли заявить, что миссис Перкинс довольствуется своей профессией, но, по крайней мере, она еще ни разу серьезно не пожалела о своем выборе. Их старшая дочь, Алиса Стерлинг-Перкинс, три года назад буквально урвала удачу: после какого-то странного, даже смутно запомнившегося, события, (кажется, это был выпускной), девушке очень посчастливилось встретить прекрасного парня — образованного, красивого и состоятельного. К слову сказать, он был всего лишь на год старше Джорела, и как-то непонятно, над кем судьба смешнее пошутила: над Джеем, который половину своей сознательной жизни очищал бананы от производственных этикеток, или над Алексом, заимевшим двоих детей и пилящую мозги женушку в свои двадцать три. Помимо этой дочки-матери в дружной семье Перкинс водились еще и подростки-двойняшки: Патрик и Фелиция. Признаться, они никогда не отличались прилежным поведением и хорошей успеваемостью — что один, что вторая; но совсем недавно — может, пару месяцев назад, — по одному из местных новостных каналов крутили ролик, на котором отчетливо видно, как Фил спасла маленького ребенка, вовремя оттащив его с проезжей части. Да, тогда девчонка смогла сполна насладиться своей минутой славы. А вот ее братец ничем отличиться и не мог… пока что. И вот сейчас Джорел со спортивной сумкой наперевес шагал прямиком в их семейное гнездо. Ладони то и дело потели, из-за чего парень каждые пару минут мял ими кофту, да и живот скручивало какой-то странной и необоснованной болью. Конечно, он боялся. И не особо, похоже, стремился скрыть свой страх, (по крайней мере, от матери: та уже была готова рвать на голове волосы, которые и без того начали седеть, из-за того, что сейчас мог переживать ее сын). В общем, Деккер вовремя прервал телефонный разговор. Дверной звонок, наверное, не работал, так как поначалу парню никто не открыл. «Ну, на нет — суда нет», — с облегчением подумал Джей, прежде чем изнутри послышались звуки открывающегося замка. Через пару секунд на пороге появился мужчина, по предположению, дядя Джорела. Он широко улыбнулся и весело засмеялся, сгребая племянника в объятия. Наверное, дядя просто соскучился, поэтому искренне радовался долгожданной встрече, а вот сам Джей почувствовал себя неловко, обнимаясь с человеком, которого видит лишь второй раз в своей жизни. И то не факт. Да, мама как-то рассказывала ему, как дядя Джо приезжал погостить к ним перед Рождеством, но это было, скорее всего, лет пятнадцать назад. И вот теперь, когда маленький Деккер, (хотя уже не маленький), стоит на пороге чужого дома, складывается ощущение, что он вообще не знает этого человека. — Сколько лет, Джорел! Проходи в дом, не стой! Хотелось бы сказать, что здесь осталось все «как прежде», но ведь парень ни разу и в глаза не видел ни дядю, ни его семью, ни, тем более, такого просторного дома. — Вот, познакомься с моей женой Джулией. — Сказал хозяин шикарных апартаментов, пока его племянник шел следом. Это была не очень стройная, но и не очень полная женщина. Она широко улыбалась, а в глазах ее плескались какие-то новые, почти нечитаемые эмоции: то ли растерянность, то ли негодование, то ли смущение. — Привет, Джорел. Очень рада знакомству с тобой… "Ой, да ладно… — мысленно парировал Джей, натянуто улыбнувшись. Он лениво поплелся за парой на второй этаж. — Знаю я такой тон, мол, «опять лишний рот кормить»." Переводя тему, если со стороны дом родственников и казался большим, то внутри он оказался невероятно просторным и огромным! Наверное, тут можно было бы даже заблудиться... но Джею ли жаловаться? Последние пару недель ему вообще приходилось кочевать с улицы на улицу; когда удавалось застолбить какую-нибудь лавку у местного бездомного — это было по-настоящему редкостной удачей. Джулия и Джо шли под руку, поднимаясь по лестнице, и вели Деккера в комнату для гостей. Та оказалась такой шикарной, что на секунду Джорелу почудилось, что он попал в рай. Парень бросил сумку на пол в первый попавшийся угол и осмотрелся: широкие окна, двуспальная кровать средних размеров, маленький телевизор с антеннами и высокая книжная полка, уходящая под потолок. Шкаф для одежды, который располагался прямо напротив кровати, местами был обшарпан, но одно его наличие уже радовало; да и небольшая дверь, ведущая в персональную ванную, тоже удивила.***
К вечеру, когда вся семья дяди была в сборе и ужинала за столом, а гость, за все долгое время пребывания на улице, все же принял душ, ему самому удалось увидеть и остальных: Патрик, семнадцатилетний парень с непослушными рыжими волосами и тощими руками, показался "новичку" не очень дружелюбным, с самого начала знакомства то и делал, что фыркал и косо смотрел на постороннего в их доме. "Почувствовал потенциальную угрозу?" — с усмешкой подумал Джорел, с удовольствием уплетая курицу с картофельным пюре. Фелиция, последний ребенок, куда более милая особа... еще бы. Все время, пока Деккер находился за столом, поедая вкуснейшую домашнюю еду, эта школьница строила ему глазки и как-то застенчиво улыбалась. Ее было искренне жаль, ведь девушка наверняка не знала о связи родственных душ, а если и знала, то Джорел точно ею не являлся. По крайней мере, он так думал. Да и к тому же, парень явно не так представлял себе своего соулмейта. Он вообще его никак не представлял... Несмотря на какое-то странное чувство, разыгравшееся между Джорелом и этими двумя детишками, за столом не провисало гробовое молчание. Дядя Джо с его женой с энтузиазмом о чём-то друг другу рассказывали, иногда втягивая в разговоры и своих детей, и даже Джея. Они смеялись, шутили, без стеснения перед "чужаком" делились какими-то проблемами и переживаниями; тогда Деккеру внезапно стало грустно: именно о такой семье он мечтал с детства.***
Парень с самого раннего возраста всегда задавался вопросом: где папа? Миссис Деккер никогда не могла ответить на него: пожимала плечами, печально вглядываясь в карие глаза сына, и всячески старалась отвлечь его. Время шло. Но Джей не переставал спрашивать и себя, и мать о том, где же пропадает еще один член их семьи. Были и ссоры, и скандалы, хоть Джорел и прекрасно понимал, что, может быть, его маме больно говорить об этом и она не хочет лишний раз ворошить прошлое; Деккер бесконечно извинялся, старался держать себя в руках и вовремя прикусывал язык, когда в голове уже начинали заново крутиться подобные мысли, но все-таки он имел право знать. Он, черт возьми, как никто другой имел право знать. В школе, где Джей учился, кажется, от силы пару лет, его все время дразнили одноклассники. Однажды, в один из весенних дней, два младших класса, в одном из которых учился и сам Джей, решили устроить настоящий футбольный матч. Все мальчишки приходили на игру с папами. Матч был очень напряженным; хоть и играли там "какие-то восьмилетки", у Джорела был шанс на победу. Мальчик был уверен, что сделает всех этих недоносков, но кто-то, верно, решил заметно подбить его смелость и уверенность и нагло подставил подножку. Конечно, тогда Деккер потерял равновесие и чуть ли не пробурил носом футбольное поле. Ребята смеялись, показывая на него пальцами, и противно свистели, радуясь очередному поражению этой "белой вороны". "Сиротка! Безотцовщина!" — кричали вслед глупые мальчишки, пока Джорел, со слезами на глазах, убегал с футбольного поля.***
Спустя пару часов на улице стемнело; ночь опускалась на пока еще незнакомый район и окутывала собой все вокруг, чему свидетельствовали поочередно зажигающиеся уличные фонари. Джорел, получивший от своего дяди обещание, что на утро они займутся поиском работы, теперь сидел на кровати и повторно оглядывал свои новые апартаменты. Ему просто не верилось, что, спустя несколько недель "бомжевания" в городах Орегона, он сидит на мягкой и просторной постели в собственной комнате и уже готовится провалиться в сон. Совсем внезапно ему в голову взбрела мысль о том парне в переходе. "Странный он... — думал Джей, немного нахмурившись. — И акцент у него странный. Раньше не видел его, явно не местный. Но поёт хорошо... интересно, он уже нашел свою родственную душу? Или все еще в поиске?" Как бы то ни было, песня этого "странного" музыканта, которую тот исполнял под гитару... она была какой-то особенной. Она цепляла, а ее слова и мелодия закрадывались в душу настолько неощутимо и ловко, что внутри сумела поселиться слабая вера в себя. Может, оно и к лучшему.