Я очнулся из-за невыносимой боли в голове. Открыв глаза, я тут же чуть их обратно не закрыл. На моё лицо была направлена лампа, которая больно светила в глаза и неприятно обжигала лицо. Я попытался оттолкнуть от себя эту чёртову лампу, но заметил, что мои руки были скованы наручниками и привязаны к стулу так, чтобы я не мог добраться до лампы. Ног я не чувствовал. Через минут пять моих тщетных попыток освободиться ко мне зашли двое копов. Одного из них я сразу узнал — это был тот паршивец, который сбросил меня с каньона, а что бы понять, кто второй, мне пришлось поднапрячь память. Это оказалась та самая девушка, которая смотрела на меня с жалостью. Даже сейчас у неё был тот самый взгляд. Парниша убрал от моего лица лампу, после чего девушка чуть не упала в обморок. Да ещё бы, этот свет так сжёг моё лицо, что если бы я был слабохарактерным, я бы заорал бы на всю комнату благими высказываниями! Парнишка приблизился ко мне на один шаг, после чего начал разговор.
— Эй, груда костей, скажи-ка мне, черепушка на палочке, ты нам всё по-хорошему расскажешь, или мне повеселиться?
— Хрен тебе я что-нибудь расскажу! А если и расскажу, то это будет сказка на ночь твоим детям, о том, как я тебе мозги из башки выбил, — сказал я, ехидно улыбаясь этому сукину сыну в лицо.
После моих слов он взял меня за шиворот и метнул меня в стену вместе со стулом. Меня пронзила острая боль в спине, я упал на пол и, как мог, свернулся калачиком на полу. Меня осыпали обломки стула. Этот ублюдок подошёл ко мне и начал пинать меня в то место, где меня пронзила боль. Показалось, что прошло примерно минут десять, когда он закончил. Он наклонился ко мне и процедил сквозь зубы, брызгая слюной:
— Ой зря ты начал оскорбления — у тебя сломана спина, и ходить ты вряд ли сможешь.
— Ах ты… — я лежал на полу этой сраной комнаты, мучаясь от адской боли в спине. Меня одолевало жгучее желание встать и размазать его мозги по стенке, но ноги, болтающиеся мёртвым грузом, мешали.
— Скажи-ка мне, куда делись твои друзья? — перебил он меня.
— Вернулись к гражданской жизни. Хотя ты не достоин и этого знать, смрадная ты…
— Ну и кто же я? Давай, не стесняйся! Я — человек, и буду гордиться этим, грязный ты захватчик…
После этих слов меня пронзил истерический и довольно жуткий смех. Это было по настоящему забавно — они считали
нас захватчиками. Они словно безмозглые — съели абсолютно всю ложь правительства и безоговорочно поверили им. Они появились сравнительно недавно — примерно 150 лет назад, и уже забыли, что мы жили здесь поколениями. Я посмотрел на парнишку своими безумными пустыми глазницами, отчего у него пошли мурашки по коже. Он нахмурился и пнул меня в лицо, отчего я вырубился.
Очнулся я в некой клетке и, осмотревшись вокруг, я понял, что нахожусь в тюрьме. Пол был весь сырой, а в углах отчётливо виднелась разрастающаяся плесень. «Отлично, меня заперли за решёткой, как врага всего живого. Ну, хотя бы руки развязали! Стоп! Что?
Они забрали мой арбалет! Этот арбалет достался мне от моего ныне покойного друга, мрази вы бессердечные!» Вдруг, я услышал как кто-то приближался ко мне. Это был тот самый парниша, пожалуй, буду звать его ублюдок-переросток. Так, он подошёл ко мне и посмотрел на меня сверху вниз, оскалив свою белозубую улыбку, отчего мне он нравился всё меньше и меньше.
— Ну, и как тебе наши «специальные условия»? Инвалид, лежащий на холодном и мокром полу и ждущий, когда судьба заберёт его жизнь, наглый и мерзкий захватчик.
— Эй, Гас, хватит, — холодно и равнодушно сказала ворвавшаяся сюда девушка в белом халате. Её я тоже узнал. Эта та самая криминалистка с холодным взглядом.
— Да брось, Хелен! Он — захватчик, а они все поголовно убийцы и смрадный скот.
Я снова засмеялся как сумасшедший, после чего Гас протянул руку сквозь решётку и подтащил меня к себе за шиворот.
— Что смешного, груда пыли?
— Твоя уверенность! — отчётливо и ясно сказал я ему в лицо и продолжил. — Вы
так сильно уверены в том что мы — «наглые захватчики», что на это невозможно смотреть без смеха. Интересно… А вы задумывались о том, что вы предписали свои роли нам, а? Что, если
вы захватчики, а мы «коренные жители»? Ведь откуда пошло это слово? От нас! Почему природа была нетронута? Потому что вас не было! Вы уже забыли, что пошли против нас — «коренных жителей»! И вы ещё позволяете себе называть
нас захватчиками?
— Ты до сих пор пытаешься посеять среди нас сомнение? — с этими словами он надел на меня наручники, открыл дверцу и вытащил меня наружу. Хелен недовольно посмотрела на него и тот, недовольно бормоча себе что-то под нос, посадил меня на кресло для инвалидов и оставил меня наедине с Хелен.
— Сукин сын! — выругался я.
— Это правда? — спросила меня Хелен. Её голос до сих пор отдавал безразличием, но казался заинтересованным. — Всё что ты сказал — правда?
— Конечно. Зачем мне врать, если правда на моей стороне?
— Как твоё самочувствие? — неожиданно спросила она меня.
— Какое оно вообще может быть, если я больше не встану с этой каталки? И жрать хочу, как незнамо кто?
— Ну, пожалуй, я устрою тебе полную диагностику перед казнью… — задумчиво протянула она.
— Что за казнь? — поинтересовался я.
— «Завтрак» для собачек, — прямо ответила она мне, после чего продолжила. — Но, если ты отвергнешь свою родню и примкнёшь к нам, то ты можешь избежать этой участи.
Я замолк. Мне предлагали предать всю свою семью, друзей и знакомых, чтобы выжить? Может я и похож на перебежчика, но я никогда не предам своих. Я сидел тихо пару минут, пока она не отвернулась. Я, с помощью уже давно испробованного способа, снял наручники. И, пока она не видела, я кинул ей в голову мелким камушком, отчего она обернулась, и я вырубил её с одного хука справа. Я порылся в её халате и нашёл ключи о наручников и небольшие щипцы. С помощью щипцов я смог разблокировать колёса на инвалидном кресле и покатился наружу.
Первое мое «испытание» — перетерпеть солнечный свет и жар, что не так-то просто для скелета, особенно в полдень. Я тихо покатился в направлении выхода. Солнце стояло в зените, отчего мне не было проще. По мне пот лился рекой, и мне временами казалось, что я вот вот стану недомумией. В здании было совсем немного персонала — два охранника и один уборщик, и то — зомби под прикрытием, как раз от него я и узнал про охранников. Мне дико повезло что я не напоролся ни на одного из них, так как я был безоружным инвалидом.
Спустя час
Да побрал бы вас сам Энтити 303! Они что ли тут лабиринт устроили? Я тут уже больше часа катаюсь! Однако, даже здесь я умудрился напороться на какие-то сверхсекретные бумажки. Им что, хранить их негде? Времени у меня было не так уж много и я забрал все бумаги, распихав их себе по внутренним карманам кофты, после чего немедленно направился искать выход. К сожалению, не было ни одной таблички, указывающей на него. Печалька, да и только… И слава Херобрину, я наконец нашёл пожарный выход! Но самое смешное — это грёбаная лестница! Прямо анекдот, ей Богу! Но я всё же решился спускаться, а что мне, собственно, оставалось делать? Кое-как спустившись и отдолбив себе, наверное, всю пятую точку, я с горем пополам покатился на все четыре стороны, подальше от людских жилищ. А именно, на северо-запад — в снежный биом.
Спустя неделю
Я тихо дремал, сидя в своём кресле, и изредка проверял висящий на моём поясе пистолет. Вдруг неожиданно я услышал чьи-то шаги. Выглянув из окна своего убежища, меня пробрала дрожь. Мне впервые за всю свою жизнь стало страшно. Это был вполне непримечательный человек, кроме одной, пугающей меня детали — его левый глаз светился чистым, белоснежным светом. Кроме этой детали меня слегка напрягало его израненное левое плечо и звуки стрельбы вместе с лаем собак, доносящиеся издали. Я быстро встал с кресла и рванул к двери. Открыв её, я выбежал на улицу, достал из кармана джинсов листок, с начерченной на нём пентаграммой. Я прошептал пару слов… Из листка выскочило существо, отдалённо напоминающее эндермена. Оно развернулось ко мне лицом и спросило:
— Чего изволишь, дружище?
— Во-первых, убери этот хаос с глаз моих, а во-вторых, перетащи этого пацана ко мне в убежище и вылечи его раны. И хватит уже под джинна косить — начинает раздражать.
— Ладно, дружище, только с тебя серое вещество.
< С этими словами он щелкнул пальцами, и из его рта вылезло чёрное облако. Оно направилось в сторону пацана и, подхватив, унесло его в моё убежище. Сам демон стремительно направился в сторону врагов. Спустя пару минут я услышал крики людей и визг собак. Мне захотелось посмотреть, что он там творит. Подойдя к месту битвы, меня слегка передернуло. Вся заснеженная поляна была «украшена» кишками и другими брюшными органами. Стоит заметить, что только брюшными. А вот головы людей и собак были аккуратно сложены на серебряном подносе, который демон держал в руке.
— Тебе оставить? — спросил он меня, после чего взял чью-то голову и высосал через уши всё серое вещество, которое там было.
— Спасибо, я таким не увлекаюсь. Ты лучше прибери-ка здесь всё и дуй в убежище, там трапезничай. А я с пацаном разберусь.
Я развернулся и побрёл в убежище. На входе я посмотрел в небо. Оно всё было затянуто чёрным дымом, исходящим от фабрик города. С каждым днём смотреть на этот мир всё страшнее и страшнее. Хотя, даже я не могу жить без механизмов — моя спина была сломана, а левая плечевая кость вообще раздроблена. Поэтому мне пришлось сделать себе протезы. Хотя, я отделался лишь имплантантами, а вот бедняге Шизо пришлось продать душу и стать демоном. Смотря как Шизо убирает останки «гостей» и собирает их кровь в разные пробирки, мне в голову начали лезть разные воспоминания. Например, как я встретил Шизо, учился человеческому языку. Однако, всё это позади, и мне остаётся лишь вспоминать об этом и думать, где я свернул не по той дороге. Зайдя в комнату, я осмотрелся в поисках пацана и заметил его дремлющим на одной из кроватей казармы. Я поставил кресло перед кроватью, уселся в него и стал ждать, когда он очнётся. А что мне, собственно, оставалось делать? Мне было нечем заняться с тех пор, как я прибыл сюда.
Сны — это то, что я любил больше всего. В них я мог отдохнуть от реальности и иногда хоть немного расслабиться. Но не в этот раз. Мне приснился кошмар — неприятный, но не страшный кошмар. Я стоял среди пустоты, а вокруг меня не было ничего и никого. Но передо мной появилось зеркало. Вместо привычного меня, там отразился «прошлый я» — когда все конечности у меня были в порядке, а арбалет я ещё в руках не держал. Он сказал мне:
— Ты не сдержал наше обещание!
— Я не собираюсь говорить со своим подсознанием. А насчёт обещания — время не пришло.
На этом моменте я проснулся от грохота на кухне. Я не торопясь встал с кресла и пошёл на кухню. Там я увидел картину маслом. В прямом смысле картину маслом — этот пацан уронил на себя целых две канистры с маслом и лежит без сознания. Я тихо подошёл к нему и заорал:
— Вставай давай, ёкарный бабай!
— Эхмм… Что? Нет, мне сегодня ко второй паре… Я ещё часок посплю…
У меня уже было начал дергаться глаз. Этот пацан спит в масле и просит разбудить его попозже… Ну ладно, у меня есть идея, как тебя наказать. Я достал листок с пентаграммой, прошептал пару слов, и вот уже у меня за спиной уже стоял Шизо.
— Здорова! — напугал он меня до дрожи костей.
— Издеваешься? — вскрикнул я и отпрыгнул от него, чуть не наступив в масло, разлитое по полу. — Ну, я думаю, что смогу удовлетворить твою тягу посмеяться. Вот, посмотри что этот шкет вытворил, — с этими словами я отошёл с прохода и Шизо увидел эту картину.
Через пять секунд его глаза наполнились слёзами, а он сам валялся на полу и умирал со смеху. У меня была бы, наверное, такая же реакция, если бы мне не приходилось всё это убирать. Увы, демоны обычной уборкой не занимаются.
— Отнеси этого шкета в казарму, вымой и разбуди его, а я пока приберусь здесь.
Я взял швабру и принялся убираться. А Шизо побрел выполнять мои прихоти. Уборку я закончил через полчаса. Отложив швабру, я пошел в казарму, узнать кто этот паренёк и что он тут забыл. Заходя в комнату, я увидел полу-сидящего пацана, смотрящего на меня с большим изумлением.
— Ну что ж… Да здравствует новый пророк?..
