***
Городская выставка в Кримсон-Сити Наконец мы оказались там, на городской выставке. На выставку прибыло много людей, правда, совсем не многим нравилось такого рода искусство. Здесь находилось много разных картин, однако все они были написаны так обыденно, будто бы первый рисунок ребёнка. Ничего интересного. Джозеф не очень любил находиться среди огромной толпы, он предпочитал быть один. Либо читать очередную книгу в своей комнате, либо проводить время со своими или со мной. «Со своими» имелось в виду с его коллегами. Себастьян Кастелланос — его напарник, лучший друг, старший детектив и, естественно, его начальник; и Джули Кидман. С ними я хорошо общалась и мне иногда казалось, что Джозеф меня даже ревнует к ним. Остановившись в центре зала, Джозеф меня одёрнул. — Я сейчас подойду к тебе, мне нужно в уборную. Смотри, никуда ни на шаг отсюда! — с этими словами он удалился в нужном направлении. Я изучала обстановку вокруг и разглядывала, что нового появилось здесь за весь этот год. Как обычно, скучно и однообразно у других авторов… В принципе, ничего нового здесь я не увидела для себя. Почему я хожу на выставки? Мне нравится искусство, в какое-то время я хотела пойти учиться в высшую художественную академию, но мой брат был против этого. Не то, чтобы он против того, чтобы я вообще где-то училась, ему именно это направление не нравилось, так как он считал, что это пустая трата времени. И, зная мнение своего брата насчёт моей перспективы, я решила пока оставить этот разговор и пока чисто для себя рисовать какие-нибудь картины. Так я находилась в своём «мире». Посмотрев дальше, почти что в конец зала, и сфокусировав свой взгляд, я заметила какую-то тёмно-бордовую картину на стене, которая так и манила меня туда. Я решила пойти туда, пока Джозефа нет. В той части, куда я пришла, никого не было. Ни души. Ни одной. По всей комнате было слышно лишь стук каблуков моих сапог. На мгновение я почувствовала запах роз и уловила тихую классическую музыку, которая доносилась из ниоткуда*. Я замерла на минуту. Почему... это композиция мне показалась знакомой? Музыка вроде бы красивая и «гордая», но в то же время она была немного грустной и мрачной. Я думаю, что ассоциации, которые она вызывает, вписываются в характер этого человека... Но кто он был? Кто слушал такую данную композицию?... И вот, подойдя к картине, которую я разглядела издалека, мне удалось рассмотреть её получше. Она была какой-то… возможно, странной, но одновременно завораживающей. На картине был изображён стул, а на нем — оторванные окровавленные женские руки, которые держали большие алые розы, и под стулом даже были руки. Как-то странно, возможно, выглядит... жутко, но внешне было очень даже ничего. Не припомню такого художника, что имел бы такое направление в искусстве… По крайней мере, других художников я отчётливо знала; не всех, конечно, но разбиралась в них и старалась узнать о них больше. — Какая интересная особа посетила это место… Я резко поворачиваюсь в сторону внезапно раздавшегося голоса, который прозвучал позади меня. Меня встречает холодный взгляд одного единственного серого глаза: правый глаз был закрыт чёлкой. В нём блестела какая-то необычная искорка; этот глаз немного пугал и в то же время привлекал к себе внимание, заставляя не отвлекаться больше ни на что, кроме него. Откуда он здесь появился? Я его не видела в зале, когда входила сюда… Он был одет очень экстравагантно. Роскошный фиолетовый костюм военного-морского флота с чёрными кожанами лацканами, голубая рубашка, бордовые перчатки и модный тёмно-розовый шарф, а также до блеска начищенные кожаные коричневые туфли с золотой вставкой. При этом его правый глаз скрывался под чёлкой тёмных волос, как под крылом чёрного ворона. Внешностью он отдалённо походил на какого-то модельера. — Простите, я не хотел вас напугать. Просто… я действительно впервые вижу столь юную особу, которая была бы так увлечена этой картиной. Честно говоря, я была немного в ступоре и, в какой-то степени, в растерянности. На мгновение показалось, что я потеряла дар речи. С трудом сглотнув ком в горле, я смогла выговорить: — Да… — я указала на изображение и посмотрела на него, — Картина, она… необычна. — Вам правда понравилась данная картина? — Ну… я впервые вижу что-то необычное на этой выставке, — я глазами искала подпись автора, но увы, здесь её не было, — Но, здесь не указан автор данной работы… — я огорченно вздохнула и повернулась к мужчине, — А как вам это картина? Незнакомец смотрел на меня очень пристально и улыбнулся краешком губ. — Это же… — он поднял голову наверх, — Как-никак, моё творение, — восторженно произнес он. Я сначала не поняла, что он имел в виду. А потом до меня дошло. — То есть… вы… — почему я потеряла дар речи? Быть может, это всё из-за его неописуемого обаяния и прекрасных манер? Или из-за того, что я совсем не ожидала, что автором окажется именно он. Никогда бы не подумала, что у таких людей, как он, подобные пристрастия в искусстве… — Да… Я и есть автор этой работы, — он положил ладонь себе на грудь, указывая на себя, — Позвольте представиться, моё имя… Стефано. Стефано Валентини, — мужчина делает мне реверанс, берет мою руку и нежно целует, — Могу я поинтересоваться, как вас зовут? Стефано? Стефано Валентини? Это случайно не тот, который потерял свою любимого друга и модель?.. Так вот он какой… Валентини. Но его голос и внешность меня одновременно и пугала и завораживала… — Я… Я, Ребекка Ода, — легко поклоняюсь, убираю свою руку от него и смущённо отхожу от него. Я побоялась снова взглянуть на него. Моё сердце почему-то бешено колотилось, когда он разговаривал со мной в таком тоне… — Если вам так понравилась данная картина, предлагаю пройтись со мной дальше вдоль этой стены, — Стефано указал рукой, и я иду туда, куда он мне указал. Каждая картина имела свое название. Первая картина — «Afterglory». Рука на заднем плане была в крови. Также была изображена роза, а её лепестки имели уничтоженный вид. — Такое можно увидеть на месте преступления… Но красиво… — и я ещё раз взглянула на руку в крови. Стефано ходил рядом со мной, я стеснялась и чувствовала неловкость рядом с ним. Но пока его картины меня интересовали больше всего, даже больше, чем он сам. Ведь по картинам можно понять, каков этот человек. Я прошла дальше. Вторая картина — «Innetect Gift». Рука, сжимающая розу. Вокруг запястья была колючая проволока, а под ним —застывшая кровь. Везде розы… Автор их любитель? — Вы любите розы?.. — я взглянула на него в ожидании ответа. Стефано слегка улыбнулся. — Да… Если знаете, Ребекка, — он встал слева от меня, — Роза — цветок пламенной любви и красоты, который всем своим видом выражает неподражаемую гармонию и величественную умиротворенность…. — произнёс мужчина, гордо посмотрев на свою картину. Пройдясь с ним дальше, я увидела другой холст. Третья картина — «Bouquet». Женская фигура сидела на стуле в тёмно-синем платье, на её шее было ожерелье с изумрудным камнем. Но… Вместо головы был — букет роз, а в правой руке — окровавленные садовые ножницы… Левая рука была на столике, при этом она держала белую маску. Стефано заметил, что я пребываю в лёгком недоумении от этой картины, однако ничего не сказал про мою реакцию. Четвёртая картина — «Glory». Окровавленная белая маска, под ней тоже были брызги крови… И то же самое ожерелье внизу… Мне кажется, он познал красоту в разрушении… Значит… у художника такой внутренний мир? Однако эти картины у меня не вызывали никакого отвращения. Они наоборот захватывали дух. Неужели они так повлияли на меня? Мне кажется, у другого человека такие картины точно вызвали бы совсем иные эмоции. Стефано нарушил тишину. — Вы так явно задумались… — Стефано проводит большим пальцем по своим губам, — Скажите мне, Ребекка, а что общее вы увидели в моих картинах? Оторвав свой взгляд от последней картины, я посмотрела него. Он ждал моего ответа и неотрывно смотрел на меня своим интересующимся взглядом. — Да… Я действительно задумалась, — я слегка потерла свою шею от волнения, — В каждой здесь картине присутствует некая… «диковина», — и я снова посмотрела на все его картины вдоль стены, — Каждый видит красоту в своём, и каждый художник должен показать свою особенность в этом деле. Разве художники не такие?.. — А вас… не пугают эти картины? Я вновь посмотрела на мужчину. Почему он спросил о таком? Хотя… мне его вопрос понятен, его картины несомненно вызывали бы ужас для всех, но только не у меня. — Может, для вас будет это странно… — я задумалась, уставившись в пол, и затем посмотрела на Стефано, — Нет. Не пугает. Наоборот, для меня это направление в искусстве — что-то новое. Ничего подобного в жизни я не видела, как бы ваши картины не выглядели… жутко. Но это и есть особенность в вашем творчестве. Стефано был так удивлён моими словами, что чуть ли не открыл рот от услышанного. Или я одна такая «понимающая» в его искусстве, и поэтому он так удивлен? — В первый раз я слышу такую критику. Вы… удивительны, Ребекка, — восхищённо произнёс Стефано, — Впервые встречаю такую особу как вы… Я скромно и смущённо улыбнулась. — Я говорю, как есть… Я… действительно весьма поражена вашими картинами, не каждый день увидишь подобное. Да и… кажется, ни одному художнику не пришло бы в голову придумать такое. Нужно быть смелым, чтобы показать такое на весь мир, не боясь критики со стороны. Стефано наклонил голову набок. — Ребекка… — он подошел ко мне немного ближе, — Я тут подумал… Может… завтра встретимся с вами? Этот взгляд его серого глаза… Я была в растерянности и не ожидала вот такого внезапного приглашения со стороны мужчины. Тем более, от художника. И я еле подбирала слова. — Я… не могу… У меня завтра есть дела… — я не собиралась идти куда-то с малознакомым мне мужчиной. — Я бы хотел вас узнать поближе, не каждый день встретишь таких, как вы… — его голос действительно завораживает… И что он имел в виду? — Тем более, как я понял, вы тоже интересуетесь искусством… — большим пальцем вновь прошёлся по своим губам, явно о чём-то думая. — Да… я действительно этим увлекаюсь. — Давно вы увлекаетесь искусством? — он вскинул бровь. — Ну… сколько себя помню. Мне иногда кажется, что я этим занимаюсь всю жизнь… — Вот как, — он еле улыбнулся краешком губ. Я рассказывала Стефано, что тоже очень люблю рисовать и придумывать что-то необычное в своих картинах. Ведь если человек увлекается творчеством, и если вообще рисует, то имеет возможность показать другим увиденную красоту. Так он пробует свои силы и познаёт себя, потакая желанию добиться совершенства и выражения внутреннего состояния через определенные образы. Когда я всё рассказывала, мужчина не отводил от меня взгляд, как и я от него. Передо мной стоял достаточно интересный собеседник, и он слушал. А это было очень важно для меня в общении. — Знаете, Ребекка, даже для состоявшегося художника важно творить, чтобы познать себя. Понять, на что он способен, может ли он писать, как другой художник. Поэтому многие живописцы пробуют себя в разных направлениях и стилях. Мне тоже было присуще такое «распыление». Но, как видите, я нашёл данный стиль своих работ, — Стефано вновь осмотрел свои работы. — Да… — я тоже глядела на картины вместе с ним. Между нами шла достаточно интересная дискуссия. Когда я вообще в своей жизни разговаривала вот так, напрямую с автором? По эмоциям, мелькающим в его взгляде и редким довольным полуулыбкам, он был поражён каждым моим словом и был заинтересован, что же я скажу дальше. Мне хотелось ещё так много рассказать Валентини, как вдруг по всему залу раздались возмущения от Джозефа. — Ребекка! — он поспешно ко мне приближался и сверлил меня своим недовольным взглядом сквозь стёкла очков, — Я же сказал, чтобы ты ждала меня там! Я тебя искал по всей выставке! Я совсем забыла, что приехала сюда с братом. И вообще… неужели я настолько разговорилась со Стефано, что вообще забыла обо всем на свете? Брат окинул работы художника, которые висели вдоль стены, брезгливым взглядом. Мне кажется, для него это было не интересно, и по выражению его лица я поняла, что ему противно смотреть на подобное. Только у меня нет отвращения к его работам? — Джозеф! — окликнула я его. И он лишь сейчас обратил внимание на Стефано, который стоял напротив меня и смотрел чуть ли не свысока на него. — А… — Джозеф оглядел его, как на экспонат в музее, — Я полагаю, вы и есть тот самый Валентини… — брат поправил очки на переносице. Тот отвернулся от меня и осмотрел моего брата с ног до головы. Он что, всех так изучает? Вскинув бровь, он с любопытством спросил: — Вы меня узнали по работам? — он уже готовился ждать восхищения со стороны моего брата. Джозеф сохранял спокойствие, но не скрывал своего брезгливого вида от его картин. — Я не знаток вашего так называемого «искусства», — он взглянул на картину «Bouquet» и сморщился, — Но я знаю, что вы друг убитой Эмили Льюис, — он промолчал и сказал с какой-то неуверенностью, — Я сочувствую вашей модели, ведь вы наверняка её очень любили… Внезапно я заметила в глазах Стефано что-то вроде безразличия. Почему я именно так подумала? Видимо, ему явно не понравилось, что мой брат его искусство назвал «так называемым». Джозеф мог иногда хорошо подколоть своей прямолинейностью. — Спасибо… — коротко и без эмоций ответил он моему брату, — Могу я узнать, кем вы приходитесь этой девушке? — он посмотрел на меня изучающим взглядом. Джозеф явно не ожидал, что я могу кого-то заинтересовать на этой выставке. Да и его, наверное, раздражало, что Валентини был его ровесник. Брат взял меня за руку и оттащил меня от него, притягивая ближе к себе, а затем посмотрел на художника сквозь стёкла своих очков. — Она моя младшая сестра. Стефано взглянул сначала на меня, затем перевёл взгляд на него. Определённо о чём-то задумавшись, он задержал свой взгляд на мне и долго пристально смотрел на меня. — Знаете, Джозеф… — он большим пальцем провёл по своему подбородку, — Вы… не очень-то похожи друг на друга. Что он имел в виду? Я заметила, как в глазах брата резко что-то изменилось; на секунду мне показалось, что он вот-вот убьёт художника. И, чтобы смягчить неловкую паузу, я отряхнула Джозефа за рукав. Тот отвёл взгляд от Валентини. — Джозеф, давай уже пойдем, — было обидно, что мне не получится провести больше времени на выставке… Вместе со Стефано. Хотя, видя реакцию моего брата на него, мне не захотелось наживать себе проблем, — Можно буквально ещё минуту? — Ребекка… — он едва ли не повысил на меня голос, показывая свое недовольство в данной ситуации. Стефано наблюдал за всем этим. — Джозеф, пожалуйста… — видно, по моему тону он понял, что я немного упёртая, как и он сам, раз всё же согласился. Брат тяжело вздохнул. — Ладно, ровно минуту, — он показал мне один палец, — Не больше. Подойдя ко Стефано, я почувствовала, что Джозеф сверлит мою спину взглядом, поэтому обратилась к нему через плечо. — Может… ты нас оставишь наедине? В кармане брюк Джозефа завибрировал сотовый телефон. Скорее всего, опять звонил его напарник — Себастьян. Он посмотрел на меня, нахмурившись. — Минута, Ребекка, не больше! Я засекаю, — и тот, ворча себе под нос, отошёл от нас к другой стене и поднёс телефон к уху. Теперь мне было неловко разговаривать со Стефано. А его явно забавляла эта ситуация. Но он был предельно спокоен, стараясь не показывать свое огорчение от комментария моего брата, однако я уловила её тень на лице художника. — Простите моего брата, я, как бы… у него одна, и поэтому он так сильно обо мне беспокоится… — я виновата опустила глаза. Валентини слегка улыбнулся. — Ничего, Ребекка… — он указательным пальцем приподнял меня за подбородок, чтобы я посмотрела на него. Я почувствовала тепло и мягкость его руки даже через кожаную перчатку, в которую она была облачена. От этого прикосновения у меня по спине пробежались мурашки. До меня никогда ни один посторонний мужчина не дотрагивался даже пальцем. Кроме Джозефа… Взглянув на Стефано, я заметила, что его взгляд иной, почему-то он смотрел на меня с тоской. Мы едва знакомы, и… ко всему прочему, он такого же возраста, что и мой брат… Разве можно вот так сразу довериться незнакомому мне мужчине? Однако желание было намного сильнее, чем страх. Я смущённо отвожу взгляд в другую сторону. — Может, всё же мы завтра увидимся?.. Стефано убрал палец с моего подбородка. — Как-нибудь в другой раз. И… правда, спасибо ещё раз за приглашение… Но мне уже надо идти. Джозеф окликнул меня; минута пролетела очень быстро… — Ребекка! — Иду! — прокричала я ему. — Дважды повторять не буду! Я вновь посмотрела на художника. — Мне… пора. Стефано разочарованно вздохнул. — Хорошо… Я дождусь, когда вы закончите свои дела… И тогда, надеюсь, мы сможем увидеться. Возьмите это, — Стефано достаёт из своего пиджака и протягивает мне карточку, — Я не только художник, но и фотограф. Если вдруг захотите профессиональные и качественные снимки от самого Валентини, то обращайтесь ко мне. И, если хотите… то здесь есть мой номер… Если захотите поговорить, то я буду непременно рад услышать ваш голос. Он ещё и фотограф?.. Разносторонний, значит… Я осторожно взяла карточку из его руки и положила в сумочку. Ещё никогда в своей жизни я так не смущалась. Вдруг брат практически рявкнул на меня, заставив вернуться обратно «на землю», и я ответила Стефано. — Хорошо… Спасибо вам, Валентини. И… до свидания… Было приятно с вами познакомиться, — говорю я шёпотом и слегка кланяюсь ему. — Взаимно, Ребекка, — он делает мне прощальный реверанс, снова берёт мою руку и нежно целует. Стефано слегка сжал мою руку, видимо, заметив мою жуткую неловкость, он отпустил мою руку, и я сразу подбегаю к своему брату, тот сразу хватает меня за руку; мы пошли к выходу с выставки.***
Когда я вышла на улицу, мне стало как-то тоскливо. От чего? Я себя сейчас не узнаю. Неохотно устроившись на автомобильном сиденье, я скрестила руки на груди и нахмурилась. Меня не отпускало чувство обиды на Джозефа, ведь из-за него я потеряла возможность просто расслабиться и насладиться искусством на выставке. Ну, а что мне оставалось делать? В этом была и моя вина, потому что я не подождала его и пошла в другую часть зала. И вообще… меня картины того мужчины до такой степени меня зацепили, что теперь я не могла думать ни о чём другом, кроме нашей с ним беседы. Джозефу снова позвонили, и он ходил около машины. А я, взглянув на то здание и на огромную уличную афишу, заметила около входа Стефано. Он что, до сих пор наблюдает за мной?.. Его взгляд меня пугал, но я… не могла отвести от него свой взгляд, отвернуться. Внезапно чья-то рука грубо дёрнула меня за плечо. — Ребекка! Я только сейчас увидела своего брата в машине. Он уже успел устроиться за рулём. Я снова взглянула на вход, но Стефано там больше не было. — Ты забыла, что я с тобой, да?! — Прости, Джозеф, я не специально. Я… — Тебе запудрили мозги распрекрасными картинами и болтовнёй об искусстве, а ты повелась, я понял, — с дерзостью фыркнул он, заводя машину, после чего вдавил педаль газа в пол. Автомобиль сорвался с места так резко, что я аж откинулась назад. — Лучше бы ты сидела дома! — рявкнул Джозеф. Брат всегда любил преувеличивать, но он на этот раз он был действительно мной недоволен. — Джозеф, я не пойму, чем ты недоволен снова?! Тот точно хотел, чтобы я лучше молчала. — А действительно, чем это?! Я просил тебя подождать там, в центре зала, но ты пошла в другую часть, не дождавшись меня! И почему тебе захотелось пойти именно туда?! Что он имеет в виду? — Да что тебе не нравится?! Что я хотела пойти на выставку? Джозеф цыкнул. — Нет! Я про того, — он сморщился, как-будто что-то съел кислое, — Не могу назвать его «художником». Я не понимала его реакции. — Может, ты брезгуешь смотреть его работы? — я вспомнила его поведение на выставке, — По тебе было видно! Ты не понимаешь, что каждый художник находит красоту в своём! Джозеф приложил ладонь к своему лбу. — Ты либо безумная, либо с такими же помехами как тот! — он вернул руку на руль. Вот оно что… Он считает, что я такая же, как Стефано, или он… ревнует? — Что?! Я просто пошла смотреть картины, разве не за этим люди приходят на выставки? — почему Джозеф так на него бросался? Многие парни со мной общались при нём, правда, он и на них метал свои яростные взгляды, но вёл себя далеко не так, как со Стефано… — Ребекка, мне он не нравится, — холодно ответил Джозеф. Откуда он мог его знать, если ни разу с ним даже не общался? Я сама лично видела и слышала, как он разговаривал с ним, если это вообще можно назвать разговором. — Ты лишний раз ищешь повод ко мне прицепиться! — тут я уже повысила тон; брату никогда не нравилось, что я кричу громче него. — Ребекка, на тон ниже! — он указал на меня пальцем, не отрывая взгляд от дороги, — Я всё же старше тебя! И я знаю, что говорю! — Мне всё равно, что ты старше! Ты себя ведёшь как… как… — мне хотелось сказать ему что-нибудь обидное. Подобрать слова не получилось. Брат остановил машину на светофоре и развернулся ко мне, облакотившись локтём на руль, и вскинул бровь. — Как кто? — он снял очки, — Ну, договаривай, — Джозеф снова меня заткнул. Я уже ничего не могла сказать, и он вернулся в исходное положение. Уголком рта он улыбнулся. Наверное, теперь так доволен собой, что он типа «выиграл» — Ты как всегда… — брат с деловым видом надел свои очки, и машина тронулась на зелёный свет. Я не очень-то хотела находиться с ним машине, старалась как-то прижаться к краю кресла и не смотреть на того, кто сидел за рулём. Почему Джозеф то груб, то мил со мной? Хотя последний случай, я пока не наблюдала. Да, я знаю, что братья все такие. Впрочем, он хотя бы внешне выглядит более спокойным и уравновешенным, в отличие от Себастьяна. Его напарник хороший детектив, но часто груб с людьми. Нередко действует, не обдумав всё хорошенько, чем доставляет неудобства окружающим. Себастьян остаётся невозмутимым даже при приближении чего-то катастрофичного. Несмотря на свою стоическую природу, он искренне заботится о своих близких людях и старается спасти их во что бы то ни стало. Я старалась не продолжать с ним этот разговор и задумалась о том, как лучше отойти от темы. Очень вовремя я вспомнила, что у нас дома закончились продукты. Нужно было что-нибудь прикупить, заодно и остыть от ссоры с братом, отвлечься на покупки. — Джозеф… Он не обращал на меня внимания и смотрел только на дорогу. Таким образом он хотел заставить меня извиниться перед ним. Я ещё раз к нему обратилась, на что он повернул голову и неохотно на меня посмотрел сквозь стёкла очков. — Останови, пожалуйста, около какого-нибудь универмага. Мы снова остановились на светофоре. — Зачем? — хоть что-то произнёс Джозеф после долгого молчания, что помогло мне немного расслабиться, — Завтра нельзя сделать покупки? Я удивлённо посмотрела на него. — У нас вообще-то нет продуктов в холодильнике, — съехидничала я и сложила руки на груди, — Из чего мне утром готовить тебе завтрак? Изо льда и банки майонеза? Джозеф хмыкнул. — Очень остроумно, Ребекка. Я усмехнулась. Брат взглянул на время, высвечивающееся на приборной панели. — Мне нужно заехать в отделение. Ты уверена, что успеешь добраться до дома? И… — брат мой немного смерил пыл и снова тяжело вздохнул, — Прости, Ребекка. Не знаю, что на меня нашло. Столько всего на работе происходит… — Джозеф… — я подалась вперёд и положила ладонь на его колено, — Да ладно, — я слегка почесала висок, — Ты же мой брат… Я тоже виновата, что не удержалась… — я виновата опустила глаза, — Тем более, ты работаешь. Конечно, ты не можешь по-нормальному отдохнуть в последнее время, а ещё и я доставляю тебе проблемы. — Ребекка… Взглянув на него, я заметила в его глазах какую-то тоску… Как у Стефано… Джозеф что-то явно хотел сказать, но так и не решился. Никогда не видела его таким. Его лицо поменялось; он быстро достал свой кошелек, дал мне карточку и, на всякий случай, наличные. — Вот тебе на продукты. Я оставлю тебя где-нибудь неподалеку рядом с домом, чтобы тебе не пришлось долго бродить, — после этих слов Джозеф надавил на педаль, и автомобиль тронулся с места. Мы с Джозефом жили неподалеку от его работы. Наш район считался не самым престижным, конечно, но комфортабельным, почти что в центре города. А дорога до его работы занимала где-то полчаса езды на машине. — Ладно, как считаешь нужным, так и сделай, — я взяла карточку и деньги брата, затем положила всё в сумочку, — А зачем тебе в отделение? Себастьяну помощь понадобилась? — Да… — он сжал руль, — Через час буду дома. В последнее время Джозеф стал каким-то раздражительным. То он в нормальном состоянии, то в убитом. Иногда переменчивость его настроения меня пугала…***
Джозеф подбросил меня в универмаг неподалеку от нашего дома, а сам уехал к Себастьяну. Ещё он попросил, чтобы я долго не задерживалась там. В универмаге почти никого не было, кроме, разве что, каких-то подростков, которые просматривали журналы для взрослых. Взяв корзинку, я направилась сначала в отдел овощей и фруктов, потом в отдел с различными чаями, и прикупила немного сладкого. Моей тайной слабостью был молочный шоколад, без всяких изысков, поэтому я не удержалась и положила в корзину одну плитку, а брату взяла горький чёрный шоколад. Хоть он и убеждал меня, что не любит шоколад, отмахивался, что сидит на диете, а сам, закрывшись в своей комнате, его уплетает его за обе щеки. С кофе, за чтением книги или за очередной работой в ноутбуке. Напоследок я направилась в отдел выпечки, там всегда было только самое свежее и горячее, прямо из печки. А кто не любит свежую выпечку? Джозеф меня ругал, что сразу такое есть нельзя, только я не могла устоять от одного только аромата… На полке лежала свежая партия, и мой взгляд сразу же пал на любимый хлеб. Я очень любила именно итальянский, «Чиабатта», с вялеными помидорами, а Джозефу взяла хлеб с отрубями, он только его и ел. Купив все необходимое, я пошла к одной единственной свободной кассе, около которой была небольшая очередь. Ну ничего, придётся немного подождать. В моей сумочке завибрировал телефон. Судя по всему, он был где-то на самом дне. Я почти что начала злиться от того, что не могу достать его, и, наконец, увидев заветный телефон среди кучи других вещей, поспешила ответить на звонок. Звонил Джозеф. — Да, Джозеф? — Ты ещё в универмаге? — Да, я уже стою около кассы, — я зажала телефон между щекой и плечом, одновременно с этим пытаясь рассчитать сумму. Разобравшись с деньгами, я закрыла сумочку и взяла телефон в руку. — Я думал, ты уже всё. — А как ты хотел? Тут, конечно, не много людей, но очередь всё же есть, — я взглянула на очередь впереди меня. Джозеф вздохнул. — Как оплатишь, сразу беги домой, ладно? Не задерживайся нигде лишний раз! — Не переживай, я наберу, как буду дома. А ты сам долго? — через плечо мужчины, который стоял передо мной, я разглядывала продвижение в очереди. Тем временем кассир, уже явно уставший обслуживать людей, начал быстрее пробивать продукты. — Я немного задержусь, Ребекка — ответил Джозеф. — Девушка, давайте быстрее! Я не собираюсь долго здесь торчать из-за вас, пока вы говорите по телефону! — кассир начал раздражённо и нервно кричать. Он определённо хотел побыстрее закончить свою смену. После такого напора я начала торопливо выкладывать на ленту продукты из корзины. — Ладно, Джозеф, как буду дома — наберу. — Хорошо, — брат отключил со мной связь. Кассир был явно нервным. Судя по бэйджу, его звали «Дон». Я подождала, пока он просканирует товары и назовёт мне сумму. Хорошо, что заранее я всё посчитала, поэтому без лишней суеты отдала нужное количество денег. Быстро упаковав всё в пакет, я выбежала из универмага и поторопилась домой, ведь время уже близилось к одиннадцати вечера. Я не успела подойти к пешеходному переходу части, как пакет с продуктами порвался, и всё рассыпалось по асфальту. Вот мне этого только не хватало! — Чёрт! От универмага я отошла уже на приличное расстояние. Если пойти обратно и попросить другой пакет у кассира, то магазин уже закроется. Я только время потеряю, да и Джозеф будет ворчать и начнёт паниковать, почему я так поздно попала домой. Я опустилась на асфальт и попыталась как-то взять все свои покупки в руки, чтобы дотащить так, но поняла что это невозможно. Я прилично растратилась на продукты и не рассчитала, что пакет может не выдержать веса. На меня накатило отчаяние, ведь я даже не знала, что делать, как вдруг надо мной раздался чей-то голос. — Неожиданно… — едва ли не сгорев со стыда и не провалившись под землю от него же, я взглянула наверх и увидела Валентини. «Вот так действительно неожиданность»… — подумала я про себя. Я так растерялась, что ничего не могла сообразить. А Стефано присел на корточки и начал помогать мне с продуктами. — Такое чувство, что вы призрака увидели… — расстроено сказал фотограф. Неловко вышло… — Я… Ой, извините, я в такой ситуации в первый раз, у меня никогда пакеты не рвались… — тут я вспомнила, что мы же, вроде бы, виделись недавно на выставке, и удивлённо спросила, — А ваша выставка уже закончилась? — Да… Я освободился пораньше, — какой-то странный тон я уловила в его ответе, но решила не докапываться своими расспросами. Стефано встал и уже держал в руках половину продуктов. — Я вам помогу. Не бросать же вас тут… Я взяла оставшиеся продукты и поднялась с асфальта. — Было бы хорошо… А то, — я пошатнулась на каблуках и нервно засмеялась, — Тут такая ситуация… Стефано огляделся вокруг, как будто кого-то высматривал. — Вы далеко живёте, Ребекка? — Да нет… вон там, — я кивнула головой, указывая, в какую часть мне идти, — Через тот парк. — Я вас провожу, Ребекка. Перейдя дорогу, мы со Стефано шли рядом друг с другом, а я всё ещё стеснялась на него смотреть. Внезапно у меня в голове промелькнула странная мысль… я никогда не видела его в этом районе… Меня немного передернуло от того, что у меня в голове крутится вопрос «вы за мной следите»? Надеюсь, что нет. Но с другой стороны, я была рада снова его увидеть. Он нарушил тишину. — Я заметил, вы купили «Чиабатту», — боковым зрением замечаю, что он на меня смотрит, но сама я упорно смотрела только вперёд. — Да, с… вялеными помидорами. — Значит, вы любительница итальянской выпечки? — Простите? — и тут уже я на него взглянула. Стефано улыбнулся краешком губ. — «Чиабатта» — это итальянский белый хлеб, изготавливаемый из пшеничной муки и дрожжей или на пшеничной закваске, обычно делают с добавлением оливкового масла. Недавно мы разговаривали насчёт его картин на выставке и вообще об искусстве в целом, а теперь говорим о выпечке… Интересно. — Вы хорошо разбираетесь в выпечке? — Я знаю не только выпечку, но и всю свою родную национальную кухню. Он что… родом из Италии? — Вы итальянец? — я удивилась. Тот одарил меня такой улыбкой, что были видны его белоснежные ровные зубы. Сегодня на выставке я была… немного какой-то скованной, но всё же он смог меня разговорить там, а после этого я с ним общаюсь так, будто мы давние знакомые. — Да, я итальянец, — гордо ответил он. Он не переставал меня удивлять. — А конкретно? — Флоренция, вы же слышали о таком городе в Италии? Он думает, что я не знаю Флоренцию? Меня это немного позабавило, и я решила похвастаться перед ним своими знаниями. Спасибо Джозефу, который меня обучал и рассказывал много интересных историй о каждой столице и его городах. — Знаете, это вообще столица итальянского региона Тоскана, которая славится произведениями искусства и архитектурой эпохи Возрождения, — продукты у меня чуть не упали, но я смогла удержать их на руках, — Одна из главных достопримечательностей этого города — кафедральный собор Дуомо. Стефано я явно удивила, и это для меня тоже было забавным. — А как выглядит этот собор? — он специально спросил, чтобы в какой-то степени меня проверить, по его глазам это было видно. — Он покрытый черепицей, а купол был создан по проекту Брунеллески, а колокольню проектировал Джотто. А также, среди экспонатов Галереи Академии можно отметить скульптуру «Давид» Микеланджело, а также в галерее Уффици хранятся «Рождение Венеры» Боттичелли и «Благовещение» Леонардо да Винчи…. — Я поражён вами снова, Ребекка. Вы ещё и знаете про культуру Италии. Я смутилась, и одновременно мне было приятно, что он думает обо мне так. Хотя Джозеф вечно говорил, что я глупая. Он говорил это любя, а я всё время дулась на него насчёт этого. Не очень-то я понимала шутки со стороны кого-либо. Издалека я уже увидела свой дом. Машины Джозефа там не было. Он ещё не приехал? Впрочем… это к лучшему. Если бы он увидел, что я иду с фотографом, он бы сразу начал на меня нападать, а его вообще бы отшил или хуже… убил бы на месте. — О чём вы задумались, дорогая? Дорогая… У меня возникло чувство, будто в животе одновременно вспорхнули десятки бабочек. — Да… — я старалась не показывать своё смущение, — Ничего особенного… — я заметила, что мой дом был уже совсем близко, — Мы уже подходим к дому, — Стефано тоже увидел и теперь знает, где я живу. Я прошла вперёд него к крыльцу и развернулась, — Спасибо вам, Стефано. Остальное я сама занесу в дом. Тот слегка улыбнулся. — И как же вы донёсете остальное? — Оставьте продукты на том столике, а я сама занесу всё, — Стефано разложил продукты на уличном столике и, взяв из моих рук оставшиеся, положил туда же, — Спасибо вам ещё раз за помощь… Валентини слегка кивнул головой. — Хорошо, что я был рядом, а то как бы вы донесли всё сюда, если бы не я. В очередной раз засмущавшись, я заправила локон своих волос за ухо. Не успела я повернуться к двери и достать ключи из сумочки, как вдруг Стефано взял меня за руку и развернул меня к себе. — Ребекка… — что он хотел со мной сделать? Поцеловать? Меня пугал его взгляд… Но он взял и нежно коснулся губами моей руки, а затем отпустил её, — Надеюсь, вскоре я всё же увижу вас снова… Точно… Я даже забыла, что на выставке он предлагал мне где-нибудь с ним встретиться. Но я не могла так сразу, ничего не обдумав, идти с ним. Конечно, общение общением, только я всё-таки не такая уж и легкомысленная. И он что, забыл, о чём я говорила на выставке? — Стефано, у меня завтра есть дела… Тем более, вы мне дали свою карточку. Если что… — сказала я тихо, — Я вам наберу… На самом деле… у меня не было на завтра никаких дел. Просто я боялась сразу после знакомства куда-то идти… Тем более, с малознакомым мужчиной. — Непременно… Но, — он приблизился ко мне ещё больше, так, что я ощущала его тёплое дыхание на своём лице, — Надеюсь, вы разрешите мне записать ваш номер, Ребекка? У меня сердце грозится выпрыгнуть, когда он делает подобное. Его умоляющий взгляд буквально заставил меня дать ему номер. — Да… конечно, — из сумочки я достала блокнот и, записав свой номер на листочке, протянула его ему, — Вот, возьмите, пожалуйста. Лучше так… Номер не страшно, но сразу я точно никуда с ним не пойду. Стефано взял листочек и легко поцеловав его, положил во внутренний карман своего пиджака. — Тогда ещё созвонимся, Ребекка… — Да… До свидания… И… спасибо вам ещё раз. Стефано слегка улыбнулся и отправился в противоположную от моего дома сторону. Развернувшись к двери, я достала ключи и открыла её, а когда снова посмотрела назад, обнаружила, что Стефано уже не было. Он что, уже так быстро ушёл? Странно… Ну и ладно. Хорошо, что он помог мне дотащить всё до дома. Я взяла со столика часть продуктов и занесла в дом, как вдруг неожиданно услышала, словно из ниоткуда, голос Джозефа. — Ребекка, это ты? — как оказалось, голос доносился из ванной. У меня сердце чуть не остановилось. Я стояла, как вкопанная. И действительно, мне не показалось. Из ванной вышел Джозеф. Вокруг его талии было обёрнуто полотенце, а грудь оставалась оголённая. Он надел очки, чтобы разглядеть меня. Я покраснела и резко отвернулась от него. — Джозеф, надень что-нибудь! Не ходи так! — я закрыла глаза. Я не могла видеть голых мужчин. Меня будоражило от такого вида. Конечно, он мой брат…, но он старше меня, и он все же мужчина. А у Джозефа торс был… не хуже других. По стройной, подтянутой фигуре и напряжённым мышцам видно, что у него была хорошая физическая подготовка… Джозеф что-то проворчал про себя. — Всё, разворачивайся! Я открыла глаза и обернулась через плечо, чтобы посмотреть, надел ли он на себя что-то или нет. Успокоившись тем фактом, что он надел майку, я прошла на кухню мимо него. Джозеф прошёл за мной следом и посмотрел на мои покупки так, как будто я что-то не купила. — А почему без пакетов? — вздёрнул он бровь, — Ты что, так тащила их всю дорогу от универмага? Ничего не ответив ему, я пошла обратно к входной двери и взяла всё оставшееся с уличного столика. Когда все продукты были перенесены на стол в доме, я выдохнула и посмотрела на брата. — Пакет порвался! — пытаясь выровнять сбившееся от нагрузок дыхание, я села на стул. Джозеф вместо меня начал всё складывать в холодильник, даже несмотря на то, что недавно был в ванной, — Ты только что из ванны вышел. Хочешь простыть? Отойди от холодильника! Но он уже закончил и, закрыв холодильник, развернулся ко мне. — Не ворчи, помочь уже нельзя? «Ну-ну. А где же ты раньше был»? — спросила я мысленно. И вообще… почему он раньше меня пришёл? — Кстати, ты же сказал, что задержишься. Почему ты вернулся раньше меня? И вообще, где твоя машина? Я её не видела на улице. Джозеф опёрся рукой в тумбочку и, налив себе воды, отпил глоток. — Так вышло. Я думал, что уеду на час или больше. А машина в гараже. И вообще… откуда дует? — он заглянул в гостиную, — А дверь кто закрывать будет?! — проворчал брат, после чего пошёл закрывать дверь. — Не будь таким занудой, Джозеф! — прокричала я на весь дом. К тому моменту он уже был на пороге кухни. — Не понимаю, как ты вообще донесла всё сама? — пустой стакан он положил в раковину. Я откинулась на спинку стула. — Стефано мне помог. Когда я сказала это, он снова переменился в лице, сморщился, как будто съел какую-то гадость. — Стефано? — с недоумением в голосе спросил он, — Каким боком он оказался в нашем районе? Я сама думаю об этом до сих пор, но никак не пойму, почему мой брат на него так реагирует. — Если бы не он, я не знаю, как бы донесла всё. — Могла бы мне позвонить! — Я думала, ты в отделении! Джозеф вдохнул и открыл было рот, чтобы, вероятнее всего, мне возразить, но вдруг резко прижал руку к своей голове. Он опустился на колени и снял очки. Из его носа потекла кровь. — Джозеф! — я сразу подскочила к нему. В последнее время у него иногда случались такие «приступы». Я взяла платок, стёрла кровь над губой и дотронулась до его головы. — Джозеф? С тобой всё в порядке? Уставшим взглядом он посмотрел на меня и коснулся моей щеки. Я не ожидала такого от него… Обычно всё, что он мог сделать, это приобнять меня. Но сейчас… в его глазах было что-то совсем не свойственное для него. Этот взгляд не был таким, как раньше. Джозеф отнял свою руку от меня. — Ладно, помог, так… помог, — он поднялся и, развернувшись, пошёл в гостиную, — Я пойду прилягу, мне завтра рано вставать. Ты поешь что-нибудь и сама не сиди долго. Спокойной ночи, Ребекка. — Спокойной… И, прикрывая нос рукой, Джозеф поднялся на второй этаж.***
По вечерам он относится ко мне иначе, а днём как будто не с той ноги встаёт. Ну, к вечеру, конечно, все устают, и никто лишний раз не хочет что-то выяснять. Но всё же его состояние меня беспокоило, каким бы он не был… Судя по тому, как заурчало у меня в животе, мне действительно нужно было поесть, однако прежде, чем это сделать, сначала я пошла переодеться в свою комнату. Переодевшись в ночную пижаму, я направилась обратно на кухню. Подойдя к холодильнику, я открыла его. Определённо следовало перекусить, но мне было сейчас лень что-то готовить. Ещё и на завтра мне нужно приготовить еду на работу Джозефу. Поэтому, достав вчерашнюю лазанью и отрезав небольшой кусочек, я поставила её разогреваться в микроволновку. Пока лазанья грелась, я решила покопаться в интернете. Вытащив из кармана пижамы, телефон, открыла нужный сайт. Я не знала, что именно мне бы хотелось поискать, и в голову пришла мысль. Набрав в поисковике «Стефано Валентини», я нажала кнопку «ок». Информации о нём было не так уж и много, но хоть что-то имелось. Прежде чем переходить на ссылки, я сначала решили зайти во вкладку «изображения» и просмотрела каждое его фото. — Хмм… А он ничего… — на каждой фотографии он выглядел профессионально, — Теперь перейдем на сайт… — краем уха я услышала сигнал микроволновой печи, оповещающий о том, что еда готова. Я положила телефон на стол и вытащила еду из неё, после чего направилась к столу. Отломав вилкой небольшой кусочек лазаньи, я приступила к ужину и всё-таки протянула руку к телефону и перешла по ссылке. Там была описана его биография и так же присутствовала фотография. На ней он был в чёрном костюме и держал в руке фотоаппарат, прикрывая свой правый глаз ладонью. Имя: Стефано Валентини Дата рождения: 22.12.1985 г. «Значит, он с моим братом одного возраста… Как я и думала. Тоже на десять лет старше меня»… Место рождения: Флоренция, Италия «Он мне об этом говорил» Место жительства: Кримсон-Сити «Живет в нашем городе. Интересно, как давно?»… Род занятий: Художник/Фотограф «Всё-таки он разносторонний, как я посмотрю»… Дальше шло видео-интервью с журналистом. Я пока отложила ужин и принялась внимательно просматривать видео. Ж: Почему для вас важно это фото? С: Это моя последняя работа в качестве военного фотографа. Этот снимок чуть не стоил мне жизни… Но он-то и стал толчком для моего творческого перерождения. Он открыл мне глаза на тот факт, что даже в ужасе и унижении может быть внутренняя красота… Возможно, мне никогда больше не удастся сделать столь значительный снимок… Ж: Вы сказали, что он едва не стоил вам жизни. Можете рассказать об этом подробнее? С: Ну, вряд ли вы не заметили, что у меня с глазом. Внутри остался осколок, который врачи так и не смогли вытащить. Они говорят, он чудом не прошёл в мозг. До сих пор иногда болит, но я не обращаю внимания; это помогает мне сосредоточиться на том, что действительно важно: на красоте жизни и страдания. Это и есть основы моего творчества. Когда я всё посмотрела и послушала, то поняла, почему на его выставки особо никто не ходит. Его работы вызывают ужас и отвращение. Впервые увидев его на выставке, я подумала, что он просто прикрывает глаз, а на самом деле у него там шрам от войны. Скорее всего, он обезумел от войны… И от того что я с ним знакома, мне стало как-то не по себе, но одновременно это и притягало… Он словно был магнитом и чем-то всё же завлекал меня. Только чем он так меня зацепил? Отключив интернет, я стала доедать остывшую лазанью. Внезапно на гаджет пришло сообщение от брата. Стоп, от Джозефа? Я думала, он спит! «Ребекка, я же сказал, не сиди до поздна. Ложись давай»! Честно, я не особо хотела спать. Посмотрев на часы, которые висели на стене и показывали полночь, я задалась вопросом: чем бы себя занять?.. Ладно, пока доем лазанью, а там решу. И тут на экране телефона высветилось сообщение от Стефано. Он: «Вы спите, Ребекка»? Прожёвывая лазанью, я настрочила ответ. Я: «Пока нет» Следующее сообщение пришло очень быстро. Я даже не успела отломить вилкой очередной кусочек. Он: «А чем же вы занимаетесь»? Вот настырный… Если бы он только знал, что я смотрела и читала про него на сайте… Но лучше я промолчу насчёт этого, а то он сразу подумает, что я в него влюбилась. Я: «Да ничего особенного, я ем лазанью» Он: «И снова итальянская кухня… Смотрю, вы её любите»? Я: «Ну, есть такое. Особенно я люблю макароны» Он: «И я снова вами восхищён, Ребекка». Почему он так мной восхищается всё время?.. Из-за выставки? Из-за того, что я знаю про итальянскую архитектуру? Пока он молчал, я быстро доела лазанью и помыла посуду за собой. Теперь мне нужно было подумать, что приготовить на завтрак Джозефу и какой ему приготовить обед на работу… Я открыла холодильник и задумалась, что же можно сделать… На телефон снова пришло сообщение от Стефано. Прочитав его, я не могла понять, что он имел в виду. Он: «Ребекка, вы меня… не боитесь»? Я стояла как вкопанная напротив открытого холодильника от такого странного вопроса. Джозеф напугал меня своим не менее внезапным появлением. — Так и знал, что ты ещё тут! Я увидела его и сразу отключила телефон. Честно говоря, я растерялась. — Мне же нужно тебе тут… приготовить на завтра… Боюсь, Джозеф понял, что я не в себе сейчас. Хотя, возможно, мне просто показалось. — Ребекка, иди к себе! — Но… — Дважды повторять не буду, — он указал на выход рукой. Я прошла мимо него и направилась в свою комнату. То, что мне прислал Стефано… меня озадачило, честно. И я не понимала суть этого сообщения. Мне стало как-то совсем не по себе… Что же он имел в виду?***
Я не могла уснуть. Никак. Почему мне стало так тревожно именно сейчас? Мне страшно за своего брата. В последнее время он жаловался на свои головные боли Себастьяну, а меня уверял, что с ним всё нормально. И почему я сейчас думаю о Стефано? Точнее о его сообщении? — Ребекка? — в дверях стоял Джозеф, — Всё ещё не спишь? Я немного приподнялась и отвернулась от него. Не хочу, чтобы он думал, что мне плохо. Не хочу, чтобы он снова переживал за меня… Он о себе-то не заботится. — Не спится мне… Слышу, как Джозеф подходит ко мне и, обойдя кровать, садится на край. — Что с тобой? — он наклонил голову, — Ты на меня обиделась? Ведь я… Я слабо помотала головой. — Нет, я уже забыла. Всё нормально… Джозеф осматривал меня и пытался поймать мой взгляд, но я старательно отводила от него свой. — Ребекка? — он дотронулся до моего лба, — Вроде температуры нет… Я так ничего и не ответила ему. К концу вечера у меня правда не бывает настроения. Почему именно вечером меня что-то тревожит, а сейчас это ощущается вдвойне из-за брата и Стефано… — Ладно… Я пойду… Джозеф не успел встать, как я взяла его за руку. — Не уходи… Брат просто прилег рядом со мной. Одну руку он закинул себе за голову. Он просто смотрел в потолок, наверняка задумавшись. — Знаешь… — он вздыхает, — Ты у меня бываешь такой несносной… И одновременно, в какой-то степени, меня это забавляет, — Джозеф усмехнулся. Я повернула голову к брату, он до сих пор смотрел в потолок. Вот таким, как сейчас, он мне нравился. Спокойным и невозмутимым… Джозеф посмотрел на меня. — Что? Я слегка улыбнулась ему. — Да так… — я старалась не подавать виду, что обеспокоена, — Ничего, — я ближе к нему придвинулась и положила голову ему плечо. Мне так было хорошо, когда он рядом. Тем более… он мой единственный брат, каким бы он не был, — Джозеф, ты бываешь ворчливым ко мне…, но я всё-таки люблю тебя… Задумчиво помолчав, Джозеф посмотрел на меня и легонько усмехнулся. — Я лучший брат? Я привстала и взяла подушку за своей спиной, а затем легко ударила ею по его голове. — Нет, мой брат, который вечно вскипает, как чайник! — я хихикнула. — Ах, так! — Джозеф хмыкнул и тоже взял подушку. Между нами начался бой, — Ну, держись! Я уже возвышалась над ним и начала его атаковать сверху. Это было так смешно и забавно, что я почувствовала себя ребенком. Джозеф схитрил и стал меня щекотать, зная, как я этого боюсь. — Джозеф! — руками я отпихивала его от себя, но брат схватил меня за талию и повалил себе на грудь, — Так не честно! Он крепко держал меня в своих объятиях. — Неа, надо же как-то утихомирить твою буйность. Мы засмеялись. Вот так непринужденно мы с Джозефом всегда себя вели только по вечерам… Да и то редко. А мне хотелось, чтобы днём он тоже был таким… Моего брата не бывает дома целый день, он занимается отчётами, то очередными вызовами и расследованиями на месте преступления. Он вечно был занят. Его работа отнимает весь день, и ему некогда расслабляться… — Джозеф? — я ощутила, что его объятия уже не такие крепкие. Привстав, я увидела, что он задремал. Чуть подвинувшись, я переместилась на его тёплый живот и задумалась… Самое прекрасное в братьях то, что даже несмотря на наши ошибки, они всё равно нас любят… Самая сильная любовь девушки — это любовь к брату… Ни один парень не удостоится такой любви за всю жизнь, как брат за один день… Интересно, кого я смогу полюбить в своей жизни, кроме Джозефа?.. С этими мыслями я задремала. Не хотелось ни о чём тревожиться, думать о плохом… И, тем более, думать о… любви. Потому что я знаю, что любовь — это самая опасная и коварная вещь в мире… Странно, что я никогда не влюблялась, но уже понимаю, что любовь — это не игрушка.***
Утро, 06.45 — Ребекка! Тебя замками учили пользоваться, нет?! — возмущался Джозеф. Между нами с братом снова были «утренние вздоры», хотя вчера вечером мы души не чаяли друг в друге. Для нас обоих это было привычно: по утрам слушать ворчания друг друга. — Может, ты стучать научишься, нет?! И вообще, у нас замок сломался, к твоему сведению! — надеюсь, в шуме плещущейся воды мой голос было слышно. — Ещё я в нашем доме не стучался! И мне некогда чинить двери! — грубо отвечает мне брат, демонстративно проходя мимо душевой кабины к раковине. Я лишь равнодушно хмыкаю, ни на секунду не прерывая водных процедур. — Тоже мне, мужчина в доме… — буркнула я себе под нос. — Я всё слышу, Ребекка! Я лишь тихо хихикнула. — Ребекка! Я промолчала. Джозеф осматривал ванную. Мне точно не нужно было его присутствие в комнате! — Может, ты подождёшь, когда я выйду отсюда?! — Не ворчи! Я не вижу тебя, успокойся! — бурчит Джозеф, вновь возвращая своё внимание к ванной. — Да, ещё этого мне не хватало! — я резко высовываюсь из душа, — Что ты забыл тут вообще?! Брат резко поднял на меня взгляд. — Я свои очки забыл. Без них не разглядишь ничего! В душевой кабине, на полке рядом с шампунем, он и оставил их. Взяв очки, я протянула их через занавеску душа. Выхватив у меня очки и проверив, всё ли с ними в порядке, он надевает их. Джозеф выходит из ванной комнаты, напоследок хорошенько хлопнув дверью и провернув в замке ключ. — Всё тут закрывается! Это у тебя вечно всё ломается!***
Выйдя из ванной и переодевшись в свой домашний легкий свитер персикового цвета и джинсы, я спустилась на кухню и по пути собрала в пучок свои слегка влажные волосы, которые из-за недавних водных процедур стали выглядеть ещё темнее. Джозеф стоял около посудомоечной машины спиной ко мне, уперев руки в бока. Видно, услышав мои шаги, он обернулся через плечо и недовольно буркнул: — Ребекка, скажи мне, пожалуйста, ты вчера не спала что ли? — он повернулся ко мне. Мне пришлось встать в полшестого утра, так как мне нужно было готовить обед на работу. Впрочем, в его рацион входило только два бутерброда с чёрным кофе. Кстати говоря, в посудомоечной машине ещё осталась посуда и грязные ножи. Он целый день работает в полиции и не понимает, что завтрак жизненно необходим для каждого человека. — Ну, вообще-то я хотела тебе сделать завтрак. Джозеф что-то жевал. — Ты что, уже ел? — я заглянула в холодильник, — Тут всё, что я вчера купила и приготовила на утро. Ты ничего отсюда не брал! Джозеф выплюнул жвачку в мусорное ведро. — Ты что, с ума сошел?! Кто натощак жуёт жвачку?! Ты себе специально сбил аппетит?! — я почувствовала запах мяты, который вообще не переношу. Мой брат может целыми днями её жевать. Он посмотрел экран своего сотового. — Я уже опаздываю, мне не до завтраков, прости, — не успел он выйти за порог кухни, как я сразу поймала его за руку. — Тебе на работу к девяти! Ничего не знаю, давай садись, я сейчас приготовлю тебе! — Ребекка… Мои нервы уже не выдерживали. — Ты меня ещё за что-то ругаешь?! Ты сам бываешь таким упрямым! Садись! — я указала на стул, чтобы он сел. Джозеф знал, что со мной спорить бессмысленно. Тяжело вздохнув, он сел за стол и снял очки, чтобы посмотреть, нет ли на них грязи, и затем надел обратно. — И что же ты мне сейчас сделаешь? Он всегда говорил мне в шутку, что я хочу его отравить. Ему всегда нравились мои завтраки и вообще всё то, что я готовлю, но он никогда меня не хвалил. Мне было достаточно того, что он улыбался мне, когда вкусно поест. Я подошла к шкафчику и достала с верхней полки муку и большую глубокую чашу для блинов. Всё это я поставила на стол перед Джозефом. — Только не говори мне, что будешь делать пирог с утра пораньше. Я хихикнула. — Нет, на это уйдёт много времени. Сейчас я сделаю тебе канадские блины, ты их давно не ел. — А кленовый сироп-то есть? Я достаю ещё несколько необходимых ингредиентов из нижнего шкафа — сахар, соль, масло подсолнечное, соду. Также я поставила на стол рядом с миской взятые из холодильника яйца, молоко и, конечно, кленовый сироп. Куда без него в канадских блинах? Я показала сироп брату. — Вот, есть. Джозеф взял с подоконника свою книгу и начал читать. Он всегда читал на кухне, когда я что-то готовлю или убираю. А я приступила к готовке блинов.***
Тем временем… Где-то за пределами города… Катакомбы В катакомбах было жутко холодно, сыро и темно. Единственным источником звука в гнетущей тишине являлась вода, которая медленно капала с потолка, образовывая лужи на каменном полу. Кажется, там не ступала нога человека, да и вряд ли кто-нибудь в здравом уме отправился бы туда. Атмосфера, что была там, никак не могла не наводить ужас и панический страх… В огромном зале, где освещение состояло только из больших подсвечников, на троне сидел мужчина. Там он был правителем всего мира. Он покорно сидел, явно о чём-то размышляя. Он выступал в качестве могущественного проповедника. Мужчина был среднего возраста и афроамериканского происхождения. Он одевался в длинные чёрные церковные одежды с шёлковым красным платком священнослужителя и всегда носил с собой трость. На левой стороне лица у него был изъян, возможно, шрам или ожог. На голове отсутствовали волосы. Массивная железная дверь со скрипом распахнулась перед ним, и из-за неё появились его предвестники. Когда-то они были обычными, нормальными людьми, но поддались влиянию, и теперь их умы подчиняются воле Отца Теодора. Теодор — мастер-манипулятор, заставляющий других присоединяться к нему, чтобы превратить их в фанатиков, которые беспрекословно выполняют любые его поручения. Его предвестники выглядели как высокие внушающие животный страх человекоподобные создания, владеющие огнемётами. Они носили странные перевязочные маски, скрывающие лицо, трубки которых соединяются с газовым баллоном на спине. Единственные открытые участки кожи на их голове выглядели сильно обугленными. Эти существа были одеты в робы, напоминающие одежду церковных служителей и самого Теодора, за исключением шёлковых шарфов, которые отличались белым цветом от шарфа проповедника. Предвестники поклонились ему. — Отец Теодор… — его люди поклонились перед ним. — Что вы хотите мне сообщить? Один из человекоподобных существ посмотрел на него, не побоявшись его грозного взгляда. — Отец Теодор… Девушка… Сначала священник не понял, о чём начал говорить его предвестник. — Девушка? — Да, девушка. Она жива. Теодор прокручивал у себя в голове, какая же это девушка и о ком идёт речь, однако тут же вспомнил, что несколько лет назад он жестоко расправился с её семьей, а до девочки так и не смог добраться. Она сбежала от него, а сам он погиб провалившись под лёд озера. Но ему удалось выжить. Он потерял её след и в течение многих лет восстанавливал свои силы и собирал своих «фанатиков». Мужчина встал с трона и грозно, с силой, стукнул тростью о землю, а затем свысока посмотрел на них. — Что? Она жива?! — Да… Мы её обнаружили в городе, в самом Кримсон-Сити. Теодор нахмурил брови и посмотрел куда-то в сторону. — Значит… она жива. Вот как… — он злобно ухмыльнулся, — Значит, есть возможность снова совершить то, что мне не позволили сделать её родители… — встав с трона, он начал медленно ходить около своих предвестников, — В течение многих лет я выживал, как мог, питался умами жалких людей и их слабостью каждый день… А она… значит, всё это время была жива. — Что вы прикажете делать, Отец Теодор? Священник прикрыл глаза и мысленно искал место, где она может быть. И тогда он убедился, что она на самом деле жива. Но не он знал, где конкретно она находится. Затем, резко открыв свои глаза, Теодор развернулся к предвестникам. — Да… стук её сердца. Спокойное состояние… — он снова ухмыльнулся, — Пока следите за ней… Но имейте в виду, мне она нужна живой! — Теодор угрожающее указал на них рукой. — Да, Отец Теодор, — предвестники, испугавшись его тона, ещё раз поклонились и исчезли в огненном дыме. Отец Теодор — человек, скрывающий своё истинное лицо. Его голос очень глубокий и командный, что выдаёт в нём авторитетную фигуру. Мужчина кажется приветливым, дружелюбным и заботливым, но на самом деле является манипулятором. Тех, кто доверился ему, он превращает в «Предвестников» — владеющих огнемётом мужчин и женщин в огнеупорных масках. Как и многие культовые лидеры, имеет способ манипулировать другими, чтобы убедить их присоединиться к его делу. Он использует направление под названием «Нейролингвистическое программирование», основанное на технике копирования модели поведения успешных людей. — Ничего… я доберусь до тебя, Ребекка… Ты будешь полностью в моей власти, ты будешь подчиняться мне, твой разум будет моим… Полное подчинение твоей воли! Теодор предвкушал встречу с ней. А ведь Ребекка не знала, что её жизнь не была такой, как сейчас… Это иллюзия, что её жизнь действительно такая, какая и должна быть… — Я буду тебе напоминать о себе… — Теодор поднял руку вверх и прикрыл глаза, — Я не позволю тебе жить вот так, как ни в чём не бывало… Только Теодор знает о её прошлой жизни. Сама девушка полностью закрыта от прошлого. Она этого не знает на протяжении уже многих лет.***
— Первый блин готов! — весело пропела я брату и сразу положила ему на тарелку горячий блин. Джозеф оторвался от книги и всматривался в мой блин на тарелке. — Первый блин комом, но, смотрю, что это не правда, — он слегка хмыкнул и приступил к трапезе. Я слегка ударила его ложкой по голове. — Я блины не в первый раз готовлю! Он потер голову и вскинул бровь, посмотрев на плиту. — У тебя подгорает, Ребекка! Я сразу развернулась к плите и убрала со сковороды блин, после чего налила жидкое тесто на сковороду. — Вкусно, как и всегда, — довольно сказал мне Джозеф. Я улыбнулась, так как была довольна процессом приготовления. Сердце пропустило несколько ударов, а затем стало биться в несколько раз быстрее. — А! — я приложила руку к груди. Джозеф сразу это заметил. — Ребекка?! — тот сразу встал и повернул меня к себе, встревоженно посмотрев на меня. Никогда со мной такого не было. Надеюсь, это просто от погоды. Я всегда так реагирую на нехорошую погоду или… нет? — Ребекка?! — он начал слегка меня трясти за плечи. Голова начала кружиться, а перед глазами всё поплыло. Как вдруг сердцебиение вернулось в норму, а боль прошла так же неожиданно, как и появилась. — А? — я потрясла головой, — Да… Просто… Ничего, по-моему я не выспалась… — с трудом ответила я ему. Брат помотал головой. — Я сейчас доем завтрак и уже поеду. Ты иди, приляг в гостиной. — Но… — Ребекка, я сам закончу готовить, — он отвёл меня к дивану и усадил на него, — Сиди, я сам. Джозеф тоже умел готовить, но, по большей мере, на кухне я провожу больше времени больше, чем он. У него работа, а у меня домашние хлопоты. Я ничего не понимала, точнее, именно своего состояния. Никогда у меня не было такого «приступа»… Взяв подушку, я положила её поближе к краю дивана, и легла, прикрыв глаза.